…В сквере на Тургеневской по окончании разрешенного митинга группа нацболов около рамок металлодетекторов затеяла потасовку с ОМОНом. Ребята откровенно нарывались, провоцируя ОМОН. С внешней стороны на ограде повисла толпа зевак. К ним подошла девушка — хорошо одета, похожа на студентку старших курсов гуманитарного вуза...— Скажите, что здесь происходит? — спросила девушка
— «Марш несогласных».
— Несогласных с чем?
— С режимом Путина.
— О! — без тени иронии воскликнула она. — Я присутствую при историческом событии?
Еще нет, но мало ли что. Ситуация с маршами и ответами на марши нарастает в геометрической прогрессии. Сходятся разные интересы, планы, темпераменты, цели и деньги. Даются совершенно разноплановые объяснения — от «власти нарушают Конституцию» до «мы частные лица, где хотим, там и ходим», от «такой партии вообще нет» до «в стране—члене G-8 запрещают мирные шествия».
Кто люди, участвующие в маршах, согласных и несогласных? Чем они руководствуются, на какие деньги живут, какие инструкции получают? Что предписано омоновцам и как оценивают ситуацию кремлевские чиновники?
Полный расклад видимого и закулисного.
1. Организация
Говорить, что «Другая Россия» эффективная, хорошо организованная структура, — значит выдавать ей большой аванс. Во-первых, для движения, «планирующего осуществить политический переворот в стране», ДР слишком бедна (впрочем, есть и другие суждения — см. п. 4). Бюджет марша в Москве (здесь, по мнению политтехнологов, устроить акцию дороже всего), по словам представителей ОГФ, не превысил 1,5 млн. рублей (чуть менее $60 тыс.). Немного по сравнению с деньгами, которые тратят только на питание участников «Наши» и «Молодая гвардия» (см. п. 11). По качеству полиграфии агитматериалы несогласных тоже не идут ни в какое сравнение с буклетами, которые «Наши» раздавали во время акции «Связной президента». Хотя оппоненты несогласных говорят: «Мы видим, как качество полиграфии у них растет на глазах! Они используют мелованную бумагу для своих агиток, а это недешево».
Рекламная кампания марша в Москве выглядела неказисто: стикеры с призывом прийти на марш в сколько-нибудь заметном количестве можно было найти лишь на центральных станциях оранжевой ветки метро (возможно, потому, что офис ОГФ на Чистых прудах).
В результате самыми эффективными агитаторами марша невольно оказались пресс-служба ГУВД и Борис Грызлов, который решил отпиариться на политических маргиналах. Фраза спикера, что народу уместно выходить на улицу только по праздникам, была моментально растиражирована СМИ и стала вторым афоризмом Грызлова после «парламент не место для дискуссий». Благодаря лидеру единороссов и последовавшим комментариям о марше узнали многие (см. рейтинг цитируемости).
2. Методы
ДР — рыхлое объединение с ограниченными оргресурсами. Его активисты выглядят дилетантами и допускают проколы даже в организации уличных акций, которые постепенно становятся их специализацией. Если бы речь шла о создании организации по типу украинской «Поры», с самого начала привлекли бы профессионалов, умеющих организовывать такие мероприятия. Организаторам же приходилось учиться на собственных ошибках. «В декабре на первом марше очень не хватало координаторов, которые работали бы с неорганизованной частью митингующих, — признается исполнительный директор ОГФ Денис Билунов. — Мы оказались не готовы к тому, что к нам придут простые люди, которые узнали о марше из агитматериалов. В итоге многих мы упустили, вряд ли они придут еще раз». К 14 апреля проблема так и не была полностью решена.
Иное мнение на сей счет высказывают представители власти. «У того же Касьянова уже существует свой «боевой отряд», — сказал «Профилю» представитель одной федеральной структуры. — Формально это ЧОП, в реальности — бойцы». По его сведениям, именно по их приглашению и на их деньги 14 апреля в Москву приехали 100 инструкторов по уличным действиям с Украины. «Ребята действительно работают профессионально, — заметил один из следивших за событиями, — милиции очень мало кого из них удалось взять…»
3. Города
Акции не случайно проходят в трех городах: в Нижнем, Москве и Питере уже существовали структуры, способные взять на себя организацию оппозиционных акций. В Москве это центральный штаб ОГФ, причем, по словам Билунова, в оргкомитете последнего московского марша очень заметную роль играли лимоновцы (не то слово, какую заметную, об этом см. п. 5, 7 и 8). В Питере несогласные опираются на активистов отделения «Яблока» (которое было вытеснено во внесистемную оппозицию после не очень юридически техничного снятия с местных выборов) во главе с бывшим депутатом питерского ЗакСа Сергеем Гуляевым, а также на «отмороженных» лимоновцев. В Нижнем лимоновцы и вовсе играют первую скрипку, «солисты» — Захар Прилепин, Юрий Староверов и Илья Шамазов.
Организационно позиции ДР наиболее сильны в Питере, где движение опирается на отделение «Яблока», одно из самых старых и мощных в стране. Поддержка яблочников сильно расширяет возможности ДР — у партии налажена агитработа с населением, в том числе с протестными группами, есть богатый опыт организации уличных мероприятий. По словам Билунова, у питерцев лучшая газета и листовки, самые выразительные стикеры. Снятие этой партии по формальному поводу с последних выборов в питерский ЗакС добавило несогласным сочувствующих.
Жесткой координации между тремя центрами, судя по всему, нет. Центральный штаб ОГФ не в состоянии заблокировать даже те решения местных отделений, которые могут подставить движение в целом. Например, в Москве не вызвал никакого восторга призыв Гуляева приходить на питерский марш с детьми, что в общем-то можно расценить как явную провокацию (к чему подставлять детей под ОМОН?).
4. Деньги
По словам Билунова, у движения два источника финансирования — Каспаров и Касьянов. Откуда они берут деньги, Билунов не знает (возможно, не врет), но, по его мнению, акции ДР столь дешевы, что Касьянов («поверьте, Касьянов богатый человек» — Билунов) и Каспаров вполне в состоянии финансировать их из собственных средств.
Что касается связей с политэмигрантами, то Билунов абсолютно исключает, что Каспаров берет деньги у Березовского. С Невзлиным Каспаров знаком, и Билунов не смог с уверенностью сказать, что тот совсем ничего не дает ДР. «Но поверьте, как показывает опыт сотрудничества Каспарова с Microsoft, навязать что-либо этому человеку нельзя», — пытается «приподнять» он гроссмейстера.
Деньги на акции выделяются из Москвы целевым образом. Так, известно, что нижегородские лимоновцы получили деньги на организацию марша из Москвы. Поскольку, по словам Билунова, марш им провести не дали, они чувствуют за собой должок и теперь готовы проломить лбом стену, лишь бы полноценная акция состоялась. (Кстати, нижегородский «пыл» точно так же оценивают и представители власти.) Но поскольку Каспаров и Касьянов нуждаются в местных активистах не меньше, чем местные активисты в них, создать жесткую полувоенную структуру (какой была украинская «Пора») у несогласных не получится. Впрочем, и цели такой они не ставят. Пока.
В целом штамп, что несогласные «отрабатывают деньги Березовского—Невзлина—ЦРУ», выглядит топорным, потому что денег у них мало и отрабатывать особо не на чем.
Впрочем, оппоненты приводят совсем иные величины. По данным из властных источников, с нового года финансирование подобных митингов «растет в геометрической прогрессии». По некоторым подсчетам, только за последний месяц суммарно всеми несогласными (прежде всего лимоновцы + ОГФ) было потрачено порядка $600 тыс. В это входит печать агитационной литературы, доставка людей (из других городов и с той же Украины), деньги тем, кто устраивает провокации. «Более того, они начали переходить на прямое финансирование участия, — добавляет источник, — это новое, раньше они пытались это как-то прикрыть». Таким образом, расхождение в цифрах у организаторов акций и представителей власти составляет ровно 10 раз.
| Квантовый разгон Нижний очень хочет стать третьей столицей России. Но пока стал лишь третьим по счету городом, где к «несогласным» чутко прислушиваются мужчины из чувашского ОМОНа. Тамара Серкова получила по голове за право быть несогласной. — Получила дубинкой от омоновца за то, что требую отказаться от строительства Октябрьского бульвара. Сейчас здесь прекрасный сквер, дом, где родился Горький. Возможно, он попадет под снос из-за строительства бульвара. Можете меня еще раз ударить. Словно стадо, со всех углов и песочниц согнали на площадь детей и назвали «Городом мастеров». Детей пригнали, чтобы занять место, запланированное для митинга. А потом пригнали несколько тысяч омоновцев. Идеальный пример квантового мышления. По квантовой теории невозможно ни определить с высокой точностью положение и скорость тела, ни линейно предсказать ход будущих событий. — Мы ничего не понимали, что это за дети, откуда они, — говорит повар ресторана «Шанхай» Сергей Берсенев. — Прыгающие, играющие в пятнашки, усиленно улыбающиеся танцующие девочки, каски омоновцев, бабки, нацболы — это все выше моего понимания. — Мы связались с мастерами, которые традиционно участвуют в «Городе мастеров», — сказал «Профилю» один из организаторов нижегородского марша Юрий Староверов. — Они сказали, что ничего не знают. Обычно «Город мастеров» проводится в сентябре — в День города. Как правило, у черта на рогах — в Автозаводском районе по адресу Южное шоссе, 35. Но тут решили устроить в центре. — Атлетический забег в честь Года русского языка, ярмарки с духовыми оркестрами, это было потрясающе, — продолжает Староверов. — Несколько десятков ребят прыгали со скакалками в оцеплении войск МВД. Нам звонили тренеры и преподаватели детских клубов, жаловались, что их заставляют подписывать ведомости по отправке детей на площадь. Клубы — муниципальные, поэтому за отказ — увольнение. Директор детского дома также сообщила, что подписала такой документ. Она была в истерике и просила меня не устраивать потасовок. Такое внимание детям здесь оказывают не всегда. Еще при СССР начали строить детский цирк — в 1981 году. Уже скончались некоторые прорабы и строители. Сейчас стоит только купол со страшным шпилем. В июле прошлого года на заседании правительства по особым экономическим зонам губернатор Валерий Шанцев попросил денег на цирк. Глава МЭРТ Герман Греф отказал: «Клоунов у нас и так много, в том числе и на региональном уровне». Шанцев пообещал открыть цирк своими силами и посадить Грефа на открытии «в окружении акробатов и жонглеров». В бывшем Дворце пионеров Нижнего ликвидировали бассейн. Детский НИИ гастроэнтерологии в руинах. …Еще одним поводом для отказа в проведении марша стало то, что «24 марта, — сообщила горадминистрация, — в Нижнем Новгороде на площади Народного единства начнутся археологические раскопки». Мэр города понял, что именно там находится библиотека Ивана Грозного, утерянная по его возвращении из Казани. Высший разум сообщил это радостное известие чиновнику 22 марта — за два дня до акции. Следующий марш намечен в Нижнем на 28 апреля. Антон Елин |
Хотя несуществующая, нигде не зарегистрированная, не обладающая адресом и даже сайтом партия не располагает значительными финансовыми ресурсами, в «Другой России» нацболы играют весомую роль. Это признает и руководство ОГФ. Влияние нацболов определяется отсутствием у остальных членов ДР опыта организации протестных действий. По мере роста уличных акций в «номенклатуре» протестных действий растет и «запрос» на опыт нацболов. Кроме того, у них самый мобильный и сплоченный актив, а успех подобных акций на 90% зависит от присутствия на них организованного и опытного актива.
С другой стороны, нацболы — это и главная проблема ДР.
а) Эдуард Лимонов, Эдичка даже как «физическое лицо» отпугивает многих потенциальных сторонников ДР. Судя по разговорам с простыми москвичами (не активистами!), которые пришли на митинг на Тургеневскую, нацболов именно терпят. Хотя многие искренне восхищаются их «отмороженным» бесстрашием.
б) Нацболы — это профессиональные провокаторы, они не заинтересованы в мирных шествиях. Стычки с милицией — это их хлеб. Чем более кровавыми они будут, тем им лучше. Один из авторов этих строк лично был свидетелем того, как 14 апреля они нарочно провоцировали ОМОН на силовые действия против толпы (см. начало текста). В результате больше всех досталось журналистам и ни в чем не повинным участникам разрешенного митинга. Еще один идиот во время короткого марша от Петровского до Рождественского бульвара залез на чью-то припаркованную машину. На форумах ОГФ и ДР нацболов «отмазывают» и говорят, что это были провокаторы из ФСБ.
— Мы в январе проводили митинг у Минобороны, — рассказывает завсектором выборных технологий ЦК КПРФ Петр Милосердов, человек, искушенный в проведении массовых протестных акций. — Митинг, правда, несанкционированный. В толпе ходил неприметный дяденька, который вдруг резко схватил одного парня за руку, имитировав драку, и растворился в толпе. Когда я подошел к омоновцам узнать, что это было, они мне сказали: «Это соседи». То есть ФСБ.
Однако доказать такое невозможно.
…14 апреля. Пушкинская. Балкон кинотеатра «Пушкинский». Примерно без четверти полдень. Через дорогу уже вовсю «винтят» участников марша и случайных прохожих. Двадцатью минутами раньше ОМОН рассеял и задержал крошечную колонну, которая пыталась пройти на площадь со стороны Малой Дмитровки. На балконе много камер — это лучшая точка для съемки общего плана превращенной в укрепрайон Пушкинской площади. Вбегают 5—6 молодых людей и начинают скандировать «Россия без Путина» и барабанить в жестяной козырек балкона. Все продолжается минуты три, после чего молодые люди убегают. Через минуту появляется ОМОН — человек 30. Командир ищет глазами тех, кто барабанил и кричал, никого не находит и отдает приказ: «Грузите всех в автозаки, потом разберемся». В итоге было задержано около 15 журналистов, было сделано несколько снимков, как ОМОН «вяжет» ни в чем не повинных людей. Позже один из бегавших по балкону на Пушкинской появился на Тургеневской возле группы активистов с флагами лимоновцев. Получается, это была их провокация?..
6. Идеология
Развернутой позитивной программы у несогласных нет, и взяться ей неоткуда. По словам Билунова, в будущем неизбежно встанет вопрос о подготовке программы переустройства страны (после демонтажа режима, как он говорит), равно как и вопрос о едином кандидате от оппозиции на президентских выборах. Однако он даже в общих чертах не представляет себе, какой должна быть эта программа и кто может стать лицом движения. Самая очевидная кандидатура — Касьянов — у многих вызывает сомнения, считает Билунов.
Выдвижение в качестве единого кандидата от оппозиции председателя совета директоров ЮКОСа Виктора Геращенко (информация об этой инициативе Каспарова появилась в пятницу и на момент сдачи номера не была подтверждена самим Геращенко) — сильный ход, однако и он чреват для оппозиции расколом. Например, могут возникнуть проблемы с Касьяновым, который имеет собственные президентские амбиции. К тому же, несмотря на постигшую его опалу, «тяжеловеса» Геращенко сложно назвать принципиально «несистемным» политиком: при соблюдении определенных условий он может стать для Кремля вполне договоропригодной фигурой. В любом случае оппозиция во главе с Геращенко будет мало похожа на нынешнюю «Другую Россию», многие деятели которой при таком развитии событий останутся не у дел.
Не ясно даже, из чего будущей программе вообще взяться. Любая попытка прийти к компромиссу приведет к появлению еще одного движения против всего плохого за все хорошее, которое будет выглядеть не менее странно.
Но на нынешнем этапе отсутствие внятной программы — это в чем-то даже сила несогласных. У них всего два общих лозунга — честные выборы и отмена цензуры на ТВ. Плюс полная внесистемность (во многом вынужденная, но теперь они придумали, как ею пользоваться). Это позволяет собирать вокруг себя тех, кого «достала» именно система как таковая, а не ее «отдельные недостатки». А латентное недовольство разрешенными границами протеста, кучей не решаемых властями (разных уровней) проблем уже появляется вне зависимости от идеологических установок (см. п. 13 и статью «Бунт по месту жительства» на с. 34).
Но ирония в том, что несогласные могут рассчитывать хоть на какой-то общественный резонанс (даже не успех) только как революционное движение. А революционный сценарий вызывает неприязнь у значительной части «другороссов». Пока они утешают себя тем, что применение уличных технологий — мера вынужденная и временная, поскольку парламент и ТВ для них закрыты.
7. Позиция власти
А вот как ситуация видится представителям власти.
— Нам говорят: разрешите им пройти спокойно там, где они хотят, и через пару маршей о них все забудут. Как бы не так! — сообщил «Профилю» один из высокопоставленных представителей власти. — Такой подход можно применить к тем, кто ПРОСТО хочет пройти, высказав свою политическую позицию. У этих же политической позиции нет. Цель всего этого — сознательное нарушение закона. Им главное — перекрыть Тверскую. Если этим людям дать возможность пройти по Тверской (тоже отдельный вопрос, зачем им перекрывать Тверскую, когда на их сборища больше 1000—1200 человек не приходит), тогда через 10 минут последуют такие комментарии по всем СМИ: власти спасовали. Либеральные комментаторы немедленно закричат, что «ОМОН на нашей стороне, Путин слаб!».
В медийном пространстве, — продолжает представитель власти, — мы проиграем в этой ситуации полностью. Но мы проиграем и в политическом пространстве. Вы думаете, мы боимся, что эти марширующие «поднимут массы»? Они их не поднимут! Получится другое: что легитимная, законная власть идет на поводу у людей, заявляющих о насильственном захвате власти. Нельзя разрешать нарушать. Поэтому нельзя пасовать перед этими людьми.
Собеседник «Профиля» призывает не обольщаться бескорыстием и демократическими воззрениями участников маршей. Среди них, говорит он, все больше и больше становится профессиональных провокаторов. И по мере того, как они будут видеть, что другие слои, прежде всего средний класс, втянуть в свои шествия невозможно, проплаченных провокаторов станет еще больше. Разреши им сегодня Тверскую — завтра лимоновцы потребуют пустить их на Красную площадь. «Не забывайте и о том, — добавляет представитель власти, — что нацболы вообще запрещенная организация. И любые действия ее представителей должны пресекаться так же, как если бы заявление на марш подала «Аль-Каида».
Аргумент о том, что в случае разрешения шествий власти удастся поправить свой имидж, чиновники также отвергают: «Не надо рассказывать! Мы прекрасно понимаем, что для западных СМИ — что мы сегодня ни делай — хорошими выглядеть не будем. Вон посмотрите, ни одна американская газета даже не упомянула, что марш был запрещен, все упирают на нарушение Конституции».
— У них плохие юристы, — добавляет свое мнение о несогласных и «сочувствующих» другой источник «Профиля» во властных структурах. — Уведомительный порядок касается только проведения пикетов, без усиливающей звуковой аппаратуры и уж точно без перекрытия центральных магистралей. Плюс всем предлагается альтернатива, так что нарушений нет. А что касается того, что им не дают то место, которое они требуют, то даже в США вам так просто не позволят перекрыть Линкольн-авеню и делать там все, что заблагорассудится!
Можно в чем-то согласиться с собеседником: людей, сутками сидящих с плакатами, можно видеть и у забора Белого дома, и на площади перед зданиями британского парламента (у стен Кремля никто не сидит…), но они там действительно просто сидят, а не шествуют с матюгальниками и не блокируют окрестные центральные улицы.
8. Социальная база и настроения
Порой действительно возникает мысль, что марши проводятся ради самих маршей. Состоялся один — тут же назначается дата следующего. Но даже в уличной активности должна быть какая-то динамика и сюжет. Например, рост числа участников или изменение требований. Иначе марши скоро перестанут вызывать интерес у кого бы то ни было, кроме журналистов, которым по работе положено следить за событиями, и омоновцев. (Отметим с сожалением, что ГУВД Москвы и те, кто отдавал распоряжения милицейскому начальству, обеспечили марши сюжетом на месяцы вперед — см. п. 13.) И еще, уличные провокации — единственно возможная форма существования нацболов. Столкновения с ОМОНом — их стихия. Лимоновцы, играя в нынешней «Другой России» заметную роль, неизбежно будут пытаться изменить движение под себя.
Коммунист же Милосердов оценивает успех массовой акции иначе: его залог — отсутствие импровизаций. «Импровизация — это провал».
Наиболее выигрышная для несогласных ситуация сложилась в Питере перед первым маршем. Все сошлось в одной точке — разогретая перед выборами публика, обида сторонников снятого с выборов «Яблока», непопулярные шаги губернатора Матвиенко (например, строительство пресловутой башни «Газпрома»). Оргкомитет марша смог подобрать правильные лозунги. В результате на марш, по разным оценкам, пришло от 7 тыс. до 8 тыс. человек. Это уже не тысяча, упомянутая представителем власти. С сотнями тысяч начала 1990-х ситуацию никто не сравнивает — изменилось всё и все…
В Москве по сравнению с Питером целевая агитация ведется вяло. Так, по словам Билунова, в столице есть примерно 10 тыс. активистов муниципальных групп, которые ведут борьбу с московским правительством. Московское отделение ОГФ пытается наладить с ними работу — в частности, был создан Временный городской гражданский совет (ВГГС), который объединяет около 20 групп.
9. Другие несогласные
Однако привлечь эти группы к активному участию в протестных акциях у ОГФ пока не получается. Пострадавшие от действий московских властей ждут от ОГФ конкретной помощи (прежде всего юридической), но у несогласных нет на это денег. Более того, создание таких юридических и правозащитных структур не вполне в их интересах, поскольку замыкает протестные муниципальные группы на их локальных проблемах, а главное — помогает решать их правовыми, а не политическими (уличными) методами. Несогласным же, напротив, нужна сегодня максимальная политизация протестного движения в столице. А это произойдет только в том случае, если у обманутых дольщиков, жертв уплотнительной застройки и выселений не останется вообще никаких надежд на власть всех уровней. То есть для несогласных «чем хуже — тем лучше».
В свою очередь, даже самые радикальные муниципальные группы без энтузиазма относятся к участию в акциях «Другой России». Не потому, что не понимают, что ангажированные суды и участвующие в бизнесе чиновники — проблема системы в целом. Проблема в другом — они в принципе не готовы идти в политику и тем более становиться частью жесткой внесистемной политической оппозиции верховной власти. Это может только помешать достижению их основных целей. Наконец, еще одна причина — опасения (обоснованные), что их используют втемную, как массовку.
Что касается Нижнего, то здесь участников марша приходилось собирать совсем не под те лозунги, что в Москве или в Питере. Участники несостоявшегося нижегородского марша жестко делились на три группы, действовавшие под лозунгами, не имевшими между собой ничего общего. Часть (в основном пенсионеры) пришла протестовать против действий городских властей, которые могли привести к подтоплению ряда домов. Часть протестовала против сына губернатора Шанцева, который якобы захватил все лесопилки в области. Остальные протестовали против экспансии московского бизнеса.
В среде околокремлевских политтехнологов ходит слух, что участие лимоновцев в нижегородском «Марше несогласных» из личных средств профинансировал Каспаров. Якобы Лимонову были переданы на эти цели $200 тыс., из которых лишь $5 тыс. были употреблены для борьбы с режимом, остальные же — припрятаны: то ли на черный день, то ли на издание очередного романа Эдички.
Вполне возможно, что слух не более чем детище околокремлевских пиарщиков и распространяется с целью дискредитации «неистового Эдуарда» (хотя, по экспертным оценкам, сумма, затраченная на активизацию нацболов в Нижнем, весьма близка к той, что называется политтехнологами, — около $5 тыс.).
— Да, эти несогласные всеми способами пытаются и будут пытаться дальше вовлекать в свои действия средний класс, — говорит источник в федеральной власти. — Но у них ничего не получится, потому что представитель среднего класса — это то «путинское большинство», о котором часто говорят, и больше всего он боится как раз обрушения ситуации, потому первым взденет на вилы какого-нибудь лимоновца.
Поэтому, продолжает собеседник, не будет и роста рейтингов людей, участвующих в подобных шествиях: на каждый процент рейтинга они будут получать 20% антирейтинга, и на каждую их очередную выходку проценты поддержки будут добавляться власти, которая не мешает обывателям спокойно жить и работать.
10. Пассив
Да, в мегаполисах существует огромное количество проблем и скрытого недовольства — это представители власти видят и по опросам, и просто общаясь с жителями городов. «Москва и Подмосковье вообще одна большая проблема, — заметил один из собеседников «Профиля» во властных структурах, — но ни к Касьянову, ни к Лимонову они не пойдут и в марши не вольются. Для них нормальным способом решения проблем являются, скорее, суд, Общественная палата».
Позиция властей, как они объясняют, все же не запрещать митинги полностью, а предлагать альтернативу, как было с Тургеневской площадью вместо Пушкинской. «Но ведь они все равно решили проламываться с Пушкинской, — говорит источник в федеральной власти. — Спрашивается, зачем им эти провокации?»
— Зачем?
— До первой крови. Вы думаете, просто так нацболы появляются в белых рубашках? Нет! Кровь на них сразу будет видна!
Из чего, делает вывод собеседник, в ближайшем будущем мы будем видеть все больше провокаций из серии «кирпич—башка—омоновец». Во-первых, многим уже нет обратной дороги — они засветились в этих мероприятиях по полной. Во-вторых, потому что «надо отрабатывать деньги, и деньги немалые».
11. «Наши» и другие
Когда речь заходит о деньгах и готовности властей все же предоставлять «пространство» под митингующих, сразу вспоминаются и другие «протестующие». Которые не имеют проблем ни с проведением митингов, ни с численностью демонстрантов. Прежде всего это «Наши» и «Молодая гвардия Единой России» — «движения, созданные Кремлем», как называют их в западных СМИ. В «Молодой гвардии» технологию подготовки марша комментировать сначала отказывались. Правда, скрывать, например, что в акции будет участвовать 15 тыс. человек, треть которых москвичи, а 10 тыс. — из провинции, смысла не имело. Пресс-секретарь «Молодой гвардии» Вадим Жарко в беседе с «Профилем» сказал, что абсолютно уверен: искомые тысячи подростков на марше появятся.
— Если мы делаем заявку в регионы привезти, скажем, тысячу — они привезут, потому что она у них есть. Это просто обойти две-три «общаги». А если речь идет, например, о Томске, где много институтов, то там еще проще.
Механизм мобилизации на мероприятия такого толка действительно несложен.
— Едешь в какой-нибудь заштатный вуз в Подмосковье, — рассказывает Петр Милосердов, — идешь к старосте курса. По 200 рублей на брата — и молодежь собрана. Только есть нюанс — кто деньги раздает, тот их и «осваивает». Потом участники жалуются: обещали 200 рублей, дали 100. А дальше выясняется, что заказчик вообще «проплачивал» по 300.
Но и в «Молодой гвардии», и в «Наших» в один голос говорят: юноши и девушки приходят на акции совершенно бесплатно — за идею, за перспективы, а не за вещественные бонусы.
— Мы даем им возможность выйти в люди, — говорит координатор «Наших» Василий Якеменко, — они могут получить хорошее образование («Наши», к примеру, обучаются в Высшей школе управления. — «Профиль»), затем у них есть возможность пойти в политику. Например, тульский комиссар Юлия Городничева — член Общественной палаты. И за это нам еще им и платить?! Мы и так достаточно в них вкладываем.
Идея — это похвально, однако даже на митинг из ста человек необходимы хотя бы минимальные расходы. На организацию. А «Наши» и «молодогвардейцы» акции устраивают масштабные. Даже если не платить участникам, их нужно привезти-отвезти, накормить, убрать после себя территорию.
— Что касается транспорта, то его предоставляют регионы, — рассказывает Якеменко. — У нас также есть спонсоры. Это, например, Новороссийский торговый порт или домостроительный комбинат в Москве. Мы дотируем, только если у регионов не хватает какой-то суммы.
Вообще, по словам Якеменко, «Наши» содержатся на средства из трех источников: гранты; фонд подготовки кадрового резерва «Государственный клуб» (учредители — депутаты Госдумы и сенаторы); региональные спонсоры.
Следующий оргмомент — питание участников. По словам Жарко, «молодогвардейцев» на марше (проходил тоже 14 апреля на Ленгорах) должны были трижды кормить обедами из «Макдоналдс» на сумму около 500 рублей в день. Причем еда положена только приезжим активистам («зачем кормить москвичей, если они с утра поели дома и вечером дома поедят»). Таким образом, питание организаторам должно было обойтись в 5 млн. рублей, или порядка $200 тыс.
У «Наших» с питанием иначе. Например, на прошедшей недавно двухдневной акции «Связной президента» в первый день 5 тыс. человек питались сухпайками, 5 тыс. — в столовой и еще 5 тыс. сами готовили в лагере. По словам Якеменко, на еду ушло около 850 тыс. рублей. Но на следующий день участники питались и передвигались по городу уже за свои деньги. Это было прописано в инструкции для участника акции, наряду с запретом на употребление алкоголя, а также «проявления недовольства и жалоб».
Экономили на всем. Даже 15 тыс. SIM-карт компания МТС предоставила бесплатно.
— Карты были активированы, но денег на них не было, — поясняет Якеменко, — и потом, мы же сделали МТС мощный промоушн.
| Суфлер с пайком Действо «Марш согласия», или «ВремЯ выбирать ВремЯ» проходило на Воробьевых горах на смотровой площадке — излюбленном месте байкеров и молодоженов. По периметру стояли около тысячи омоновцев и примерно столько же дюжих юношей в майках с надписями «Дружина». Один из «дружинников» рассказал, что работает в ЧОП, специально охраняющем политические молодежные акции. Получает от 500 до 1 тыс. рублей за мероприятие. Марш должен был начаться в полдень, колонны «молодогвардейцев» начали стягиваться с 11 утра. В выходной, в дождливую прохладную погоду. Юноши и девушки из ярославской колонны говорят, что они — «молодогвардейцы» и поддерживают «Единую Россию», потому что «разделяют их взгляды». В подмосковной колонне задумчивый Саша действительно подумывает вступить в ЕР, правда, его товарищи вокруг начинают хихикать, и Саша смущается. Москвичи держатся особняком. «Я лично уважаю президента, — говорит будущий юрист Коля, — он страну из разрухи поднял. И вообще я за третий срок, жалко, Конституция не позволяет». На вопрос, почему бы выходной не провести с любимой девушкой, сходить в кино или покататься на роликах, молодые люди отвечают, что «с девушками вечером покувыркаемся, заодно и пива попьем». В толпе оказались девушки, которые пришли на мероприятие из сугубо практических соображений. «Мы клинические психологи, — рассказывает Лена, студентка мединститута, — пришли посмотреть на неадекватные реакции». Но для большинства приехавших марш — бесплатное зрелище с хлебом. — Халява, — говорят Саша и Паша из Ельца, — а еще паек с нарезкой обещали. У нас в Ельце скукотища, а тут нам экскурсию обещали. Правда, мы хотели рвануть в Охотный Ряд… Ну ничего, у нас водка в автобусе, еще оторвемся. Девочки из Иванова приехали даже с мамами. Света начала рассказывать, как ей в училище предложили съездить в Москву, где она никогда не была, но бдительная мама беседу свернула, не заметив на моей одежде «молодогвардейской» символики. Когда все выстроились, началась основная идеологическая часть. Комиссары движения выходили на сцену и клеймили позором кто беглых олигархов, кто «пораженцев и политических клоунов из «Другой России», кто оранжистов, кто чиновников-коррупционеров, кто алкоголь и наркотики, кто «пятую колонну Госдепа США». Один из комиссаров выкрикивал речевки с какой-то подозрительной оттяжкой. Оказалось, что за сценой стоит суфлер с микрофоном. — Неужели нельзя было выучить текст? — спрашиваю у суфлера. — Он в первый раз, — снисходительно улыбается суфлер. Творческая находка организаторов — контейнер «Политмусор». Туда после каждого выступления участники акции сбрасывали портреты «врагов». В «мусоре» оказались Березовский, Невзлин, Лимонов, Анпилов, Ющенко, Саакашвили, Буш, символы алкоголизма и наркомании. Под частушку «Яблочко, куда ты котишься…» в контейнер отправили СПС, ЛДПР, «Яблоко», КПРФ, Партию жизни и «Справедливую Россию». Под «Гуд бай, Америка» в помойку полетел Генри Киссинджер. Екатерина Головина |
…Около тысячи замерзших и голодных омоновцев в полном боевом облачении как раз и выглядели как те самые несогласные, причем несогласные со всем, что происходит в этом городе, этой стране и в этом мире тоже. Особенно фантасмагорично выглядели автобусы с бойцами, на которых было написано «Хоккей с мячом» и «СМУ-1» (строительно-монтажное управление).
Судя по тому, как были организованы меры безопасности во время «Марша несогласных», главным организатором самого марша выглядело МВД России. На предполагавшийся 1,5—3-тысячный митинг собрали около 9 тыс. милиционеров. Все они действовали по документу «План обеспечения общественного порядка и безопасности в центральной части города Москвы». Документ завизировал не только начальник столичного ГУВД генерал-полковник Пронин, но и руководство московского управления ФСБ. Итогом усилий милицейских штабистов стало мощное оцепление, в котором были замечены сотрудники ОМОНов всех регионов ЦФО. Помимо этого во дворах около Пушкинской площади находились резервные группы бойцов ОМОНа.
Однако эти меры безопасности, скорее, выглядели показухой и никоим образом не могли бы спасти от спланированных беспорядков. Первое, что бросается в глаза, — отряды ОМОНа из Тулы, Нижнего Новгорода, Рязани, Калуги, Воронежа, Ростова, Липецка, Твери, Северной Осетии, Удмуртии, Мордовии, Башкирии и даже Республики Марий Эл. Наверное, не нужно говорить, что при возникновении форсмажора управлять таким числом бойцов невозможно. Поэтому обилие «приданных» сил, скорее, источник неразберихи, нежели поддержка. Не говоря уже о том, что они элементарно не знают города.
В присутствии журналистов один из полковников, руководивших оцеплением, минут 5 пытался объяснить по рации, где произошли беспорядки. Как стало понятно из переговоров, начальство так и не определило, где именно, но успокоилось, узнав, что инцидент исчерпан.
Еще одной ошибкой стало массовое использование бойцов ОМОНа в оцеплении. Это не позволило бы выдвигать их на особо опасные участки в случае серьезных беспорядков. Прорвать жидкую цепочку ОМОНа для организованной колонны митингующих труда не составляет. Давления толпы не выдерживают перегораживающие улицу троллейбусы (1993 год), а уж 20 или 120 омоновцев — тем более. Нужно учитывать еще один момент: стоящие в оцеплении милиционеры становятся основной мишенью для провокаций. Достаточно затащить одного-двух бойцов в толпу, и, спасая их, остальное подразделение начнет действовать в боевом режиме, что приведет к жертвам, которых, собственно, и добиваются провокаторы.
Самой большой ошибкой милицейского начальства стоит признать наличие в переулках одиноко стоящих сотрудников ППС, вооруженных автоматами. Они представляют заманчивую мишень для серьезных провокаций. Можно легко завладеть оружием, после чего открыть огонь по демонстрантам. Последствия же такого шага будут списаны на действия властей.
Один из организаторов массовых мероприятий на Украине сказал: «При правильной организации митинга я довел бы 400—500 человек не то что до Тургеневской, но и до Кремля». Заинтересовавшись, корреспондент «Профиля» попросил набросать его сценарий грамотной организации шествия и грамотного же разгона. И вот что у того получилось (милиция и ОМОН могут взять это на заметку на будущее).
Правильный марш
При проведении организованного марша прежде всего готовится костяк. Как правило, не менее 100 молодых мужчин, которые проходят почти военную подготовку, для удобства назовем их «активистами». Лучше иметь такую организацию заранее, но можно подготовить и за месяц-полтора. Их задачей является управление толпой. На них «нанизывается» толпа человек в 500—600. Расстановка выглядит так: 20—30 «активистов» находятся в голове колонны, еще 10 — в хвосте, остальные рассредоточены по краям. В случае с «Маршем несогласных» лучше всего, по мнению «украинского активиста», было доставить большинство демонстрантов в определенную точку автобусами. Однако этой точкой ни в коем случае не должна была быть Пушкинская. Туда нужно было послать человек 10 с задачей устроить переполох. Делается он по-разному, например петардами или дымовыми шашками. Пока ОМОН разбирался бы что к чему и бил прохожих, автобусы в сопровождении милицейских машин (заказать такой эскорт не сложно) прибывают в район, например, Китай-города. После выгрузки организованно движутся к Красной площади. Чтобы не успели подвезти ОМОН, на ближайших трассах выставляется по 2—3 человека с шипами (удаление от колонны не менее 0,8—1 км). По сигналу шипы сбрасываются на проезжую часть, после чего наблюдатели присоединяются к хвосту колонны. Пока милицейское руководство разберется, где, а главное, что произошло, решит, кого направить на перехват, пройдет не менее 20 минут. Дальше в зависимости от задач митинга: можно коротко выступить и разойтись, можно дождаться, чтобы начали разгонять. Представители СМИ должны быть привезены с собой.
Вариант разгона
Те, кто организует протестное мероприятие, больше всего боятся, что его превратят в фарс. ОМОН и водометы — это играет на организаторов. Поэтому страшным сном организаторов таких мероприятий выглядит примерно следующее: два-три десятка курсантов школы МВД с цветами, а вместо водометов — поливальные машины. С мокрыми ногами много не намитингуешь. Еще одним способом превратить митинг в балаган является вариант сопровождения его милицейским оркестром, играющим что-либо веселенькое.
13. Не все так просто
И все-таки опасаться властям есть чего. Как полагает политолог, ведущий научный сотрудник Института географии РАН Дмитрий Орешкин, применительно к протестному электорату «бессмысленно говорить о средней ситуации по стране: провинция всегда пассивна и выступает в качестве сдерживающей, тормозящей силы, а города всегда мутят воду. Поэтому сегодня можно говорить, что в стране в целом активного протестного населения мало, оно если и есть, то в крупных городах и то в узкой социальной среде интеллигенции. Однако, по выражению Орешкина, «протестная волна созревает», примерами чему — акции автомобилистов, тех, кто недоволен системой ЖКХ, борцов за экологию, обманутых дольщиков и прочих граждан, чья активность не носит (пока?) политической направленности.
— Хотя протест возникает по самым разным поводам и принимает самые разные обличья, оценивая размеры протестного электората, прежде всего следует говорить о «недовольных Путиным», — полагает ведущий научный сотрудник «Левада-Центра» Леонид Седов.
По данным соцопросов, «емкость» протестного электората сегодня колеблется в нише 15—20%, говорит Седов. Впрочем, по его словам, «активно недовольных» — то есть тех, кто готов бороться с «режимом», выходя на улицы, участвуя в акциях протеста и пр., — «вряд ли наберется более 5%».
— Хотя на первый взгляд 5% не ахти какая величина, мы должны понимать, что в масштабах страны речь идет о миллионах, — отмечает Седов. — Ведь один процент — это и есть примерно один миллион взрослых человек.
Да, «путинское большинство» революций не хочет и по улицам находилось еще 15 лет назад. Да, как бы хуже не было. Да, не до того. И все же власти кое-чего опасаются. Знаете чего? Постепенного врастания «виртуальной реальности» в реальную реальность. Это проходилось много лет назад. По телевизору показывали трех человек, перекрывших Транссиб, и подавали это как марши, парализовавшие всю страну. Из раза в раз, по центральным каналам. И через некоторое время вся страна действительно была уверена, что она лежит на Транссибе и без радикальных действий правительства к мирной жизни ей уже не вернуться. Говорят, так из бюджета вышибались миллионы (на погашение недовольства), во властных коридорах решались миллиардные проблемы, делались карьеры и состояния.
Почему бы сейчас не произойти обратному? Еще несколько «перформансов» с ОМОНом, внесистемной оппозицией, рядовыми москвичами (участниками или зеваками), прессой — и на улицы может переместиться реальная политика.
Есть и другая сторона: когда граждане неожиданно объединялись и резко и сплоченно выражали свой протест (даже если число «протестантов» невелико), власть мгновенно пасовала перед ними. Протестов за последние годы было не так много, но они были: монетизация льгот (со всеми ее пусть даже проплаченными и срежиссированными компонентами); праворульные автомобили; возможный суровый приговор водителю, когда в аварии погиб губернатор Евдокимов; Бутово. Иными словами, когда люди понимали, что «следующим может быть каждый из нас», — они начинали действовать. И всякий раз их действия приносили весомый результат.
Не исключено, что власть опасается наложения двух этих пластов — «виртуального» и «социального». Да, пока идет просто политическое сотрясание воздуха, многие «просто активные», вероятно, и не примкнут. А если в один прекрасный момент несколько тысяч активных граждан разом усмотрят в этих протестах и свой долг, возьмут и присоединятся к ним?
Ведь боятся всегда не большинства, а меньшинства. Пассионариев, которые вершат судьбы пассивных.
| Уличная активность Все отмечают неадекватность обеих сторон, выходящих на улицу. Маршировать или обеспечивать порядок. Пытающихся пробиться к Тверской и не пускающих туда. Чего вы боитесь? С таким вопросом «Профиль» обратился к ряду политиков. Франц Клинцевич, депутат Госдумы («Единая Россия»): «Я не боюсь маршей — ни тех, ни других. Просто потому, что они ни на что не влияют. Опасность в другом: все эти марши проплачены из-за рубежа (я это знаю на сто процентов) плюс еще весеннее обострение — у многих людей начинается неадекватная реакция. Все это привносит деструктивные процессы в общество. Ну даже если вы деньги получили из-за рубежа — наполните ими свой избирательный фонд, идите на выборы, встречайтесь с избирателями! У меня тоже есть претензии к власти, но способы борьбы, которые эти люди выбирают, меня беспокоят: для них чем хуже, тем лучше». Олег Шеин, зампредседателя комитета Госдумы по труду и соцполитике («Справедливая Россия»): «Лично я вообще ничего не боюсь. Что же касается маршей, то, за исключением акций настоящих экстремистов (типа разгоряченных футбольных фанатов), заранее готовых на проявление неспровоцированной агрессии, все эти манифестации не несут особой опасности для общества. Если, конечно, власть искусственно не создает напряжения вокруг этих событий. А чтобы ни у кого не было соблазнов привлечь к себе внимание исключительно «прогулками по улицам», нужно допускать до выборов как можно больше участников политического процесса. Тогда партии, набирающие 1—2% голосов, не будут выглядеть обиженными. Власть же маршей действительно боится. Но не потому, что это марши. Просто власть у нас боится людей, и поэтому любое проявление активности граждан в ее глазах всегда таит в себе страшную опасность». Владимир Рыжков, независимый депутат Госдумы: «Я боюсь только одного: как показывает русская история, уличная активность часто заканчивается тем, что у властей сдают нервы, они начинают молотить дубинками и даже стрелять, а потом происходят революции. Классический пример, который мы проходили еще в школе: Кровавое воскресенье 1905 года, когда совершенно мирная, суперлояльная по отношению к власти манифестация пошла к Зимнему и была расстреляна. После чего началась первая русская революция…». Дмитрий Саблин, зампредкомитета Госдумы по собственности, координатор партии «Единая Россия» по патриотическому воспитанию молодежи: «Вместо того чтобы бороться легитимными методами — через СМИ, — политические партии и общественные организации, определенные политические силы все чаще пытаются вывести молодежь на улицы. Поэтому меня больше всего беспокоит то, что во все эти уличные акции (будь то «Марши несогласных» или «Русские марши») активно вовлекают детей и подростков, которые пока могут не понимать всей глубины происходящих политических процессов. К тому же решение сугубо политических вопросов уличными методами к добру еще никогда не приводило. Собственно, та же методика использовалась при проведении разного рода «цветных революций». В том же Киеве молодые люди ходили на площади «просто послушать рок-музыку», а завершилось все социальными потрясениями». |
