29 марта 2024
USD 92.26 -0.33 EUR 99.71 -0.56
  1. Главная страница
  2. Архивная запись
  3. Архивная публикация 2001 года: "Большая отдача"

Архивная публикация 2001 года: "Большая отдача"

У российского государства все еще слишком много собственности. От значительной ее части нужно избавляться, чтобы оставшейся управлять более эффективно, считает заместитель министра имущественных отношений РФ Сергей МОЛОЖАВЫЙ."Профиль": На днях вашему министерству исполняется 10 лет. Это своего рода рубеж. Будет ли меняться государственная политика в области приватизации и управления госимуществом?
Сергей Моложавый: Этап массовой приватизации мы уже миновали: если в 1993 году за год было приватизировано около 30 тысяч предприятий, то в 1999-м -- всего 700.
Сегодня акцент делается на повышение эффективности управления госсобственностью.
"П.": То есть?
С.М.: Конкретный пример: в собственности государства находится около 3500 пакетов акций различных предприятий, только четвертая часть этих пакетов приносит дивиденды. Так вот, еще несколько лет назад государство при этом приятном процессе обходили. В 1997 году бюджет получил дивидендов на 270 млн. рублей, а от сдачи в аренду принадлежащей государству недвижимости -- около 300 млн. А уже в прошлом году цифры -- даже с учетом инфляции -- были значительно выше: около 5,5 млрд. рублей от дивидендов и около 3,5 млрд. от аренды.
"П.": Эти показатели будут расти?
С.М.: Что касается дивидендов, то здесь многое зависит от труднопрогнозируемых факторов свободного рынка. А по аренде, думаю, мы практически достигли потолка. Сейчас клиенты иногда даже отказываются от аренды нашей недвижимости -- считают, что слишком дорого. Так что тут повысить отдачу можно только путем сокращения льготников, например научных организаций. Но, сами понимаете, это далеко не всегда целесообразно. К тому же требует очень серьезных усилий: каждый год при утверждении списка льготников в Госдуме идет настоящая битва.
"П.": Повышение эффективности управления акциями и недвижимостью -- это, наверное, не единственные ваши приоритеты?
С.М.: Важнейшее для нас сейчас направление -- инвентаризация государственных унитарных предприятий. Их на сегодня около 11 тысяч Значительная часть -- это "мертвые души", которые мы даже не можем ликвидировать, потому что для этого нужен устав, нужен директор, а всего этого просто нет.
Поэтому в ближайшее время мы начинаем регулярное рассмотрение на правительстве состояние дел с ГУПами по отраслям: будут отчитываться представители соответствующего министерства, а в качестве содокладчика -- курирующий отрасль заместитель министра имущественных отношений. Эта работа займет 2--3 года.
"П.": Что дальше?
С.М.: Количество государственного имущества слишком велико. Им попросту невозможно эффективно управлять. Мы должны избавляться от ненужного балласта, который не приносил и не приносит прибыли. А оставшимся нужно управлять эффективно.
Так, ГУПов, по нашим оценкам, должно остаться 1--2 тысячи. Остальные нужно или продать, или ликвидировать. К примеру, до сих пор в собственности государства находится около 300 организаций, занимавшихся энергетическим строительством. Значительная их часть создавалась под грандиозные проекты наподобие поворота сибирских рек или строительства ГЭС. Сейчас, чтобы не простаивать, они вынуждены искать "подножный корм". Ну и зачем такая собственность государству? Равно как -- не удивляйтесь -- и значительное число сохранившихся без изменений с советских времен колхозов и совхозов?
Аналогичную работу нужно проводить и с принадлежащими государству пакетами акций. Из уже названной мной цифры в 3500 пакетов очень большая часть -- по 5--10%. В таких АО уже есть стратегический собственник с контрольным пакетом. Влиять как-либо на его решения мы не можем. Так что самое правильное -- от такой "собственности" избавляться. Это уже экономия: не надо будет контролировать то, что контролировать мы не в состоянии.
"П.": Но ведь есть и небольшие пакеты, которые все же приносят прибыль. От них вы тоже хотите избавиться?
С.М.: У нас нет цели избавления ради избавления. К примеру, на Магнитогорском меткомбинате наш пакет -- 17%. И там есть еще два крупных собственника. Они оба борются за то, чтобы перетянуть государство на свою сторону. Ну и почему бы нам из такой ситуации не извлекать выгоду?
"П.": Есть ли отрасли или сферы экономики, где приватизация уже завершилась?
С.М.: Пожалуй, только торговля. Хотя, нет -- и здесь еще осталось много внешнеторговых организаций.
А вообще, оптимизация структуры госсобственности, повторю, не закончена. И она, кстати, предполагает не только продажу имущества, но иногда и приобретение. Скажем, сейчас в аэропортах обслуживанием наземных коммуникаций -- например взлетно-посадочных полос -- занимаются АО, созданные при управляющих компаниях аэропортов. Хотя по закону это имущество не подлежит приватизации. Так что будем создавать здесь государственные предприятия. Ведь во многих, особенно крупных аэропортах вроде Шереметьева эта деятельность (к примеру, сборы за взлеты-посадку) приносит значительную прибыль.
"П.": Хорошо. Вы могли бы тогда назвать предприятия, которые в любом случае должны остаться за государством?
С.М.: Все, что касается безопасности людей или что обеспечивает национальную безопасность, должно остаться за государством. Только не спрашивайте меня, пожалуйста, о конкретных предприятиях или отраслях. Политические решения -- дело политиков. Мы -- чиновники, обязанные выполнять политические решения, оформленные законодательно.
"П.": Одной из основных задач вашего министерства еще недавно называлось создание полного реестра государственной собственности. Эта работа завершена?
С.М.: Госсобственность так велика, что ее "мгновенное фото" сделать попросту невозможно. Она постоянно находится в движении -- что-то появляется, что-то продается или ликвидируется. Ведь мы не Монако, где, условно говоря, составил инвентарную опись княжеского замка -- и вот тебе реестр госсобственности готов.
"П.": И тем не менее насколько близко составление реестра к завершению?
С.М.: В целом по стране реестр как система сформирован на 95%. Есть еще небольшие проблемы с Москвой -- здесь шли долгие споры, что считать муниципальной, а что федеральной собственностью. Но, думаю, в течение полугода мы эту задачу решим. И есть проблема с военным имуществом. Ведь воинские части никогда не были юрлицами. У них нет правоопределяющих документов. Но и с этим мы разбираемся.
К тому же выявляются новые объекты госсобственности. Особенно это касается недвижимости. Так вот, чтобы здесь больше никогда не было путаницы, все операции с принадлежащим государству имуществом теперь проходят только при условии получения свидетельства о внесении его в реестр.
"П.": Можно ли сказать, сколько стоит все то, чем на сегодня владеет государство?
С.М.: Ни я, никто другой -- если это, конечно, не какой-нибудь шарлатан -- этой цифры не назовет. Просто потому, что для этого нужно провести независимую оценку всего имущества. Между тем оценка даже небольшого предприятия обходится в $1--2 тысячи.
Да и зачем эта цифра нужна? Что она даст? Поможет эффективнее управлять госсобственностью? Нет.
"П.": С объектами недвижимости, с ГУПами -- это действительно так. Но ведь государство владеет большим числом пакетов акций в различных АО. Стоимость хотя бы этой собственности известна?
С.М.: Эта цифра есть. Но весьма и весьма приблизительная: акции подавляющего большинства полностью или частично принадлежащих государству АО не котируются на рынке. Значит, их цену можно только прикинуть. На начало 2000 года рыночная стоимость пакетов акций, находящихся в федеральной собственности, составляла около $60 млрд.
"П.": Осенью прошлого года президент подписал указ о передаче на баланс собственного Управления делами значительной части зарубежной госсобственности. Многие предсказывали, что это может привести к ее потере: мол, в таком случае эта собственность утратит дипломатический иммунитет и потому ее будет легко отчуждать.
С.М.: Это все от незнания. Никакого перехода собственности от МИДа Управлению делами нет. Статус зарубежной собственности не менялся.
Порядок такой: эксплуатация, розыск зарубежной собственности -- за МИДом и Управделами. А распоряжение, в том числе принятие решений об отчуждении,-- за межведомственной комиссией, которую возглавляет наш министр Фарит Газизуллин.
"П.": Часто говорят, что своей зарубежной собственностью Россия распоряжается очень неэффективно, что при правильном подходе -- это Клондайк, способный принести миллиарды долларов в казну.
С.М.: Как вы знаете, все чудеса происходят в тридевятом царстве -- тридесятом государстве. И заграничная собственность, по мнению обывателя, прописана именно в этих сказочных краях. На самом деле, управление любой собственностью, в том числе зарубежной -- дело очень затратное. Конечно, повысить отдачу от нее можно. Но не очень значительно (на сегодня чистая прибыль от российской загрансобственности составляет около $30--40 млн. в год).
"П.": Среди курируемых вами в министерстве отраслей -- связь. В последнее время что-то не слышно о еще недавно широко обсуждавшихся планах продажи очередного пакета акций холдинга "Связьинвест". От этого решили отказаться?
С.М.: Сейчас в собственности государства находится 75% минус одна акция "Связьинвеста". И формально нам ничто не мешает продать, как оно и намечалось, 25% минус акцию -- контрольный пакет после этого все равно останется у государства. Другое дело, что сейчас в этом фактически нет смысла.
"П.": Почему? Что за последнее время с холдингом произошло, из-за чего он стал непривлекательным?
С.М.: Сейчас "Связьинвест" -- вовсе не та компания, в которую в свое время вложили деньги Сорос и Потанин (в 1997 году ОНЭКСИМбанк и ряд офф-шорных фирм, за которыми стоял Джордж Сорос, приобрели на аукционе 25% плюс одну акцию холдинга за $1,87 млрд.-- "Профиль"). Тогда были надежды на быстрое реформирование холдинга. Но они пока не оправдались. Сейчас "Связьинвест" -- это не нормальная рыночная компания, а квазиминистерство, которое даже не в состоянии нормально контролировать своих "дочек", например МГТС.
"П.": И что вы намерены в этой связи делать?
С.М.: После долгих консультаций мы решили пойти по пути укрупнения, то есть вместо 89 входящих в состав холдинга АО создать семь -- по числу федеральных округов. Это сделает холдинг более управляемым и привлекательным для инвесторов. Уже в скором времени в региональных подразделениях "Связьинвеста" должны пройти собрания акционеров, на которых соответствующее решение будет оформлено юридически.
"П.": И вскоре после этого часть акций вы все-таки выставите на продажу?
С.М.: Повторяю, от планов дальнейшей приватизации холдинга мы не отказались. Но это дело не завтрашнего и даже не послезавтрашнего дня. Государству нет смысла продавать акции задешево.
"П.": Задешево -- это за сколько?
С.М.: Приведу пример: 25% акций аналогичной польской компании в 1998 году были реализованы за $900 млн. А наши масштабы и польские, согласитесь, несопоставимы. Так что и средств мы должны выручить больше.

У российского государства все еще слишком много собственности. От значительной ее части нужно избавляться, чтобы оставшейся управлять более эффективно, считает заместитель министра имущественных отношений РФ Сергей МОЛОЖАВЫЙ."Профиль": На днях вашему министерству исполняется 10 лет. Это своего рода рубеж. Будет ли меняться государственная политика в области приватизации и управления госимуществом?

Сергей Моложавый: Этап массовой приватизации мы уже миновали: если в 1993 году за год было приватизировано около 30 тысяч предприятий, то в 1999-м -- всего 700.

Сегодня акцент делается на повышение эффективности управления госсобственностью.

"П.": То есть?

С.М.: Конкретный пример: в собственности государства находится около 3500 пакетов акций различных предприятий, только четвертая часть этих пакетов приносит дивиденды. Так вот, еще несколько лет назад государство при этом приятном процессе обходили. В 1997 году бюджет получил дивидендов на 270 млн. рублей, а от сдачи в аренду принадлежащей государству недвижимости -- около 300 млн. А уже в прошлом году цифры -- даже с учетом инфляции -- были значительно выше: около 5,5 млрд. рублей от дивидендов и около 3,5 млрд. от аренды.

"П.": Эти показатели будут расти?

С.М.: Что касается дивидендов, то здесь многое зависит от труднопрогнозируемых факторов свободного рынка. А по аренде, думаю, мы практически достигли потолка. Сейчас клиенты иногда даже отказываются от аренды нашей недвижимости -- считают, что слишком дорого. Так что тут повысить отдачу можно только путем сокращения льготников, например научных организаций. Но, сами понимаете, это далеко не всегда целесообразно. К тому же требует очень серьезных усилий: каждый год при утверждении списка льготников в Госдуме идет настоящая битва.

"П.": Повышение эффективности управления акциями и недвижимостью -- это, наверное, не единственные ваши приоритеты?

С.М.: Важнейшее для нас сейчас направление -- инвентаризация государственных унитарных предприятий. Их на сегодня около 11 тысяч Значительная часть -- это "мертвые души", которые мы даже не можем ликвидировать, потому что для этого нужен устав, нужен директор, а всего этого просто нет.

Поэтому в ближайшее время мы начинаем регулярное рассмотрение на правительстве состояние дел с ГУПами по отраслям: будут отчитываться представители соответствующего министерства, а в качестве содокладчика -- курирующий отрасль заместитель министра имущественных отношений. Эта работа займет 2--3 года.

"П.": Что дальше?

С.М.: Количество государственного имущества слишком велико. Им попросту невозможно эффективно управлять. Мы должны избавляться от ненужного балласта, который не приносил и не приносит прибыли. А оставшимся нужно управлять эффективно.

Так, ГУПов, по нашим оценкам, должно остаться 1--2 тысячи. Остальные нужно или продать, или ликвидировать. К примеру, до сих пор в собственности государства находится около 300 организаций, занимавшихся энергетическим строительством. Значительная их часть создавалась под грандиозные проекты наподобие поворота сибирских рек или строительства ГЭС. Сейчас, чтобы не простаивать, они вынуждены искать "подножный корм". Ну и зачем такая собственность государству? Равно как -- не удивляйтесь -- и значительное число сохранившихся без изменений с советских времен колхозов и совхозов?

Аналогичную работу нужно проводить и с принадлежащими государству пакетами акций. Из уже названной мной цифры в 3500 пакетов очень большая часть -- по 5--10%. В таких АО уже есть стратегический собственник с контрольным пакетом. Влиять как-либо на его решения мы не можем. Так что самое правильное -- от такой "собственности" избавляться. Это уже экономия: не надо будет контролировать то, что контролировать мы не в состоянии.

"П.": Но ведь есть и небольшие пакеты, которые все же приносят прибыль. От них вы тоже хотите избавиться?

С.М.: У нас нет цели избавления ради избавления. К примеру, на Магнитогорском меткомбинате наш пакет -- 17%. И там есть еще два крупных собственника. Они оба борются за то, чтобы перетянуть государство на свою сторону. Ну и почему бы нам из такой ситуации не извлекать выгоду?

"П.": Есть ли отрасли или сферы экономики, где приватизация уже завершилась?

С.М.: Пожалуй, только торговля. Хотя, нет -- и здесь еще осталось много внешнеторговых организаций.

А вообще, оптимизация структуры госсобственности, повторю, не закончена. И она, кстати, предполагает не только продажу имущества, но иногда и приобретение. Скажем, сейчас в аэропортах обслуживанием наземных коммуникаций -- например взлетно-посадочных полос -- занимаются АО, созданные при управляющих компаниях аэропортов. Хотя по закону это имущество не подлежит приватизации. Так что будем создавать здесь государственные предприятия. Ведь во многих, особенно крупных аэропортах вроде Шереметьева эта деятельность (к примеру, сборы за взлеты-посадку) приносит значительную прибыль.

"П.": Хорошо. Вы могли бы тогда назвать предприятия, которые в любом случае должны остаться за государством?

С.М.: Все, что касается безопасности людей или что обеспечивает национальную безопасность, должно остаться за государством. Только не спрашивайте меня, пожалуйста, о конкретных предприятиях или отраслях. Политические решения -- дело политиков. Мы -- чиновники, обязанные выполнять политические решения, оформленные законодательно.

"П.": Одной из основных задач вашего министерства еще недавно называлось создание полного реестра государственной собственности. Эта работа завершена?

С.М.: Госсобственность так велика, что ее "мгновенное фото" сделать попросту невозможно. Она постоянно находится в движении -- что-то появляется, что-то продается или ликвидируется. Ведь мы не Монако, где, условно говоря, составил инвентарную опись княжеского замка -- и вот тебе реестр госсобственности готов.

"П.": И тем не менее насколько близко составление реестра к завершению?

С.М.: В целом по стране реестр как система сформирован на 95%. Есть еще небольшие проблемы с Москвой -- здесь шли долгие споры, что считать муниципальной, а что федеральной собственностью. Но, думаю, в течение полугода мы эту задачу решим. И есть проблема с военным имуществом. Ведь воинские части никогда не были юрлицами. У них нет правоопределяющих документов. Но и с этим мы разбираемся.

К тому же выявляются новые объекты госсобственности. Особенно это касается недвижимости. Так вот, чтобы здесь больше никогда не было путаницы, все операции с принадлежащим государству имуществом теперь проходят только при условии получения свидетельства о внесении его в реестр.

"П.": Можно ли сказать, сколько стоит все то, чем на сегодня владеет государство?

С.М.: Ни я, никто другой -- если это, конечно, не какой-нибудь шарлатан -- этой цифры не назовет. Просто потому, что для этого нужно провести независимую оценку всего имущества. Между тем оценка даже небольшого предприятия обходится в $1--2 тысячи.

Да и зачем эта цифра нужна? Что она даст? Поможет эффективнее управлять госсобственностью? Нет.

"П.": С объектами недвижимости, с ГУПами -- это действительно так. Но ведь государство владеет большим числом пакетов акций в различных АО. Стоимость хотя бы этой собственности известна?

С.М.: Эта цифра есть. Но весьма и весьма приблизительная: акции подавляющего большинства полностью или частично принадлежащих государству АО не котируются на рынке. Значит, их цену можно только прикинуть. На начало 2000 года рыночная стоимость пакетов акций, находящихся в федеральной собственности, составляла около $60 млрд.

"П.": Осенью прошлого года президент подписал указ о передаче на баланс собственного Управления делами значительной части зарубежной госсобственности. Многие предсказывали, что это может привести к ее потере: мол, в таком случае эта собственность утратит дипломатический иммунитет и потому ее будет легко отчуждать.

С.М.: Это все от незнания. Никакого перехода собственности от МИДа Управлению делами нет. Статус зарубежной собственности не менялся.

Порядок такой: эксплуатация, розыск зарубежной собственности -- за МИДом и Управделами. А распоряжение, в том числе принятие решений об отчуждении,-- за межведомственной комиссией, которую возглавляет наш министр Фарит Газизуллин.

"П.": Часто говорят, что своей зарубежной собственностью Россия распоряжается очень неэффективно, что при правильном подходе -- это Клондайк, способный принести миллиарды долларов в казну.

С.М.: Как вы знаете, все чудеса происходят в тридевятом царстве -- тридесятом государстве. И заграничная собственность, по мнению обывателя, прописана именно в этих сказочных краях. На самом деле, управление любой собственностью, в том числе зарубежной -- дело очень затратное. Конечно, повысить отдачу от нее можно. Но не очень значительно (на сегодня чистая прибыль от российской загрансобственности составляет около $30--40 млн. в год).

"П.": Среди курируемых вами в министерстве отраслей -- связь. В последнее время что-то не слышно о еще недавно широко обсуждавшихся планах продажи очередного пакета акций холдинга "Связьинвест". От этого решили отказаться?

С.М.: Сейчас в собственности государства находится 75% минус одна акция "Связьинвеста". И формально нам ничто не мешает продать, как оно и намечалось, 25% минус акцию -- контрольный пакет после этого все равно останется у государства. Другое дело, что сейчас в этом фактически нет смысла.

"П.": Почему? Что за последнее время с холдингом произошло, из-за чего он стал непривлекательным?

С.М.: Сейчас "Связьинвест" -- вовсе не та компания, в которую в свое время вложили деньги Сорос и Потанин (в 1997 году ОНЭКСИМбанк и ряд офф-шорных фирм, за которыми стоял Джордж Сорос, приобрели на аукционе 25% плюс одну акцию холдинга за $1,87 млрд.-- "Профиль"). Тогда были надежды на быстрое реформирование холдинга. Но они пока не оправдались. Сейчас "Связьинвест" -- это не нормальная рыночная компания, а квазиминистерство, которое даже не в состоянии нормально контролировать своих "дочек", например МГТС.

"П.": И что вы намерены в этой связи делать?

С.М.: После долгих консультаций мы решили пойти по пути укрупнения, то есть вместо 89 входящих в состав холдинга АО создать семь -- по числу федеральных округов. Это сделает холдинг более управляемым и привлекательным для инвесторов. Уже в скором времени в региональных подразделениях "Связьинвеста" должны пройти собрания акционеров, на которых соответствующее решение будет оформлено юридически.

"П.": И вскоре после этого часть акций вы все-таки выставите на продажу?

С.М.: Повторяю, от планов дальнейшей приватизации холдинга мы не отказались. Но это дело не завтрашнего и даже не послезавтрашнего дня. Государству нет смысла продавать акции задешево.

"П.": Задешево -- это за сколько?

С.М.: Приведу пример: 25% акций аналогичной польской компании в 1998 году были реализованы за $900 млн. А наши масштабы и польские, согласитесь, несопоставимы. Так что и средств мы должны выручить больше.

ФЕДОР ЖЕРДЕВ

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».

Реклама
Реклама
Реклама