07.12.2009 01:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2009 года: ""БЕНТЛИ" В ОВЕЧЬЕЙ ШКУРЕ"

Всю прошлую неделю страна бурно обсуждала приключения нашей золотой молодежи в Швейцарии. Надо заметить, что иногда такие приключения кончаются для их участников хуже. - Вот они, красавцы. - Мишка отступил от двери, и я заглянул в узкую щель. В больничной VIP-палате стояли две кровати. На одной из них лежал человек, забинтованный с головы до ног. Просвет в бинтах был только на голове, там, где природа нарисовала нам рот. Второй обитатель палаты нервно ходил по палате, размахивая руками. Повязка на лице делала его похожим на заложника с заклеенным ртом. Все остальные части тела были в полном порядке. Вглядевшись, я понял: тот, что лежал, рассказывал, а второй, с заклеенным ртом, бурно реагировал на историю. Не в силах что-либо сказать, он таращил глаза, хватался за голову и в отчаянии бросался на кровать, чтобы опять вскочить.
- А как он ест-то? - спросил я у Мишки, к которому забрел в перерывах между двумя интервью в надежде выпить в ординаторской крепкого чаю с сушками. Потом, у Мишки в хирургическом отделении, которым он заведовал, была очаровательная докторица - Аня с зелеными глазами и в полупрозрачном халатике.
- Через трубочку, сестры помогают.
- А что, у вас в VIP-палате по двое лежат? Кризис?
- Да скучно им, - пояснил Мишка. - Один ничего не может - только байки травить. Другой тоскует - слова не сказать. Они и попросились в одну палату.
- Друзья, что ли?
- Да только здесь познакомились. Олигархические отпрыски. Оба удачно съездили на родину. Один в Якутск, другой в Тбилиси.
…Петя, сын золотопромышленника из Якутска, прилетел на день рождения к папе из Лондонской школы экономики. Хороший мальчик, он до сих пор не очень огорчал родителей. Осилил-таки английский, которому его учили три домашних педагога с трехлетнего возраста, и оказался там, где и полагается быть сыну состоятельных родителей, - в Великобритании. Он дешево снимал квартиру - какая-то пара тысяч евро за хату в центре Лондона, - пьяным его никто не видел, сессии сдавались прилично. В общем, золотопромышленник имел основания гордиться своим сыном, а когда тот прислал фотографии с вечеринки, где стоял в обнимку с принцем Уильямом, отец и вовсе уверился, что природа не отдыхает на детях великих людей, а, напротив, оттачивает резец.
На день рождения отца мальчик прилетел с подарком - картиной модного художника, где вполне натурально, но с очень большим увеличением - примерно два на два - была изображена чья-то задница. Золотопромышленник, понятно, вздрогнул, но дал уговорить себя, что это современное искусство.
За день перед отъездом отпрыска папа зашел к мальчику в спальню и, приобняв наследника за раздавшиеся плечи, сказал, что хотел бы сделать ему подарок.
- Да ладно, пап, - сказал Петя, - у меня все есть.
- А машина? Помнишь, ты говорил, что хотел бы иметь машину.
- Да ладно, пап, - заупрямился тот, - я арендую в Лондоне отличную тачку…
- Одевайся, - похлопал отец сына по плечу, - поедем, посмотрим одну игрушку.
Дорога была недолгой, но когда на улице минус 25 и резкая, злая метель, даже путешествие в брюхе теп-лого, как турецкая сауна, "мерседеса", кажется не очень комфортным. Подарок стоял в корпоративном гараже - пока Петя танцевал от холода на метели, папа сам выкатил из гаража роскошный шоколадный "бентли". Что уж тут говорить - он был прекрасен! Петя просто прирос от восторга к земле, несмотря на то, что у него зуб на зуб не попадал: как-то за годы жизни в Лондоне он подзабыл родные погоды.
- Вот, сынок, катайся, - ласково сказал золотопромышленник, вкладывая Пете в ладонь ключи.
Еще полчаса Петя крутился в салоне, разглядывая панель управления, нажимая на все кнопочки и дергая за все рычажки. Наконец завел машину и сделал несколько кругов перед административным корпусом.
Остановив агрегат перед отцом, Петя кинулся папе на шею. И, в порыве чувств, бросился целовать автомобиль. Точнее, его правое крыло.
…Папа даже не сразу понял, что произошло. Сначала ему просто показалось, что мальчик наклонился над машиной. А осознав, заорал шоферу:
- Водку, водку неси. Бегом!
Пылкий поцелуй не остался безответным - Петя приварился губами к ледяному крылу. И теперь стоял беспомощный, в нелепой позе, с каждым вдохом прикипая все сильнее к крылу.
Водки в "мерседесе" не было, а вот столетний коньяк нашелся. И папа, роняя слезы и на бедного своего мальчика, и на подарочную бутылку, лил и лил на крыло драгоценный напиток. Когда бедный Петя отклеился от крыла, вид у него был трагический - раскровавленный на пол-лица рот. Ни сказать, ни улыбнуться, ни вздохнуть: любое движение мышц отзывалось адской болью.
Надо ли говорить, что через полчаса личный самолет золотопромышленника уже принимал бедного Петю на борт, чтобы спустя время выгрузить его в Москве, где мой друг Мишка уже ждал золотого мальчика с реанимобилем в аэропорту.
- Ну а второй? - спросил я, потрясенный тем, какие ужасы подстерегают детей олигархов на каждом шагу. Особенно в русской Сибири. - Этот-то ездил в родную Грузию, где тепло и цветут розы.
Тут Мишка помрачнел.
- О, тут история еще более трагическая.
Георгий, сын известного грузинского вора в законе, приехал к родне в Тбилиси, потому что ему просто осточертела эта скучная пафосная Марбелья. Он соскучился по школьным друзьям, по родному Тбилиси, он спал и видел, как они с ребятами и отцовским братом, дядей Вано, поедут к деду в деревню, как дед зарежет барашка. Он просто носом чуял запах земли в подвале, где дед хранит вино. Он закрывал глаза и видел, как луч солнца гаснет в густом красном вине. В общем, он сорвался и - через день был уже дома, в окружении теток, бабушек, приятелей. Все они смотрели на него как на бога. А это, что ни говори, гораздо приятнее, чем когда на тебя смотрят как на русского лоха, из которого можно вытрясти много денег.
Три дня прошли как сон - они и правда караваном из нескольких машин ездили к деду, и Георгий плакал в его винном подвале пьяными слезами. И бабушка пекла домашние лепешки, а тетя Лиана спешно делала хинкали. Приезд Георгия отмечала вся деревня - стол уходил за горизонт, песни звучали в ушах, даже когда Георгий выпадал в сладкое скользящее забытье. От деда поехали в деревню к отцу его школьного приятеля. Тот вызвал своего второго сына из Тбилиси.
В себя Георгий начал приходить не то на третий, не то на четвертый день, когда осознал, что едет непонятно в чьем красном кабриолете (как видите, и тут среди главных действующих лиц - автомобиль!). За рулем машины был дядя Вано, рядом с ним школьный дружок Алик. Рядом с Георгием дремал неизвестный мужчина. Как потом оказалось, его подобрали на дороге и пригласили ехать с собой. Дядя Вано перешучивался с Аликом, что с пьяных глаз они могли и в Осетию заехать, так что надо внимательно смотреть, куда едешь. Потому что дорога категорически не совпадает с имеющейся картой автомобильных дорог.
И тут дядя Вано видит мостик через утлую речонку и испускает радостный вопль:
- Речка! Я говорил, будет речка! Мы правильно едем. Еще пятнадцать километров - и мы у Григория!
Через пару минут радости пришел конец - машина плотно встала в отаре овец, которая обступила красный кабриолет плотным шерстяным кольцом, но вовсе не ощущала его как чужеродный предмет. Они блеяли, терлись грязными белыми боками о лаковые дверки. Некоторые овцы даже пытались рассмотреть Георгия и совали морду в машину. Или это ему с пьяных глаз показалось? Свернуть было невозможно: машина уже была на мосту. Распугать отару тоже: овцы никуда не торопились и на истеричные позывные клаксона не реагировали. Конца стаду было не видно, начала тоже. Уже истомившись в борьбе с овечьей стихией, мужчины откинулись на кресла и пережидали мерное движение белых спин мимо бортов автомобиля.
- А знаешь, Георгий. - Дядю Вано осенила веселая мысль, и он повернулся к племяннику. - Давай одну овечку с собой возьмем. И Григорий будет рад. А с хозяином я потом рассчитаюсь. Он поймет - не каждый день ко мне племянник приезжает. Тащи! Вон их сколько.
И он изобразил, как надо хватать овцу - за загривок и зад.
Недолго думая, Георгий распахнул дверцу автомобиля, схватил первый попавшийся загривок и рванул на себя...
- Это оказалась кавказская овчарка, которая вела стадо, - с печалью в глазах повествовал Мишка.
- И хорош ржать, - раздраженно добавил он, увидев, что я сползаю от хохота под столик в ординаторской. - Я, между прочим, на него двадцать три шва наложил. Ювелирная работа!
А вы говорите, гонки в Лозанне…