15.05.2006 00:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2006 года: "Беззащитное искусство"

Майские торги на Sotheby’s удались — российский бизнесмен и банкир Рустам Тарико приобрел картину Пабло Пикассо «Дора Маар с кошкой» за $95,2 млн., чуть было не побив исторический рекорд аукционных торгов предметами искусства. Теперь коллекционер, отдавший за картину внушительную сумму, должен обезопасить себя от проблем с хранением шедевра и купить страховку. Однако с этим у г-на Тарико могут возникнуть проблемы.Правда, проблемы могут возникнуть в том случае, если финансовый и водочный магнат решит страховать свое приобретение в России — на Западе это уже давно стало обычной процедурой. У нас же развитию рынка страхования частных коллекций мешает несколько причин. Основная — нехватка у российских страховщиков опыта и профессиональной подготовки. Ведь одно дело страховать музейные экспозиции, в подлинности которых нет сомнений. И совсем другое — браться за коллекции, которые были приобретены частным образом. Даже покупка на крупнейших аукционных площадках вроде Sotheby’s и Christie’s не защищает от творений ушлых мастеров-современников. «Игроки российского страхового рынка знают, как оценивать недвижимость, а опыта, связанного с искусством, у них нет», — вздыхает председатель правления Национальной организации экспертов в области искусства Евгений Зяблов. Страх перед наводнившими рынок фальшивками и недостаток компетенции страховщиков привели к тому, что последние 10—15 лет игроки связывались только с избранными владельцами сокровищ. Это были, как правило, совладельцы страховых компаний или же крупные их клиенты. Понятно, что такой подход не способствовал распространению услуги в массах. Впрочем, многие коллекционеры и сами не желали «светить» свои сокровища. По оценке вице-президента компании «АМСКОМ» (Агентство массовых страховых коммуникаций) Александра Моисеенко, рынок страхования частных коллекций в России находится в зачаточном состоянии, и его объемы сегодня не превышают 1% от сборов по страхованию имущества.
Что нужно для страховки
Если российские компании в первую очередь смотрят на репутацию клиента, то иностранные страховщики больше всего интересуются происхождением самого предмета искусства — так называемым провенансом (provenance — происхождение). Если история страхуемого произведения известна во всех деталях — кто, когда и где его покупал или продавал, — то оформить полис будет несложно.

У российских же коллекций зачастую истории нет. Точнее, она есть, но документально не зафиксирована. На протяжении нескольких десятилетий в нашей стране сделки с произведениями искусства совершались подпольно, на словах, без каких-либо документов. От владельца к владельцу предметы антиквариата и полотна классиков переходили без всяких сведений о прошлом. Так что нет ничего удивительного в том, что на российском рынке искусства каждый второй предмет — фальшивый.
Но даже покупатели подлинников не могут спать спокойно — шедевр в любой момент могут затребовать бывшие хозяева, например, заявив о том, что он был украден. В нашей стране так называемый срок приобретательской давности по предметам искусства равен 20 годам — то есть в течение этого периода к владельцу, не имеющему на руках подтверждения прав собственности, могут быть предъявлены любые претензии. Это сейчас покупатели стали требовательнее, поэтому сделки все чаще оформляются с документами. «При этом мы понимаем, что заставить все общество мгновенно научиться финансовому этикету — иллюзия, — отмечает Зяблов. — Мы призываем хотя бы к тому, чтобы оформлялись договоры купли-продажи, сумма в которых может стоять любая. Или не стоять вовсе — например, можно указать «цена по договоренности». Отсутствие же документов осложняет любую формально-правовую процедуру, в том числе страхование».
Однако одного лишь договора купли-продажи для оформления страхового полиса недостаточно. Страховщику требуется доказательство подлинности предмета. Такой документ может дать только экспертиза. Раньше ее проводили ведущие музеи: Третьяковка, Эрмитаж, Русский музей, Музей изобразительных искусств им. А.С.Пушкина идр. Однако и на старуху бывает проруха — у музейных экспертов тоже случались оплошности. Так что по инициативе страховых компаний три года назад была создана экспертная лаборатория Art Consalting, которая проводит анализ, адекватный мировому уровню, и только ей теперь готовы верить страховщики. Анализ состоиз из трех этапов: технологической, искусствоведческой экспертизы и оценки. Первая позволяет определить возраст предмета — проверка ведется по микрохимическому, физико-химическому анализу грунта, красочного слоя и т.д. Плюс нужно еще убедиться, что подпись на картине действительно принадлежит автору, — этим занимаются искусствоведы. Далеко не каждому художественному произведению удается успешно пройти первые два этапа: за 2005 год в Art Consalting не было выявлено ни одной подлинной работы Кандинского, Малевича, Татлина, Удальцовой, Филонова, Экстер. Да и вообще, как утверждают сотрудники лаборатории, им еще не приходилось сталкиваться с авторами, на которых не приходилась хотя бы одна фальшивка (см. таблицу).
Национальные особенности
В силу неразвитости рынка, за страхование антиквариата сегодня берутся только крупные страховщики. В их числе — РОСНО, «Ингосстрах», «Росгосстрах», «Ренессанс Страхование», ВСК и несколько других компаний. Причина ограниченности количества участников еще и в том, что по российскому законодательству максимальная сумма страховки произведения искусства не может превышать 10% от капитала компании. Перестраховывать риски на Западе отечественным операторам бывает сложно. Например, американская компания Marsh готова принимать на перестрахование экспонаты из российских частных коллекций, прошедших экспертизу Art Consalting, стоимостью до $100 млн. Если сумма выше, то российские игроки должны согласовать увеличение покрытия и западная компания может потребовать описание «социального портрета» клиента. Но отечественная действительность такова, что неработающий и малоизвестный миру гражданин запросто может владеть коллекцией стоимостью в несколько сотен миллионов долларов. Что не может не настораживать иностранных партнеров.
Так что хозяева крупных коллекций иногда просто вынуждены страховаться за рубежом. Не последнюю роль играет и цена вопроса. Владимир Воронченко, президент фонда «Связь времен», владеющего коллекцией Фаберже (насчитывающей более 200 предметов и оцененной в $100 млн.), объясняет: «Мы страховали коллекцию в западной компании, во-первых, потому, что тарифы российских компаний значительно выше, а во-вторых, такие дорогие договоры российские страховщики все равно должны были перестраховывать в зарубежных компаниях». Зато собственную коллекцию икон (более 170 предметов конца XIX — начала XX века и часть XVI—XVII веков), стоимость которой держится в секрете, Владимир Воронченко застраховал в компании «АльфаСтрахование» два месяца назад. Коллекционер современного искусства Игорь Маркин в интервью «Профилю» признался, что вообще не хочет страховать свою коллекцию. «Современное искусство низколиквидно и не представляет особого интереса для кражи, — признается он. — Страховать полотна от других рисков, вроде пожара или потопа, я тоже не считаю нужным. Если по той или иной причине я потеряю картину, страховая выплата все равно не позволит мне ее восстановить».
Страховка оптом
По словам экспертов, средняя стоимость страховки предметов искусства в России составляет примерно $500 тыс. Из недавних договоров РОСНО — страхование скрипки итальянца Франческо Руджери, талантливого последователя Страдивари и Гварнери (страховая сумма — $300 тыс., тариф — 1% от суммы), коллекция самоваров XVI—XIX веков ($70 тыс., 0,5%), коллекция картин Айвазовского, Сергеева, Федорова ($400 тыс., тариф 0,7%). В начале этого года в «Росгосстрахе» была застрахована коллекция картин русских художников XIX века — Шишкина и Васнецова, а также несколько графических работ художников Серебряного века (начало XX столетия) на сумму около $2 млн.
От каких опасностей можно застраховать культурные ценности? В имущественном страховании есть два подхода. Первый — защита от определенного риска (пожар, наводнение, удары молнии, кража, падение пилотируемых объектов и т.д.). Но произведения искусства более подвержены различным напастям, чем иные предметы. Особенно при транспортировке. Чтобы не перечислять все возможные виды «увечий» в договоре, страховщики предлагают страховку по принципу «все включено» (All risks insurance). Она покрывает все риски — физическую гибель или повреждение предмета, включая противоправные действия третьих лиц, а также риски вандализма и терроризма. Второй подход более распространен на практике. По словам руководителя службы по связям с общественностью ОСАО«Ингосстрах» Владимира Клейменова, существуют лишь три исключения из страхового покрытия. Во-первых, не покрывается риск естественного износа и обветшания работы, а также выявления внутренних скрытых дефектов (плюс гибель и повреждение) при реставрации, восстановлении или ретушировании. Во-вторых, страховщики не берут на себя компенсацию затрат при конфискации или, того хуже, экспроприации предмета. И в-третьих, страховщиками не покрывается так называемый defective title — например, в том случае, если третьи лица предъявили свои претензии на право обладания данными произведениями искусства.
Отказываются игроки брать на себя и экзотические риски, от которых порой пытаются обезопасить себя наши сограждане. По словам директора департамента имущественного страхования РОСНО в Московском регионе Артема Искры, в истории его компании были случаи обращений, связанные с потерей звучания скрипки или понижением ее рыночной стоимости. Правила пользования
Не думайте, что, купив страховку, вы избавите себя от головной боли, связанной с хранением дорогого сердцу шедевра. Одной охраны будет мало. Застрахованные предметы должны находиться в специально отведенных местах, где поддерживается определенная температура и влажность, а также имеются современные системы предупреждения пожара и пожаротушения. Так что любоваться красотами пейзажа Шишкина где-нибудь в загородном доме без специальной «музейной» комнаты и при этом рассчитывать на страховку не получится. Понятно, что далеко не все желающие имеют такие хранилища, поэтому страховщики предлагают хранить коллекции в банках. Но кто захочет покупать предмет искусства ради того, чтобы потом запереть его в сейфовой ячейке?
Тем не менее наличие или отсутствие мер по сохранности предметов напрямую влияет на тариф страховки. Обычно она обходится в сумму от 0,5% до 4% от стоимости ценностей. Так что за полис, покрывающий коллекцию из работ стоимостью в несколько миллионов долларов каждая, придется выложить весьма кругленькую сумму. Также на размере страховой премии сказывается состояние произведения, а если страховка оформляется на период транспортировки работы или ее участия в выставке, дотошные страховщики потребуют отчета о маршруте, наличии специализированной компании-перевозчика и упаковщика, а также виде транспорта. Эти показатели могут увеличить или уменьшить страховой тариф в зависимости от набора рисков на 5—30%.
Несмотря на слабые темпы развития частного «антикварного» страхования, большинство опрошенных «Профилем» экспертов уверены, что у этого сегмента рынка хорошие перспективы. Заместитель генерального директора САО «Метрополис» Сергей Тихонов подчеркивает: «Сегодня некоторые частные коллекции сравнимы с собраниями отдельных музеев. Рынок частных коллекций становится более открытым, следовательно, можно ожидать, что объемы рынка будут только увеличиваться».
Богатеющие россияне покупают себе «безделушки» вроде яиц Фаберже и полотен модного Айвазовского и при этом не могут не задумываться об их страховке. Гендиректор независимой экспертной лаборатории Art Сonsalting Денис Лукашин уточняет: «По нашим оценкам, каждый год объем арт-рынка увеличивается как минимум на 50%. Последние торги в Sotheby’s показали, что интерес к русскому искусству на Западе неуклонно растет. Хотя в целом оборот рынка — величина очень непостоянная, ведь порой одна солидная коллекция (от 20 предметов) может «сделать» объем всего рынка».

Что нужно для страховки

Если российские компании в первую очередь смотрят на репутацию клиента, то иностранные страховщики больше всего интересуются происхождением самого предмета искусства — так называемым провенансом (provenance — происхождение). Если история страхуемого произведения известна во всех деталях — кто, когда и где его покупал или продавал, — то оформить полис будет несложно.

У российских же коллекций зачастую истории нет. Точнее, она есть, но документально не зафиксирована. На протяжении нескольких десятилетий в нашей стране сделки с произведениями искусства совершались подпольно, на словах, без каких-либо документов. От владельца к владельцу предметы антиквариата и полотна классиков переходили без всяких сведений о прошлом. Так что нет ничего удивительного в том, что на российском рынке искусства каждый второй предмет — фальшивый.

Но даже покупатели подлинников не могут спать спокойно — шедевр в любой момент могут затребовать бывшие хозяева, например, заявив о том, что он был украден. В нашей стране так называемый срок приобретательской давности по предметам искусства равен 20 годам — то есть в течение этого периода к владельцу, не имеющему на руках подтверждения прав собственности, могут быть предъявлены любые претензии. Это сейчас покупатели стали требовательнее, поэтому сделки все чаще оформляются с документами. «При этом мы понимаем, что заставить все общество мгновенно научиться финансовому этикету — иллюзия, — отмечает Зяблов. — Мы призываем хотя бы к тому, чтобы оформлялись договоры купли-продажи, сумма в которых может стоять любая. Или не стоять вовсе — например, можно указать «цена по договоренности». Отсутствие же документов осложняет любую формально-правовую процедуру, в том числе страхование».

Однако одного лишь договора купли-продажи для оформления страхового полиса недостаточно. Страховщику требуется доказательство подлинности предмета. Такой документ может дать только экспертиза. Раньше ее проводили ведущие музеи: Третьяковка, Эрмитаж, Русский музей, Музей изобразительных искусств им. А.С.Пушкина идр. Однако и на старуху бывает проруха — у музейных экспертов тоже случались оплошности. Так что по инициативе страховых компаний три года назад была создана экспертная лаборатория Art Consalting, которая проводит анализ, адекватный мировому уровню, и только ей теперь готовы верить страховщики. Анализ состоиз из трех этапов: технологической, искусствоведческой экспертизы и оценки. Первая позволяет определить возраст предмета — проверка ведется по микрохимическому, физико-химическому анализу грунта, красочного слоя и т.д. Плюс нужно еще убедиться, что подпись на картине действительно принадлежит автору, — этим занимаются искусствоведы. Далеко не каждому художественному произведению удается успешно пройти первые два этапа: за 2005 год в Art Consalting не было выявлено ни одной подлинной работы Кандинского, Малевича, Татлина, Удальцовой, Филонова, Экстер. Да и вообще, как утверждают сотрудники лаборатории, им еще не приходилось сталкиваться с авторами, на которых не приходилась хотя бы одна фальшивка (см. таблицу).

Национальные особенности

В силу неразвитости рынка, за страхование антиквариата сегодня берутся только крупные страховщики. В их числе — РОСНО, «Ингосстрах», «Росгосстрах», «Ренессанс Страхование», ВСК и несколько других компаний. Причина ограниченности количества участников еще и в том, что по российскому законодательству максимальная сумма страховки произведения искусства не может превышать 10% от капитала компании. Перестраховывать риски на Западе отечественным операторам бывает сложно. Например, американская компания Marsh готова принимать на перестрахование экспонаты из российских частных коллекций, прошедших экспертизу Art Consalting, стоимостью до $100 млн. Если сумма выше, то российские игроки должны согласовать увеличение покрытия и западная компания может потребовать описание «социального портрета» клиента. Но отечественная действительность такова, что неработающий и малоизвестный миру гражданин запросто может владеть коллекцией стоимостью в несколько сотен миллионов долларов. Что не может не настораживать иностранных партнеров.

Так что хозяева крупных коллекций иногда просто вынуждены страховаться за рубежом. Не последнюю роль играет и цена вопроса. Владимир Воронченко, президент фонда «Связь времен», владеющего коллекцией Фаберже (насчитывающей более 200 предметов и оцененной в $100 млн.), объясняет: «Мы страховали коллекцию в западной компании, во-первых, потому, что тарифы российских компаний значительно выше, а во-вторых, такие дорогие договоры российские страховщики все равно должны были перестраховывать в зарубежных компаниях». Зато собственную коллекцию икон (более 170 предметов конца XIX — начала XX века и часть XVI—XVII веков), стоимость которой держится в секрете, Владимир Воронченко застраховал в компании «АльфаСтрахование» два месяца назад. Коллекционер современного искусства Игорь Маркин в интервью «Профилю» признался, что вообще не хочет страховать свою коллекцию. «Современное искусство низколиквидно и не представляет особого интереса для кражи, — признается он. — Страховать полотна от других рисков, вроде пожара или потопа, я тоже не считаю нужным. Если по той или иной причине я потеряю картину, страховая выплата все равно не позволит мне ее восстановить».

Страховка оптом

По словам экспертов, средняя стоимость страховки предметов искусства в России составляет примерно $500 тыс. Из недавних договоров РОСНО — страхование скрипки итальянца Франческо Руджери, талантливого последователя Страдивари и Гварнери (страховая сумма — $300 тыс., тариф — 1% от суммы), коллекция самоваров XVI—XIX веков ($70 тыс., 0,5%), коллекция картин Айвазовского, Сергеева, Федорова ($400 тыс., тариф 0,7%). В начале этого года в «Росгосстрахе» была застрахована коллекция картин русских художников XIX века — Шишкина и Васнецова, а также несколько графических работ художников Серебряного века (начало XX столетия) на сумму около $2 млн.

От каких опасностей можно застраховать культурные ценности? В имущественном страховании есть два подхода. Первый — защита от определенного риска (пожар, наводнение, удары молнии, кража, падение пилотируемых объектов и т.д.). Но произведения искусства более подвержены различным напастям, чем иные предметы. Особенно при транспортировке. Чтобы не перечислять все возможные виды «увечий» в договоре, страховщики предлагают страховку по принципу «все включено» (All risks insurance). Она покрывает все риски — физическую гибель или повреждение предмета, включая противоправные действия третьих лиц, а также риски вандализма и терроризма. Второй подход более распространен на практике. По словам руководителя службы по связям с общественностью ОСАО«Ингосстрах» Владимира Клейменова, существуют лишь три исключения из страхового покрытия. Во-первых, не покрывается риск естественного износа и обветшания работы, а также выявления внутренних скрытых дефектов (плюс гибель и повреждение) при реставрации, восстановлении или ретушировании. Во-вторых, страховщики не берут на себя компенсацию затрат при конфискации или, того хуже, экспроприации предмета. И в-третьих, страховщиками не покрывается так называемый defective title — например, в том случае, если третьи лица предъявили свои претензии на право обладания данными произведениями искусства.

Отказываются игроки брать на себя и экзотические риски, от которых порой пытаются обезопасить себя наши сограждане. По словам директора департамента имущественного страхования РОСНО в Московском регионе Артема Искры, в истории его компании были случаи обращений, связанные с потерей звучания скрипки или понижением ее рыночной стоимости. Правила пользования

Не думайте, что, купив страховку, вы избавите себя от головной боли, связанной с хранением дорогого сердцу шедевра. Одной охраны будет мало. Застрахованные предметы должны находиться в специально отведенных местах, где поддерживается определенная температура и влажность, а также имеются современные системы предупреждения пожара и пожаротушения. Так что любоваться красотами пейзажа Шишкина где-нибудь в загородном доме без специальной «музейной» комнаты и при этом рассчитывать на страховку не получится. Понятно, что далеко не все желающие имеют такие хранилища, поэтому страховщики предлагают хранить коллекции в банках. Но кто захочет покупать предмет искусства ради того, чтобы потом запереть его в сейфовой ячейке?

Тем не менее наличие или отсутствие мер по сохранности предметов напрямую влияет на тариф страховки. Обычно она обходится в сумму от 0,5% до 4% от стоимости ценностей. Так что за полис, покрывающий коллекцию из работ стоимостью в несколько миллионов долларов каждая, придется выложить весьма кругленькую сумму. Также на размере страховой премии сказывается состояние произведения, а если страховка оформляется на период транспортировки работы или ее участия в выставке, дотошные страховщики потребуют отчета о маршруте, наличии специализированной компании-перевозчика и упаковщика, а также виде транспорта. Эти показатели могут увеличить или уменьшить страховой тариф в зависимости от набора рисков на 5—30%.

Несмотря на слабые темпы развития частного «антикварного» страхования, большинство опрошенных «Профилем» экспертов уверены, что у этого сегмента рынка хорошие перспективы. Заместитель генерального директора САО «Метрополис» Сергей Тихонов подчеркивает: «Сегодня некоторые частные коллекции сравнимы с собраниями отдельных музеев. Рынок частных коллекций становится более открытым, следовательно, можно ожидать, что объемы рынка будут только увеличиваться».

Богатеющие россияне покупают себе «безделушки» вроде яиц Фаберже и полотен модного Айвазовского и при этом не могут не задумываться об их страховке. Гендиректор независимой экспертной лаборатории Art Сonsalting Денис Лукашин уточняет: «По нашим оценкам, каждый год объем арт-рынка увеличивается как минимум на 50%. Последние торги в Sotheby’s показали, что интерес к русскому искусству на Западе неуклонно растет. Хотя в целом оборот рынка — величина очень непостоянная, ведь порой одна солидная коллекция (от 20 предметов) может «сделать» объем всего рынка».

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».