15.05.2006 00:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2006 года: "Александр ЗАЦЕПИН: «В Москве молодежь одета лучше, чем в Париже»"

К композитору Александру Зацепину популярность пришла в 1965 году, после выхода фильма «Операция Ы» — и никогда больше не покидала. Его песни звучат в 57 лентах, среди которых «Кавказская пленница», «Бриллиантовая рука», «Иван Васильевич меняет профессию», «Земля Санникова». В этом году Зацепину исполнилось 80 лет, он по-прежнему популярен.Но живет и работает во Франции. — Александр Сергеевич, о Франции в последнее время говорят и пишут много и противоречиво. Как вы относитесь к этой стране?

— Я лично очень люблю Францию и к французам отношусь хорошо. Большинство из них милые и добрые люди. Когда идешь куда-то, тебе непременно откроют дверь, если несешь что-то тяжелое — предложат помочь положить в машину. Французы очень ответственно относятся ко всему, за что берутся. Например, мой лучший французский друг Ален Прешак перевел на французский язык более тридцати русских книг, в том числе «Двенадцать стульев» и «Золотого теленка». А чтобы французы поняли и оценили Ильфа и Петрова, Ален написал к этим книгам триста комментариев! Он месяцами сидел в Ленинской библиотеке, читал газеты тех времен и даже защитил диссертацию по творчеству Ильфа и Петрова. Два толстенных тома!

Если говорить о нынешних событиях, то я, честно говоря, политикой интересуюсь мало и совсем в ней не разбираюсь. Но, как говорит этот мой друг Ален, во многом в сегодняшней ситуации виноваты левые, которые за год до выборов специально подстегивают профсоюзы к выступлениям и не идут на компромисс. Не стоит ориентироваться на журналистские заголовки ни в России, ни во Франции. Здесь также, когда пишут о России, выискивают разный негатив. А телевидение постоянно снимает российские закоулки с нищими старухами. Это совершенно несправедливо. У нас люди в большинстве своем прекрасно одеваются. В Москве молодежь одета лучше, чем в Париже, но при этом западные каналы, отнюдь не только французские, очень редко показывают российский позитив. Такое ощущение, что и наши тележурналисты переняли подобную привычку. Даже меня это коснулось. Когда недавно ко мне в Париж приезжали российские телевизионщики, то пока снимали, все было хорошо, а как показали передачу — оказалось, что я здесь, якобы, бедствую, проектов у меня нет, а диски мне привозят из хорошего отношения, как будто я сам в Москве не бываю, ничего не вижу и купить их не в состоянии!

— За последние пару месяцев вы были в Москве два раза. У вас наверное, там не только друзья, но и работа?

— Сейчас молодой режиссер Александр Аравин попросил меня написать музыку для своего четырехсерийного телефильма о моряках по книге Виктора Конецкого «Морские заботы». Не так давно мы работали вместе с Игорем Угольниковым над фильмом «Казус белли». Сейчас я жду от него новый сценарий, который скоро будет готов. А из последних моих песен, может быть, вы слышали «Дожди, косые дожди», которую несколько лет назад начала исполнять Марина Хлебникова. Она просила написать для нее еще что-нибудь. Скоро я опять буду в Москве и покажу ей, что получилось.

Когда я приезжаю в Россию, мне кажется, что там становится гораздо лучше. Может быть, это поверхностное впечатление, и я не знаю нынешних проблем, но Москва меня всегда радует.

Однако я замечаю, что мы восприняли все те негативные особенности западного мира, которые не нравятся самим западным жителям. Еще в советское время мои зарубежные друзья говорили мне: «Конечно, у вас при коммунизме многое запрещено (у меня тогда как раз вырезали несколько песен из фильма «31 июня»), но ты не думай, что у нас все можно. У нас тоже очень много недостатков. Например, в Советском Союзе в искусстве нет порнографии и пошлости, а у нас это — сплошь и рядом. Никуда не уберешь. И ради денег люди готовы буквально на все». Так и мы сейчас в России пришли к тому же: деньги решают все.

— А за что же вырезали песни из «31 июня»? Там же сплошная любовь и никакой политики.

— Этот телефильм вообще хотели положить на полку. Он увидел свет только благодаря тогдашнему директору «Мосфильма» Николаю Сизову, который приказал сделать две копии этого фильма и одну из них отправил для просмотра на правительственные дачи, где его посмотрели дети и жены, а может быть, и сами члены правительства. После этого телевидение не могло совсем уж запретить «31 июня», поскольку его руководство прислушивалось к «дачному мнению», где фильм понравился. Решили фильм принять, но вырезать, по крайней мере, три песни и часть диалогов.

— Но из безобидных фильмов Леонида Гайдая вряд ли что-то вырезали.

— Вы вот говорите — «безобидные», а в Госкино Гайдаю про «Бриллиантовую руку» сказали, что он снял криминальный фильм и песни в нем — тоже криминальные. Естественно, предложили многое убрать, тем более что в конце там был ядерный взрыв. Гайдаю дали две недели подумать. Через две недели спрашивают: «Согласны вырезать?» Он отвечает: «Нет». Через два дня опять вызывают: «Подумали?» «Подумал». «Будете убирать?» «Нет, не буду». Прошло еще какое-то время. Гайдая просят: «Уберите хоть ядерный взрыв». Он сделал вид, что колеблется, и говорит: «Ладно, так и быть. Взрыв уберу». Он его специально вставил, чтобы было что вырезать. Только таким образом фильм и вышел на экраны.

Отстоял он и песню про медведей в «Кавказской пленнице». Тогдашний художественный руководитель объединения Иван Пырьев настаивал на том, чтобы от нее избавиться. Считал, что она и действие задерживает, и народ ее не полюбит, и вообще — к чему какой-то там твист? Я не осуждаю Пырьева, он из другого поколения. Я думаю, ему эта песня не нравилась так же, как моему поколению не нравится хэви-метал.

— Каким был в жизни Леонид Гайдай?

— В жизни, а тем более на съемочной площадке, он был очень серьезным человеком. От всех, и от себя в первую очередь, требовал максимальной отдачи. Даже если песня ему нравилась, он никогда не рассыпался в комплиментах, а воспринимал как должное — считал, что каждый член съемочной группы обязан работать на максимуме своих возможностей.

Он был невероятно пунктуальным человеком. «Кавказская пленница» снималась в Алуште и Адлере. Представляете, какая вокруг красота! Вдобавок, открылся новый ресторан. Вся группа, естественно, отправилась туда. Гайдай побыл вместе с нами и, уходя, сказал, что все могут оставаться, сколько хотят, но напомнил, что следующим утром ровно в семь утра группу будет ждать автобус. На следующий день, как было обещано, ровно в семь автобус отправился. И это несмотря на то, что многие члены съемочной группы опоздали. Все, кто проспал, добирались потом за свои немалые деньги на такси. Зато больше вечерний отдых на работе никак не отражался.

— В фильмах, для которых вы писали музыку, всегда снимались красивые актрисы. Кто из них вам особенно понравился?

— Внешне мне очень нравилась Клаудия Кардинале, которая приезжала в Советский Союз сниматься в «Красной палатке». Я ей даже сделал подарок — очень дорогую красивую палехскую шкатулку. Однако оказалось, что с подарком я просчитался. Она сразу открыла шкатулку, думая, что главный подарок — внутри. А там оказалось пусто. Мне нужно было хоть кольцо какое-нибудь туда положить.

До сих пор жалею, что у меня не было времени поехать со съемочной группой на ледоколе. Ведь в этом фильме снималось целое созвездие мировых звезд: Клаудия Кардинале, Питер Финч, Шон Коннери…

Когда я несколько раз все-таки был на съемках, то Михаил Калатозов познакомил нас с Шоном Коннери, который произвел на меня колоссальное впечатление. У этого человека — море обаяния, сразу возникают какие-то положительные флюиды. Я тогда обратил внимание, что в баре на съемочной площадке он брал стаканы грациозным движением руки. Калатозов мне потом пояснил, что до кинокарьеры Коннери одно время работал официантом.

— Говорят, Алла Пугачева, исполнившая песню «Волшебник-недоучка», именно вам и обязана дебютом на эстраде?

— Я думаю, она такой талантливый человек, что и без меня бы пробилась, хотя, возможно, мои песни ей в чем-то помогли. Когда мы первый раз встретились, она еще работала в самодеятельности. Я предложил ей вначале записать музыку для кино. В общей сложности мы записали более двадцати песен.

Алла работала уникально. Настоящий профессионал с большой буквы. Я нередко писал несколько вариантов музыки, звонил ей и говорил: «Приходи — послушаешь. Не знаю, что выбрать». Потом при встрече проигрывал и напевал будущую песню своим дохлым композиторским голосом, а она моментально подхватывала и начинала играть различные вариации. Обычно я сначала писал музыку, а уже потом поэт Леня Дербенев сочинял стихи.

На запись она всегда приходила подготовленная — точно знала, как именно хочет петь ту или иную песню. Но если после прослушивания оставалась недовольна, то умела сразу же преподнести ее совершенно по-иному. Например, вначале «Волшебника-недоучку» Алла пропела своим нормальным голосом, прослушала и решила: так не пойдет. А затем взяла и записала тем самым мальчишечьим голосом, который принес этой песне такой успех. В одном из дублей Алла ошиблась — вступила не вовремя, поскольку в аранжировке был приписан лишний такт. Она засмеялась над своей ошибкой, а я этот смех оставил, потому что получилось очень непосредственно. Этот смех остался в окончательном варианте и, на мой взгляд, украсил песню. Это, наверное, был единственный забавный момент в нашем сотрудничестве, потому что работала она очень серьезно — другой такой певицы я просто не встречал.

— Сочиняя «Волшебника-недоучку», вы чувствовали, что эта песня станет хитом?

— Нет. Никогда не знаешь, какая из песен останется и полюбится. Я написал их около трехсот и никогда не мог уверенно предсказать, какой именно суждено запомниться.

Например, когда-то давно я работал над музыкой для фильма «Отважный Ширак» — не подумайте, что речь идет о французском президенте. Это был таджикский фильм, который снимался в начале семидесятых годов. Сценарий для него писал Аркадий Инин, а мне нужно было сочинить несколько песен. И там, среди прочего, была песня «Волшебник-недоучка». Послушав ее, Инин сказал, что она никому не нужна и петь ее никто не будет, зато другие две песни — то, что надо. Как видите, все получилось наоборот. Те песни быстро забылись, а «Волшебника-недоучку» все знают.

— Я лично очень люблю Францию и к французам отношусь хорошо. Большинство из них милые и добрые люди. Когда идешь куда-то, тебе непременно откроют дверь, если несешь что-то тяжелое — предложат помочь положить в машину. Французы очень ответственно относятся ко всему, за что берутся. Например, мой лучший французский друг Ален Прешак перевел на французский язык более тридцати русских книг, в том числе «Двенадцать стульев» и «Золотого теленка». А чтобы французы поняли и оценили Ильфа и Петрова, Ален написал к этим книгам триста комментариев! Он месяцами сидел в Ленинской библиотеке, читал газеты тех времен и даже защитил диссертацию по творчеству Ильфа и Петрова. Два толстенных тома!

Если говорить о нынешних событиях, то я, честно говоря, политикой интересуюсь мало и совсем в ней не разбираюсь. Но, как говорит этот мой друг Ален, во многом в сегодняшней ситуации виноваты левые, которые за год до выборов специально подстегивают профсоюзы к выступлениям и не идут на компромисс. Не стоит ориентироваться на журналистские заголовки ни в России, ни во Франции. Здесь также, когда пишут о России, выискивают разный негатив. А телевидение постоянно снимает российские закоулки с нищими старухами. Это совершенно несправедливо. У нас люди в большинстве своем прекрасно одеваются. В Москве молодежь одета лучше, чем в Париже, но при этом западные каналы, отнюдь не только французские, очень редко показывают российский позитив. Такое ощущение, что и наши тележурналисты переняли подобную привычку. Даже меня это коснулось. Когда недавно ко мне в Париж приезжали российские телевизионщики, то пока снимали, все было хорошо, а как показали передачу — оказалось, что я здесь, якобы, бедствую, проектов у меня нет, а диски мне привозят из хорошего отношения, как будто я сам в Москве не бываю, ничего не вижу и купить их не в состоянии!

— За последние пару месяцев вы были в Москве два раза. У вас наверное, там не только друзья, но и работа?

— Сейчас молодой режиссер Александр Аравин попросил меня написать музыку для своего четырехсерийного телефильма о моряках по книге Виктора Конецкого «Морские заботы». Не так давно мы работали вместе с Игорем Угольниковым над фильмом «Казус белли». Сейчас я жду от него новый сценарий, который скоро будет готов. А из последних моих песен, может быть, вы слышали «Дожди, косые дожди», которую несколько лет назад начала исполнять Марина Хлебникова. Она просила написать для нее еще что-нибудь. Скоро я опять буду в Москве и покажу ей, что получилось.

Когда я приезжаю в Россию, мне кажется, что там становится гораздо лучше. Может быть, это поверхностное впечатление, и я не знаю нынешних проблем, но Москва меня всегда радует.

Однако я замечаю, что мы восприняли все те негативные особенности западного мира, которые не нравятся самим западным жителям. Еще в советское время мои зарубежные друзья говорили мне: «Конечно, у вас при коммунизме многое запрещено (у меня тогда как раз вырезали несколько песен из фильма «31 июня»), но ты не думай, что у нас все можно. У нас тоже очень много недостатков. Например, в Советском Союзе в искусстве нет порнографии и пошлости, а у нас это — сплошь и рядом. Никуда не уберешь. И ради денег люди готовы буквально на все». Так и мы сейчас в России пришли к тому же: деньги решают все.

— А за что же вырезали песни из «31 июня»? Там же сплошная любовь и никакой политики.

— Этот телефильм вообще хотели положить на полку. Он увидел свет только благодаря тогдашнему директору «Мосфильма» Николаю Сизову, который приказал сделать две копии этого фильма и одну из них отправил для просмотра на правительственные дачи, где его посмотрели дети и жены, а может быть, и сами члены правительства. После этого телевидение не могло совсем уж запретить «31 июня», поскольку его руководство прислушивалось к «дачному мнению», где фильм понравился. Решили фильм принять, но вырезать, по крайней мере, три песни и часть диалогов.

— Но из безобидных фильмов Леонида Гайдая вряд ли что-то вырезали.

— Вы вот говорите — «безобидные», а в Госкино Гайдаю про «Бриллиантовую руку» сказали, что он снял криминальный фильм и песни в нем — тоже криминальные. Естественно, предложили многое убрать, тем более что в конце там был ядерный взрыв. Гайдаю дали две недели подумать. Через две недели спрашивают: «Согласны вырезать?» Он отвечает: «Нет». Через два дня опять вызывают: «Подумали?» «Подумал». «Будете убирать?» «Нет, не буду». Прошло еще какое-то время. Гайдая просят: «Уберите хоть ядерный взрыв». Он сделал вид, что колеблется, и говорит: «Ладно, так и быть. Взрыв уберу». Он его специально вставил, чтобы было что вырезать. Только таким образом фильм и вышел на экраны.

Отстоял он и песню про медведей в «Кавказской пленнице». Тогдашний художественный руководитель объединения Иван Пырьев настаивал на том, чтобы от нее избавиться. Считал, что она и действие задерживает, и народ ее не полюбит, и вообще — к чему какой-то там твист? Я не осуждаю Пырьева, он из другого поколения. Я думаю, ему эта песня не нравилась так же, как моему поколению не нравится хэви-метал.

— Каким был в жизни Леонид Гайдай?

— В жизни, а тем более на съемочной площадке, он был очень серьезным человеком. От всех, и от себя в первую очередь, требовал максимальной отдачи. Даже если песня ему нравилась, он никогда не рассыпался в комплиментах, а воспринимал как должное — считал, что каждый член съемочной группы обязан работать на максимуме своих возможностей.

Он был невероятно пунктуальным человеком. «Кавказская пленница» снималась в Алуште и Адлере. Представляете, какая вокруг красота! Вдобавок, открылся новый ресторан. Вся группа, естественно, отправилась туда. Гайдай побыл вместе с нами и, уходя, сказал, что все могут оставаться, сколько хотят, но напомнил, что следующим утром ровно в семь утра группу будет ждать автобус. На следующий день, как было обещано, ровно в семь автобус отправился. И это несмотря на то, что многие члены съемочной группы опоздали. Все, кто проспал, добирались потом за свои немалые деньги на такси. Зато больше вечерний отдых на работе никак не отражался.

— В фильмах, для которых вы писали музыку, всегда снимались красивые актрисы. Кто из них вам особенно понравился?

— Внешне мне очень нравилась Клаудия Кардинале, которая приезжала в Советский Союз сниматься в «Красной палатке». Я ей даже сделал подарок — очень дорогую красивую палехскую шкатулку. Однако оказалось, что с подарком я просчитался. Она сразу открыла шкатулку, думая, что главный подарок — внутри. А там оказалось пусто. Мне нужно было хоть кольцо какое-нибудь туда положить.

До сих пор жалею, что у меня не было времени поехать со съемочной группой на ледоколе. Ведь в этом фильме снималось целое созвездие мировых звезд: Клаудия Кардинале, Питер Финч, Шон Коннери…

Когда я несколько раз все-таки был на съемках, то Михаил Калатозов познакомил нас с Шоном Коннери, который произвел на меня колоссальное впечатление. У этого человека — море обаяния, сразу возникают какие-то положительные флюиды. Я тогда обратил внимание, что в баре на съемочной площадке он брал стаканы грациозным движением руки. Калатозов мне потом пояснил, что до кинокарьеры Коннери одно время работал официантом.

— Говорят, Алла Пугачева, исполнившая песню «Волшебник-недоучка», именно вам и обязана дебютом на эстраде?

— Я думаю, она такой талантливый человек, что и без меня бы пробилась, хотя, возможно, мои песни ей в чем-то помогли. Когда мы первый раз встретились, она еще работала в самодеятельности. Я предложил ей вначале записать музыку для кино. В общей сложности мы записали более двадцати песен.

Алла работала уникально. Настоящий профессионал с большой буквы. Я нередко писал несколько вариантов музыки, звонил ей и говорил: «Приходи — послушаешь. Не знаю, что выбрать». Потом при встрече проигрывал и напевал будущую песню своим дохлым композиторским голосом, а она моментально подхватывала и начинала играть различные вариации. Обычно я сначала писал музыку, а уже потом поэт Леня Дербенев сочинял стихи.

На запись она всегда приходила подготовленная — точно знала, как именно хочет петь ту или иную песню. Но если после прослушивания оставалась недовольна, то умела сразу же преподнести ее совершенно по-иному. Например, вначале «Волшебника-недоучку» Алла пропела своим нормальным голосом, прослушала и решила: так не пойдет. А затем взяла и записала тем самым мальчишечьим голосом, который принес этой песне такой успех. В одном из дублей Алла ошиблась — вступила не вовремя, поскольку в аранжировке был приписан лишний такт. Она засмеялась над своей ошибкой, а я этот смех оставил, потому что получилось очень непосредственно. Этот смех остался в окончательном варианте и, на мой взгляд, украсил песню. Это, наверное, был единственный забавный момент в нашем сотрудничестве, потому что работала она очень серьезно — другой такой певицы я просто не встречал.

— Сочиняя «Волшебника-недоучку», вы чувствовали, что эта песня станет хитом?

— Нет. Никогда не знаешь, какая из песен останется и полюбится. Я написал их около трехсот и никогда не мог уверенно предсказать, какой именно суждено запомниться.

Например, когда-то давно я работал над музыкой для фильма «Отважный Ширак» — не подумайте, что речь идет о французском президенте. Это был таджикский фильм, который снимался в начале семидесятых годов. Сценарий для него писал Аркадий Инин, а мне нужно было сочинить несколько песен. И там, среди прочего, была песня «Волшебник-недоучка». Послушав ее, Инин сказал, что она никому не нужна и петь ее никто не будет, зато другие две песни — то, что надо. Как видите, все получилось наоборот. Те песни быстро забылись, а «Волшебника-недоучку» все знают.

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».