- Главная страница
- Архив
- Архивная публикация 2006 года: "Андрей БРЕЖНЕВ: «Я не очень понимаю понятие «застой»"
Архивная публикация 2006 года: "Андрей БРЕЖНЕВ: «Я не очень понимаю понятие «застой»"
Внук Генерального секретаря ЦК КПСС, председателя Президиума Верховного Совета СССР, председателя Совета обороны предприниматель Андрей Брежнев уверен: его дед создал оптимальную систему управления страной. А нынешние руководители лишь пытаются ее возродить... Имя ей — властная вертикаль.— Ко времени смерти Леонида Ильича вам был 21 год. Каким вы его запомнили?
— Для меня он прежде всего был дедом — не Генеральным секретарем ЦК КПСС ипр., даже не «дорогим Леонидом Ильичом», как его часто именовали коллеги по Политбюро, а просто дедом, человеком со всеми плюсами и минусами. В семье о политике не говорили — это было табу. И когда он приезжал с работы домой, то становился обычным человеком, который любит семью, возится с внуками и т.д. В 1982 году страна хоронила своего лидера, мы же хоронили просто дедушку...
— Отношение окружения Леонида Ильича к вам и вашей семье стало меняться сразу после похорон?
— Фактически да. Конечно, хорошо известно, что у руководителей такого уровня друзей не бывает. Но это правда — основные персонажи, которые его окружали, почти сразу начали предавать его память. Это факт. Я не стал бы их осуждать — это жизнь, от этого никуда не деться.
— Чем отличалась жизнь внука Брежнева от жизни «обычных» детей? Какими благами вы пользовались?
— Я вам честно скажу: конечно, была возможность доставать какие-то продукты, которых многие в то время не могли достать. Но мои родители всегда просили в разумных пределах: в основном «что-нибудь вкусненькое». Многие не верят, но я в детстве сам ходил в магазин за хлебом, молоком, творогом. Если нужно было мясо, его всегда можно было купить на рынке — средства, слава богу, позволяли. Так что мы могли пользоваться «номенклатурными благами», но никогда ими не злоупотребляли. Кстати, то же касалось и самого Леонида Ильича: никто не знал, что после работы он возвращался домой, переодевался в тренировочный костюм и на ужин больше всего любил котлеты или сосиски с макаронами — помните, такие серые были при СССР? В общем, тот уровень благ ни в какое сравнение не шел с представлениями страны о том, «как жил Брежнев» и тем, что об этом было написано впоследствии.
— То есть после смерти деда вам не было тяжело отказываться от этих благ?
— То, что Леонид Ильич не вечен, мы, конечно, понимали и хотели лишь одного — чтобы это произошло как можно позже. Но никто не думал, что что-то сильно изменится, поскольку работала система. К тому же наша бабушка — Виктория Петровна (за этой ей хвала и честь) — всегда старалась приучать нас к тому, что все те привилегии, которыми мы пользуемся, это привилегии Леонида Ильича, и мы ими пользуемся постольку поскольку. Это ему положено по статусу, а не нам. Нам внушали, что, конечно, мы можем попросить, чтобы нам привезли колбасы или за нами заехала машина, но все это — льготы деда. Поэтому когда его не стало, не могу сказать, что мы сильно пострадали.
— Ваше детство прошло в особом мире — вы росли среди детей партэлиты...
— Я и мой брат ходили в среднюю школу №711 на Кутузовском проспекте. В классе было 30 человек, с некоторыми ребятами мы общаемся до сих пор. Понятно, что нас воспринимали как внуков Брежнева. Но потом я уже с ребятами говорил — такое отношение было, скорее, со стороны родителей, а не их самих.
— Охрана у внуков Брежнева была?
— Слава богу, никакой. Охрана была только у Леонида Ильича. Если Виктория Петровна куда-то выезжала, с ней были водитель и комендант дачи. Но тогда времена были другие — никто не боялся выпускать детей во двор поиграть. Так что мы были предоставлены самим себе.
— 70—80-е годы — время, когда в страну хлынули зарубежные «шмотки». Вы, наверное, имели больше возможностей носить джинсы, слушать «Грюндиги», жевать жвачку?
— Да, у меня были джинсы, майки, магнитофон. Но все-таки в школу я ходил в форме — как и все. И не могу сказать, что я как-то выделялся: нам с братом всегда говорили — «не забывайте, что вы — внуки Леонида Ильича и должны вести себя подобающе, чтобы ваши поступки не бросили тень на деда». Нас приучали одеваться чисто, аккуратно, чтобы не выглядеть оболтусами. Если была возможность, я старался помогать товарищам — торт на день рождения достать, что-то еще...
— С кем-то из детей и внуков представителей советского руководства у вас сохранились отношения?
— Да, пожалуй, только с внучкой Кулакова (Федор Кулаков (1918—1978), в 1971—1978 годах — член Политбюро, секретарь ЦК КПСС. — «Профиль»): мы были одного возраста, ездили в один пионерский лагерь. Все остальные были либо значительно старше, либо моложе. А с ней мы до сих пор созваниваемся, дружим. Я дружу с Димой Сахаровым (сын академика Андрея Сахарова. — «Профиль»): вот уж у кого, казалось бы, должен был быть большой зуб на нашу семью! Но он нормальный человек и понимает: одно дело дружба, другое — политика.
— То, что вы — внук Брежнева, сейчас как-то отражается на вашей жизни?
— Это всегда отражалось. Как бы кто ни относился к Леониду Ильичу, фамилия всегда вызывала и вызывает интерес.
— Гаишники благоволят?
— Когда останавливают, часто интересуются, не родственник ли. «Да, человек был!» — Я часто сталкиваюсь с таким отношением.
— В последние годы власть все чаще демонстрирует спрос если не на благополучный застой, то уж точно на прошлую нашу великодержавность, ностальгию по СССР. Вы как к этому относитесь?
— Лично я к этому никак не отношусь. Но факт остается фактом — с приходом Путина у людей возникло ощущение стабильности. Появился шанс не суетиться, хоть что-то планировать в жизни, жить в условиях предсказуемости. А это на самом деле важно.
— Наше время иногда называют «путинским застоем»...
— Я не очень понимаю понятие «застой». Не все у нас в 70-е годы было благополучно, но был ежегодный прирост ВВП в 4—5%, люди получали бесплатное жилье. Это застой? А сейчас мы живем на углеводородной игле... Леонид Ильич создал оптимальную систему управления страной, и нынешнее руководство пытается к ней вернуться. Я не называю это застоем, это разумная система управления. Это вертикаль власти: не выборность всего и вся, а назначение чиновников. Последние 10—15 лет показали, что избранный человек может вообще ни за что не отвечать и чувствовать себя как царь и Бог. Когда же назначают, то могут хотя бы спросить за результат.
— Вы занимаетесь политикой или для вас это неинтересно?
— Одно время мы с товарищем даже пытались создать партию, но он умер, а у меня одного не хватило энергии. Но раз вы мне звоните, значит, я уже в политике. А если еще и опубликуете это интервью, значит, кто-то прочитает, задумается... Что вы хотите — эта фамилия давно уже в политике. Но я не форсирую процесс. Мой жизненный опыт подсказывает, что надо уметь ждать...
— Чем вы занимаетесь сейчас?
— Я председатель совета директоров одной компании. Финансы, строительство, логистика. А если получится, все когда-нибудь приходят к нефти...
Внук Генерального секретаря ЦК КПСС, председателя Президиума Верховного Совета СССР, председателя Совета обороны предприниматель Андрей Брежнев уверен: его дед создал оптимальную систему управления страной. А нынешние руководители лишь пытаются ее возродить... Имя ей — властная вертикаль.— Ко времени смерти Леонида Ильича вам был 21 год. Каким вы его запомнили?
— Для меня он прежде всего был дедом — не Генеральным секретарем ЦК КПСС ипр., даже не «дорогим Леонидом Ильичом», как его часто именовали коллеги по Политбюро, а просто дедом, человеком со всеми плюсами и минусами. В семье о политике не говорили — это было табу. И когда он приезжал с работы домой, то становился обычным человеком, который любит семью, возится с внуками и т.д. В 1982 году страна хоронила своего лидера, мы же хоронили просто дедушку...
— Отношение окружения Леонида Ильича к вам и вашей семье стало меняться сразу после похорон?
— Фактически да. Конечно, хорошо известно, что у руководителей такого уровня друзей не бывает. Но это правда — основные персонажи, которые его окружали, почти сразу начали предавать его память. Это факт. Я не стал бы их осуждать — это жизнь, от этого никуда не деться.
— Чем отличалась жизнь внука Брежнева от жизни «обычных» детей? Какими благами вы пользовались?
— Я вам честно скажу: конечно, была возможность доставать какие-то продукты, которых многие в то время не могли достать. Но мои родители всегда просили в разумных пределах: в основном «что-нибудь вкусненькое». Многие не верят, но я в детстве сам ходил в магазин за хлебом, молоком, творогом. Если нужно было мясо, его всегда можно было купить на рынке — средства, слава богу, позволяли. Так что мы могли пользоваться «номенклатурными благами», но никогда ими не злоупотребляли. Кстати, то же касалось и самого Леонида Ильича: никто не знал, что после работы он возвращался домой, переодевался в тренировочный костюм и на ужин больше всего любил котлеты или сосиски с макаронами — помните, такие серые были при СССР? В общем, тот уровень благ ни в какое сравнение не шел с представлениями страны о том, «как жил Брежнев» и тем, что об этом было написано впоследствии.
— То есть после смерти деда вам не было тяжело отказываться от этих благ?
— То, что Леонид Ильич не вечен, мы, конечно, понимали и хотели лишь одного — чтобы это произошло как можно позже. Но никто не думал, что что-то сильно изменится, поскольку работала система. К тому же наша бабушка — Виктория Петровна (за этой ей хвала и честь) — всегда старалась приучать нас к тому, что все те привилегии, которыми мы пользуемся, это привилегии Леонида Ильича, и мы ими пользуемся постольку поскольку. Это ему положено по статусу, а не нам. Нам внушали, что, конечно, мы можем попросить, чтобы нам привезли колбасы или за нами заехала машина, но все это — льготы деда. Поэтому когда его не стало, не могу сказать, что мы сильно пострадали.
— Ваше детство прошло в особом мире — вы росли среди детей партэлиты...
— Я и мой брат ходили в среднюю школу №711 на Кутузовском проспекте. В классе было 30 человек, с некоторыми ребятами мы общаемся до сих пор. Понятно, что нас воспринимали как внуков Брежнева. Но потом я уже с ребятами говорил — такое отношение было, скорее, со стороны родителей, а не их самих.
— Охрана у внуков Брежнева была?
— Слава богу, никакой. Охрана была только у Леонида Ильича. Если Виктория Петровна куда-то выезжала, с ней были водитель и комендант дачи. Но тогда времена были другие — никто не боялся выпускать детей во двор поиграть. Так что мы были предоставлены самим себе.
— 70—80-е годы — время, когда в страну хлынули зарубежные «шмотки». Вы, наверное, имели больше возможностей носить джинсы, слушать «Грюндиги», жевать жвачку?
— Да, у меня были джинсы, майки, магнитофон. Но все-таки в школу я ходил в форме — как и все. И не могу сказать, что я как-то выделялся: нам с братом всегда говорили — «не забывайте, что вы — внуки Леонида Ильича и должны вести себя подобающе, чтобы ваши поступки не бросили тень на деда». Нас приучали одеваться чисто, аккуратно, чтобы не выглядеть оболтусами. Если была возможность, я старался помогать товарищам — торт на день рождения достать, что-то еще...
— С кем-то из детей и внуков представителей советского руководства у вас сохранились отношения?
— Да, пожалуй, только с внучкой Кулакова (Федор Кулаков (1918—1978), в 1971—1978 годах — член Политбюро, секретарь ЦК КПСС. — «Профиль»): мы были одного возраста, ездили в один пионерский лагерь. Все остальные были либо значительно старше, либо моложе. А с ней мы до сих пор созваниваемся, дружим. Я дружу с Димой Сахаровым (сын академика Андрея Сахарова. — «Профиль»): вот уж у кого, казалось бы, должен был быть большой зуб на нашу семью! Но он нормальный человек и понимает: одно дело дружба, другое — политика.
— То, что вы — внук Брежнева, сейчас как-то отражается на вашей жизни?
— Это всегда отражалось. Как бы кто ни относился к Леониду Ильичу, фамилия всегда вызывала и вызывает интерес.
— Гаишники благоволят?
— Когда останавливают, часто интересуются, не родственник ли. «Да, человек был!» — Я часто сталкиваюсь с таким отношением.
— В последние годы власть все чаще демонстрирует спрос если не на благополучный застой, то уж точно на прошлую нашу великодержавность, ностальгию по СССР. Вы как к этому относитесь?
— Лично я к этому никак не отношусь. Но факт остается фактом — с приходом Путина у людей возникло ощущение стабильности. Появился шанс не суетиться, хоть что-то планировать в жизни, жить в условиях предсказуемости. А это на самом деле важно.
— Наше время иногда называют «путинским застоем»...
— Я не очень понимаю понятие «застой». Не все у нас в 70-е годы было благополучно, но был ежегодный прирост ВВП в 4—5%, люди получали бесплатное жилье. Это застой? А сейчас мы живем на углеводородной игле... Леонид Ильич создал оптимальную систему управления страной, и нынешнее руководство пытается к ней вернуться. Я не называю это застоем, это разумная система управления. Это вертикаль власти: не выборность всего и вся, а назначение чиновников. Последние 10—15 лет показали, что избранный человек может вообще ни за что не отвечать и чувствовать себя как царь и Бог. Когда же назначают, то могут хотя бы спросить за результат.
— Вы занимаетесь политикой или для вас это неинтересно?
— Одно время мы с товарищем даже пытались создать партию, но он умер, а у меня одного не хватило энергии. Но раз вы мне звоните, значит, я уже в политике. А если еще и опубликуете это интервью, значит, кто-то прочитает, задумается... Что вы хотите — эта фамилия давно уже в политике. Но я не форсирую процесс. Мой жизненный опыт подсказывает, что надо уметь ждать...
— Чем вы занимаетесь сейчас?
— Я председатель совета директоров одной компании. Финансы, строительство, логистика. А если получится, все когда-нибудь приходят к нефти...
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
