Архивная публикация 2005 года: "Автор отошла от канонов репортажа"

В номере вашего журнала от 4 июля 2005 года под рубрикой «репортаж» была опубликована статья «Россия как часть Большого Кавказа». В данном материале, как видно, автор Мария Баринова довольно далеко отошла от канонов репортажа.Автор отошла от канонов репортажа

Уважаемый господин главный редактор!

В номере вашего журнала от 4 июля 2005 года под рубрикой «репортаж» была опубликована статья «Россия как часть Большого Кавказа». В данном материале, как видно, автор Мария Баринова довольно далеко отошла от канонов репортажа. Получилась аналитическая статья о нравах и обычаях народов Северного Кавказа на стыке двух смежных научных дисциплин — лингвистики и этнографии. Однако, по-видимому, с методиками работы лингвистов и этнографов автор совершенно не знаком.

В первой части текста (во вводной части и в главе «Кровный бизнес») автор повествует о семейных отношениях кавказцев, а именно ингушей, на основании свидетельств двух источников, которых называет по именам, — это Мусса и Магомет, которых автор, по-видимому, случайно встретила (или не встречала) на улице. Мусса рассказал автору историю про то, как якобы отец районного прокурора попросил своего сына отпустить арестованного убийцу. Магомет — о том, что якобы его родственники и он сам купили старшему сыну его двоюродного брата должность директора государственного завода. Взамен этот родственник якобы помог Магомету покрыть дом новой крышей.

Из этих двух историй автор делает вывод, что завод существует на государственные дотации, на Кавказе «размыто понятие «государственной собственности», «нет взяток», то есть коррупция — в порядке вещей.

Это вывод автор подкрепляет декабрьским заявлением генпрокурора Владимира Устинова о том, что в Ингушетии не возбуждено ни одного дела о взяточничестве. Еще основания — разговоры с «Муссой», который заявляет, что не может не отблагодарить человека, сделавшего ему добро, и с «Магометом», который заявляет, что «доносить», то есть сотрудничать с правоохранительными органами, — позор.

Далее автор переходит в область лингвистики, утверждая, что понятие «взятка» в понимании ингуша Муссы отсутствует.

Экстраполируя рассказы двух человек на всю ситуацию на Северном Кавказе, автор совершает ужасную ошибку, поскольку не имеет никаких критериев истины — ни подтверждений, ни опровержений данных заявлений у автора нет. Он просто не удосужился их собрать.

Если бы автору все же пришло в голову этим заняться, он смог бы узнать, что судами Ингушетии первой и второй инстанции к настоящему моменту рассмотрено 37 дел по коррупционным статьям. Многие из них были возбуждены еще до заявления генпрокурора Устинова.

Подобное невнимание к фактам, которые можно узнать в правоохранительных органах Ингушетии, и полное отсутствие каких-либо попыток проверить слова «Муссы» и «Магомета» говорят как минимум о поверхностном подходе автора к описываемой теме.

В связи с этим содержание второй части под названием «Неравный клан», где автор делает попытку рассказать о клановой системе взаимоотношений на Северном Кавказе и, в частности, в Ингушетии, просто не выдерживает никакой критики. Во-первых, автор ничем не подтверждает свои выводы об устройстве «клановой системы», могуществе тех или иных кланов и, наоборот, их захудалости и т.п., так еще опускается до распространения недостоверной информации о чужой частной жизни.

Публикация данного материала в Вашем журнале вызвала у нас, мягко говоря, изумление и горечь. Мы бы хотели предостеречь Ваш уважаемый, серьезный и взвешенный журнал от поверхностного подхода, продемонстрированного Марией Бариновой в материале «Россия как часть Большого Кавказа». Такой подход ведет не только к потере качества, но и утрате уважения читателей.

Администрация Президента Республики Ингушетия Руководитель пресс-службы И. Мержоев, Магас.

О коррупции говорят Устинов и Козак

Глубокоуважаемый господин Мержоев!

Прежде всего позвольте поблагодарить Вас за то, что Вы уделили внимание моему материалу и нашему изданию. Сожалею, что приведенное в репортаже определение рода господина Зязикова как «захудалого» задело сотрудников администрации президента Республики Ингушетия. Признаю, что формулировка была не вполне корректной и приношу свои извинения. Вероятно, мне следовало назвать род Мурата Магомедовича Зязикова «относительно малочисленным и, по нашим весьма субъективным оценкам, маловлиятельным по сравнению с рядом других ингушских родов». Что касается сведений об отношениях господина Зязикова с отцом — я действительно не знаю, соответствует ли эта информация действительности. Просто так получилось, что абсолютно все жители республики, с которыми я разговаривала, были уверены, что дело обстояло так, как это изложено в материале. Возможно, это недоработка службы, которую Вы представляете, тем более что частная жизнь публичного политика, особенно на Кавказе, — понятие довольно размытое.

Но не могу принять Вашего упрека в том, что я намеренно искажаю ситуацию в отношениях общества и власти в республике. Разумеется, мои собеседники, говоря о клановости и коррумпированности власти в Ингушетии (изложение их оценок, кстати, не противоречит жанру репортажа), высказывают частное мнение. Возможно, большинство из тех, кого я и мои коллеги встретили в Ингушетии, были недоброжелателями президента Зязикова. Но те же выводы сделали и высокопоставленные государственные чиновники, в чьей информированности у меня нет причин сомневаться. Например, упомянутый Вами генпрокурор Владимир Устинов, а также полпред президента РФ в Южном федеральном округе Дмитрий Козак, чьи аналитические записки о ситуации на Северном Кавказе, также во многом сделанные «на стыке этнографии и лингвистики», недавно стали достоянием гласности. Все это заставляет со всей серьезностью отнестись к частным наблюдениям наших собеседников, жителей Ингушетии.

В доказательство того, что в республике ведется бескомпромиссная борьба с коррупцией, Вы приводите 37 уголовных дел, возбужденных против должностных лиц республики. Но сама по себе эта цифра не подтверждает и не опровергает выводы, сделанные в материале, поскольку непонятно, много это или мало. Если в республике всего 37 нечистых на руку чиновников (и против всех них уже есть дела) — много. Если коррумпированных чиновников тысяча, то цифра 37 — это ничтожно мало. Если коррупцией поражена вся система республиканской власти, то цифру 37 вообще лучше не упоминать.

Судя по Вашему письму, Вы не спорите с тем, что власть в северокавказских республиках организована по клановому принципу. Если Вы видите разницу между «клановой системой» и «коррупционной», буду очень признательна, если Вы просветите меня относительно того, в чем эта разница заключается.

С наилучшими пожеланиями, Мария Баринова, корреспондент журнала «Профиль».