Архивная публикация 2003 года: "Без вины вороватый"
Кошка пробежала, хвостиком махнула, чашка разбилась, а свидетелем тому было только малолетнее дитя. Дитя в панике: ведь наверняка взрослые решат, что это именно оно и раскокало посуду, -- и последует страшное наказание. В предвкушении дитя заранее начинает рыдать... Результат: все уверены, что чашку разбило-таки оно, и никто не желает слушать никаких историй про кошек и их хвосты. А потом, знаете ли, у человека появляются всякие комплексы на почве царящей вокруг несправедливости.Я так думаю: честный человек -- горе в семье, похуже пьющей матери.
Патологическая честность мешает жить всем: и семье, и друзьям, и коллегам по работе. А сами патологически честные люди, как правило, полагают себя чем-то вроде рыцарей без страха и упрека на очень белом коне и страшно сами собой гордятся. Хотя между нами: все эти рыцари, скачущие под знаменами и со щитами, на которых начертаны фамильные лозунги типа "Честь и слава" или еще что-то в этом роде, самым чудным образом грабили побежденных и тащили в родовые замки тонны чужого золотишка и прочие ценные предметы. Что ни на секунду не мешало им считать самих себя наичестнейшими и наиблагороднейшими представителями человечества.
Некто Петюнчик как раз и был таким вот невыносимо честным и жутко порядочным человеком. Мало того -- он еще был человеком с обостренным чувством собственного достоинства, поэтому не считал для себя допустимым одалживаться (то есть кого-то о чем-то просить), а также унижаться (то есть быть слишком уж вежливым с вышестоящими). Петюнчика страшно волновало, что именно о нем подумают. Воображаемые мысли окружающих на его, Петюнчика, счет были невероятно разнообразны, ведь он сам их придумывал: ему и в голову не могло прийти, что на самом деле о нем никто ничего не думает. Ему-то казалось, что весь мир напряженно следит за его, Петюнчика, поступками и с утра до ночи их, то есть поступки, обсуждает. То есть между нами -- Петюнчик всегда был довольно противным и не очень умным эгоцентристом, и за что его любила верная жена Оксана, совершенно уму непостижимо.
Когда вся страна тащила с работы домой все, от туалетной бумаги до дефицитных лампочек, Петюнчик, разумеется, этого не делал, зато громогласно осуждал несунов, за что не пользовался любовью в коллективе. Впрочем, те времена давно прошли; вместе со страной менялась и Петюнчикова жизнь. И если насчет того, куда двигалась страна, есть разные мнения, то насчет Петюнчика все было совершенно однозначно: все-таки путь от какого-никакого, но инженера до курьера трудно назвать головокружительным карьерным ростом.
Итак, он был курьером. В почти сорок лет. За сто пятьдесят долларов в месяц плюс бесплатный проездной на все виды общественного транспорта.
Само собой, кормилицей и добытчицей давно уже стала жена Оксана, благодаря трудам которой семья была прилично одета и полноценно питалась три раза в день. Однако же это питание постоянно проходило в атмосфере некоторого осуждения со стороны Петюнчика. А как же? Во-первых, Оксана получала "грязные" деньги, в конвертике -- а значит, не платила с них налогов государству. Во-вторых, так же поступала ее организация в целом, как, впрочем, и все прочие существующие организации -- то есть все они занимались обманом родины и обворовыванием детей и пенсионеров, а это позор. Словом, все вокруг были гады и жулики.
Надо сказать, что на работе Петюнчика ценили. То есть поначалу, когда наниматься в курьеры пришел не быстроногий юнец, а почтенный дядечка с пробивающейся сединой, к нему отнеслись с некоторым подозрением. Но шло время, как говорится, недели складывались в месяцы, а месяцы -- в год... И немыслимые достоинства Петюнчика были наконец замечены: коллектив фирмы, где он курьерствовал, стал верить ему просто безгранично. Если сначала ему доверяли разве что разносить по городу всякие не важные бумажки, то постепенно Петюнчик сделался чем-то вроде инкассатора, перевозящего с места на место разные суммы, иногда довольно приличные. Разумеется, Петюнчик подозревал, что в такой миграции наличности есть что-то неправильное, однако ни с кем своими мыслями не делился. Не из-за скромности, а потому что с кем курьеру на фирме можно толком по душам поговорить? Не с генеральным же?
Ну и вот однажды Петюнчик получил указание: поехать в банк, забрать там приготовленные деньги, которые надо было отвезти кое-куда, там получить расписку, вернуться на работу и ждать новых поручений. Дело было срочное; в Москве были пробки; поэтому начальство сочло, что Петюнчик чудненько обойдется общественным транспортом. Видимо, у начальства случилось помрачение рассудка: все-таки пятьдесят тысяч долларов катать на метро и троллейбусе -- не самое разумное решение. Однако чего же теперь рассуждать, поздно.
И вот Петюнчик приехал в банк, забрал там кучу денег и, мрачно размышляя о том, сколько же тысяч лет ему, порядочному человеку, надо проработать курьером, чтобы заработать пятьдесят штук, сел в троллейбус и поехал куда велели. Деньги же, небольшой такой сверточек, он, как всегда, положил в свой портфель, имевший такой вид, что самый неприхотливый вор побрезговал бы к этой рухляди прикасаться.
Итак, Петюнчик вышел на нужной ему остановке и понял, что забыл номер требуемого дома. Номер был написан на бумажке, бумажка лежала в портфеле. Петюнчик полез за ней и сразу понял, что в портфеле что-то не так. Причем очень не так -- там не хватало свертка с доверенными ему денежными средствами. Похоже, что кому-то портфель Петюнчика не показался такой уж жалкой добычей...
Если разобраться, то Петюнчик получается ни в чем не виноватым. Но кто будет разбираться? Ведь наверняка все как один решат, что это он, кристально честный человек, не устоял перед огромностью перевозимой суммы, стащил деньги, спрятал их в укромном месте, а теперь пытается все свалить на анонимного вора! Что делать?
Если бы у Петюнчика каким-то чудом были свои, личные пятьдесят тысяч, он бы не моргнув глазом выдрал их изо рта голодных детей и -- честь превыше всего! -- отдал бы их тому, кому должен был отдать. Но, увы, таких денег в семье даже близко не было. И Петюнчик пустился в бега.
Сначала он заскочил домой, где до копейки выгреб всю имевшуюся наличность (вопрос о том, честно ли оставлять семью без копейки, ни на секунду не возник в его глубоко порядочном организме), собрал свои вещи и убыл в неизвестном направлении.
Тем временем у него на работе никто ни о чем не подозревал. Легкое волнение там началось после того, как тот, кто ждал от них деньги, денег не дождался и позвонил спросить, в чем, собственно, дело. Между тем Петюнчику давно было пора вернуться в родной офис, где его уже поджидали новые важные поручения. Однако же рабочий день заканчивался, а Петюнчика все не было, потому что на самом деле в это время он ехал в поезде "Москва--Курск" и очень сильно страдал. А начальство велело секретарше звонить ему домой (его там не было), а также в милиции и больницы (а вдруг с ним что случилось?). Вскоре к делу обзвона подключилась и верная жена Оксана -- впрочем, она довольно быстро обнаружила, что муж выскреб всю домашнюю наличность, так что пришлось ей признаться себе: да, Петюнчик всех ограбил и сбежал. Куда? Да куда угодно, Россия-то, как известно, велика, и на самом деле тут есть куда отступать.
Наступило утро. По разным, но вполне понятным причинам ни жена, ни руководство сообщать о пропаже в милицию не торопились. А тем временем Петюнчик, добравшийся до Курска, сел там на первый попавшийся автобус и ухал в неизвестном ему самому направлении. Проехав часа полтора, он вышел на некой непонятной остановке посреди весьма скромной деревни, постучался в первый попавшийся дом и договорился о том, чтобы снять там угол. Надо сказать, что при деревенских ценах на жилье утащенных из дома денег Петюнчику хватило бы лет на пятьсот -- правда, без еды и одежды.
Рабочий день уже перевалил за стадию обеда, когда в Петюнчиковом офисе зазвонил телефон: звонили из банка, удивлялись рассеянности курьера -- мол, был вчера, за все расписался, а деньги-то взять позабыл! И что-то так за ними и не вернулся -- так что нам с вашими теперь пятьюдесятью тысячами делать, обратно на счет класть или кто за ними приедет?
Начальству и всем остальным в фирме стало стыдно: как же они могли подумать о Петюнчике, уже неоднократно доказывавшем свою честность, такие гадости! Начальство кинулось звонить жене курьера и извиняться за неправедные подозрения; жена извинения приняла, однако в вопросе с местонахождением мужа ясности так и не наступило.
А тем временем Петюнчик сидел в снятом им деревенском углу и жутко переживал, представляя себе, что сейчас о нем думают люди. Ему казалось, что его ищет милиция и что на ноги поднят Интерпол, поэтому он лишний раз носа из избы не показывал, чем вызвал некие невнятные подозрения со стороны своей квартирной хозяйки, могучей бабы неопределенных лет.
Страдания заняли у Петюнчика две недели. За это время он все обдумал -- и решил сдаться: пусть его судят, пусть посадят, пусть он несправедливо пострадает, пусть! И твердым шагом он направился на местную почту, откуда позвонил своей Оксане. И узнал наконец, что он свободен от подозрений, по-прежнему безупречен и чист перед законом и людьми.
И он вернулся домой. Правда, в Москве его ждала еще одна несправедливость: его уволили -- начальство подумало-подумало, и решило, что такой странный, да еще и забывчивый курьер с непростым характером им не нужен, и на Петюнчиковом месте уже трудился некий легкомысленный студент. "Ну и ладно, -- подумал Петюнчик, -- ну и пусть".
И вообще, с тех пор он не работает -- очень мешает сильная моральная травма. Он сидит дома и воспитывает детей -- хочет, чтобы они выросли честными и порядочными людьми. Как папа.
Кошка пробежала, хвостиком махнула, чашка разбилась, а свидетелем тому было только малолетнее дитя. Дитя в панике: ведь наверняка взрослые решат, что это именно оно и раскокало посуду, -- и последует страшное наказание. В предвкушении дитя заранее начинает рыдать... Результат: все уверены, что чашку разбило-таки оно, и никто не желает слушать никаких историй про кошек и их хвосты. А потом, знаете ли, у человека появляются всякие комплексы на почве царящей вокруг несправедливости.Я так думаю: честный человек -- горе в семье, похуже пьющей матери.
Патологическая честность мешает жить всем: и семье, и друзьям, и коллегам по работе. А сами патологически честные люди, как правило, полагают себя чем-то вроде рыцарей без страха и упрека на очень белом коне и страшно сами собой гордятся. Хотя между нами: все эти рыцари, скачущие под знаменами и со щитами, на которых начертаны фамильные лозунги типа "Честь и слава" или еще что-то в этом роде, самым чудным образом грабили побежденных и тащили в родовые замки тонны чужого золотишка и прочие ценные предметы. Что ни на секунду не мешало им считать самих себя наичестнейшими и наиблагороднейшими представителями человечества.
Некто Петюнчик как раз и был таким вот невыносимо честным и жутко порядочным человеком. Мало того -- он еще был человеком с обостренным чувством собственного достоинства, поэтому не считал для себя допустимым одалживаться (то есть кого-то о чем-то просить), а также унижаться (то есть быть слишком уж вежливым с вышестоящими). Петюнчика страшно волновало, что именно о нем подумают. Воображаемые мысли окружающих на его, Петюнчика, счет были невероятно разнообразны, ведь он сам их придумывал: ему и в голову не могло прийти, что на самом деле о нем никто ничего не думает. Ему-то казалось, что весь мир напряженно следит за его, Петюнчика, поступками и с утра до ночи их, то есть поступки, обсуждает. То есть между нами -- Петюнчик всегда был довольно противным и не очень умным эгоцентристом, и за что его любила верная жена Оксана, совершенно уму непостижимо.
Когда вся страна тащила с работы домой все, от туалетной бумаги до дефицитных лампочек, Петюнчик, разумеется, этого не делал, зато громогласно осуждал несунов, за что не пользовался любовью в коллективе. Впрочем, те времена давно прошли; вместе со страной менялась и Петюнчикова жизнь. И если насчет того, куда двигалась страна, есть разные мнения, то насчет Петюнчика все было совершенно однозначно: все-таки путь от какого-никакого, но инженера до курьера трудно назвать головокружительным карьерным ростом.
Итак, он был курьером. В почти сорок лет. За сто пятьдесят долларов в месяц плюс бесплатный проездной на все виды общественного транспорта.
Само собой, кормилицей и добытчицей давно уже стала жена Оксана, благодаря трудам которой семья была прилично одета и полноценно питалась три раза в день. Однако же это питание постоянно проходило в атмосфере некоторого осуждения со стороны Петюнчика. А как же? Во-первых, Оксана получала "грязные" деньги, в конвертике -- а значит, не платила с них налогов государству. Во-вторых, так же поступала ее организация в целом, как, впрочем, и все прочие существующие организации -- то есть все они занимались обманом родины и обворовыванием детей и пенсионеров, а это позор. Словом, все вокруг были гады и жулики.
Надо сказать, что на работе Петюнчика ценили. То есть поначалу, когда наниматься в курьеры пришел не быстроногий юнец, а почтенный дядечка с пробивающейся сединой, к нему отнеслись с некоторым подозрением. Но шло время, как говорится, недели складывались в месяцы, а месяцы -- в год... И немыслимые достоинства Петюнчика были наконец замечены: коллектив фирмы, где он курьерствовал, стал верить ему просто безгранично. Если сначала ему доверяли разве что разносить по городу всякие не важные бумажки, то постепенно Петюнчик сделался чем-то вроде инкассатора, перевозящего с места на место разные суммы, иногда довольно приличные. Разумеется, Петюнчик подозревал, что в такой миграции наличности есть что-то неправильное, однако ни с кем своими мыслями не делился. Не из-за скромности, а потому что с кем курьеру на фирме можно толком по душам поговорить? Не с генеральным же?
Ну и вот однажды Петюнчик получил указание: поехать в банк, забрать там приготовленные деньги, которые надо было отвезти кое-куда, там получить расписку, вернуться на работу и ждать новых поручений. Дело было срочное; в Москве были пробки; поэтому начальство сочло, что Петюнчик чудненько обойдется общественным транспортом. Видимо, у начальства случилось помрачение рассудка: все-таки пятьдесят тысяч долларов катать на метро и троллейбусе -- не самое разумное решение. Однако чего же теперь рассуждать, поздно.
И вот Петюнчик приехал в банк, забрал там кучу денег и, мрачно размышляя о том, сколько же тысяч лет ему, порядочному человеку, надо проработать курьером, чтобы заработать пятьдесят штук, сел в троллейбус и поехал куда велели. Деньги же, небольшой такой сверточек, он, как всегда, положил в свой портфель, имевший такой вид, что самый неприхотливый вор побрезговал бы к этой рухляди прикасаться.
Итак, Петюнчик вышел на нужной ему остановке и понял, что забыл номер требуемого дома. Номер был написан на бумажке, бумажка лежала в портфеле. Петюнчик полез за ней и сразу понял, что в портфеле что-то не так. Причем очень не так -- там не хватало свертка с доверенными ему денежными средствами. Похоже, что кому-то портфель Петюнчика не показался такой уж жалкой добычей...
Если разобраться, то Петюнчик получается ни в чем не виноватым. Но кто будет разбираться? Ведь наверняка все как один решат, что это он, кристально честный человек, не устоял перед огромностью перевозимой суммы, стащил деньги, спрятал их в укромном месте, а теперь пытается все свалить на анонимного вора! Что делать?
Если бы у Петюнчика каким-то чудом были свои, личные пятьдесят тысяч, он бы не моргнув глазом выдрал их изо рта голодных детей и -- честь превыше всего! -- отдал бы их тому, кому должен был отдать. Но, увы, таких денег в семье даже близко не было. И Петюнчик пустился в бега.
Сначала он заскочил домой, где до копейки выгреб всю имевшуюся наличность (вопрос о том, честно ли оставлять семью без копейки, ни на секунду не возник в его глубоко порядочном организме), собрал свои вещи и убыл в неизвестном направлении.
Тем временем у него на работе никто ни о чем не подозревал. Легкое волнение там началось после того, как тот, кто ждал от них деньги, денег не дождался и позвонил спросить, в чем, собственно, дело. Между тем Петюнчику давно было пора вернуться в родной офис, где его уже поджидали новые важные поручения. Однако же рабочий день заканчивался, а Петюнчика все не было, потому что на самом деле в это время он ехал в поезде "Москва--Курск" и очень сильно страдал. А начальство велело секретарше звонить ему домой (его там не было), а также в милиции и больницы (а вдруг с ним что случилось?). Вскоре к делу обзвона подключилась и верная жена Оксана -- впрочем, она довольно быстро обнаружила, что муж выскреб всю домашнюю наличность, так что пришлось ей признаться себе: да, Петюнчик всех ограбил и сбежал. Куда? Да куда угодно, Россия-то, как известно, велика, и на самом деле тут есть куда отступать.
Наступило утро. По разным, но вполне понятным причинам ни жена, ни руководство сообщать о пропаже в милицию не торопились. А тем временем Петюнчик, добравшийся до Курска, сел там на первый попавшийся автобус и ухал в неизвестном ему самому направлении. Проехав часа полтора, он вышел на некой непонятной остановке посреди весьма скромной деревни, постучался в первый попавшийся дом и договорился о том, чтобы снять там угол. Надо сказать, что при деревенских ценах на жилье утащенных из дома денег Петюнчику хватило бы лет на пятьсот -- правда, без еды и одежды.
Рабочий день уже перевалил за стадию обеда, когда в Петюнчиковом офисе зазвонил телефон: звонили из банка, удивлялись рассеянности курьера -- мол, был вчера, за все расписался, а деньги-то взять позабыл! И что-то так за ними и не вернулся -- так что нам с вашими теперь пятьюдесятью тысячами делать, обратно на счет класть или кто за ними приедет?
Начальству и всем остальным в фирме стало стыдно: как же они могли подумать о Петюнчике, уже неоднократно доказывавшем свою честность, такие гадости! Начальство кинулось звонить жене курьера и извиняться за неправедные подозрения; жена извинения приняла, однако в вопросе с местонахождением мужа ясности так и не наступило.
А тем временем Петюнчик сидел в снятом им деревенском углу и жутко переживал, представляя себе, что сейчас о нем думают люди. Ему казалось, что его ищет милиция и что на ноги поднят Интерпол, поэтому он лишний раз носа из избы не показывал, чем вызвал некие невнятные подозрения со стороны своей квартирной хозяйки, могучей бабы неопределенных лет.
Страдания заняли у Петюнчика две недели. За это время он все обдумал -- и решил сдаться: пусть его судят, пусть посадят, пусть он несправедливо пострадает, пусть! И твердым шагом он направился на местную почту, откуда позвонил своей Оксане. И узнал наконец, что он свободен от подозрений, по-прежнему безупречен и чист перед законом и людьми.
И он вернулся домой. Правда, в Москве его ждала еще одна несправедливость: его уволили -- начальство подумало-подумало, и решило, что такой странный, да еще и забывчивый курьер с непростым характером им не нужен, и на Петюнчиковом месте уже трудился некий легкомысленный студент. "Ну и ладно, -- подумал Петюнчик, -- ну и пусть".
И вообще, с тех пор он не работает -- очень мешает сильная моральная травма. Он сидит дома и воспитывает детей -- хочет, чтобы они выросли честными и порядочными людьми. Как папа.
ЛЕНА ЗАЕЦ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
