Архивная публикация 2007 года: "«Банковский бизнес для меня интересен в принципе»"

Бывший глава Федеральной службы по финансовым рынкам (ФСФР) Олег ВЬЮГИН переходит работать в МДМ-Банк на должность Председателя Совета Директоров. Коммерческий банк — практически единственная структура финансового сектора, где он еще не работал.«Банковский бизнес для меня интересен в принципе»

Бывший глава Федеральной службы по финансовым рынкам (ФСФР) Олег ВЬЮГИН переходит работать в МДМ-Банк на должность Председателя Совета Директоров. Коммерческий банк — практически единственная структура финансового сектора, где он еще не работал.

— Олег Вячеславович, какова причина решения об уходе с поста главы ФСФР и почему именно сейчас?

— Нельзя сказать, что причина одна, но главная заключается в том, что в конце апреля встал вопрос о моем участии в одном проекте, который мне интересен, и нужно было просто решить — или я вхожу в проект, или нет. Я понимал, что в будущем мог бы найти другие позиции на финансовом рынке. Но что касается именно этого проекта, то через месяц было бы уже поздно. Если бы это случилось, допустим, в сентябре, мой уход произошел бы тогда.

— В чем суть проекта?

— Достаточно давно я познакомился с акционерами того банка, куда намереваюсь в ближайшее время пойти работать. У нас было несколько очень интересных встреч, на которых обсуждалась идея реализовать проект создания в России лидирующего коммерческого банка. Речь идет о российском негосударственном коммерческом банке, который будет действовать в соответствии с лучшими принципами корпоративного управления. Мне очень понравились целеустремленность и огромное желание акционеров реализовать проект. Естественно, вопрос не стоит о создании кредитного учреждения с нуля. Проект реализуется на базе действующего сейчас банка.

— Вы можете сейчас назвать этот банк?

— Да, это всем известный МДМ-Банк. Амбициозные задачи, стоящие перед МДМ, мне профессионально интересны, и предложение возглавить Совет Директоров я посчитал правильным путем реализации этих задач. Надеюсь, на этой позиции мне удастся совместно с командой менеджмента и при поддержке акционеров добиться намеченных результатов и одновременно способствовать отстаиванию интересов развития всего финансового рынка России.

— То есть вы решили перейти в банковский бизнес?

— Постепенно я пришел к тому, что в принципе для меня этот вид деятельности интересен. Я работал в Минфине и в Банке России, в инвестиционной компании. Из основных секторов финансового сегмента, где я не работал, остается коммерческий банк. Есть еще, конечно, страховой бизнес, но это другая сфера.

Честно говоря, психологически для меня было бы комфортнее пойти работать в инвестиционную компанию, так как я знаю, что от меня там будут ждать. Переход в банковский бизнес для меня все-таки определенный вызов.

— В чем вы видите свои основные обязанности в качестве Председателя Совета Директоров Банка?

— Помимо выполнения административных функций, я надеюсь привнести свой опыт и видение российского финансового рынка в работу над стратегическим развитием Банка в качестве ведущего российского частного банка, его позиционированием на международном уровне и внутри страны, а также развитием корпоративной культуры Банка и коммуникаций с заинтересованными сторонами.

— Вы не планируете стать акционером МДМ-Банка?

— На данном этапе нет.

— Олег Вячеславович, вы второй раз принимаете решение покинуть госслужбу и перейти в бизнес-структуру. Вам это легко дается?

— Решить нелегко, осуществить — еще тяжелее, в первую очередь психологически. Это большие изменения, которые связаны не только с профессиональной деятельностью, с взаимоотношениями, но и с определенными бытовыми изменениями. В целом это довольно серьезное испытание.

— Вы работали в ИК «Тройка Диалог». Каковы впечатления об этом периоде трудовой деятельности?

— Мне там было интересно, и я даже иногда задумывался, что неплохо бы оказаться еще раз в этой компании.

— А повторного предложения от «Тройки» не было?

— Я считаю, нельзя два раза входить в одну и ту же реку.

— Какие основные задачи придется решать вашему преемнику Владимиру Миловидову?

— ФСФР предстоит еще много работы. Согласно стратегии развития рынка, которая была принята в 2005 году, сейчас одним из ключевых моментов развития российского финансового рынка является вопрос его инфраструктуры, а здесь основное звено — создание Центрального депозитария. Этот проект необходим, чтобы иностранные инвесторы могли покупать акции внутри России. Сейчас не все могут осуществлять такие операции. Например, американский регулятор требует наличия централизованной системы учета сделок по ценным бумагам. Иными словами, если пенсионный фонд хочет купить зарубежные активы в виде обыкновенных акций, то инфраструктура рынка этой страны должна соответствовать определенным требованиям, в частности, наличию централизованного учета сделок по ценным бумагам. Это необходимо для того, чтобы права собственности на активы не были распылены среди огромного количества регистраторов. Если эти права учитывают 15—20 таких компаний, то и риски в 15—20 раз больше. Если же учет централизован в рамках одного института — Центрального депозитария, то и риск только на него.

Смысл требования американского регулятора понятен. Они не хотят, чтобы правами собственности рисковали американские пенсионные фонды. Поэтому мы считаем, что этот проект очень важен с точки зрения возврата рынка в Россию. Первое чтение соответствующий законопроект уже прошел. Думаю, к июлю закон будет принят, что позволит к 2008 году создать все необходимые условия для функционирования Центрального депозитария.

Еще одна задача — принятие закона «О злоупотреблениях на рынке ценных бумаг». Он резко усиливает полномочия регулятора в части контроля за манипулированием рынком и использованием инсайдерской информации. В мировой практике считается, что если в той или иной стране такие полномочия у регулятора есть и он может противодействовать недобросовестным действиям на рынке ценных бумаг, тогда это рынок цивилизованный, в противном случае — это «дикий» рынок. Мы же хотим, чтобы наш рынок считался цивилизованным? Поэтому правительству предложен соответствующий законопроект. При этом он достаточно мягкий, это все признают.

Ну и, наконец, необходим целый комплекс мер по развитию рынка коллективных инвестиций. Прежде всего это частные пенсионные схемы, унификация принципов инвестирования негосударственных пенсионных средств и создание механизмов компенсации нерыночных рисков на рынке ценных бумаг.

Все это заложено в принятой стратегии развития финансового рынка до 2009 года. Но это не значит, что после решения этих проблем других не будет. Затем последует много новых задач, и уже сейчас они вырисовываются.

— В России две ведущие биржевые площадки — ММВБ и РТС. На ваш взгляд, может быть, им стоило бы объединиться?

— Я считаю, что бессмысленно двум российским биржам конкурировать друг с другом, бороться за одного клиента или на одном финансовом инструменте или рынке. Есть смысл конкурировать с Лондонской или, например, Франкфуртской биржами, которые сейчас очень пристально наблюдают за развитием российского рынка, обдумывая, как бы прийти сюда и поучаствовать в этом бизнесе. Вот такая конкуренция — межгосударственная — имеет смысл. Мы видим, например, как борется Лондонская фондовая биржа, чтобы ее не поглотила американская Nasdaq. Конечно, идут определенные слияния и поглощения, потому что все пытаются выиграть конкуренцию на мировом глобальном рынке. Россия тоже на этом рынке, и нашим биржам нужно искать возможность выиграть эту конкуренцию или хотя бы не отдать ту часть бизнеса, которая у них сейчас имеется. А для этого надо не конкурировать друг с другом, а, наоборот, договариваться. Больше того, тогда не будет пустых затрат. А сейчас, допустим, РТС делает срочный рынок, ММВБ тоже делает срочный рынок, РТС работает над технологией Т+1 с частичным депонированием, ММВБ тоже работает над этой технологией. Зачем все это делать? Лучше вместе работать над созданием Центрального депозитария и общей клиринговой палаты. А на рынке можно либо консолидироваться, так как явно объединенная биржа будет сильнее, либо развести свой бизнес по инструментам, например, РТС — это фьючерсная биржа, а ММВБ — спот-биржа. И все. При единых Центральном депозитарии и клиринговом центре, когда все активы концентрируются в одном месте и можно одновременно торговать на обеих площадках, все придут работать в Россию. Это очевидная вещь, которую должны осознать владельцы бирж.

— Почему две эти биржи не могут договориться между собой?

— Дело в том, что и у той, и у другой инфраструктуры есть собственники. И я так понимаю, они не могут найти приемлемую схему взаимодействия. Нет доверия. Брокеры—владельцы РТС говорят, что готовы на определенные шаги по консолидации, но в собственниках ММВБ — Банк России и коммерческие банки, управляемые ЦБ, а с такой структурой трудно взаимодействовать. При этом Банк России как владелец не сформулировал четко, чего он хочет от своего актива. Нигде это не написано. Что он собирается с этой структурой делать и как будет взаимодействовать с профсообществом. А это рождает вопросы и мешает процессам консолидации. У коммерческих банков, которые являются основными владельцами группы ММВБ после ЦБ РФ, тоже своеобразные интересы. Они являются активными участниками рынка корпоративных облигаций, но одновременно у них есть очень мощный межбанковский рынок. Валюта также может продаваться на межбанковском рынке, во всем мире это так и происходит. То есть их интерес в бирже — в основном интерес финансового инвестора. Они чувствуют, что те доли, которые они когда-то недорого получили на ММВБ, сейчас стоят в десятки раз больше и за них можно выручить хорошие деньги. Но продавать эти доли не торопятся. В итоге у владельцев двух бирж нет концентрации интересов, и им трудно найти точку соприкосновения. Но делать это нужно, потому что, в конце концов, если не будет конкурентной инфраструктуры в России, ее место займут другие, и либо рынок уйдет за рубеж, либо сюда придут иностранцы, которые все сделают как надо.

— В этом году рынок акций растет с трудом. На ваш взгляд, не связано ли это с большим количеством размещений?

— Да, можно сказать, что рынок сейчас за счет размещений растет в большей степени вширь, чем вверх. Хотя в 2006 году тоже прошло много размещений, и стоимость акций выросла очень сильно. Это стало возможным благодаря тому, что некоторое время назад был большой потенциал роста стоимости российских компаний, и это чувствовали инвесторы, в частности, иностранные, и заводили в Россию большие деньги. Не отставали и отечественные инвесторы. В итоге рынку хватало денег, чтобы он рос и вширь, и ввысь. Сейчас если посмотреть на стоимость российских голубых фишек, то они далеко уже не дешевы, хотя некоторый потенциал роста все-таки существует. Поэтому рост цен возможен, скорее, благодаря каким-то финансовым или корпоративным улучшениям самой компании. Рынок стал уже более зрелым и менее прибыльным, поэтому мы можем наблюдать определенную волатильность. При этом растет предложение новых акций и туда действительно уходят дополнительные деньги, которые поступают на фондовый рынок.

— Вы говорили об иностранных инвесторах. Какова их доля в российских активах сейчас?

— Точных данных нет, но мы исходим из того, что иностранным инвесторам принадлежит 50—60% российского рынка. Я бы даже сказал, что ближе к 60%.

— Рынок коллективных инвестиций растет сейчас практически в геометрической прогрессии. Такие темпы роста сохранятся при умеренном росте рынка?

— В России растет число людей, которые не просто откладывают часть доходов на черный день или на покупку каких-то дорогих товаров и услуг и хотят не просто сохранить свои средства, а готовы их инвестировать с целью приумножения. Поэтому размер чистых активов, которые сконцентрированы в ПИФах и резервах НПФов, в ближайшие годы будет значительно увеличиваться. Это естественный процесс, так как активы, накопленные в этой отрасли, еще очень малы.

— При таком волатильном рынке, возможно, имеет смысл дать управляющим право более оперативно реагировать на изменения, расширив рамки их возможных инвестиций?

— Что касается требования к портфелям фондов, то, действительно, они не всегда позволяют управляющим компаниям получать большую прибыль и сохранить уровень доходности на достигнутом уровне. Я всегда по этому поводу говорил, что ФСФР готова к обсуждению вопроса доходности/риска в части инвестирования средств ПИФов. Проблему надо обсуждать, и здесь инициатива должна идти от самих управляющих.

Другое решение — институт квалифицированных инвесторов. Надо принимать соответствующие поправки в законодательство, и тогда требования к портфелям тех фондов, где пайщики — квалифицированные инвесторы, могут быть существенно изменены, вплоть до создания российских хедж-фондов. Это правильный путь, потому что ни одно государство не имеет права ставить под высокие рыночные риски средства обыкновенных граждан. Другое дело — квалифицированный инвестор, который знает, чем рискует.

— Почему, на ваш взгляд, многие граждане держат свои пенсионные накопления в государственной УК — Внешэкономбанке, притом что результаты его работы в прошлом году худшие на этом рынке?

— Людей изначально поставили перед ложным выбором. Будущего пенсионера надо было ставить перед выбором инвестиционной стратегии. Причем, если человек плохо разбирается в нюансах инвестирования, нужно было объяснить, что, к примеру, если до пенсии осталось немного времени, то надо выбирать консервативную стратегию, подразумевающую покупку облигаций — надежного, но малодоходного инструмента, а если, к примеру, до пенсии 15 лет, то стоит выбрать агрессивную стратегию, подразумевающую покупку акций. Через 15 лет не проиграешь. А реально людям сказали, что они должны выбрать между государственной и частными управляющими компаниями. При чем здесь будущая пенсия? Просто поставили перед ложным выбором. Люди, естественно, выбрали госкомпанию — ВЭБ, которой, в свою очередь, дали возможность инвестирования только в госбумаги, где доходность ниже инфляции.

— Какой же выход?

— Наверное, надо ставить людей перед правильным выбором и серьезно менять всю концепцию. Понятно, что нельзя прекратить уже запущенную реформу, нужно просто мягко перейти к другой системе выбора. Может быть, даже надо и так сделать: дать государственной УК такие же портфели, как частным УК, дерегулировать эти портфели, так как условия инвестиций слишком жесткие. В свою очередь, говорить людям: нет выбора между частной и государственной УК, выберите для себя инвестиционную стратегию.