Работа завершает «антивоенную трилогию», начало которой положила знаменитая «Герника», созданная в 1937-м по заказу республиканского правительства Испании для Всемирной выставки в Париже. Тогда мир узнал о варварском воздушном налете, который немецкий «Легион Кондор» совершил на историческую столицу Страны Басков. Пикассо не просто сочувствовал Республике и рисовал карикатуры на Франко; в 1936-м он даже недолгое время был директором Национального музея Прадо в Мадриде, но вскоре вынужден был покинуть страну. А вот из оккупированного немцами Парижа он не уехал, несмотря на настойчивые уговоры. Его самого не тронули, но работы сочли «дегенеративным искусством». Рассказывают, как-то немецкий офицер – по другой версии, группа военных – посетил мастерскую художника и спросил про «Гернику»: «Это ваша работа?». «Нет, ваша», – ответил Пикассо.
Искусство принадлежит налогу: какая судьба ждет арт-коллекцию владельцев Samsung?
В 1945 году он написал «Склеп». Считается, что эта картина символизирует ужасы нацистских концлагерей. Сам Пикассо говорил: «Я не рисовал войну, я не из тех художников, кто ищет, что бы изобразить, как фотограф. Но война, конечно, присутствует в картинах, что я рисовал в то время». Тогда он уже вступил во французскую компартию. Многие считали это эпатажным жестом. Говорили и про личный кризис из-за романа с молодой художницей Франсуазой Жило. Сам художник объяснял это решение так: «Вступление в Коммунистическую партию стало закономерным следствием всей моей жизни, всей моей работы. Я горд заявить, что никогда не рассматривал живопись исключительно как простое развлечение или бегство от реальности; я стремился рисунком и цветом, коль скоро они даны мне как оружие, глубже познать мир и человека, и этим знанием освобождать нас всех, постепенно, день за днем».
В январе 1951-го Пикассо пишет «Резню в Корее». Он отказывается от визуальной декомпозиции и разнообразит палитру. В отличие от практически черно-белой «Герники» и желтушного «Склепа», в «Резне» три цвета, дополнительно организующих сцену: зеленоватые холмы на заднем плане, пожухлый желтый обнаженных тел женщин и детей слева, серый у их антропоморфных убийц справа. Композиция явно перекликается с известным полотном Гойи «Третье мая 1808 года в Мадриде», изображающим расстрел простых испанцев солдатами маршала Мюрата. Эту геометрию с напряженной диагональю много раз будут цитировать в изображениях расстрелов. Но Пикассо только намечает внешнее напряжение сцены змейкой дороги. Он заменяет его внутренней динамикой участников: начинает строить классическую пирамиду – прием мастеров Возрождения – и тут же вспарывает ее двумя треугольниками, которые образуют ноги фигурных групп.
Женщины и дети обнажены. Лица двух обнявшихся женщин искажены страхом. Но не страхом смерти, а страхом за детей. Одна из женщин беременна, к ее круглому животу прильнул ребенок. Другая держит малыша на руках. Третья закрыла глаза и, развернув ладони навстречу убийцам, стоически принимает смерть. Карапуз возится с цветочком на земле, не понимая, что сейчас будет. Мальчик постарше испуганно тянется к девушке. Она стоит спокойно, глядя перед собой, прямо нам в глаза, и прикрывает ладонями наготу, сохраняя стыдливость и достоинство перед лицом смерти. А у смерти лиц нет. Как подчеркнуто нет и половых органов. Это вообще не люди, а какие-то антропоморфные существа в шлемофонах. Один поднял над головой обоюдоострый меч, другие наставляют на женщин и детей какие-то смертоносные гаджеты. Неслучайно картину сейчас нередко вспоминают, когда речь идет об обезличенной механизации и механистической дегуманизации современной войны.
Какое именно событие лежит в основе сюжета, точно неизвестно. В Корее считают, что речь идет о бойне, устроенной американцами в июле 1950-го у деревни Ногылли, это в центре страны. Тогда, в самом начале войны, множество беженцев пытались прорываться на юг. Были среди них и северокорейские шпионы. Были целые вооруженные группы, которые просачивались для ведения боевых действий в тылу противника. Кроме того, беженцы, заполонившие дороги, лишали американцев свободы маневра и путей отхода. А драпать пришлось со всех ног. Уже через три дня после начала боевых действий северяне взяли Сеул, а через два месяца вообще загонят противника на пятачок 100 на 120 километров у Пусана, на самом юге страны.
Во время отступления командование американской 8-й армии распорядилось: «Немедленно пресекать любые попытки группового перемещения корейцев». По беженцам, пытающимся перейти через линию фронта, следовало открывать стрельбу на поражение, исключение можно было делать только для женщин и детей – и то на усмотрение военных.
Позднее установили, что имело место не менее 60 случаев массовых расстрелов. События у Ногылли упоминались в западной прессе. Но подробности того, что происходило у этой деревушки 26–29 июля, стали известны только спустя полвека. В 1999 году американцы согласились наконец провести расследование. Выяснилось, что там было не менее 700 беженцев. Взвод, на который они наткнулись, вызвал на подмогу авиацию. Сначала на колонну сбросили бомбу, которая убила не менее 100 человек. Потом еще около 400 человек расстреляли. Бывший пулеметчик Норман Тинклер рассказал: «Мы просто аннигилировали их». Следствие признало ответственность за убийство 250–300 гражданских лиц, квалифицировав это как «несчастный случай», как это бывает на войне. В 2005-м южнокорейское правительство установило личности более 200 пострадавших, три четверти из которых – дети, женщины и старики старше 60 лет. Сейчас в Ногылли разбит мемориальный парк и открыт музей памяти.
Великие и непобедимые: что представляет собой исторический нарратив КНДР
В КНДР сюжет связывают с событиями в Синчхоне. Это уже другой этап войны и совсем другой масштаб. Американцы сумели удержать Пусанский плацдарм. 15 сентября началось контрнаступление. В тот же день высадили десант в Инчхоне, в трех десятках километров от Сеула. 27 сентября войска коалиции отбили столицу, а 8 октября перешли 38-ю параллель. Война покатилась с юга на север. Синчхон – небольшой городишко в северокорейской провинции Южная Хванхэ, в сотне с небольшим километров от демаркационной линии. Там оставалось много местных, и отовсюду стекались беженцы. За период с 17 октября по 7 декабря там было убито от 30 до 35 тысяч человек. Это северокорейские цифры, которые на Юге считают завышенными. И вообще, признавая факт массовых расстрелов в Синчхоне, там не очень любят эту тему. Есть веские основания считать, что свирепствовали не столько американцы, сколько сами южане. Но в ноябре 2014-го, посещая синчхонский «Музей военных зверств американцев», Ким Чен Ын еще раз подчеркнул: «Резня, учиненная американскими империалистическими агрессорами в Синчхоне, ясно показывает, что они каннибалы и убийцы, получающие удовольствие от кровопролития».
Любопытно, что северокорейский соцреализм охотно изображает сцены насилия, часто повторяя композицию Гойи с разбивкой на две группы: насильники и жертвы, четко разделенные зрительной диагональю. А вот идет она накрест обычной европейской диагонали. И не случайно: традиционно на Дальнем Востоке пишут сверху вниз и справа налево.
Поэтому мы не совсем правильно «считываем», например, и знаменитую «Большую волну в Канагава» японца Хокусая. Для нас волна идет «по шерсти», мы привычно скользим по ней взглядом слева направо. Поверните картину вокруг вертикальной оси, и вы сразу почувствуете сопротивление, когда ваш взгляд пойдет наперекор разбушевавшейся стихии.
Кацусика Хокусай "Большая волна в Канагаве"
Katsushika HokusaiА вот в Южной Корее тема войны – больше тема бытовых страданий. Например, известные «Беженцы» Ли Су Ока (в оригинале картина называется «Корейская трагедия»), написанная в 1954-м, через год после окончания войны. Здесь мы видим, и не случайно, не слишком типичный для художника стиль «под Пикассо», классическую пирамидальную композицию с пьедесталом, насыщенный цвет. Но никаких убийств, крови, искаженных лиц. Ли Су Ок обезличивает страдание, возводя его в абсолют так, что даже смерти не находится места.
Ли Су Ок "Беженцы" ("Корейская трагедия")
Lee Soo-Auck/Lebrecht Library/Vostock PhotoЕсть, наконец, версия, что Пикассо мог знать о так называемом «Избиении Лиги Бодо» – была такая официальная южнокорейская организация, типа «Союза спасения», куда вошло около 300 тысяч человек, бывших коммунистов и сочувствующих, которые рассчитывали, что легализация защитит их от преследований и даст возможность вести диалог с властями в интересах демократизации страны. Но во время войны начались жестокие расправы. Американцы, конечно, не стояли в стороне. Впрочем, сами они слабо разбирались в корейских делах. Поэтому подвезли на помощь японцев из бывшей колониальной администрации, полиции, контрразведки и просто военных, которые хорошо знали местные условия, имели опыт работы, а многие – и свою агентуру. Да и сама Лига была создана корейскими коллаборационистами, активно сотрудничавшими с японцами во время войны. Скорее всего, именно с прицелом на будущие зачистки. Число жертв только за лето 1950-го составило от 60 тысяч до 200 тысяч человек, а за всю войну – от миллиона до полутора. Большинство не имели никакого отношения к коммунистам, а многие были еще детьми. Масштабы зачисток были такими, что информация о них периодически попадала на Запад. Так что Пикассо наверняка был в курсе. А какую-то информацию мог иметь и через свои связи с левыми и коммунистами.
Но, в общем-то, не важно: Ногылли, Синчхон, Бодо. В Корее шла гражданская война, которая всегда сопровождается крайней жестокостью, особенно когда исполнители не слишком умелы в ратном деле и не отличаются храбростью – с гражданскими воевать сподручнее. Но то, что творение Пикассо имеет ярко выраженную антиамериканскую направленность, никогда не подвергалось сомнению. Впрочем, критика поначалу приняла картину довольно прохладно, а его самого обвинили в коммунистической пропаганде и пособничестве Северу.
В Южной Корее до 1980-х картина входила в индекс запрещенных произведений – ее не воспроизводили и даже не упоминали. До сих пор официальное отношение к ней непростое. В 2004-м ее уже пытались показать в стране. Тогда южнокорейская пресса вспоминала больше о Ногылли. Но не сложилось, якобы по техническим причинам. Тем показательнее, что сейчас в предвкушении выставки все только и пишут, что о «Резне», прямо связывая сюжет с событиями в Синчхоне.
Меж тем в американо-корейских отношениях сегодня не все идет гладко.
Сеул уже согласился увеличить расходы на содержание находящегося в стране американского контингента. Правда, поначалу, при барыге Трампе, корейцы с негодованием отвергали торг, но во имя демократии решили все же развязать мошну. Однако Корея категорически не хочет втягиваться в разборки Соединенных Штатов и Китая, а американцы все жестче на этом настаивают. И это не говоря о том, что на других направлениях все тоже не слава богу. Проблем хватает.
А тут Пикассо. Компания-организатор выставки называется «Галерея Vichae». Это латинизированный вариант, образованный из двух корейских слов. Первое – «опорожнять». По-видимому, с намеком на катарсис, который должно вызывать искусство. Хотя этимологически это греческое слово означает как раз «опорожнение желудка». Второе – «наполнять». По логике, надо бы наоборот, но очень по-корейски. Посмотрим, что будет, когда картина доедет до Кореи. Еще интереснее, если опять не доедет по какой-нибудь технической причине.
