Раньше у автора этих строк, как и у наших читателей, не раз и не два возникал вопрос: «А зачем они идут во власть?» После интервью с главой Федерального агентства по государственным резервам (Росрезерва), генерал-полковником ФСБ Александром Григорьевым мне лично стало ясно, зачем.
Раньше у автора этих строк, как и у наших читателей, не раз и не два возникал вопрос: «А зачем они идут во власть?» После интервью с главой Федерального агентства по государственным резервам (Росрезерва), генерал-полковником ФСБ Александром Григорьевым мне лично стало ясно, зачем.
— Пять лет назад вы пришли на эту должность из другого ведомства, с позиции заместителя директора ФСБ. Для вас это совсем новая работа или все-таки какая-то «преемственность» прослеживается? — Федеральное агентство по государственным резервам — составная часть системы, обеспечивающей безопасность страны, как и МО, МВД, ФСБ, МЧС и т.д. Хотя, может быть, и не очень заметная. — «Не очень заметная», но зато если где-то, не дай бог, грохнет, то все сразу вспоминают… — К счастью, не так часто вспоминают, разве что когда крупные техногенные или природные катаклизмы случаются. — Но вот вы так спокойно сейчас сидите в офисе рядом с Кремлем, и если ничего особенного не происходит… — Ну и хорошо, что ничего не происходит. Хотя, если припомните, совсем недавно нам пришлось очень напряженно потрудиться. Я имею в виду минувший январь, когда из-за сильных морозов возникла нехватка топлива в энергетике страны и коммунальном хозяйстве многих субъектов Российской Федерации. Пришлось пойти на срочное выделение из государственного резерва сотен тысяч тонн угля и топочного мазута. А катастрофа на Чернобыльской АЭС в 1986 году! Тогда, к примеру, понадобилось огромное количество свинца, и нужно было его в одночасье доставить в Чернобыль. Откуда его можно было взять? Только из госрезервов! В 1990—1991 годах у нас возникла проблема с сахаром, он вообще пропал с прилавков. И тогда проблема была решена также с нашей помощью. Или когда недавно землетрясение было в Корякском округе: из госрезервов было взято все необходимое, начиная с палаток и обогревательных приборов и кончая мобильными электростанциями и детским питанием. — А вот цунами и землетрясение в Индонезии — это были ваши грузы или МЧС? — В функцию МЧС входит и доставка грузов. Конечно, кое-какие запасы и у них есть, но основную часть МЧС берет у нас. У нас есть целое управление оперативного реагирования на чрезвычайные ситуации, и так как наши комбинаты (базы хранения и обслуживания материальных ценностей) расположены по всей стране, то транспортное плечо мы обеспечиваем сравнительно небольшое. Мы можем вспомнить и Ленск, и наводнение 2002 года в Южном федеральном округе — везде мы принимали участие. — Только вот по телевидению, когда показывают эти кадры, везде фигурирует МЧС, но не видно на картинке, что все поставляется из ваших запасов. — Я тоже об этом подумал: неплохо было бы хотя бы на каких-то грузах ставить маркировку «Росрезерв», чтобы было видно, что эта помощь не из каких-то безымянных кладовых... — А вот правда, что в зоны бедствий и катастроф сбываются лишь те товары, на которые миновал срок годности? Ну, например, тушенка после 10 лет хранения, или палатки после того, как полежат лет 15—20… — Нет, таких сроков хранения на наших складах нет. Разве что никель хранится так долго. А вообще на все группы товаров есть свой срок хранения и свой срок годности. Второй, кстати, больше, чем первый. Например, на ту же тушенку срок годности составляет 4 года, а хранения — 3 года. Так вот, по прошествии 3 лет мы реализуем эту тушенку; остается год на реализацию. Кстати, дабы ничего не пропадало, качество загружаемых на хранение товаров должно быть безупречным. Мы работаем только по ГОСТу — никаких технических условий! Если что-то и закладывается, то только самого высокого качества. Скажем, по зерну наша внутренняя инструкция предъявляет к качеству более высокие требования, чем ГОСТ. Ведь хранить долго можно лишь качественные вещи! — Итак, в какой-то период вы что-то закупаете, а потом, через несколько лет, то же самое продаете. И, поскольку объемы госзапасов велики (я даже на спрашиваю, какие, ибо это гостайна), то, наверное, с Росрезервом многие бизнес-структуры хотят дружить? — Вижу, к чему вы клоните. Мы периодически объявляем открытые конкурсы, их проводит конкурсная комиссия, в которой представлены различные ведомства. Она рассматривает все заявки, изучая не только ценовые и качественные аспекты, но и сами фирмы-претенденты. Чтобы среди них не было фирм-однодневок, чтобы у них был достаточный опыт работы, чтобы они имели лицензию ФСБ (мы ведь с гостайнами работаем!) и т.д. Конкурсы охватывают как процесс закупок, так и реализацию запасов. — А раньше что, конкурсов не было? — Раньше в положении говорилось: «…в том числе и на конкурсной основе». Теперь же это основное требование. В итоге примерно из 80 фирм, которые на начало 2001 года работали с нами по «нефтяной» теме (продавая, а потом выкупая у нас различные виды топлива и смазочных материалов), теперь осталось только 7. Можете догадаться, какие. — Например? — «ЛУКОЙЛ», «Роснефть», «Сибнефть» и т.д. — То есть коротко стриженные ребята к вам в кабинет не заходят? — Видел таких, когда в июле 2001 года заступил на эту должность, но затем они поняли, что здесь им ничего не светит. Кстати, за пять лет ни одного факта хищений и коррупционных сделок в нашей системе выявлено не было. Не в последнюю очередь потому, что во главе территориальных и структурных управлений стоят настоящие государственники. — Из ФСБ? — Да, многие — ветераны Минобороны, ФСБ, генералы, в том числе прошедшие со мною Афганистан. Но на вторых ролях работают молодые профессиональные менеджеры, стремящиеся модернизировать работу наших комбинатов, поставить ее действительно на самую современную основу. К примеру, такая совершенная Единая автоматизированная система управления и контроля, как у нас, в государственных органах мало у кого есть. — И все-таки вопросы к вам остаются. Война масштабная вроде бы России сейчас не грозит, голод тоже, ну, а на случай других непредвиденных ситуаций ведь есть огромные склады компаний, к тому же есть еще и мировое сообщество. Разве оно не поможет нам в крайнем случае? Насколько необходимо для государства содержать такую затратную систему? — Ситуация в мире развивается столь динамично, что делать какие-либо однозначные прогнозы о безоблачном будущем как для всего человечества, так и для Российской Федерации не представляется возможным. Я уже не говорю о сохраняющейся угрозе масштабных терактов, нарастающей частоте и амплитуде природных и техногенных катастроф. Государственный материальный резерв — это универсальный инструмент у руководителей страны для преодоления ресурсных ограничений в различных обстоятельствах. Но запасы госрезерва — не только важный элемент системы обеспечения национальной безопасности, но и стабилизирующий фактор развития экономики. Пренебрежение государственным резервом всегда приводило к тяжелым последствиям. В 1917-м одной из причин крушения Российской империи стало истощение государственных запасов. Напротив, созданные перед Великой Отечественной войной общегосударственные материальные резервы позволили выстоять и победить, а затем восстановить народное хозяйство. Да и чего далеко-то ходить? Прошлой зимой, если бы не срочное выделение топлива из госрезерва, в отдельных регионах остановились бы заводы и фабрики, транспорт, а где-то даже замерзли небольшие города и поселки. Восстановление загубленного оборудования, инженерных систем, жилищ стоило бы в десятки и сотни раз дороже, чем закладка и хранение в госрезерве в готовности к немедленному использованию необходимых запасов. Я уже не говорю о спасенных жизнях и здоровье людей! Кроме того — и я на это обращаю особое внимание читателей вашего журнала, — запасы госрезерва могут использоваться и используются для оказания регулирующего воздействия на рынок. — Раз речь зашла об этом, тогда такой вопрос: а что вообще входит в резерв, из чего он состоит, каковы пропорции, где и как все это хранится? — В соответствии с федеральным законом, в состав государственного материального резерва входят две основные части: государственный резерв — в основном гражданского назначения: запасы стратегических материалов и товаров, запасы материальных ценностей для обеспечения неотложных работ при ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций, оказания поддержки отраслям экономики, субъектам Российской Федерации и организациям независимо от форм собственности, оказания гуманитарной помощи и регулирующего воздействия на рынок; мобилизационный резерв — для обеспечения мобилизационных нужд Российской Федерации, то есть для организации обороны страны. В настоящее время в состав системы государственного резерва России входят управления Росрезерва по федеральным округам, комбинаты, размещенные по всей территории Российской Федерации. Здесь, кстати, следует отметить один важный момент: материальные ценности государственного резерва хранятся на комбинатах системы, а материальные ценности мобилизационного резерва практически полностью размещаются на договорной основе в сторонних по отношению к Росрезерву организациях различных форм собственности — исполнителях мобилизационных заданий. — В том числе и на частных предприятиях? — Да, и на частных тоже. — А есть ли аналоги подобным системам в других странах? — Полных аналогов системы государственного материального резерва Российской Федерации в мире не существует. Структура, созданная 75 лет тому назад, 17 октября 1931 года, и которая действует в нашей стране по сей день, прошла испытания Великой Отечественной войной, Чернобылем и спитакским землетрясением, переломными 1990-ми годами и всегда подтверждала способность и готовность выполнить свое предназначение. — Ну, о катаклизмах вы уже сказали, а вот можно поподробней о ваших способностях оказывать «регулирующее воздействие на рынок», да к тому же в увязке с безопасностью страны? — Проблема сохранения экономической независимости страны при одновременном углублении ее интеграции в мировое хозяйство оставалась все эти годы весьма актуальной. Тем более что переход России к рыночной экономике происходил на фоне таких новых внешних вызовов, как глобализация, ужесточение конкуренции на мировом рынке, агрессия международного терроризма и т.д. Чтобы остановить наиболее опасные тенденции в экономике и политической сфере, государству зачастую приходилось принимать решения, носившие характер реагирования на возникавшие угрозы. Для экономики Российской Федерации существенную опасность представляют спекулятивные, случайные, сезонные, то есть краткосрочные товарно-сырьевые кризисы, ведущие к спаду внутреннего валового продукта. Самостоятельного эффективного инструмента адаптации к быстрым колебаниям конъюнктуры рынка российские предприятия практически не имеют. В результате теряются доходы бюджета и снижаются темпы роста ВВП, создаются дополнительные предпосылки для социальной напряженности, усиливается социальная нагрузка на бюджет. Но российская экономика в целом и правительство РФ обладают действенным инструментом адаптации к быстрым колебаниям рынка. — И этот инструмент, хотите вы сказать, — государственный материальный резерв? — Да. — Но это как-то доказано или просто вы «по жизни» уверены? — Доказано. При помощи многомерной экономико-математической модели типа Кобба—Дугласа российскими учеными-экономистами была проведена количественная оценка влияния ценовых скачков на социально-экономическое развитие России и стабилизационного эффекта от использования ресурсов государственного материального резерва. Результаты исследования дали основания полагать, что товарные и закупочные интервенции государства за счет госрезерва реально способны обеспечить по стабилизируемым позициям сохранение десятков и сотен миллиардов рублей, то есть весомых долей ВВП. Расчеты показывают, что для стабилизации ценовых скачков достаточно уже 25% от объема продаж (закупок) как средства воздействия на рынок, а 50% — для снятия угрозы спекуляции. При этом, с учетом масштабов территории России, стабилизировать скачки цен необходимо не одновременно по всей стране, а в каждый отдельный момент примерно в 5—10 субъектах Федерации. Поэтому объем запасов госрезерва, выделяемых целевым образом для оказания регулирующего воздействия на рынок в интересах сохранения темпов роста ВВП, может считаться достаточным, если он обеспечивает стабилизацию ценовых скачков в 10 субъектах Российской Федерации, — Вы прямо как Алан Гринспен рассуждаете… — Гринспен не Гринспен, но это ведь действительно абсолютно рыночный инструмент воздействия на экономику. Да, кстати, чтобы пресечь попытки сговора перекупщиков с целью извлечения прибыли за счет разорения производителей, нам достаточно обеспечить такую ценовую стабилизацию в 5 субъектах Федерации. А вообще демпфирование разрушающих скачков цен на основные товарно-сырьевые ресурсы за счет товарных и закупочных интервенций государства снимает случайную составляющую изменений цен, и тем самым позволяет существенно наращивать поступления в бюджет, служит развитию экономики и росту ВВП. — А вот с инфляцией вы боретесь? В каком-то правительственном документе я прочитал, что к инструментам регулирования уровня инфляции относятся и товарные интервенции из госрезерва. Был ли этот инструмент использован на практике? — Да. В периоды посевной и уборочной кампаний выпускаются нефтепродукты, при необходимости удержания уровня цен закупается, например, зерно. Этой зимой, в момент так называемого соляного кризиса, принятые разъяснительные меры, в том числе упоминание готовности Росрезерва выпустить соль из своих запасов в неограниченном, точнее, в достаточном количестве позволили резко сбить цены и вернуть их на нормальный уровень. — Чем тогда госрезерв отличается от Стабфонда? — Стабфонд — это денежная масса. Чтобы она могла дойти до людей и удовлетворить их жизненно важные потребности, ее нужно материализовать. Деньги невозможно есть, пить, ими нельзя согреваться, укрываться от дождя и снега… В 2005 году после разрушительного цунами в бассейне Индийского океана многие страны объявили о выделении в качестве помощи миллиардов долларов. Россия поступила по-другому. По решению правительства из госрезерва были выделены палатки, одеяла, передвижные электростанции, продукты питания, медикаменты и медицинское оборудование. Самолетами МЧС России они были переброшены в район бедствия и переданы пострадавшим именно в тот момент, когда они больше всего нуждались в этом, когда решался вопрос жизни и смерти. В Беслане носилки и аппараты искусственного дыхания нужны были немедленно, а не после сложного и длительного процесса конкурса поставщиков. То же самое можно утверждать и по поводу ликвидации последствий землетрясения в Корякии. Помощь из российского госрезерва оказывается не в «условных», а в безусловных единицах. А «условные единицы» могут месяцами и годами бродить по банковским счетам. Вернемся к инфляции. Вброс на рынок большой денежной массы неминуемо ведет к стремительному росту цен, в первую очередь на товары, для закупки которых они, эти деньги, и предназначены. Кроме того, если нужных товаров недостаточно, их придется произвести, а это затраты времени — можно и не успеть помочь людям. Так что, уж извините меня за пафос, госрезерв является инструментом оперативного, немедленного реагирования государства на боль живых людей. Александр Андреевич Григорьев. Родился в 1949 году в Ленинграде. В 1973 году окончил Ленинградский военно-механический институт. В 1973—2001 годах — служба в органах безопасности, от сотрудника управления КГБ СССР по городу Ленинграду и Ленинградской области до заместителя директора ФСБ России. Участник боевых действий в Афганистане. Награжден орденом Дружбы народов (1984), медалью «За отвагу» (1986), орденом «За военные заслуги» (1999), многими медалями. Генерал-полковник (1999). С 2001 года работает в системе государственного резерва Российской Федерации — руководитель Федерального агентства по государственным резервам (Росрезерв).
