Как Китай справился с коронавирусом и почему сейчас боится открывать границы

До 31 декабря 2019-го информация о быстром и опасном течении неизученной болезни не выходила за пределы китайского руководства. И даже когда сведения о заразе все-таки начали распространяться, мир, погруженный в празднование наступления нового года, не обратил на них особого внимания. Различные эпидемии в Китае возникали уже неоднократно, и как раз в зимний период, поэтому казалось, что и на этот раз за пределы КНР напасть не выплеснется.

Но получилось иначе. 11 марта 2020-го ВОЗ признала вспышку новой болезни пандемией. А два дня спустя было объявлено, что ее центр не Китай, а Европа. В самой КНР к тому моменту уровень заболеваемости пошел на спад. А в Европе, напротив, выявлялось больше зараженных, чем в январе в Китае, когда эпидемия там была на пике.

К ноябрю 2021-го по общему числу зараженных коронавирусом КНР с ее почти полуторамиллиардным населением по числу заболевших находится на 114-м месте в мире – официально таковых здесь за все время пандемии выявлено 96 тысяч. Сравните это с 44 миллионами в США, 33 миллионами в Индии и даже с 7 миллионами в России.

Реальность такова: Китай, первым в мире столкнувшийся со вспышкой неизвестной болезни, справился с ней лучше любой другой страны. Правда, сделано это было ценой тотальной мобилизации общества, пожертвовавшего рядом прав и свобод.

Китайская модель

Когда эпидемия началась, у Пекина не было готового плана действий. Однако Китай как никто другой в мире был готов к сценарию, требующему мобилизации ресурсов, морально и организационно. Этому способствовали два фактора. Во-первых, опыт преодоления прошлых эпидемий: атипичной пневмонии в 2002–2003 годах, птичьего гриппа в 2003–2005 годах и свиного гриппа в 2009 году. Во-вторых, в Китае сформировался мощный внутренний запрос на вызов, способный консолидировать общество в условиях, когда темпы экономического роста падают, а легитимность режима (во многом обусловливавшаяся увеличением благосостояния граждан) вызывает все больше вопросов.

Кроме того, Си Цзиньпину было важно сыграть на контрасте с предыдущим руководством, которое, как считается, проявило себя недостаточно решительно в борьбе с атипичной пневмонией (тогда в Китае заболели около 5 тысяч человек, из которых 349 умерли). Поэтому, когда из Уханя стали поступать тревожные новости, Пекин отреагировал стремительно и жестко. Классический пример – больница на тысячу койко-мест, построенная в Ухане всего за 10 дней. Какая еще страна способна на такое?

Одновременно беспрецедентные меры были предприняты, чтобы ограничить контакты между людьми и тем самым затруднить передачу вируса от человека к человеку. С одной стороны, общество испытало на себе мощнейшее воздействие пропаганды и последовало призыву властей – сидеть дома, а если и выходить на улицу, то только в маске. Самый жесткий карантин ввели в Ухане: 23 января город закрыли для въезда и выезда, а его населению запретили покидать места жительства.

С другой стороны, власти решили, что не стоит полагаться лишь на сознательность и дисциплинированность граждан. Горожанам не просто запретили покидать дома, но и физически не давали это делать – благо, что в Китае жилые комплексы обычно огорожены забором и снабжены своеобразным КПП. Блокпосты появились на выездах из населенных пунктов. Были приостановлены междугородние поездки – китайцам даже пришлось отказаться от такой традиции, как «чуньюнь» (массовая внутренняя миграция между провинциями в преддверии нового года по лунному календарю). Наконец, QR-коды и сама идея, что с помощью сотовых телефонов можно контролировать перемещения человека, впервые были апробированы в КНР.

На «осадном положении» Ухань находился 77 дней, после чего 19 марта власти отрапортовали: в городе нет ни одного больного ковидом. А 8 апреля Ухань окончательно открыли для въезда и выезда, жизнь вернулась в привычное русло.

За все время эпидемии в КНР заболели 96 тысяч человек. Большинство из них (67 тысяч) – жители Уханя и его пригородов. Причем львиная доля заражений пришлась на первые месяцы пандемии. Иначе говоря, за пределы очага возникновения ковид распространился весьма ограниченно, а большинство локальных вспышек вируса в последующие месяцы китайские власти объясняли его «импортом», в том числе из России.

Решительные меры, предпринятые в КНР, впечатлили, но в то же время и напугали мировое сообщество. На фоне быстрого распространения болезни по планете «китайская модель» борьбы с ней начала казаться панацеей. И разные страны начали подражать КНР. Но при этом они забывали, что, во-первых, у них не было такой же мощи экономики и национально-психологических особенностей населения, а во-вторых, «китайская модель» подразумевает строжайшее соблюдение всех ограничений, а не полумеры. Иначе говоря, если просто ввести ряд запретов и продолжить жить обычной жизнью, как это происходит в России, не стоит ждать результатов, как в КНР.

Гораздо более действенным способом остановить пандемию оказалась вакцинация. Как только в необходимых объемах была произведена вакцина и проведены минимальные тестовые испытания, в Китае началась массовая прививочная кампания. Причем, естественно, вопрос вакцинации воспринимался не сквозь призму права человека решать, прививаться ему или нет, а сквозь призму интересов общества. К сентябрю 2021 года от коронавируса был привит миллиардный пациент – то есть всего показатель вакцинации в КНР достиг 70% (сравните с 36% в России и 23% на Украине).

Таким образом, жесткое обеспечение социальной дистанции на ранней стадии эпидемии, мобилизация ресурсов ради создания дополнительной медицинской инфраструктуры и производство вакцины с последующей массовой вакцинацией – это и есть «китайская модель» борьбы с ковидом. К сожалению, в полной мере эту модель использовал только сам Китай. А другие страны, копируя лишь отдельные ее элементы, скорее навредили себе, чем помогли.

Китай и мир

Яркий пример такого непоследовательного подхода – Вьетнам. Сосед КНР, понимая, насколько скромны его возможности в сфере здравоохранения, сперва перенял жесткие китайские подходы к обеспечению социальной дистанции. В начале прошлого года, уже после первых случаев передачи вируса внутри страны, в большинстве районов Вьетнама ввели локдаун, длившийся до конца апреля. К его окончанию во Вьетнаме не было обнаружено ни одного нового случая заражения. Всего же к тому моменту во всей 100-миллионной стране была зафиксирована скромная цифра – 268 заражений, и ни одного летального исхода среди них не было. Вьетнам решил, что он одержал очередную «победу в битве против зарубежного завоевателя», причем ключевым фактором стала дисциплинированная «самоизоляция» населения.

Однако очень скоро выяснилось, что локальных вспышек коронавируса все равно не избежать. А в мае 2021-го в стране, считавшей, что с болезнью можно справиться одними только локдаунами, без вакцинации, началась настоящая катастрофа. За короткий период заболели более миллиона человек. В крупных городах вновь был введен жесткий локдаун (на этот раз длиной 122 дня), следить за его соблюдением поручили военным. Лишь 29 августа премьер-министр Вьетнама заявил, что политика «обеспечения стерильности» потерпела крах, и вся надежда теперь на коллективный иммунитет и массовую принудительную вакцинацию. К концу сентября ситуация в стране в целом улучшилась. Однако 23 тысячи умерших и мощный удар по экономике, пережившей два локдауна длиной в несколько месяцев, – расплата за стратегические ошибки в копировании «китайской модели».

В течение января–марта 2020 года все страны, охваченные вирусом (или хотя бы паническим его ожиданием), с готовностью закрывали границы – от и без того склонных к самоизоляции Туркмении и КНДР до государств–членов Евросоюза. Любопытно, что в этот период границы с Китаем закрывал не он сам, а его соседи. 24 января большая часть сухопутных погранпереходов была закрыта в связи с наступлением нового года по лунному календарю, однако во время этой вынужденной паузы о приостановлении сообщения между странами в одностороннем порядке объявили Монголия (27 января) и Россия (30 января). Сама же КНР начала отгораживаться от соседей по мере улучшения эпидемиологической обстановки внутри своих границ и ухудшения таковой за их пределами.

Впоследствии соседи Китая открыли двери для его граждан (например, Россия заявила об этом еще 18 июля), но Пекин по-прежнему предпочитал держать границу на замке. Во-первых, для граждан ряда стран все еще действуют ограничения на въезд в КНР. (Остальные могут въехать по визе, только ее, скорее всего, не дадут.) Во-вторых, даже для самих китайцев действуют строжайшие карантинные правила: по возвращении на родину нужно отсидеть две недели в специальной гостинице (причем за свой счет), после чего еще неделю необходимо находиться под цифровым контролем перемещений. Исключений не делается даже для спортсменов и политиков.

Так, сборная Китая по футболу, ведущая борьбу за попадание на чемпионат мира 2022 года в Катаре, из-за строгих карантинных правил не может принимать соперников дома и поэтому вынуждена была сама уехать за рубеж. С августа команда жила, тренировалась и играла в Объединенных Арабских Эмиратах и домой вернулась только после закрытия ноябрьского окна на матчи сборных. Все это время был приостановлен национальный чемпионат – возобновится он лишь в середине декабря, после того как «сборники» отсидят положенный карантин.

Даже председатель Си Цзиньпин никуда не выезжает и во всех международных мероприятиях участвует в онлайн-формате. На данный момент он не покидал пределов родины 22 месяца – дольше всех лидеров Большой двадцатки. И, к слову, столь долго безвылазно в КНР не сидел ни один из ее руководителей с момента смерти Мао Цзэдуна в 1976 году.

Последняя надежда на то, что страна откроется для иностранцев, связывалась с зимними Олимпийскими играми в Пекине, которые начнутся 4 февраля. Не секрет, что китайцы хотели использовать Олимпиаду, как это уже было с Играми 2008 года, для распространения своей «мягкой силы», создания образа мощного, богатого, высокотехнологичного и при этом дружелюбного Китая. Именно такое впечатление он должен был произвести на иностранных болельщиков. Но что делать, если болельщики не приедут, поскольку границы закрыты? Из-за этой проблемы КНР долго не решалась последовать примеру Токио, проведшего Олимпиаду без зрителей. И лишь недавно было принято соломоново решение – болельщики на трибунах будут, но только те, кто к началу Игр уже находится на территории Китая (среди них могут быть и живущие в стране иностранцы). Иначе говоря, гостей из других стран, намеревавшихся посетить Олимпиаду, в Китай не пустят, и каких-либо миграционных послаблений, приуроченных к спортивному празднику, ждать не стоит.

Более того, вероятно, не будет их как минимум до осени 2022 года, когда должен состояться очередной съезд правящей в Китае Коммунистической партии. В преддверии съезда, который должен знаменовать триумф политики Си Цзиньпина и обеспечить ему переизбрание на новый пятилетний срок, непредвиденные осложнения китайскому руководству не нужны. Поэтому, вероятнее всего, поехать в КНР с деловыми или туристическими целями не получится раньше зимы–весны 2023 года. И это, пожалуй, самый оптимистичный прогноз, предполагающий, что в мире будут сохраняться высокие темпы вакцинации и не появится новый, неуязвимый для существующих вакцин штамм вируса.