Почему Китай отказался от небоскребов

Позолоченный век с китайской спецификой

Традиционно небоскребы воспринимаются как верный способ заявить о себе и своих экономических успехах на мировой арене. В этом смысле башни «Москва-Сити» находятся в той же логике, что и Эмпайр-стейт-билдинг начала ХХ века в Нью-Йорке, башни «Петронас» в Куала-Лумпуре или дубайская «Бурдж-Халифа». КНР, естественно, не исключение. Первые здания выше 100 метров стали появляться здесь вскоре после старта экономических реформ в 1980-х годах. Сначала это были гостиницы. Начиная с 1990-х Китай строил многофункциональные комплексы, сочетающие в себе офисные центры, отели и апартаменты.

За сорок лет реформ Китай построил больше небоскребов, чем США за весь ХХ век. Перед приходом Си Цзиньпина к власти, в 2009–2012 годах, Китай каждые пять дней заканчивал новый небоскреб, то есть здание выше 200 м (для сравнения: в Москве таких зданий всего 16). К 2012 году на КНР приходилось 40% всех запущенных строек небоскребов в мире!

Причем если в Нью-Йорке и Гонконге небоскребы появились как неизбежное следствие нехватки свободной земли, то в Китае – как дань моде и желанию самоутвердиться. Здесь небоскребами застраивали новые и пустующие пространства: такие как Шэньчжэнь, возникший на месте рыбацкой деревушки, или Пудун – инновационный шанхайский район, на месте которого до 1980-х были капустные поля.

Ни в чем другом так явственно не проявляются амбиции (и комплексы) держав-нуворишей, как в строительстве высотных зданий. Причем в случае с Китаем можно говорить и о внутренней конкуренции между различными регионами.

Если в 1990–2000-е активно застраивались пионеры реформ (Шэньчжэнь, Гуанчжоу, Шанхай, Пекин), то на рубеже 2000–2010-х на арену вышли города «второго темпа» (Тяньцзинь, Чунцин, Сучжоу, Ухань, Чанша и др.), жадно стремившиеся также заявить о себе как о центрах развития.

Показательна история небоскреба Sky City («Тянькун чэнши») в городе Чанша – административном центре небольшой провинции Хунань. Девелоперы изначально хотели получить разрешение на проект высотой 666 м, однако местные чиновники попросили увеличить ее до 838 м (в два раза выше «Лахта-центра»). Это сделало бы здание самым высоким не только в Китае, но и в мире.

«Об устранении излишеств в проектировании и строительстве»

С приходом в 2012 году к власти Си Цзиньпина ситуация начала меняться. Безусловно, борьба с перегибами в архитектуре не была приоритетом для нового руководства КНР, однако признаки недовольства сложившимся порядком вещей стали заметны уже тогда.

Так, забуксовала широко разрекламированная стройка в Чанше. 20 июня 2013 года девелоперы объявили о закладке фундамента, причем рекордно высокий небоскреб предполагалось возводить с рекордной же скоростью – пять этажей в сутки – и закончить строительство за 90 дней. Но уже в июле того же года стало известно о заморозке проекта, поскольку местные власти, ранее активно лоббировавшие строительство, после консультаций с центром отказались выдавать разрешительные документы. Проект еще несколько лет числился приостановленным, пока в 2016 году от него не отказались окончательно. Официально – «из-за опасений экологического урона близлежащим болотистым территориям». На месте разрытого котлована образовался пруд, в котором крестьяне ловят рыбу.

В 2014-м Си Цзиньпин, выступая перед прессой, неожиданно призвал покончить с «эпохой странной архитектуры». Критике председателя подверглось сразу несколько прогрессивных проектов, включая здание-штаны, здание-пончик и здание-пенис, в которое, к слову, собиралась заехать редакция центральной партийной газеты «Жэньминь жибао». А два года спустя Центральный комитет партии совместно с правительством выпустил постановление об «усилении работы в сфере строительства», призывавшее вместо вычурной и эксцентричной архитектуры строить «экономичные, экологичные и приятные взору здания».

Как следствие, упрощались и становились более скромными некоторые уже запущенные проекты. Так, из проекта небоскреба «Пинъань» в Шэньчжэне удалили шпиль, что сократило его высоту с 660 до 599 м и не позволило стать высочайшим в Китае. Аналогичным образом в 2017 году поступили с небоскребом Greenland Center («Люйди чжунсинь») в Ухане. Впрочем, сокращение его высоты с 636 до 476 метров эксперты объясняют прежде всего просрочкой платежей со стороны заказчика – компании «Люйди». Причем даже после корректировки проекта работы возобновлены не были из-за отсутствия финансирования.

Таким образом, в 2018–2019 годах окончательно сформировался пул наиболее высоких китайских небоскребов. В столице таковым стал CITIC-Tower (528 м), называемый также «Пекинский цзунь» в честь одноименного древнекитайского сосуда; в Шанхае – триумвират небоскребов на берегу реки Хуанпу: Шанхайская башня (632 м), здание Шанхайского мирового финансового центра (492 м) и небоскреб «Цзинь Мао» (421 м); в Тяньцзине – здание Биньхайского центра (530 м), а на юге – шэньчжэньский «Пинъань» и здание финансового центра Гуанчжоу (530 м).

Уже в разгар пандемии коронавируса, которая естественным образом приостановила начатые стройки, возведение новых небоскребов было ограничено законодательно. 27 апреля 2020 года Министерство жилья, городского и сельского строительства КНР провозгласило «новую эпоху китайской архитектуры», обнародовав циркуляр о «дальнейшем расширении работы в сфере облика городов и зданий».

Документ призывал отказаться от «бездумного планирования и строительства высотных зданий». Был зафиксирован запрет на возведение конструкций выше 250 метров с оговоркой, что здания 250–500 м могут быть построены в случае необходимости и при получении разрешений от контролирующих органов в сфере пожарной, сейсмической и энергетической безопасности. Здания выше 500 метров запрещено строить в принципе. Местным властям велено обращать особое внимание на строительство любых зданий выше 100 метров, строго следя за тем, чтобы они не нарушали естественные ландшафты, принципы традиционной китайской культуры и не мешали виду на исторические объекты.

Иначе говоря, пятерка китайских небоскребов, чья высота превышает 500 м, останется неизменной. Однако под вопросом осталось завершение нескольких высотных долгостроев, запущенных в предыдущие годы. Вопреки стереотипам о скорости и беспроблемности китайских строек ситуация здесь не так однозначна. Например, строительство небоскреба «Goldin Finance 117» в Тяньцзине высотой 596 метров начато еще в 2009 году, уже дважды прерывалось и до сих пор не восстановлено. Заморожены работы и на двух небоскребах одинаковой высоты 518 метров (цифра 518 омонимична фразе «я хочу процветать») в Даляне и Хэфэе.

По двум небоскребам принято решение о сокращении высотности. Помимо уже упомянутого долгостроя в Ухане речь идет о «Чжуннань-Центре» в городе Сучжоу, высотность которого радикально сокращена с 729 до минимально приемлемой отметки 499 метров.

Никакого низкопоклонства перед Западом

В общем, Китай выбыл из «гонки небоскребов». Сейчас рекорды будут устанавливать только на Ближнем Востоке. Причин, побудивших китайское руководство сделать такой выбор, несколько.

Во-первых, борьба с «высотными излишествами» в архитектуре находится все в той же парадигме «наведения порядка» в эпоху Си Цзиньпина, что и борьба с коррупцией, роскошью и аморальным поведением чиновников. Одновременно со строительством небоскребов циркуляр министерства запрещает заниматься т. н. «copy-paste архитектурой», то есть строить реплики зданий и целых городов в европейском стиле, многие из которых впоследствии превратились в «города-призраки». Проекты «небоскребных районов», срисованные с Манхэттена, типа заброшенного квартала Юйцзяпу в Тяньцзине, стали таким же символом уродливости побочных эффектов китайского экономического чуда, как горы еды в престижных ресторанах, выбрасываемые на помойку, или астрономические суммы за услуги в подпольных борделях.

По мысли руководства КНР, вместо небоскребов надо возводить здания в традиционном стиле. И в этом решении проявляется отказ от иностранного влияния в целом. В свое время заимствование западных архитектурных достижений было очень популярно в Китае, поскольку служило «окном в мир» для китайцев, слишком долго находившихся в добровольной изоляции, и отражало стремление приблизиться к другим стандартам потребления и образа жизни. Однако скоро выяснилось, что, во-первых, почти все такие архитектурные реплики выглядят как «китайские подделки» в прямом смысле этого выражения; а во-вторых, больше говорят о комплексах «детей дракона», чем об их успехах. На фоне роста национализма и разочарования в Западе мода на подражание и заимствование сошла на нет. А значит, неактуально и это навязчивое стремление ввысь, совершенно нехарактерное для традиционной китайской урбанистики.

Вторая причина гораздо прозаичнее. Это экономика. Бум на небоскребы пришелся на период неумеренного оптимизма девелоперов, дешевых кредитов и раздутых цен на землю. Сейчас же экономический рост замедляется, а девелоперы (даже такие крупные, как «Люйди») сталкиваются с трудностями. Кроме того, нужно учитывать, что на проектирование и строительство небоскребов требуется много времени, поэтому за период реализации проекта финансирование может иссякнуть, а бум на рынке недвижимости – смениться упадком. Что и произошло с колоссом компании «Люйди» в злосчастном Ухане. Для заказчика он сейчас как чемодан без ручки: его нельзя недостроить, потому что в проект вбуханы гигантские средства, но и завершение проекта будет автоматически означать грандиозные расходы на содержание здания, поскольку спроса на данную недвижимость нет. Более трети офисных площадей в 11-миллионном Ухане и так пустует, и дело не в коронавирусе, а в перепроизводстве инфраструктуры.

Нужно иметь в виду и глобальный контекст, заключающийся в возрастающем скепсисе относительно небоскребов. Урбанисты все больше говорят о том, что сверхвысотные здания фаллической формы свидетельствуют только об амбициях политической и деловой элиты, но мало что дают развитию городов, особенно когда их строят посреди чистого поля, как это делается в Китае, в нефтяных монархиях Ближнего Востока или в Санкт-Петербурге.

Думается, сейчас, когда ситуация стабилизируется, власти найдут возможность реанимировать долгострои путем прямых финансовых вливаний, как это было ранее с Шанхайской башней, которую пришлось достраивать за государственный счет. Однако о реализации новых громких, но сомнительных проектов типа Sky City в Чанше или Greenland Center в Ухане придется забыть. Показателен план застройки новой «витрины» китайских реформ – города Сюнъань, который строится под Пекином. По своему функционалу он схож с шанхайским районом Пудун, застраивавшимся в 1980–2000-е годы. Но если Пудун знаменит на весь мир именно своими небоскребами, то Сюнъань предполагается сделать гораздо менее высотным.