Архивная публикация 2009 года: "Большая Бульба"
2 апреля состоится всероссийская премьера фильма «Тарас Бульба». Премьера приурочена к 200-летнему юбилею великого писателя Николая Гоголя. В России «Тараса Бульбу» экранизировали один раз ровно 100 лет назад — в 1909 году.
Большая Бульба
2 апреля состоится всероссийская премьера фильма «Тарас Бульба». Премьера приурочена к 200-летнему юбилею великого писателя Николая Гоголя. В России «Тараса Бульбу» экранизировали один раз ровно 100 лет назад — в 1909 году.
Над фильмом Владимира Бортко «Тарас Бульба» легко глумиться, труднее его анализировать, поскольку это могучая и, боюсь, непреднамеренная пародия на весь советский большой стиль сразу, в особенности на историческое кино — от «Ярослава Мудрого» до «Легенды о княгине Ольге». Видимо, правы люди, утверждающие, что для кинематографа большого стиля нужен хотя бы минимальный идеологический проект: иначе получается кит на суше. Есть штампы, есть наработки, есть даже и новые занятные решения — но все это не складывается в цельную картину и производит впечатление бессмысленного, беспощадного и пестрого нагромождения разнородных деталей. Если пишешь или снимаешь миф — надо рассчитывать не на кассу, а на массу. Коммерческий миф — абсурд, миф с элементами боевика и легкой эротики — комикс. Все равно что вместо знаменитой фразы «Нет уз святее товарищества!» произнести «Нет уз святее Central Partnership!».
Бортко чуток к духу времени и отражает его исчерпывающе: по его кинематографу легко судить, в каком положении пребывает государственная идеология и надстройка вообще. В начале 80-х он снимал неплохие фильмы — скажем, «Блондинку за углом», — отражавшие кризис все еще сложной системы; в начале так называемой гласности — крепкую картину «Единожды солгав», не посягающую на основы, но разоблачающую конформизм. «Собачье сердце» осталось лучшей его работой, поскольку и снималось в оптимальное время — когда ответы на главные вопросы казались очевидными. Дальнейшее показало их неочевидность и приблизительность, и Бортко в растерянности снял драму «Цирк сгорел, и клоуны разбежались». Но потом явилась путинская стабильность, почувствовалась преемственность с традиционной российской государственностью — на свет явился триумфальный «Идиот» (не усмотрите здесь, пожалуйста, каламбура). Дальше обнаружилась вся муляжность этой новой государственности и картонность стабильности, и Бортко снял сначала слабую экранизацию «Мастера и Маргариты», а потом «Тараса Бульбу», чистейшее отражение русской идеи в ее нынешнем виде: очень дорого (хоть и с подспудным предчувствием краха), пафосно, агрессивно, зверовато, ярко, громко, невежественно и временами смешно, как ни печально совпадать в оценках с критиками «Афиши».
Причем смешно, кажется, им самим: Богдану Ступке в роли большого Бульбы, Владимиру Вдовиченкову в роли Остапа Бульбенка. Игорю Петренко не так смешно в роли Андрия, потому что у него и коллизия посущественнее — он разрывается между матерым Ступкой и прекрасной Магдой Мельцаж (дочь польского воеводы), которой, похоже, тоже весело. Михаилу Боярскому в роли Мосия Шило не просто смешно, а укатайно. Сергею Дрейдену в роли Янкеля не только смешно, но и грустно — как-никак еврей среди казачества; он временами начинает забываться и играть как умеет, но быстро вспоминает, что тут происходит. В фильме Бортко намешаны все стилистики, в которых (одинаково безуспешно) развивался российский кинематограф 90-х и нулевых: есть куски с клиповым монтажом, есть отзвуки и отрыжки советской эпичности, есть сериальная мелодраматичность и стильная гламурность и даже натужная серьезность спецслужебных боевиков с коварными красавицами. Самоирония идет от «Улиц разбитых фонарей», в которых Бортко тоже поучаствовал под красноречивым псевдонимом Ян Худокормов. Словом, главный посыл этого фильма считывается на раз: ребята, мы сами все понимаем, но существует заказ на новое патриотическое кино на классической основе, и вот мы вам его делаем, в полном соответствии с духом времени. Сатира получается сквозь слезы, чисто гоголевская.
Почему вообще было бессмысленно браться за «Тараса Бульбу»? Потому что есть вещи, принципиально непереводимые на язык кино: без гоголевского слога тут делать нечего, а навязчивый авторский голос убьет любую режиссуру, его и так многовато. Было несколько попыток разобрать эту вещь подробно — как-никак первая попытка русской «Илиады», и попытка несостоявшаяся, при всей гениальности. Что происходит в «Тарасе Бульбе»? Некоторое количество очень жестоких, крайне брутальных и широких людей мочат всех вокруг на том основании, что их вера лучше чужой; в какой степени сами они следуют своей вере — вопрос отдельный. Любая душевная тонкость и даже любовь к матери в этой среде по определению подозрительна, и точно — стоит там появиться человеку с душой, как он тут же продает Родину. Душа и Родина несовместимы. Только поэтическая проза Гоголя может опоэтизировать все эти бешеные рубки, погромы, грабежи и загулы: когда ты показываешь загул или рубку в кино — это все-таки красные лица и кровавые внутренности, и ничего сверх того. Надо быть, вероятно, Довженко или Параджановым, чтобы опоэтизировать таковскую реальность, но на сегодняшний вкус это смотрелось бы невыносимым занудством или слащавостью.
О некоторых отступлениях от гоголевской фабулы говорить не стоит — они, в общем, не принципиальны и служат единственной цели: мотивировать поведение героев, придать им человеческие черты — но героям эпоса человечность без надобности и рациональность только вредит. Есть ли в картине хорошие сцены? Разумеется. Ужасны как раз немногочисленные отступления — например, казнь Остапа, когда режиссер при помощи натурализма старается «добрать эмоцию» там, где Гоголь стыдливо отводит глаза от «последних, самых страшных мук». Есть и замечательный оператор Дмитрий Масс, и роскошные ночные факельные скачки, и пейзажи, отработавшие не хуже, а то и лучше актеров. Что денег потрачено! народу переодето! коней согнано! копий сломано! фу ты, пропасть, какие смушки! Да и вообще — не скучно, и главное — полезно: классическая отечественная попытка добрать и оправдать масштабом. Титанический загул, титаническая жестокость, а также очень большая массовка выпадают из моральных оценок и попадают в разряд эпоса, где работают другие критерии.
Владимир Бортко — чуткий, повторяю, художник — умудрился своей картиной ответить на один из главных вопросов эпохи. Он внятно напомнил: нельзя делать то, во что не веришь. Это срабатывает на малых исторических дистанциях, допустимо в сериале, приемлемо на чиновничьей службе. Но в любви, на войне, в государственном строительстве или при создании эпоса из таких попыток получается такая масштабная бульба, что юбилейная экранизация имеет все шансы стать подлинно исторической.
Все предыдущие экранизации «Тарас Бульба» — Россия, 1909 «Taras Bulba» — Германия, 1924 «Tarass Boulba» — Франция, 1936 «The rebel son» — Великобритания, 1938 «Taras Bulba» — США, 1962 «Tarass Bulba il cosacco» — Италия, 1963 «Taras Bulba» — Чехословакия, 1987 В СССР на экранизацию патриотического эпоса Гоголя был наложен запрет: советский МИД рекомендовал не дразнить поляков, отношения с которыми и так были непростыми. По той же причине власти Польши запретили режиссеру Ежи Гофману экранизировать роман Генрика Сенкевича «Огнем и мечом», повествующий о войне Речи Посполитой с казаками. Гофман завершил работу над мини-сериалом «Огнем и мечом» только в 1999 году. |
2 апреля состоится всероссийская премьера фильма «Тарас Бульба». Премьера приурочена к 200-летнему юбилею великого писателя Николая Гоголя. В России «Тараса Бульбу» экранизировали один раз ровно 100 лет назад — в 1909 году.
Большая Бульба
2 апреля состоится всероссийская премьера фильма «Тарас Бульба». Премьера приурочена к 200-летнему юбилею великого писателя Николая Гоголя. В России «Тараса Бульбу» экранизировали один раз ровно 100 лет назад — в 1909 году.
Над фильмом Владимира Бортко «Тарас Бульба» легко глумиться, труднее его анализировать, поскольку это могучая и, боюсь, непреднамеренная пародия на весь советский большой стиль сразу, в особенности на историческое кино — от «Ярослава Мудрого» до «Легенды о княгине Ольге». Видимо, правы люди, утверждающие, что для кинематографа большого стиля нужен хотя бы минимальный идеологический проект: иначе получается кит на суше. Есть штампы, есть наработки, есть даже и новые занятные решения — но все это не складывается в цельную картину и производит впечатление бессмысленного, беспощадного и пестрого нагромождения разнородных деталей. Если пишешь или снимаешь миф — надо рассчитывать не на кассу, а на массу. Коммерческий миф — абсурд, миф с элементами боевика и легкой эротики — комикс. Все равно что вместо знаменитой фразы «Нет уз святее товарищества!» произнести «Нет уз святее Central Partnership!».
Бортко чуток к духу времени и отражает его исчерпывающе: по его кинематографу легко судить, в каком положении пребывает государственная идеология и надстройка вообще. В начале 80-х он снимал неплохие фильмы — скажем, «Блондинку за углом», — отражавшие кризис все еще сложной системы; в начале так называемой гласности — крепкую картину «Единожды солгав», не посягающую на основы, но разоблачающую конформизм. «Собачье сердце» осталось лучшей его работой, поскольку и снималось в оптимальное время — когда ответы на главные вопросы казались очевидными. Дальнейшее показало их неочевидность и приблизительность, и Бортко в растерянности снял драму «Цирк сгорел, и клоуны разбежались». Но потом явилась путинская стабильность, почувствовалась преемственность с традиционной российской государственностью — на свет явился триумфальный «Идиот» (не усмотрите здесь, пожалуйста, каламбура). Дальше обнаружилась вся муляжность этой новой государственности и картонность стабильности, и Бортко снял сначала слабую экранизацию «Мастера и Маргариты», а потом «Тараса Бульбу», чистейшее отражение русской идеи в ее нынешнем виде: очень дорого (хоть и с подспудным предчувствием краха), пафосно, агрессивно, зверовато, ярко, громко, невежественно и временами смешно, как ни печально совпадать в оценках с критиками «Афиши».
Причем смешно, кажется, им самим: Богдану Ступке в роли большого Бульбы, Владимиру Вдовиченкову в роли Остапа Бульбенка. Игорю Петренко не так смешно в роли Андрия, потому что у него и коллизия посущественнее — он разрывается между матерым Ступкой и прекрасной Магдой Мельцаж (дочь польского воеводы), которой, похоже, тоже весело. Михаилу Боярскому в роли Мосия Шило не просто смешно, а укатайно. Сергею Дрейдену в роли Янкеля не только смешно, но и грустно — как-никак еврей среди казачества; он временами начинает забываться и играть как умеет, но быстро вспоминает, что тут происходит. В фильме Бортко намешаны все стилистики, в которых (одинаково безуспешно) развивался российский кинематограф 90-х и нулевых: есть куски с клиповым монтажом, есть отзвуки и отрыжки советской эпичности, есть сериальная мелодраматичность и стильная гламурность и даже натужная серьезность спецслужебных боевиков с коварными красавицами. Самоирония идет от «Улиц разбитых фонарей», в которых Бортко тоже поучаствовал под красноречивым псевдонимом Ян Худокормов. Словом, главный посыл этого фильма считывается на раз: ребята, мы сами все понимаем, но существует заказ на новое патриотическое кино на классической основе, и вот мы вам его делаем, в полном соответствии с духом времени. Сатира получается сквозь слезы, чисто гоголевская.
Почему вообще было бессмысленно браться за «Тараса Бульбу»? Потому что есть вещи, принципиально непереводимые на язык кино: без гоголевского слога тут делать нечего, а навязчивый авторский голос убьет любую режиссуру, его и так многовато. Было несколько попыток разобрать эту вещь подробно — как-никак первая попытка русской «Илиады», и попытка несостоявшаяся, при всей гениальности. Что происходит в «Тарасе Бульбе»? Некоторое количество очень жестоких, крайне брутальных и широких людей мочат всех вокруг на том основании, что их вера лучше чужой; в какой степени сами они следуют своей вере — вопрос отдельный. Любая душевная тонкость и даже любовь к матери в этой среде по определению подозрительна, и точно — стоит там появиться человеку с душой, как он тут же продает Родину. Душа и Родина несовместимы. Только поэтическая проза Гоголя может опоэтизировать все эти бешеные рубки, погромы, грабежи и загулы: когда ты показываешь загул или рубку в кино — это все-таки красные лица и кровавые внутренности, и ничего сверх того. Надо быть, вероятно, Довженко или Параджановым, чтобы опоэтизировать таковскую реальность, но на сегодняшний вкус это смотрелось бы невыносимым занудством или слащавостью.
О некоторых отступлениях от гоголевской фабулы говорить не стоит — они, в общем, не принципиальны и служат единственной цели: мотивировать поведение героев, придать им человеческие черты — но героям эпоса человечность без надобности и рациональность только вредит. Есть ли в картине хорошие сцены? Разумеется. Ужасны как раз немногочисленные отступления — например, казнь Остапа, когда режиссер при помощи натурализма старается «добрать эмоцию» там, где Гоголь стыдливо отводит глаза от «последних, самых страшных мук». Есть и замечательный оператор Дмитрий Масс, и роскошные ночные факельные скачки, и пейзажи, отработавшие не хуже, а то и лучше актеров. Что денег потрачено! народу переодето! коней согнано! копий сломано! фу ты, пропасть, какие смушки! Да и вообще — не скучно, и главное — полезно: классическая отечественная попытка добрать и оправдать масштабом. Титанический загул, титаническая жестокость, а также очень большая массовка выпадают из моральных оценок и попадают в разряд эпоса, где работают другие критерии.
Владимир Бортко — чуткий, повторяю, художник — умудрился своей картиной ответить на один из главных вопросов эпохи. Он внятно напомнил: нельзя делать то, во что не веришь. Это срабатывает на малых исторических дистанциях, допустимо в сериале, приемлемо на чиновничьей службе. Но в любви, на войне, в государственном строительстве или при создании эпоса из таких попыток получается такая масштабная бульба, что юбилейная экранизация имеет все шансы стать подлинно исторической.
Все предыдущие экранизации «Тарас Бульба» — Россия, 1909 «Taras Bulba» — Германия, 1924 «Tarass Boulba» — Франция, 1936 «The rebel son» — Великобритания, 1938 «Taras Bulba» — США, 1962 «Tarass Bulba il cosacco» — Италия, 1963 «Taras Bulba» — Чехословакия, 1987 В СССР на экранизацию патриотического эпоса Гоголя был наложен запрет: советский МИД рекомендовал не дразнить поляков, отношения с которыми и так были непростыми. По той же причине власти Польши запретили режиссеру Ежи Гофману экранизировать роман Генрика Сенкевича «Огнем и мечом», повествующий о войне Речи Посполитой с казаками. Гофман завершил работу над мини-сериалом «Огнем и мечом» только в 1999 году. |
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
