В тот же день, когда умер ее отец, вирус обнаружили в крови Саломе Карва — это случилось 21 августа. Молодой либерийке выделили койко-место в палатке в крупнейшем в Монровии центре борьбы с эпидемией Эбола. Труп ее отца в пластиковом мешке свезли на окраину столицы и там сожгли. «Это был самый страшный день в моей жизни, — говорит Саломе Карва. — Я думала, что уже не выкарабкаюсь. И что мне уготована та же судьба, что и отцу». Она могла бы добавить: что и матери, чью жизнь лихорадка Эбола унесла несколько днями ранее.
Саломе Карва думала, что умрет: высокая температура, невыносимая головная боль, постоянная рвота. Она смирилась, ведь после смерти родителей жить не хотелось. Эпидемия не пощадила ни ее старшую сестру, ни жениха, ни многих родственников и соседей. Казалось, что рано или поздно вирус доберется до каждого жителя Юнификейшн-Тауна — района Монровии, в котором живет Саломе Карва.
Но случилось чудо. Благодаря хорошему уходу и питанию состояние пациентки улучшалось с каждым днем. Меньше чем через три недели ее выписали. «Я как будто второй раз родилась», — говорит она улыбаясь.
«Вы можете выздороветь — посмотрите на меня!»
Полная 25-летняя женщина сидит под навесом палатки у входа в специализированную клинику: шапочка для волос, резиновые сапоги, белая жилетка с надписью по-французски «Врачи без границ». Раньше она работала нянечкой. Международная организация обустроила временную больницу в районе Пейнсвилл. По состоянию на 10 октября через нее прошли 606 пациентов, 353 из которых умерли. Каждый день доставляют новых больных. В приемном отделении работают мужчины в желтых защитных костюмах.
Через несколько дней после выписки Саломе Карва вернулась в клинику. Она прошла ускоренный курс обучения и работает санитаркой там, где еще недавно умирала от вируса. В прошлом безнадежная больная, теперь она сама спасает других. Ведь у нее есть бесценное преимущество: после выздоровления у нее выработался иммунитет как минимум к данном типу вируса. К тому же она как никто другой может утешить и вселить надежду в своих пациентов.
«Я прошла через это сама, — ободряет Карва тяжелых больных. — Вы можете выздороветь, посмотрите на меня!» Как бы в благодарность за свое исцеление она хочет помочь другим и в то же время надеется, что это поможет ей преодолеть свою травму. «Напишите об этом, — говорит она. — Пишите о жизни, а не о смерти».
Мегаполис, дошедший до крайности
Тем временем жизнь за воротами клиники идет своим чередом: гудят автомобили, украшенные развевающимися лентами, из окна лимузина машет рукой невеста в белом платье. Даже во время Эболы в Монровии играют свадьбы, ходят на работу, продавцы бананов везут по улицам свои деревянные тележки, торговки на рынке нахваливают маниоку, механики ремонтируют мопеды, а в спорт-барах транслируют матчи английской премьер-лиги.
Казалось бы, откуда только берутся те кадры, которые вот уже не одну неделю пугают весь мир: люди в тяжелом состоянии на улицах Монровии; тела умерших перед переполненными больницами; трупы, растерзанные собаками.
Да, все эти жуткие сцены суть реальности: страдание, отчаяние, ужас людей. Но Монровия — не «чистилище Эболы», как называет ее газета Bild, и не «преисподняя с вирусами», как писал американскийЖизнь в Монровии — это не апокалипсис в замедленной съемке, а обычные будни африканского мегаполиса, дошедшего до крайности. Лишь немногое указывает на то, что ситуация в столице Либерии чрезвычайная: перед офисными и административными зданиями охранники замеряют температуру тела посетителей. Повсюду установлены пластиковые бочки с дезинфицирующим средством. Школы закрыты. На ночь улицы вымирают — комендантский час. Огромные плакаты напоминают: «Эбола убивает. Давайте позаботимся о нашей безопасности!» Иногда по улице проезжает скорая помощь, и тогда прохожие начинают кричать: «Эбола!»
Ужас катастрофы — в ее тишине
В Либерии, Сьерра-Леоне и Гвинее вирус унес более 4 тыс. человеческих жизней, свыше 8 тыс. человек заболели. Такова официальная статистика Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ). Реальные цифры могут быть во много раз выше — это самая серьезная вспышка эпидемии с момента открытия возбудителя лихорадки Эбола в 1976 году.
Происходящее в Монровии — это тихая, ползучая, незаметная на первый взгляд катастрофа. Эпидемия стала глубоким потрясением для общества в тех странах, которые она охватила. Жители смотрят друг на друга с опаской, держатся на расстоянии, воздерживаясь от традиционных ритуалов приветствия, таких, как рукопожатия, объятия, поцелуи в щеку.
Молодые люди, любующиеся закатом в пляжном баре Golden Beach, тоже соблюдают дистанцию. Впрочем, похоже, страха в их глазах нет. Большинство либерийцев уже знают, что заразиться можно только при непосредственном контакте с инфицированным, телом умершего или физиологическими жидкостями больных. На «Золотом» пляже, как и повсюду в Монровии, Эбола остается главной темой для разговоров. И всех волнует вопрос: почему так долго опасность недооценивали?
Впервые диагноз Эбола был поставлен в марте на юго-востоке Гвинеи. После чего началось его стремительное распространение на территории соседних Либерии и Сьерра-Леоне. Пока ВОЗ продолжала твердить, что ситуация под контролем, возбудитель добрался до прибрежных городов — и с головокружительной скоростью стал поражать жителей перенаселенных бедных районов. Медлительность и отсутствие плана у властей вкупе с безразличием в мире выступили своего рода катализатором.
«Эпидемия продолжается уже седьмой месяц, и международное сообщество очнулось, потому что боится пандемии», — говорит Томас тен Боер, координирующий работу немецкой гуманитарной организации Welthungerhilfe («Помощь голодающим в мире»). Нидерландец побывал во многих кризисных регионах планеты, последние шесть с половиной лет работает в Монровии.
Тен Боер считает, что интенсивное участие европейцев и американцев в борьбе с эпидемией целесообразно. Однако «суетливый акционизм в вопросах помощи» он оценивает скептически. Строительство все новых и новых центров лечения больных лихорадкой Эбола не решает проблему, убежден он, важнее ответить на вопросы: «Кто там будет работать? Где нам взять квалифицированный персонал?»
Информация как шанс на спасение
Система здравоохранения, и без того находившаяся в катастрофическом положении, оказалась на грани коллапса. Многие работники с медицинским образованием боятся заразиться и не выходят на работу. Только в Либерии от лихорадки Эбола умерло уже около сотни санитаров и врачей. Как следствие — в центре «Врачей без границ» в Пейнсвилле в начале октября из 250 койко-мест было занято около 150.
40% либерийцев не умеют читать, подавляющее большинство живет в крайней бедности. Чтобы перекрыть вирусу пути распространения, люди должны изменить свои привычки. «Но как добиться этого за короткое время при дефиците медицинского персонала, знакомого с культурой страны?» — недоумевает Томас тен Боер.
Привычки питания, обычаи омовения усопших и ритуалы погребения, скученность населения в бедных кварталах, пренебрежение гигиеной, суеверия — все это невозможно изменить в одночасье. И военными средствами, как это пыталось было сделать правительство, оцепив район трущоб Вест-Пойнт в Монровии, победу против вируса Эбола не одержать. «Нужны санитары, а не солдаты», — говорит нидерландец.
Такие как Саломе Карва. И дело не только в том, что у нее выработался иммунитет: она умеет доносить до людей важную информацию. Когда не работает в клинике, Саломе Карва ходит по своему району и объясняет соседям, как уберечься от Эболы, а также выискивает больных, которых родные скрывают из страха или стыда.
Не все воспринимают такое рвение с благодарностью. У женщины есть справка, подтверждающая, что она здорова. Но многие боятся, что от нее по-прежнему можно заразиться. «Мы как будто стигматизированы, — вздыхает она. — На некоторых моих коллег даже нападали, чтобы заставить их покинуть свои дома».
От пациентов ей приходится выслушивать абсурдные конспирологические теории: «Многие думают. что Эболы не существует или что ее наслали на нас злые ведьмы». Но Саломе Карве уже ничему не удивляется. «Пройдет еще немало времени, но в конечном итоге мы победим эпидемию», — убеждена она.
