29 марта 2024
USD 92.26 -0.33 EUR 99.71 -0.56
  1. Главная страница
  2. Архивная запись
  3. Архивная публикация 2001 года: "Антисоветник Илларионов"

Архивная публикация 2001 года: "Антисоветник Илларионов"

Расплачиваться по своим внешним долгам Россия может с опережением графика. Даже если для этого придется "залезть" в золотовалютные резервы ЦБ -- считает известный своими радикальными и подчас парадоксальными взглядами советник президента России по экономике Андрей ИЛЛАРИОНОВ."Профиль": Андрей Николаевич, снижение мировых цен на нефть породило разговоры о том, что Россия в 2002 и 2003 годах не сможет в полном объеме осуществлять платежи по внешнему долгу. Насколько это опасения обоснованны?
Андрей Илларионов: Наш президент неоднократно заявлял -- в том числе и на прошлой неделе в ходе выездного заседания Давосского экономического форума в Москве -- о том, что Россия платила, платит и будет исправно платить свои долги.
С экономической точки зрения проблемы обслуживания Россией внешнего долга не существует. Даже при падении цен на нефть до $10--12 за баррель. И даже если вся нефть в России кончится и страна вынуждена будет ее импортировать.
"П.": Таким образом, речь о внешних заимствованиях для выплат по долгу не идет вовсе?
А.И.: Внешние заимствования наносят ущерб экономике. Они ведут к повышению реального валютного курса. Если его уровень увеличивается быстрее, чем производительность труда, то издержки российского производства растут стремительнее, чем траты иностранных производителей.
Российская продукция становится менее конкурентоспособной и на внутреннем и на внешнем рынках. В результате экспорт снижается, импорт растет, темпы экономического подъема падают.
Все это мы хорошо изучили в период с 1995 по 1998 год, когда в результате проводимой политики так называемого "валютного коридора" номинальный валютный курс фиксировался на высоком уровне. Поскольку в стране продолжалась инфляция, реальные котировки росли. Нереалистичный завышенный курс поддерживался как в результате заимствований у международных организаций, так и вследствие выпуска евробондов и т.п. С каждым годом поддерживать такой курс становилось все сложнее. Если в 1995 году на эти цели требовалось $8,5 млрд., то за первые 7 месяцев 1998 года -- $21 млрд., которых, как известно, все равно не хватило.
Период валютного коридора был периодом сокращения производства. Сегодня ситуация может повториться: если рост реального валютного курса не будет остановлен, экономический подъем прекратится.
"П.": Но ведь сейчас условия совершенно другие: в последние два года мы вообще не занимаем на внешних рынках.
А.И.: Не имеет большого значения, каков именно источник поступления "излишней" валюты в страну. В 1995--1998 годах это были внешние кредиты. Последние два года эту роль выполняет выручка от продажи российских энергоносителей. Приток долларов в страну запускает тот же самый механизм повышения реального валютного курса: ЦБ увеличивает валютные резервы, эмитирует рубли, в результате быстро растет денежная масса, что ведет к поддержанию высоких темпов инфляции.
При де-факто стабильном номинальном валютном курсе увеличивается курс реальный. В результате "съедается" конкурентоспособность российской экономики. Точнее, тех ее отраслей, которые непосредственно не связаны с нефтью и газом. А в России в них создается около 80% ВВП.
Вообще эта проблема в мире известна под названием "голландской болезни".
"П.": Насколько серьезна это проблема для России?
А.И.: В 1999 году реальный эффективный валютный курс, РЭВИ, поднялся на 13%, в 2000 году -- на 20%, с января по сентябрь 2001 года -- еще на 8%. В целом с января 1999-го по сентябрь 2001 года его рост составил 46%.
К началу 2001 года экономический подъем у нас существенно замедлился, и если бы тенденции, возобладавшие в конце 2000 года, закрепились, он прекратился бы вовсе. Но нам помогли как раз выплаты по внешним долгам -- в полном объеме и даже с некоторым опережением графика.
"П.": Выплаты по долгам могли стимулировать экономический рост?
А.И.: Да, это так. С февраля 2001 года Россия стала платить долги в полном объеме. Кроме того, к апрелю была погашена задолженность, накопившаяся в начале года, и страна вошла в первоначальный график. За 9 месяцев нынешнего года мы отдали $9,6 млрд., из них $3,6 млрд. по основному долгу и около $6 млрд. процентных платежей.
Если такой темп сохранится, то мы за год выплатим более $14 млрд. Тем самым мы не только снизим бремя внешнего долга, но и будем содействовать поддержанию темпов экономического роста. Кроме того, к концу года дополнительные доходы бюджета, очевидно, превысят 300 млрд. рублей, или $10 млрд. Если только половину этих доходов использовать в счет выплат 2003 года, то объем необходимых платежей в этот пиковый год сократится с $19 до $14 млрд., то есть их сумма останется меньше, чем фактические выплаты нынешнего года.
В результате действия ряда факторов, в том числе и более активных выплат по внешним долгам, реальный эффективный валютный курс замедлил свой рост. С января по июнь он увеличивался на 0,7% в месяц вместо 1,8% в 2000 году, а с июня по сентябрь даже снизился на 1,4%.
"П.": Вы предлагаете начать выплачивать долги с опережением графика. Однако многие считают это авантюрой.
А.И.: Объем долгового бремени можно измерять по-разному.
Если считать суммы в долларах в абсолютном выражении, то в 1999 году мы заплатили $10 млрд., в нынешнем -- $14 млрд., то есть почти в полтора раза больше. Однако и за последние 2 года в российской экономике произошли важные перемены.
Во-первых, возросла долларовая оценка ВВП. Если в 1999 году российский ВВП составлял $195 млрд., то в 2001 году он будет равен примерно $315 млрд. Это, конечно, не означает, что мы за два года увеличили свое производство вдвое -- кумулятивный рост реальной экономики за два года составил примерно 14%. Но за это же время увеличилась долларовая оценка производимых нами товаров (прежде всего, разумеется, благодаря росту реального курса рубля). Таким образом, хотя в абсолютном выражении наши выплаты по внешним долгам возросли, в процентном отношении к ВВП они снизились.
Во-вторых, если ВВП вырос почти вдвое, то доходы бюджета -- приблизительно втрое. В-третьих, изменились условия внешней торговли. Для того чтобы заплатить $1 млрд. в 1999 году, когда нефть стоила менее $10 за баррель, нам нужно было экспортировать примерно 19 млн. тонн нефти. В 2000--2001 годах, когда она подорожала втрое, -- лишь около 6 млн. тонн.
Таким образом, погашение той же самой суммы долга сегодня обходится российской экономике втрое дешевле, чем два-три года назад. Такая выгодная конъюнктура не может длиться вечно, и ею нужно оперативно воспользоваться.
"П.": Но ведь этот "подарок мирового рынка", который государство получило в результате высоких нефтяных цен, можно использовать для других целей -- инвестировать в собственную экономику, например.
А.И.: Это вопрос счета -- что более выгодно.
Погашая долг с опережением, страна, во-первых, экономит на будущих процентах. Хотя величина российского внешнего долга на середину нынешнего года составляла $137 млрд., общая сумма платежей в предстоящие 30 лет (и только в том случае, если соблюдать оригинальный график платежей и новых кредитов не брать) ориентировочно составит $330 млрд. Если мы начинаем реструктурировать долги, то есть откладывать выплаты на более позднее время, то общая сумма платежей возрастает и в зависимости от варианта может составить $380 млрд. и более.
Если же мы осуществляем платежи с опережением графика, мы существенно сокращаем и процентные выплаты, и совокупную сумму платежей.
Во-вторых, популярные сейчас высказывания, согласно которым платежи по долгам ведут к прекращению экономического роста и снижению жизненного уровня, не соответствуют действительности. Наоборот, эти выплаты направлены на поддержание роста производства и реального потребления населения.
Как это ни покажется странным, но в условиях "голландской болезни" долговые платежи защищают конкурентоспособность национальной экономики.
"П.": Вы высказывали предложение о том, чтобы использовать в качестве одного из источников досрочного погашения долга золотовалютные резервы ЦБ. Согласен ли с такой позицией сам Центробанк?
А.И.: Вопрос не только в наличии или отсутствии желания руководства ЦБ, а в том, какое решение будет для страны экономически более эффективным. К тому же валютные резервы -- это не резервы, принадлежащие ЦБ, это резервы страны.
Сейчас часть средств ЦБ находится в наличной форме, другая -- в виде казначейских облигаций США и Германии. Годовая доходность по ним, как правило, не превышает 4%. Это значит, что та часть резервов, которые инвестированы в эти первоклассные и надежные бумаги, приносит доход не более 4% в год. Другая часть резервов не приносит ничего. В то же самое время по нашим долгам мы платим в среднем 7--8% в год, по еврооблигациям -- до 11--12%.
Таким образом, использование части валютных резервов ЦБ для опережающего погашения долгов имеет очевидный экономический смысл.

Расплачиваться по своим внешним долгам Россия может с опережением графика. Даже если для этого придется "залезть" в золотовалютные резервы ЦБ -- считает известный своими радикальными и подчас парадоксальными взглядами советник президента России по экономике Андрей ИЛЛАРИОНОВ."Профиль": Андрей Николаевич, снижение мировых цен на нефть породило разговоры о том, что Россия в 2002 и 2003 годах не сможет в полном объеме осуществлять платежи по внешнему долгу. Насколько это опасения обоснованны?

Андрей Илларионов: Наш президент неоднократно заявлял -- в том числе и на прошлой неделе в ходе выездного заседания Давосского экономического форума в Москве -- о том, что Россия платила, платит и будет исправно платить свои долги.

С экономической точки зрения проблемы обслуживания Россией внешнего долга не существует. Даже при падении цен на нефть до $10--12 за баррель. И даже если вся нефть в России кончится и страна вынуждена будет ее импортировать.

"П.": Таким образом, речь о внешних заимствованиях для выплат по долгу не идет вовсе?

А.И.: Внешние заимствования наносят ущерб экономике. Они ведут к повышению реального валютного курса. Если его уровень увеличивается быстрее, чем производительность труда, то издержки российского производства растут стремительнее, чем траты иностранных производителей.

Российская продукция становится менее конкурентоспособной и на внутреннем и на внешнем рынках. В результате экспорт снижается, импорт растет, темпы экономического подъема падают.

Все это мы хорошо изучили в период с 1995 по 1998 год, когда в результате проводимой политики так называемого "валютного коридора" номинальный валютный курс фиксировался на высоком уровне. Поскольку в стране продолжалась инфляция, реальные котировки росли. Нереалистичный завышенный курс поддерживался как в результате заимствований у международных организаций, так и вследствие выпуска евробондов и т.п. С каждым годом поддерживать такой курс становилось все сложнее. Если в 1995 году на эти цели требовалось $8,5 млрд., то за первые 7 месяцев 1998 года -- $21 млрд., которых, как известно, все равно не хватило.

Период валютного коридора был периодом сокращения производства. Сегодня ситуация может повториться: если рост реального валютного курса не будет остановлен, экономический подъем прекратится.

"П.": Но ведь сейчас условия совершенно другие: в последние два года мы вообще не занимаем на внешних рынках.

А.И.: Не имеет большого значения, каков именно источник поступления "излишней" валюты в страну. В 1995--1998 годах это были внешние кредиты. Последние два года эту роль выполняет выручка от продажи российских энергоносителей. Приток долларов в страну запускает тот же самый механизм повышения реального валютного курса: ЦБ увеличивает валютные резервы, эмитирует рубли, в результате быстро растет денежная масса, что ведет к поддержанию высоких темпов инфляции.

При де-факто стабильном номинальном валютном курсе увеличивается курс реальный. В результате "съедается" конкурентоспособность российской экономики. Точнее, тех ее отраслей, которые непосредственно не связаны с нефтью и газом. А в России в них создается около 80% ВВП.

Вообще эта проблема в мире известна под названием "голландской болезни".

"П.": Насколько серьезна это проблема для России?

А.И.: В 1999 году реальный эффективный валютный курс, РЭВИ, поднялся на 13%, в 2000 году -- на 20%, с января по сентябрь 2001 года -- еще на 8%. В целом с января 1999-го по сентябрь 2001 года его рост составил 46%.

К началу 2001 года экономический подъем у нас существенно замедлился, и если бы тенденции, возобладавшие в конце 2000 года, закрепились, он прекратился бы вовсе. Но нам помогли как раз выплаты по внешним долгам -- в полном объеме и даже с некоторым опережением графика.

"П.": Выплаты по долгам могли стимулировать экономический рост?

А.И.: Да, это так. С февраля 2001 года Россия стала платить долги в полном объеме. Кроме того, к апрелю была погашена задолженность, накопившаяся в начале года, и страна вошла в первоначальный график. За 9 месяцев нынешнего года мы отдали $9,6 млрд., из них $3,6 млрд. по основному долгу и около $6 млрд. процентных платежей.

Если такой темп сохранится, то мы за год выплатим более $14 млрд. Тем самым мы не только снизим бремя внешнего долга, но и будем содействовать поддержанию темпов экономического роста. Кроме того, к концу года дополнительные доходы бюджета, очевидно, превысят 300 млрд. рублей, или $10 млрд. Если только половину этих доходов использовать в счет выплат 2003 года, то объем необходимых платежей в этот пиковый год сократится с $19 до $14 млрд., то есть их сумма останется меньше, чем фактические выплаты нынешнего года.

В результате действия ряда факторов, в том числе и более активных выплат по внешним долгам, реальный эффективный валютный курс замедлил свой рост. С января по июнь он увеличивался на 0,7% в месяц вместо 1,8% в 2000 году, а с июня по сентябрь даже снизился на 1,4%.

"П.": Вы предлагаете начать выплачивать долги с опережением графика. Однако многие считают это авантюрой.

А.И.: Объем долгового бремени можно измерять по-разному.

Если считать суммы в долларах в абсолютном выражении, то в 1999 году мы заплатили $10 млрд., в нынешнем -- $14 млрд., то есть почти в полтора раза больше. Однако и за последние 2 года в российской экономике произошли важные перемены.

Во-первых, возросла долларовая оценка ВВП. Если в 1999 году российский ВВП составлял $195 млрд., то в 2001 году он будет равен примерно $315 млрд. Это, конечно, не означает, что мы за два года увеличили свое производство вдвое -- кумулятивный рост реальной экономики за два года составил примерно 14%. Но за это же время увеличилась долларовая оценка производимых нами товаров (прежде всего, разумеется, благодаря росту реального курса рубля). Таким образом, хотя в абсолютном выражении наши выплаты по внешним долгам возросли, в процентном отношении к ВВП они снизились.

Во-вторых, если ВВП вырос почти вдвое, то доходы бюджета -- приблизительно втрое. В-третьих, изменились условия внешней торговли. Для того чтобы заплатить $1 млрд. в 1999 году, когда нефть стоила менее $10 за баррель, нам нужно было экспортировать примерно 19 млн. тонн нефти. В 2000--2001 годах, когда она подорожала втрое, -- лишь около 6 млн. тонн.

Таким образом, погашение той же самой суммы долга сегодня обходится российской экономике втрое дешевле, чем два-три года назад. Такая выгодная конъюнктура не может длиться вечно, и ею нужно оперативно воспользоваться.

"П.": Но ведь этот "подарок мирового рынка", который государство получило в результате высоких нефтяных цен, можно использовать для других целей -- инвестировать в собственную экономику, например.

А.И.: Это вопрос счета -- что более выгодно.

Погашая долг с опережением, страна, во-первых, экономит на будущих процентах. Хотя величина российского внешнего долга на середину нынешнего года составляла $137 млрд., общая сумма платежей в предстоящие 30 лет (и только в том случае, если соблюдать оригинальный график платежей и новых кредитов не брать) ориентировочно составит $330 млрд. Если мы начинаем реструктурировать долги, то есть откладывать выплаты на более позднее время, то общая сумма платежей возрастает и в зависимости от варианта может составить $380 млрд. и более.

Если же мы осуществляем платежи с опережением графика, мы существенно сокращаем и процентные выплаты, и совокупную сумму платежей.

Во-вторых, популярные сейчас высказывания, согласно которым платежи по долгам ведут к прекращению экономического роста и снижению жизненного уровня, не соответствуют действительности. Наоборот, эти выплаты направлены на поддержание роста производства и реального потребления населения.

Как это ни покажется странным, но в условиях "голландской болезни" долговые платежи защищают конкурентоспособность национальной экономики.

"П.": Вы высказывали предложение о том, чтобы использовать в качестве одного из источников досрочного погашения долга золотовалютные резервы ЦБ. Согласен ли с такой позицией сам Центробанк?

А.И.: Вопрос не только в наличии или отсутствии желания руководства ЦБ, а в том, какое решение будет для страны экономически более эффективным. К тому же валютные резервы -- это не резервы, принадлежащие ЦБ, это резервы страны.

Сейчас часть средств ЦБ находится в наличной форме, другая -- в виде казначейских облигаций США и Германии. Годовая доходность по ним, как правило, не превышает 4%. Это значит, что та часть резервов, которые инвестированы в эти первоклассные и надежные бумаги, приносит доход не более 4% в год. Другая часть резервов не приносит ничего. В то же самое время по нашим долгам мы платим в среднем 7--8% в год, по еврооблигациям -- до 11--12%.

Таким образом, использование части валютных резервов ЦБ для опережающего погашения долгов имеет очевидный экономический смысл.

ВЛАДИМИР ЗМЕЮЩЕНКО

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».

Реклама
Реклама
Реклама