Дмитрий Орешкин, политолог, ведущий научный сотрудник института географии РАН:
— Мирный план для юго-востока Украины, с которым выступил Владимир Путин, в настоящее время не может быть реализован. Москва сама неоднократно подчеркивала, что не контролирует так называемых ополченцев Донбасса. Те же, окрыленные недавними успехами, явно не собираются прекращать боевые действия. Кроме того, чтобы начинать переговорный процесс, необходимо иметь субъекты переговоров. Между тем и Донецкая, и Луганская республики — явления чисто виртуальные. У них нет контролируемых территорий с четко определенными границами. Их территории представляют собой чересполосицу, когда населенные пункты, контролируемые ополченцами, чередуются с теми, где находятся украинские силовики. Для того чтобы Новороссия обрела географическое «тело» нужно продолжить боевые действия. Ополченцам необходимо, помимо двух-трех крупных городов, отвоевать более обширную территорию, зафиксировав на ней свой силовой контроль. Лишь после этого у сепаратистов появляется переговорная позиция, что вот эта территория с определенными границами должна обладать таким-то правовым статусом. В составе федеративной ли Украины, России ли, или являясь независимым образованием по типу Приднестровья.
Значит, война будет продолжаться. Будет продолжаться и поддержка сепаратистов со стороны России, потому что ни у ДНР, ни у ЛНР нет внутренних ресурсов для отвоевания достаточно обширных пространств. Как только российские войска и российское оружие выходит из зоны боевых действий, так сразу же вперед идут украинские войска, потому что у сепаратистов нет собственной многочисленной военной силы.
При этом очень важно, что встреча в Минске и телефонные переговоры президентов России и Украины в принципе состоялись. Эти контакты Путина и Порошенко свидетельствуют о том, что противоборствующие стороны (а это Россия и Украина) приближаются к исчерпанию ресурсов. И в Киеве, и в Москве начинают понимать, что такое удовольствие как война с серьезным противником стоит слишком дорого. Она разрушительна не только для Украины, но и для России в плане потери жизней «добровольцев», репутационного капитала и ущерба от западных санкций. Бог войны насыщается, когда дерущиеся стороны понимают, что у них кончились ресурсы. Тогда они начинают договариваться, чтобы зафиксировать новую геополитическую реальность.
Но пока еще ресурсы не полностью исчерпаны, и поэтому сепаратисты при поддержке России будут продолжать попытки сформировать географическое «тело» Новороссии, вокруг которого можно будет строить переговоры с Киевом. ДНР и ЛНР претендуют как минимум на всю территорию Донецкой и Луганской областей, а по факту контролируют едва ли одну треть их площади. Даже после недавних успехов. Ополченцы, кстати, не так уж далеко продвинулись в последние дни. Мариуполь вот еще не взяли.
Не только для Киева, но и для Москвы затягивание конфликта чревато серьезным ущербом. Каждый новый день войны приводит к потерям среди российских военнослужащих, которые негласно переброшены на восток Украины. Каждый день появляются новые доказательства прямой вовлеченности России в конфликт. Это ухудшает для нашей страны внешнеполитическую ситуацию и угрожает нарастанием санкций. В Москве была идея блицкрига — немножко помочь сепаратистам: пусть те захватят новые территории и потом будут договариваться с Киевом. Но получается так, что «немножко» недостаточно. Помогать больше означает идти на открытый конфликт с Западом. Готов ли на это Путин? Не знаю. Но надеюсь, что здравый смысл возобладает, и российский президент не пойдет на эскалацию конфликта.
В свою очередь Порошенко понимает, что сохранить территорию, контролируемую сегодня сепаратистами, в составе унитарной Украины вряд ли возможно. С представителями Донбасса Киеву придется рано или поздно договариваться. Важно, кем будут эти представители. Если Ринат Ахметов — это одна история, а если господин Антюфеев из Приднестровья, который у сепаратистов сейчас за командира, — совсем другая, Также для Киева принципиально: контролируют ли границу с Россией за спиной у «донецких» украинские пограничники, обеспечен ли хотя бы формальный суверенитет Украины на юго-востоке или нет? Порошенко, говоря о мирных инициативах, имеет в виду следующее: Россия выводит войска, украинцы совместно с ОБСЕ и Россией восстанавливают контроль на границе, отделяя дончан и луганчан от военной поддержки со стороны Москвы. Понятно, что ополченцы без поддержки со стороны России двух недель не продержатся, у них нет ни боеприпасов, ни техники, ничего. После этого у Украины отпадет необходимость воевать. Мини-Новороссия с разрушенной экономикой и инфраструктурой в изоляции от России очень быстро перестанет существовать как нечто независимое от Киева.
Так что обе стороны произносят слова о прекращении огня, но понимают его последствия противоположным образом. Москва подразумевает, что Украина отводит войска, оставляя отвоеванные сепаратистами при поддержке российских силовиков территории в их полном распоряжении. Киев тоже за мир, но при условии, что россияне прекратят поддерживать сепаратистов, а украинские власти «мирными» способами сами с ними разберутся.
Возможно, найти выход из этого тупика поможет позиция Запада, который долго терпел, не желая ссорится с Россией. И Порошенко, и Путин очень внимательно следят за реакцией США и ЕС. Если бы не было угрозы дальнейших санкций, Путин действовал бы гораздо свободнее. Порошенко также смотрит на Запад, поскольку понимает, что угроза существенного расширения Новороссии при помощи российских войск может в любой момент реализоваться, если в Кремле решат последовать совету некоторых радикальных политиков и пробить-таки сухопутный коридор в Крым, а то и в Приднестровье. По нынешним временам даже такой сценарий уже не кажется фантастическим.
Сегодня обе стороны конфликта, что называется, «зависли» и с тревогой ждут решений НАТО и Евросоюза. Конечно, исход конфликта зависит не только от этих решений, но Запад безусловно играет существенную роль в противостоянии Киева и Москвы.
Владимир Корнилов, директор киевского Центра евразийских исследований:
— Мирный план, озвученный Владимиром Путиным, — первый, который в принципе может быть осуществлен и который должен привести к прекращению вооруженного конфликта в Донбассе. План Путина не решает всех проблем Донбасса и в целом украинского кризиса, но он предполагает реальные меры по прекращению кровопролития, что сегодня наиболее значимо. Только прекратив бойню, можно садится за стол переговоров и обсуждать политические вопросы. Правильно, что в плане вообще не затрагивается вопрос о том, как в дальнейшем сосуществовать Донбассу и тому государству, которое все эти месяцы самозабвенно бомбило жителей Донецкой и Луганской областей. Не дело Путина эти вопросы решать.
Самая серьезная проблема заключается в том, что любые переговоры с Донецкой и Луганской народными республиками, на которые согласится Порошенко, будут восприняты значительной частью украинской политической элиты — националистами и прочими радикалами — как предательство. Особенно в период стартовавшей предвыборной кампании. В том, на мой взгляд, и состоит главная ошибка Порошенко, что он назначил досрочные парламентские выборы до разрешения конфликта на юго-востоке. Тем самым он затруднил для себя возможности в поиске компромисса. Правильнее было бы остановить предвыборную кампанию, отменить президентский указ о роспуске парламента, что теоретически возможно, а уже затем начинать мирные переговоры. В условиях разгула предвыборного популизма никаких серьезных мирных инициатив от Киева ожидать не стоит.
У другой стороны конфликта также присутствуют щапкозакидательские настроения. В Киеве в свое время верили в то, что быстренько подавят сопротивление на юго-востоке. Сейчас, после того как украинская армия была дезориентирована и бежит, среди ополченцев многие также думают, что надо противника додавить, дойти до Киева. В Донбассе считают, что украинская армия будет отступать и дальше. Но, во-первых, силы ополченцев ограничены. Масштабное российское наступление — это пропаганда. Во-вторых, ограничена и зона поддержки идеи Новороссии. Если представить себе переход вооруженными силами народных республик границ Донецкой области, то далеко не все будут с восторгом встречать ополченцев. Самое же главное, что жители Донецка и Луганска устали от обстрелов, крови, разрушения инфраструктуры. Они прежде всего хотят добиться мира для себя и своих семей. Население Донбасса поддержит ополченцев, если те наступят на горло песне ура-патриотов и остановят наступление ради достижения мирных договоренностей с Киевом. Главное требование юго-востока — отвод украинских войск и артиллерии от крупных городов и других населенных пунктов.
Что касается границ будущей Новороссии, которые должны определиться в ходе переговоров, то речь пойдет, на мой взгляд, об административных границах Донецкой и Луганской областей. На меньшее ополченцы не согласятся. Дальше все будет зависеть от того, как далеко зайдут процессы брожения среди русскоязычных жителей регионов южной Украины — Одесской, Николаевской, Херсонской областей... Вряд ли донецкие и луганские ополченцы начнут решать за Одессу или Харьков вопросы их сосуществования с Киевом. Точно также еще только предстоит определить форму признания самостоятельности Донецкой и Луганской республик. Будет ли это независимость, широкая автономия лишь этих двух регионов, или речь пойдет о федерализации всей Украины.
Следует также учитывать позицию Запада, который, впрочем, не един в своем подходе к кризису на Украине. Саммит НАТО в Уэльсе и решения Евросоюза по дальнейшим антироссийским санкциям показывают, что противоречия в этом вопросе между США и Европой сохраняются. Вашингтон занимает однозначную позицию: он готов идти на дальнейшую эскалацию кризиса. Для США главная цель в украинской партии — ослабить Россию и, как ни парадоксально, Евросоюз. То есть, своих экономических конкурентов. В Европе же хлебнули санкций и прекрасно понимают, что эскалация кризиса приведет к катастрофическим последствиям. Позиция ЕС будет заключаться в том, чтобы искать все возможные методы для урегулирования ситуации на Украине. Конечно же, желательно с ущербом для российских интересов, с непризнанием Донецкой и Луганской республик, как и присоединения Крыма к России. Тем не менее, в Европе, в отличие от Штатов, нет такого ярко выраженного желания «воевать» до победного конца.
