Колониальное мышление
1997‑й стал вехой в истории Гонконга – в тот год Великобритания рассталась со своей последней колонией в Азии, передав город КНР. Но и после воссоединения с материковым Китаем гонконгцы продолжали чувствовать себя жителями колонии, управляют которой чужие люди. Как колония Гонконг был нужен Великобритании, чтобы вести торговлю с Китаем.
После первой опиумной войны Лондон решил, что ему нужны не только особые права в китайских открытых портах, но и территория, которая бы служила надежным форпостом в Юго-Восточной Азии. Для управления колонией Англия назначала губернатора. У него были максимально широкие полномочия, необходимые ему для поддержания порядка и стабильности, без которых Гонконг не мог служить интересам метрополии. Что же до прав и свобод жителей города, то они уважались, если только не мешали Гонконгу выполнять свою основную функцию.
Состояние гонконгского кинематографа как отражение происходящих с городом перемен
Исключения делались лишь для самого привилегированного слоя «туземцев», но и они могли столкнуться с явной или скрытой дискриминацией. Большинство же жителей Гонконга – китайцев по происхождению – никакими политическими и социальными правами не обладали, а потому воспринимали власть как нечто чуждое и озабоченное отстаиванием своих, а не их интересов. В конце 1960‑х это чувство породило самые масштабные в истории города беспорядки – тогда гонконгцы вывешивали портреты Мао Цзэдуна и требовали объединения с Китаем, но были побеждены королевской полицией.
В 1997‑м Великобритания подарила Гонконг КНР, которая по условиям совместной декларации предоставила ему специальный статус с сохранением в течение 50 лет прежних порядков. По истечении этого срока Гонконг станет обычным китайским городом провинциального подчинения. По сути, КНР сохранила прежнюю систему управления Гонконгом, основанную на широких полномочиях наместника (теперь он называется Исполнительный секретарь), а также на особом значении деловых элит. Гонконгский парламент формируется по довольно сложной системе – только половина депутатов выбирается на прямых всеобщих выборах; вторая половина избирается по функциональным округам, большинство из которых представляет собой закрытые и полузакрытые клубы, подконтрольные крупным предпринимателям.
Контролировать деловые элиты гораздо проще, чем население. Пекин может влиять на них, расширяя или, наоборот, ограничивая возможности для ведения бизнеса на материке. Поэтому бизнес в Гонконге лоялен КНР, чего нельзя сказать об основной массе жителей.
Большинство гонконгцев, как и в колониальные времена, чувствуют, что власть в городе принадлежит не им. Но теперь их гнев обращен на КНР, а период правления англичан, которые перед сдачей Гонконга приступили к его демократизации, воспринимается, как «благословенные времена». Неудивительно, что многие участники протестов держали в руках старые флаги британского Гонконга.
Чувство отчуждения от власти усиливается смешанным отношением гонконгцев к своему происхождению. С одной стороны, они считают, что в Гонконге сохранилось больше традиционной китайской культуры, чем на материке; с другой – что за годы британского правления город перестал быть китайским. Более половины жителей города считают себя именно гонконгцами, а не китайцами, причем со временем тех, кто идентифицирует себя таким образом, становится все больше, а среди молодежи их уже 3/4. КНР никогда не вмешивалась во внутренние экономические дела Гонконга – они были перепоручены местной власти. Но она не смогла или не захотела учитывать интересы всех жителей города. За внешним благополучием Гонконга (стандартные характеристики: мировой финансовый центр, один из лучших городов для ведения бизнеса) таился целый ворох проблем, накопившихся более чем за 30 лет. Цены на недвижимость здесь одни из самых высоких в мире, квартиры не по карману среднему классу.
И все потому, что власти ограничивают выделение земли под строительство, тем самым помогая девелоперам сохранять высокие цены. Обратная сторона простых условий для ведения бизнеса – минимальные социальные гарантии, вынуждающие местных жителей не особо привередничать, подыскивая работу (именно этим обусловлены низкие показатели безработицы). Даже наплыв туристов с материка вызывает недовольство – из-за них магазины меняют ассортимент, подстраиваясь под потребности приезжих, а нужные местным жителям заведения вымываются из городской инфраструктуры. И это не говоря о создаваемой «понаехавшими» толчее.
Эти социальные проблемы, помноженные на невозможность жителей города повлиять на их решение и отчуждение от остального Китая, и стали причиной непрекращающихся с июня протестов. Формальным поводом для них послужил законопроект об экстрадиции на материк лиц, подозреваемых в совершении преступлений (гонконгцы уверены, что эту меру Пекин использовал бы для борьбы с диссидентами). Тем не менее выступления продолжились и после того, как законопроект был официально отозван. Теперь их участники добиваются выполнения остальных требований: независимого расследования действий полиции, амнистии всех протестующих, отмены квалификации действий протестующих как массовых беспорядков, а также проведения всеобщих прямых выборов парламента и главы города (Исполнительного секретаря).
Синие и желтые
Протесты в Гонконге поначалу были мирными. В марте и апреле это были небольшие манифестации, не привлекавшие особого внимания. По-настоящему массовыми протесты стали только в июне, когда парламент готовился принять закон об экстрадиции (и мог бы это сделать, поскольку у провластных партий в нем всегда большинство). Затем с сентября выступления стали менее массовыми, но более агрессивными: их участники громят отделения Bank of China, другие китайские и «прокитайские» учреждения и заведения. Была даже создана специальная цветовая схема: «черные» учреждения (учреждения городской власти или олицетворение власти КНР) подлежат «реновации» (разгрому); «красные» – частные заведения, владельцы которых открыто и часто критиковали протесты, – должны быть «украшены» (соответствующими надписями на фасаде); «синие» заведения – принадлежащие обычным сторонникам власти и противникам протестов – следует игнорировать, а «желтые» – принадлежащие сочувствующим манифестантам – необходимо поддержать, тратя деньги именно там. Кроме того, каждая пятница и каждое воскресенье для протестующих – дни бойкота торговли, в течение которых все расходы необходимо свести к минимуму.
После октябрьских праздников власть в городе решила впервые что-то предпринять – запретила скрывать лица на митингах. Ответом стала очередная эскалация: теперь «красные» заведения тоже громят. В ноябре протесты вышли на новый уровень: после смерти одного из активистов и арестов в кампусах университетов студенты устроили баррикады в четырех крупнейших вузах города и блокировали основные транспортные магистрали Гонконга.
Пока ни одна из сторон не хочет уступать. Власти Гонконга считают, что, отозвав законопроект об экстрадиции, выполнили основное требование оппозиции. А остальные требования, полагают в городской администрации, можно игнорировать как несущественные: вместо независимого расследования превышения полицейскими своих полномочий можно провести проверку в рамках другой структуры (которая тесно связана с полицией и в принципе не может провести независимое расследование), а освобождение от ответственности участников протестов и отмену квалификации протестов как массовых беспорядков можно оспорить как противоречащие законодательству. Участники же протестов считают все свои требования обязательными, включая проведение всеобщих и прямых выборов (хотя это невозможно без согласия Пекина), и по-прежнему готовы за них бороться. Для обеих сторон важна внешняя поддержка: власти показывают, что действуют в согласии с Пекином, а манифестанты стараются привлечь внимание зарубежных политиков и журналистов.
Так или иначе, но участники протестов действительно добились того, чего хотели. Теперь Гонконг в выходные не наполняют толпы туристов из КНР, в прежние времена устраивавшие набеги на местные магазины. Жители города уже привыкли к тому, что в воскресенье основные улицы на острове и в Коулуне становятся пешеходными, а добраться с острова на материк проще всего на пароме. Цены на недвижимость в Гонконге начали потихоньку опускаться: китайцы с материка в этом году чаще продавали квартиры в Гонконге, чем покупали новые. Правда, в результате этого город столкнулся с экономическими проблемами, но это пока больше волнует власть, чем протестующих.
«Молчаливое большинство»
Надежды на нормализацию власти связывали с тем, что «молчаливое большинство» горожан устало от беспорядков и вандализма. Так ли это на самом деле, показали выборы в советы округов, прошедшие в конце ноября.
В гонконгской системе власти эти выборы существенного значения не имеют. Советы 18 округов, на которые разделен город, занимаются сугубо локальными вопросами (вроде местной культурной и общественной самодеятельности, установки мусорных баков и автобусных остановок) и не имеют реальной власти. Но, в отличие от выборов в городской парламент, местные выборы – прямые и всеобщие. Поэтому их результаты можно считать действительным отражением воли народа.
На предыдущих местных выборах почти во всех округах победили провластные партии. Считается, что у них больше возможностей получить из городского бюджета деньги на благоустройство районов. Кроме того, местные выборы оппозиция чаще всего игнорировала – если на них победить, то придется заниматься скучными локальными проблемами, а не общегородской политикой. Но в этот раз местные выборы стали очень важны: по сути, они были всенародным референдумом, призванным показать, кому больше сочувствуют горожане – властям или протестующим.
Результаты голосования городскую администрацию не обрадовали. Более 60% голосов получили кандидаты от оппозиции, и теперь у них большинство в 17 из 18 советов. Сохранить контроль над одним советом властям удалось лишь потому, что часть его членов не выбирается напрямую, а кооптируется с самого нижнего уровня – сельских комитетов. Таким образом, жители города дали понять, что могут не одобрять вандализм, но по-прежнему поддерживают протестующих и разделяют их требования.
Продолжение следует
После выборов городская власть заявила,что ее позиция остается прежней и выполнять требования протестующих она не намерена. В итоге манифестации продолжились. Как и погромы.
Протестующих пытаются взять измором: экономическое состояние города серьезно ухудшилось, что грозит увольнением многим занятым в самых массовых сферах – туризме, розничной торговле и общепите. Безработица в Гонконге – верный путь к нищете, а нищие, как известно, не бунтуют, поскольку их больше заботит поиск хлеба насущного, чем проблемы политической системы. С другой стороны, вокруг манифестантов уже сложилась необходимая инфраструктура, благодаря которой они могут держаться неограниченное время: у них есть группы поддержки, занимающиеся сбором всего необходимого для протестов – от еды и масок до бензина для изготовления «коктейлей Молотова», свои новостные каналы, служба юридической поддержки и даже собственная пресс-служба, помогающая иностранным журналистам налаживать контакты и проводить интервью.
В долгосрочной перспективе гонконгские сторонники демократии никуда не исчезнут, но активная их часть сократится до небольшой группы, которая здесь существовала всегда. Разница будет в том, что теперь они «вышли на мировой уровень»: реальные и мнимые проблемы демократии в Гонконге, ущемляемой КНР, теперь так же известны в мире, как проблемы тибетцев, а значит, они станут еще одним постоянным раздражителем для Пекина и напоминанием для Запада. Что, впрочем, не помешает Западу договариваться и сотрудничать с Китаем по важным для себя проблемам.
