Пару лет назад много шума наделал Дональд Трамп, сказавший, что неплохо было бы купить Гренландию. Это казалось очередной причудой сумасбродного бизнесмена, дорвавшегося до президентского кресла. Исполнявшая тогда обязанности министра внутренней безопасности США Элейн Дюк позднее поделилась с The New York Times, что еще в 2017-м, после разрушительного урагана в Пуэрто-Рико, Трамп раздраженно заметил, что, дескать, стоило бы избавиться от столь «плохого актива» (остров находится под управлением США в качестве неинкорпорированной организованной территории). Другой сотрудник министерства рассказал, что президент интересовался, можно ли продать или обменять Пуэрто-Рико на Гренландию, и было непохоже, что Трамп шутил.
На самом деле Америка всегда не прочь прикупить территории. Можно за мешок метизов и связку бус, можно за доллары. А что касается Гренландии, американцы даже считают, что имеют на нее некоторые права.
На их стороне, во-первых, география. Остров относится к Северной Америке, а Доктрина Монро вот уже 200 лет провозглашает Западное полушарие закрытым для вмешательства европейских держав. Во-вторых, история полярных исследований. Тут от американцев отметились и Чарльз Френсис Холл, известный путешественник и плодовитый писатель, и Фредерик Кук, заявивший, что 21 апреля 1908-го он первым достиг Северного полюса, и Роберт Эдвин Пири, утверждавший, что первым был он, хотя и годом позже. Правда, на их счет есть веские сомнения. Первыми, кто точно видел Северный полюс, стали члены экспедиции Руаля Амундсена, в мае 1926-го пролетевшие над ним на дирижабле «Норвегия». А первыми достоверно побывали на Северном полюсе 23 апреля 1948 года участники советской экспедиции «Север-2», которой руководил начальник Главсевморпути Александр Кузнецов.
США приглядывались к Гренландии еще в 1867 году. Тогдашний госсекретарь Уильям Генри Сьюард, только что купивший Аляску, докладывал, что стоит подумать об аннексии Гренландии, а заодно и Исландии, и поручил проработать этот вопрос. До дела дошло только в 1910-м. Тогдашний американский посол в Копенгагене Морис Фрэнсис Иган через своих влиятельных друзей в королевстве предложил размен. США уступят второй по величине филиппинский остров Миндадао за Гренландию и Датскую Вест-Индию, к которой американцы давно приценивались. А Дания сторгует нужный немцам Миндадао в обмен на милый ей Северный Шлезвиг. Тогда не получилось. Хотя после Первой мировой датчане таки оттяпают эти земли у Германии, и они станут Ютландией. Но с Вест-Индией Дании пришлось расстаться. В разгар войны ее уступили за $25 млн, и теперь там Американские Виргинские острова. В рамках сделки 4 августа 1916 года также подписали декларацию, констатировавшую: США не станут возражать, если Копенгаген «распространит свои политические и экономические интересы на всю Гренландию». Ровно сто лет назад, 21 мая 1921-го, Дания провозгласила полный суверенитет над островом.
Тасиилак, Гренландия
Lucas Jackson/ReutersСоединенные Штаты, как обещали, возражать не стали. Но и не считали нужным церемониться с датским суверенитетом. В период между мировыми войнами американская военная доктрина предполагала, что, если страна подвергнется нападению какой-либо из великих держав, следует превентивно захватить все голландские, французские и датские владения в Западном полушарии, включая Гренландию. Для этого разработали так называемые «Цветные военные планы», где каждому из потенциальных противников назначили один из цветов радуги. Самыми опасными были «красные». Но это был вовсе не СССР, с нами воевать не собирались. «Красной» была Великобритания – Америка всерьез опасалась, что она снова полезет в Западное полушарие. На этот случай воевать собирались не только на просторах Атлантики, но и на территории Канады. А та, в свою очередь, готовилась обороняться от США. Самым большим кошмаром мог стать «красно-оранжевый» союз Великобритании и Японии – не исключалось, что они договорятся между собой и развяжут войну против Америки сразу на двух океанах. Сейчас это выглядит параноидальным бредом, но тогда это были вполне реальные вызовы, с которыми приходилось считаться накануне большой войны.
И уж тем более после войны, когда американцы оказались в совсем другом мире и в совершенно новой для себя роли. В 1946-м они предложили за Гренландию 100 миллионов золотом. Сделку продвигали военные, резонно считавшие, что остров совершенно бесполезен для Дании, а вот для США будет очень кстати. Датчанам предложили несколько вариантов, а в качестве бонуса – территории на севере Аляски. Ну кто же знал, что там, в Прадхо-Бей, через 20 лет найдут крупнейшие запасы нефти! Но тогда Дания гордо отказалась. Министр иностранных дел Густав Расмуссен был предельно конкретен: «Мы многим обязаны Америке, но я не думаю, что мы обязаны отдавать ей всю Гренландию».
В 1951 году американцы ратифицировали соглашение, заключенное еще в 1941-м. Тогда датский посланник в США отказался признать немецкую оккупацию своей страны и подписал документ, по которому Америка обязалась защищать Гренландию, для чего получила право бесплатно использовать ее территорию. В Туле, на северо-западной оконечности острова, построили авиабазу на 10 тысяч военнослужащих и развернули радиолокационную станцию раннего предупреждения. Там же разместили стратегические бомбардировщики Б-52. 21 января 1968 года один из бомбардировщиков разбился в нескольких километрах от базы. Четыре термоядерные бомбы разрушились, вызвав радиационное заражение местности. Фрагменты боеприпасов искали даже под водой, но не слишком успешно. К дезактивации и поискам датчан не допустили и только спустя почти 30 лет рассекретили часть документов, связанных с инцидентом. Всё это вызвало серьезный политический кризис в Дании, так как грубо нарушало официальный безъядерный статус страны.
Датчанам остается только возмущаться. Всё, что касается вопросов безопасности, находится в полном ведении Соединенных Штатов. С 1959 года Гренландия входит в структуру Командования воздушно-космической обороны Северной Америки и в годы холодной войны играла ключевую роль в Северной Атлантике и на арктическом направлении. А с приходом 1970-х наметился и новый интерес. Нельсон Рокфеллер, внук знаменитого миллиардера Джона Дэвисона Рокфеллера, в бытность свою вице-президентом при Джеральде Форде, уже прозорливо интересовался Гренландией на предмет освоения ее природных богатств.
Так что Трамп в этом вопросе не первопроходец. Он прощупывал почву через своих советников и сенатора Тома Коттона из Арканзаса – штата, который в свое время купили у французов в рамках большой Луизианской сделки. Просто бизнес. А гневная отповедь датского премьера Метте Фредериксена привела лишь к тому, что президент отменил официальный визит в Данию. Нельзя сказать, что Гренландия для Дании чемодан без ручки. Как минимум она обеспечивает ей арктический статус. Есть еще, правда, Фарерские острова на полпути между Шотландией и Исландией – крошечный архипелаг, по площади чуть меньше Петербурга без пригородов, зато очень независимый. А после соглашений 2009 года независимость может в любой момент объявить и Гренландия. Там уже намекнули: если что, сами войдем и в ЕС, и в НАТО, и куда еще захотим. И природные ресурсы здесь играют на руку отнюдь не метрополии, а островитянам. Они и так сами решают, как этими ресурсами распоряжаться. И могут сделать это так, что обеспечат себе вполне безбедное существование, которое пока на треть зависит от датских субсидий. А распорядиться есть чем. Хотя всё очень непросто.
Речь, конечно, не о ловле трески и креветок, которая составляет немалую долю доходов и, что важнее, занятий местного населения, 90% которого – гренландские эскимосы, промышляющие также тюленя. И не о туризме, который потихоньку вносит свою лепту и даже несильно просел из-за коронавируса. Крохотная гренландская экономика, сосредоточенная в основном в реальном секторе, проходит пандемию почти без потерь. Речь о минеральных ресурсах. Гренландию, конечно, мировой кладовой не назовешь, но запасы ценного сырья там немалые.
Во-первых, более 200 тысяч тонн урана. Дания уже не раз заявляла, что не прочь им заняться. В конце 1970-х даже вели кое-какую добычу, но потом шахты прикрыли. Если Гренландия вернется в этот бизнес, она войдет в мировую десятку, потеснив Узбекистан с его 140 тысячами тонн, и лишь немного уступит Бразилии. Но это в два раза меньше, чем у России, которая делит 3–4-е место с Канадой и на порядок уступает лидирующей Австралии, которая двукратно опережает Казахстан, прочно обосновавшийся на втором месте. Сейчас всё это богатство лежит мертвым грузом. Местные власти пекутся об экологии и не спешат выдавать разрешения на добычу и особенно на переработку. Наоборот, работы часто сворачивают. В 2013-м приостановили даже небольшую добычу золота. Работающие шахты можно пересчитать по пальцам одной руки. Возле деревни Кекертарсуатсиаат на юго-западе Гренландии около 30 человек добывают рубины и розовые сапфиры на поделки. На западном побережье у фьорда Кангерлуссуак, где в свое время была еще одна американская авиабаза, понемногу копают декоративный лабродорит. После некоторого оживления в 2011-м даже кратно упали объемы геологоразведки.
При этом на острове имеются залежи редкоземов. С оценками большие сложности, но ориентировочные полтора миллиона тонн, что примерно как у США, гарантируют Гренландии место в конце ведущей десятки стран – обладательниц этих элементов. Список уверенно возглавляет Китай, чьи запасы оцениваются более чем в 40 миллионов тонн и который является сейчас ведущим производителем, контролируя некоторые позиции более чем на 90%. Россия со своими 12–15 миллионами тонн где-то на 4–5-м месте.
Основное богатство Гренландии – лантан и тяжелые лантаноиды в первую очередь церий и неодим, которые в большом количестве содержат магматические породы. При этом они сильно радиоактивные. Вдобавок основной комплекс Илимауссак, куда входит и урановое месторождение Кванефельд, находится на юго-западной оконечности острова. Именно сюда около 980 года прибыл Эрик Рыжий, вынужденный из-за буйного нрава бежать из Исландии, куда его не менее буйного родителя спровадили из Норвегии. В Кассиарсуке можно даже увидеть полностью отреставрированное подворье времен викингов.
Небольшая полоска юго-западного побережья – самый обжитой район страны. Большая часть острова очень негостеприимна – в центре на ледниковом щите зимние температуры нередко опускаются ниже –60°С, а скорость ветра достигает 70 км/час. Люди селятся на побережье, которое согревает теплое Западно-Гренландское течение: от Нарсака до столицы Нуука, или, как ее называют до сих пор по-датски, Готхоб с населением всего около 17 тысяч человек. Но страсти там кипят нешуточные.
С 1979 года, когда Дания признала гренландскую автономию, на острове верховодили социал-демократы, объединенные в партию «Сиумут», то есть «Вперед». Последние годы впереди маячил проект по добыче урана и редкоземов в Куаннерсюит. Масло в огонь щедро плескали англичане, чьи планы по переходу на зеленую энергетику и чистый транспорт упираются в поставки редкоземельных и других малых металлов. Пока на этом рынке доминирует Китай. А тут под боком такое богатство! Народу популярно разъясняли, какие выгоды сулит реализация проекта и как он откроет путь к экономической самостоятельности, а через нее – к подлинной политической независимости. Но народу почему-то не понравилось, что прямо у него под ногами в течение 37 лет будут выкапывать по 3 миллиона тонн руды в год, извлекать из нее уран и редкоземы, радиоактивные и производственные отходы сливать в соседнее озеро, которое огородят плотинами высотой под 60 метров, а выработанные шахты затапливать. Особую пикантность ситуации придает то, что права на месторождение принадлежат австралийской Greenland Minerals. Но самое интересное, что сама эта компания частично принадлежит китайскому горнодобывающему холдингу Shenghe Resources.
На прошедших в начале апреля парламентских выборах «впередовцы» впервые проиграли, уступив леворадикальным социалистам из партии «Инуит Атакатигыт» – «Народное сообщество». «Народники» резко критиковали урановый проект, не чураясь при этом антикитайской риторики. В результате они набрали 36,6% голосов, и теперь председатель партии 34-летний Муте Инекнаалук Буроп Эгеде должен сформировать новое правительство. Но у него только 12 мандатов из 31, и ему нужны союзники. В середине апреля его решили поддержать центристо-популисты из «Налерак» – это гренландское слово означает точку, где эскимос останавливается, чтобы сориентироваться на местности и понять, куда дальше идти. Популисты сориентировались. В принципе их четырех мандатов уже хватает, чтобы развязать Эгеде руки и сделать его самым молодым премьер-министром самого большого острова. О поддержке заявили также представители старейшей островной партии – либеральные консерваторы из «Атассут» – «Чувство общности», выступающие за унию с Данией. Но, судя по результатам, это уже вчерашний день. Их два мандата теперь ничего не решают, да и сами они не спешат в коалиционное правительство, которое, по-видимому, будет самым проамериканским за все время автономии. А американцы уже сказали, что готовы помогать, причем куда более щедро, чем это делает Дания.
Возможно, премьер-министр Дании Метте Фредериксен была права, когда гордо бросила Трампу: «Гренландия не продается!» Но не исключено, что покупается.
