Архивная публикация 2005 года: "Болезнь Онищенко-Лугара"

Американского сенатора Ричарда Лугара, одного из авторов программы уничтожения складов биооружия в России, не пустили в зоны заражения птичьим гриппом и туляремией в России. Тем не менее в интервью «Профилю» Лугар заявил о том, что очаги двух болезней «возможно, связаны с утечкой биологического оружия и, не исключено, с саботажем, которым могут воспользоваться террористы».

Не только птичий грипп

Вирусологи и микробиологи отреагировали на предупреждение с цинизмом профессионалов: «Сенатор подхватил русскую болезнь Онищенко».

Тем временем по стране продолжается шествие опасных инфекций. Вирус H5N1, прозванный птичьим гриппом, и туляремия повторяются с пугающей регулярностью — третий год. И если передача H5N1 от птиц человеку пока не зафиксирована, то от вспыхнувшей в августе в Поволжье туляремии люди уже страдают, в основном женщины и дети. По данным Роспотребнадзора на 22 сентября, за медицинской помощью с симптомами туляремии обратился 101 человек. У 53 из них диагноз подтвержден лабораторно.

«Народная» версия причин появления туляремии на Волге — «химическая». «В Чапаевске был завод по разработке биологического оружия, — говорит Ольга Прохорова, — у нас в Дзержинске есть лаборатория. Их закрыли, но что там творится, никто не знает».

Еще категоричнее Ричард Лугар:

— Туляремия зарегистрирована там, где в советские годы работала программа по созданию биологического оружия. Программа закрыта, но в Чапаевске остается неактивная лаборатория по уничтожению биооружия, в Гороховце, под Владимиром, — склад, в Дзержинске сохранилась лаборатория по испытанию газа левизита.

Именно поэтому, полагает Лугар, его не пустили во Владимирский институт защиты животных и в Сергиево-Посадский центр вирусологии Минобороны: там кроются доказательства того, что туляремия могла быть вызвана утечкой микробов из лабораторий.

— Я сомневаюсь в состоятельности этой версии, — говорит доктор химических наук, президент фонда «За химическую безопасность» Лев Федоров. — Биооружие в Поволжье не испытывается и не хранится. Но «уши» военных в этой истории все же торчат. Точно так же они торчали в 1999 году, когда разразилась геморрагическая лихорадка в станице Облеевской Ростовской области, или в 2003-м, когда Тольятти атаковали гигантские комары — разносчики туляремии. Настораживает тенденция: о вспышках, происходящих в разное время года, известно становится в конце лета — начале осени, в период утверждения бюджета. Я считаю, проблема кроется в стремлении урвать от госпирога побольше.

По мнению экспертов НИИ вирусологии РАМН, просивших не называть их имен, скорее всего, имеет место бесхозяйственность, подобная той, что была в 1993 году в воевавших тогда Хорватии и Cербии: там туляремию разносили грызуны, годами жившие на несжатых полях зерновых. В Поволжье, по данным экспертов НИИ вирусологии РАМН, не первый год крестьяне отказываются сдавать по заниженным ценам зерно, которое гниет, создавая питательную среду для инфекций.

— Меня настораживают заявления врачей, утверждающих будто мы имеем дело с болезнью, против которой нет вакцины, — говорит Лев Федоров. — Это ложь. Вакцина изобретена в 1935 году микробиологами Николаем Гайским и Борисом Эльбертом. Их ради такого дела выпустили из сталинской «шарашки». В 1941—1942 годах штамм туляремии был применен против фашистов на Селигере, но крысы, через которых распространялась болезнь, оказались непатриотичными и перебрались через линию фронта. Вскоре туляремия разразилась среди наших участников Сталинградской битвы. Их спасла вакцина. За нее в 1946-м ученые получили Сталинскую премию.

Была ли вакцина?

Впрочем, Федоров не исключает, что вместе с забвением системы вакцинации вакцина и вправду утеряна. Первый раз ее теряли в 1939-м, когда «отец народов» был разочарован тем, что новое оружие косит врага без смертельного исхода, и упек ученых обратно за решетку. Второй раз ее утратили, похоже, сегодня, когда на вооружении Минобороны появился более совершенный штамм туляремии — со смертельным исходом. Он хранится в НИИ прикладной микробиологии в Оболенске Московской области. Туда тоже не пустили Ричарда Лугара.

У американского сенатора и чиновников Минобороны цели, как ни странно, совпадают — убедить общественное мнение в том, что вспышки туляремии и птичьего гриппа могут быть связаны с утечкой микробов из военных лабораторий, работающих над созданием и хранением биологического оружия. Эти версии недоказуемы из-за закрытости Минобороны. Они — средство достижения другой цели: выделения бюджетных ассигнований на борьбу с распространением биологического оружия и профилактику биотерроризма.

В США вопрос о том, кому достанутся деньги, не стоит: Агентству по снижению угрозы Минобороны и Группе международного обмена (IEG), политсовет которой возглавляют американец Курт Велдон и россиянин Александр Котенков, представитель президента РФ в Совете Федерации. В России, где профильные центры, занимающиеся биоразработками, раздроблены, разворачивается подковерная борьба между Минсельхозом, Минздравсоцразвития и Минобороны за бюджет и за предстоящее выделение США средств на то, чтобы обезопасить российские объекты, связанные с биооружием.

Острие этой борьбы — вакцина против птичьего гриппа. Кто получит право на ее разработку, тот и отхватит кусок золотого финансового пирога. Явный аутсайдер в этой гонке — новосибирский НИИ молекулярной биологии центр «Вектор». По данным IEG, подтверждаемым Львом Федоровым, в 2003 году «Вектор» уже получал штамм вируса H5N1, купленный в Китае больше чем за $1 млн. С тех пор вакцину против птичьего гриппа создали в США, Канаде, Германии, Китае и Таиланде. У России, выделившей на ее изобретение свыше $3,5 млн., спасительного лекарства нет. Расплата за неудачу — неафишируемый уход с должности директора «Вектора» Льва Сандахчиева, который заявлял в 2003 году, что вакцина появится через 3—5 месяцев.

Куда показывает «Вектор»?

Как удалось выяснить «Профилю», российские партнеры США по IEG попросили американскую сторону не делать шума из-за домашней птицы, которой в подсобных хозяйствах «Вектора» был привит штамм купленного в Китае вируса H5N1. Хотя в кулуарах американцы настаивают на том, что эта птица могла стать разносчиком заразы. Их подозрение связано с тем, что вспышка птичьего гриппа началась именно в Новосибирской области и дольше всего продолжается именно там. По мнению экспертов НИИ вирусологии РАМН, аргумент с зараженной птицей на «Векторе» американцы приберегли до следующей весны-лета, когда начнется миграция птиц из Юго-Восточной Азии. Тогда, по прогнозам ВОЗ, грипп будет грозить не только уже имеющимся российским очагам, но и Бурятии, югу Красноярского края, Хакасии, Туве, Читинской и Иркутской областям.

В этих условиях позиция американской стороны в IEG — давление на новосибирский «Вектор» и владимирский НИИ защиты животных с тем, чтобы получить доступ к их закрытым лабораториям. Что, скорее всего, удастся. «Вектор» проштрафился, а НИИ защиты животных (как всякое научное учреждение в России) заинтересован в получении любых средств, чтобы работать.

Позиция россиян в IEG — срочное изобретение вакцины против птичьего гриппа, как для животных, так и для людей. Скорее всего, изобретение и промышленное производство вакцины для животных будет доверено тем, кто всегда работал на войну и у кого сохранились дееспособные лаборатории: центрам вирусологии Минобороны РФ в Сергиевом Посаде и Кирове. Но без международной финансовой помощи им не осилить борьбу с новыми и старыми эпидемиями. Так, на вакцину для животных ожидается выделение из бюджета свыше $10 млн.

На вакцину для людей потребуется сходная сумма — от $5 млн. до $12 млн. Переговоры об их выделении в кредит Минздравсоцразвития ведет с Международным банком реконструкции и развития. Директор петербургского НИИ гриппа Олег Киселев пообещал, что опытная партия вакцины будет готова к концу осени.

«Русская болезнь Онищенко», прогнозируют в ожидании получения грантов вирусологи РАМН, перекинется на Америку к весне следующего года, когда США будут утверждать свой бюджет.

В проект IEG приглашены влиятельные в России люди — замдиректора ФСБ Александр Бортников, начальник Генштаба Минобороны Юрий Балуевский, первый вице-спикер Госдумы Любовь Слиска. Увы, отечественным вирусологам на всей этой затее разбогатеть не удастся. Как заявил «Профилю» Ричард Лугар, до 70% выделенных на контроль над российским биологическим оружием средств останется в Америке, а 30% поступит на счета Агентства по снижению угрозы Минобороны США. В Россию деньги будут поступать лишь после выполнения россиянами работы и контроля IEG.

НАТАЛЬЯ КОРНЕЛЮК

Ричард Лугар засветился

Проверки американской Счетной палаты уличают «нераспространенцев» США в бесконтрольном расходовании средств, предназначенных для защиты российских атомных объектов.

Недавно Счетная палата США (GAO — Government Accountability Office) проверила Национальную администрацию по ядерной безопасности (NNSA — National Nuclear Security Administration). Точнее, объектами проверок стали департамент снижения ядерных рисков NA-23 (Office of Nuclear Risk Reduction), департамент нераспространения и международной безопасности NA-24 (Office of Nonproliferation and International Security) и департамент международной защиты материалов и сотрудничества NA-25 (Office of International Material Protection and Cooperation). С 2001 по 2004 год через эти департаменты прошло $1,7 млрд. Контролеры проводили проверку контрактов с июля 2001 по июль 2004 года.

Утечка, но не радиации

Если деятельность NA-23 и NA-25 особых нареканий со стороны контролеров не вызвала, то активность NA-24 заслужила самое пристальное внимание.

NA-24 создавался для выполнения четырех основных задач: обеспечения безопасности ядерных материалов; предотвращения неблагоприятного распространения сведений о средствах массового поражения; контроля над «чувствительным» экспортом; укрепления режимов нераспространения.

Специально для России разработана программа по предотвращению распространения, а также так называемая «Инициатива атомных городов» — по укреплению режимов безопасности ядерных объектов. NA-24 также следит за уничтожением ядерного оружия.

Этими программами как раз и заинтересовались американские контролеры. Они выборочно проверили отчетность по 18 контрактам, каждый из которых превышал сумму в $1 млн. Лишь два контракта не вызывали вопросов. По многим оставшимся сотрудники NA-24 «не смогли предоставить полный комплект документации, счета-фактуры для отчетности по расходованию средств». Менеджмент вообще не был проинструктирован о способах контроля за выполнением контрактов.

Стоимость ряда контрактов также не осталась без внимания. Выяснилось, что создание некоего аналитического центра, который «будет выполнять исследования по ряду программ», раз в квартал выпускать бюллетень по нераспространению и подготовит к открытию интернет-сайт на эту тему, обходится американским налогоплательщикам в $1,5 млн.

Российские контрагенты департамента также заметили привычку сотрудников NA-24 к роскошной жизни. Генерал-майор Павел Золотарев, заместитель директора Института США и Канады, в одном из интервью сказал, что во время визитов «американцы расходовали выделенные средства по программе с широким шиком, снимая во время командировок в Россию самые роскошные номера, развлекаясь игрой в боулинг и т.д. Как в «черной дыре», исчезали миллионы в России».

Активная фаза проверок началась в январе 2005 года, совпав с развернувшейся в американских и британских СМИ кампанией, направленной против угрозы бесконтрольного распространения российского военного атома, плохой защиты российских атомных объектов и т.д.

При чем тут сенатор Лугар

Проверка NA-24 пришлась совершенно некстати для американских «нераспространенцев» во главе с сенатором Ричардом Лугаром, который всего-то 25 июля добился в конгрессе США либерализации контроля за расходованием средств в рамках программы Нанна—Лугара — уничтожения сокращаемого ОМП и его стратегических носителей. Однако основная часть программы в рамках поставки средств физической защиты объектов уже заканчивается. Так называемые ядерные острова почти полностью обеспечены необходимыми средствами физзащиты. Сейчас, как утверждает сенатор Лугар, пришло время заняться «человеческим фактором» — программами по обучению и переподготовке людей, связанных с физической защитой ядерных объектов. Эта позиция американцев не находит полного понимания в Москве. Во-первых, такой тренинг лиц вряд ли будет отдан полностью в руки иностранцев. Во-вторых, средства, направляемые американцами на реализацию российских программ, в последнее время сократились и имеют дальнейшую тенденцию к сокращению. А американское участие в программах обеспечения безопасности российских ядерных объектов без значительного финансирования из Вашингтона для россиян теряет смысл.