Архивная публикация 2002 года: "Цепная реакция"
На прошлой неделе Россия предприняла попытку помирить Индию и Пакистан. Пока Владимиру Путину это не удалось. Возникший в период распада британской колониальной системы, локальный, казалось бы, кризис в двусторонних отношениях имеет все шансы стать одной из главных проблем мировой политики XXI века. Хотя бы потому, что речь идет о конфликте двух ядерных держав.Стал ли мир безопаснее с окончанием "холодной войны"? Еще несколько лет назад ответ на этот вопрос, скорее всего, был бы положительным. И понятно почему. Ведь совсем недавно казалось, что примирение двух некогда соперничавших ядерных супердержав закрывает целую эпоху мировой истории -- эпоху, пропитанную страхом перед возможной угрозой глобальной термоядерной войны. На фоне этой угрозы локальные конфликты в самых разных уголках земного шара казались детскими шалостями, последствиями которых "в мировом масштабе", в общем-то, можно было и пренебречь. Однако романтическая эпоха прошла. А с ее уходом один за другим стали появляться и новые страхи, и новые, в том числе и ядерные, угрозы. И тот факт, что такие угрозы исходят от государств третьего мира, отнюдь не придает опасности локальный, "местечковый" характер.
Полвека Кашмира
Отрезанный от остального мира высокогорными хребтами, Кашмир в последнее время стал самым настоящим полем противостояния двух государств, некогда представлявших единое целое -- жемчужину британской короны, колониальную Индию. Собственно, конфликт по поводу горной территории, которая по площади лишь немногим уступает самой Великобритании (222 тыс. и 244 тыс. кв. км соответственно), и возник в ту пору, когда рухнула британская колониальная система. В августе 1947 года, получив независимость, колония сразу же раскололась по религиозному принципу. На ее месте возникли собственно Индия, в которой преобладали сторонники индуизма, и Пакистан ("паки" на языке урду -- "чистый", "правоверный"), ставший прибежищем мусульманского населения бывшей колонии, не пожелавшего оставаться под властью "иноверцев". В соответствии с британским Законом о независимости Индии, вступившим в силу 15 августа 1947 года, ряду княжеств было предоставлено право выбора -- к какому из новых независимых государств присоединиться. В число таких вольноопределяющихся территорий попал и Кашмир. В силу ряда причин правитель мусульманского Кашмира выбрал "чуждую" для большей части своего населения Индию, заложив основу для одного из наиболее острых региональных конфликтов современности. Начавшаяся сразу же после этого война мусульман и индусов привела к разделу Кашмира: треть его территории, подконтрольной Пакистану, стала называться Азад Кашмир ("Свободный Кашмир"), а другая часть отошла к Индии, став одним из 25 ее штатов и получив название Джамму и Кашмир.
С тех пор конфликт Индии и Пакистана по поводу приграничного штата то затихал, то вновь разгорался с новой силой, унося сотни тысяч жизней как с той, так и с другой стороны. Кроме того, масла в огонь подливали исламские террористические организации, боевики которых провоцировали индийские власти проводить жесткие карательные акции на территории штата. Последнее обострение отношений пришлось на конец прошлого года, когда группа террористов напала на здание индийского парламента в Дели. Власти Индии поспешили заявить о причастности Пакистана к этой акции и обвинили соседнюю страну в модном в ту пору "пособничестве мировому терроризму". При этом Дели отнюдь не смущал тот факт, что именно в это время Пакистан являлся одним из активнейших членов антитеррористической коалиции, действовавшей против осевших в соседнем Афганистане талибов.
Чрезвычайный и полномочный посредник
Собственно, проведение международной антитеррористической операции в Афганистане, находящемся неподалеку от спорной территории, и стало главным поводом для того, чтобы Запад начал предпринимать усилия по "охлаждению" враждующих сторон. Ведь иметь в непосредственной близости от мест расположения своих воинских подразделений неуправляемый вооруженный конфликт, грозящий того и гляди перерасти в большую войну, США и их союзники, мягко говоря, не заинтересованы. В этих условиях и возникла идея делегировать Москве особые полномочия по наведению мостов между конфликтующими сторонами. Тем более что привлечение России к разрешению индо-пакистанского кризиса вполне вписывалось в заявленный новый формат отношений Москвы и Запада.
Конечно, перепоручение Москве функций полномочного посредника несколько диссонирует с проявившимися в последнее время претензиями Вашингтона на роль первой скрипки в разрешении самых разных международных проблем. Однако, с другой стороны, участие США в ближневосточном урегулировании, где Вашингтон решил исполнить сольный миротворческий номер, уже продемонстрировало недостаточность дипломатического ресурса Белого дома. Его не хватило даже для оказания давления на давнего партнера США -- Израиль.
Видимо, американцы справедливо рассудили, что пока вмешиваться в индо-пакистанское урегулирование им просто противопоказано. Ведь Индия традиционно прохладно относится к Вашингтону. А от Пакистана США всего, чего могли, уже добились, склонив президента Мушаррафа выступить на стороне Вашингтона в борьбе с талибами. Требовать от Мушаррафа большего в условиях жесткой критики его и без того проамериканского курса со стороны исламистской оппозиции внутри страны может быть просто опасно. В конце концов, вмешаться можно и потом, если Москва не справится с возложенными на нее обязанностями, рассудили в Белом доме. Тем более что успехи в деле индо-пакистанского урегулирования в любом случае могут быть лишь относительными. Ведь для того, чтобы окончательно погасить конфликт и при этом соблюсти интересы и Индии, и Пакистана, не хватит не только усилий России, но и солидарных действий всего мирового сообщества.
Миссия невыполнима?
Видимо, поэтому состоявшийся на прошлой неделе в Алма-Ате саммит глав государств--участников Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВДМА) рассматривался его организаторами и вдохновителями лишь как некий исходный пункт. Перед саммитом не ставилось каких-то "прорывных" задач -- и Москва, и ее западные партнеры, судя по всему, не сильно обольщались по поводу возможности усадить лидеров Индии и Пакистана за стол переговоров.
Ведь, по большому счету, в Кашмире, как и на Ближнем Востоке, и в ряде других "горячих точек", переплелись конфессиональные, территориальные, этнические противоречия, "разрубить" которые можно только "хирургическим" способом. То есть путем фактического уничтожения одной из сторон конфликта руками другой. Понятно, что такой способ урегулирования не может устроить цивилизованный мир. Наоборот, в его интересах бесконечно долго поддерживать паритет сил в регионе.
В этом заинтересованы и сами враждующие соседи. Ведь так же, как Израиль и Палестина, Индия и Пакистан объективно не могут идти на какие-либо серьезные уступки друг другу. Общественное мнение борющихся стран крайне чувствительно к разного рода "сближениям позиций". Любой -- самый незначительный -- прогресс на переговорах тут же может "разогреть" внутреннюю ситуацию, дав повод радикалам с обеих сторон начать собственную игру. И тогда приход к власти по-настоящему решительно настроенных политиков имеет весьма серьезные шансы состояться. А это чревато самыми тяжелыми последствиями не только для обеих стран и их нынешних лидеров, но и для региона в целом.
Поэтому единственное, что внушило участникам саммита некоторый оптимизм, -- заявления обоих лидеров о нежелании применять друг против друга ядерное оружие. Однако, дав мировому сообществу соответствующие заверения, они явно преследовали и собственные цели. По сути дела, и Мушарраф, и Ваджпаи дали понять, что кашмирский конфликт является исключительно двусторонней проблемой их стран и прибегать к помощи посредников они готовы лишь исходя из собственных интересов. И если мировое сообщество намерено с этим считаться, то и Индия с Пакистаном, в свою очередь, готовы стать главными гарантами ядерной безопасности в регионе. То есть, иными словами, не запускать в сторону друг друга ядерные ракеты, имея полный карт-бланш на ведение "маленьких победоносных войн".
Однако именно стремление Индии и Пакистана время от времени "бряцать обычными вооружениями" и вызывает тревогу у заинтересованных сторон. Ведь понятно, что у участников вооруженного конфликта (какие бы заверения они ни давали), рано или поздно могут просто не выдержать нервы. Или кому-то покажется, что враг действительно заслуживает более серьезного наказания. Поэтому, несмотря на то, что глобальное ядерное противостояние кануло в Лету, вопросы нераспространения оружия массового уничтожения продолжают оставаться в повестке дня международной политики. Иначе умиротворенные супердержавы прошлого века вынуждены будут столкнуться с новыми проблемами, рецептами решения которых они пока не обладают. И уж тогда мир точно не станет более безопасным.
На прошлой неделе Россия предприняла попытку помирить Индию и Пакистан. Пока Владимиру Путину это не удалось. Возникший в период распада британской колониальной системы, локальный, казалось бы, кризис в двусторонних отношениях имеет все шансы стать одной из главных проблем мировой политики XXI века. Хотя бы потому, что речь идет о конфликте двух ядерных держав.Стал ли мир безопаснее с окончанием "холодной войны"? Еще несколько лет назад ответ на этот вопрос, скорее всего, был бы положительным. И понятно почему. Ведь совсем недавно казалось, что примирение двух некогда соперничавших ядерных супердержав закрывает целую эпоху мировой истории -- эпоху, пропитанную страхом перед возможной угрозой глобальной термоядерной войны. На фоне этой угрозы локальные конфликты в самых разных уголках земного шара казались детскими шалостями, последствиями которых "в мировом масштабе", в общем-то, можно было и пренебречь. Однако романтическая эпоха прошла. А с ее уходом один за другим стали появляться и новые страхи, и новые, в том числе и ядерные, угрозы. И тот факт, что такие угрозы исходят от государств третьего мира, отнюдь не придает опасности локальный, "местечковый" характер.
Полвека Кашмира
Отрезанный от остального мира высокогорными хребтами, Кашмир в последнее время стал самым настоящим полем противостояния двух государств, некогда представлявших единое целое -- жемчужину британской короны, колониальную Индию. Собственно, конфликт по поводу горной территории, которая по площади лишь немногим уступает самой Великобритании (222 тыс. и 244 тыс. кв. км соответственно), и возник в ту пору, когда рухнула британская колониальная система. В августе 1947 года, получив независимость, колония сразу же раскололась по религиозному принципу. На ее месте возникли собственно Индия, в которой преобладали сторонники индуизма, и Пакистан ("паки" на языке урду -- "чистый", "правоверный"), ставший прибежищем мусульманского населения бывшей колонии, не пожелавшего оставаться под властью "иноверцев". В соответствии с британским Законом о независимости Индии, вступившим в силу 15 августа 1947 года, ряду княжеств было предоставлено право выбора -- к какому из новых независимых государств присоединиться. В число таких вольноопределяющихся территорий попал и Кашмир. В силу ряда причин правитель мусульманского Кашмира выбрал "чуждую" для большей части своего населения Индию, заложив основу для одного из наиболее острых региональных конфликтов современности. Начавшаяся сразу же после этого война мусульман и индусов привела к разделу Кашмира: треть его территории, подконтрольной Пакистану, стала называться Азад Кашмир ("Свободный Кашмир"), а другая часть отошла к Индии, став одним из 25 ее штатов и получив название Джамму и Кашмир.
С тех пор конфликт Индии и Пакистана по поводу приграничного штата то затихал, то вновь разгорался с новой силой, унося сотни тысяч жизней как с той, так и с другой стороны. Кроме того, масла в огонь подливали исламские террористические организации, боевики которых провоцировали индийские власти проводить жесткие карательные акции на территории штата. Последнее обострение отношений пришлось на конец прошлого года, когда группа террористов напала на здание индийского парламента в Дели. Власти Индии поспешили заявить о причастности Пакистана к этой акции и обвинили соседнюю страну в модном в ту пору "пособничестве мировому терроризму". При этом Дели отнюдь не смущал тот факт, что именно в это время Пакистан являлся одним из активнейших членов антитеррористической коалиции, действовавшей против осевших в соседнем Афганистане талибов.
Чрезвычайный и полномочный посредник
Собственно, проведение международной антитеррористической операции в Афганистане, находящемся неподалеку от спорной территории, и стало главным поводом для того, чтобы Запад начал предпринимать усилия по "охлаждению" враждующих сторон. Ведь иметь в непосредственной близости от мест расположения своих воинских подразделений неуправляемый вооруженный конфликт, грозящий того и гляди перерасти в большую войну, США и их союзники, мягко говоря, не заинтересованы. В этих условиях и возникла идея делегировать Москве особые полномочия по наведению мостов между конфликтующими сторонами. Тем более что привлечение России к разрешению индо-пакистанского кризиса вполне вписывалось в заявленный новый формат отношений Москвы и Запада.
Конечно, перепоручение Москве функций полномочного посредника несколько диссонирует с проявившимися в последнее время претензиями Вашингтона на роль первой скрипки в разрешении самых разных международных проблем. Однако, с другой стороны, участие США в ближневосточном урегулировании, где Вашингтон решил исполнить сольный миротворческий номер, уже продемонстрировало недостаточность дипломатического ресурса Белого дома. Его не хватило даже для оказания давления на давнего партнера США -- Израиль.
Видимо, американцы справедливо рассудили, что пока вмешиваться в индо-пакистанское урегулирование им просто противопоказано. Ведь Индия традиционно прохладно относится к Вашингтону. А от Пакистана США всего, чего могли, уже добились, склонив президента Мушаррафа выступить на стороне Вашингтона в борьбе с талибами. Требовать от Мушаррафа большего в условиях жесткой критики его и без того проамериканского курса со стороны исламистской оппозиции внутри страны может быть просто опасно. В конце концов, вмешаться можно и потом, если Москва не справится с возложенными на нее обязанностями, рассудили в Белом доме. Тем более что успехи в деле индо-пакистанского урегулирования в любом случае могут быть лишь относительными. Ведь для того, чтобы окончательно погасить конфликт и при этом соблюсти интересы и Индии, и Пакистана, не хватит не только усилий России, но и солидарных действий всего мирового сообщества.
Миссия невыполнима?
Видимо, поэтому состоявшийся на прошлой неделе в Алма-Ате саммит глав государств--участников Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВДМА) рассматривался его организаторами и вдохновителями лишь как некий исходный пункт. Перед саммитом не ставилось каких-то "прорывных" задач -- и Москва, и ее западные партнеры, судя по всему, не сильно обольщались по поводу возможности усадить лидеров Индии и Пакистана за стол переговоров.
Ведь, по большому счету, в Кашмире, как и на Ближнем Востоке, и в ряде других "горячих точек", переплелись конфессиональные, территориальные, этнические противоречия, "разрубить" которые можно только "хирургическим" способом. То есть путем фактического уничтожения одной из сторон конфликта руками другой. Понятно, что такой способ урегулирования не может устроить цивилизованный мир. Наоборот, в его интересах бесконечно долго поддерживать паритет сил в регионе.
В этом заинтересованы и сами враждующие соседи. Ведь так же, как Израиль и Палестина, Индия и Пакистан объективно не могут идти на какие-либо серьезные уступки друг другу. Общественное мнение борющихся стран крайне чувствительно к разного рода "сближениям позиций". Любой -- самый незначительный -- прогресс на переговорах тут же может "разогреть" внутреннюю ситуацию, дав повод радикалам с обеих сторон начать собственную игру. И тогда приход к власти по-настоящему решительно настроенных политиков имеет весьма серьезные шансы состояться. А это чревато самыми тяжелыми последствиями не только для обеих стран и их нынешних лидеров, но и для региона в целом.
Поэтому единственное, что внушило участникам саммита некоторый оптимизм, -- заявления обоих лидеров о нежелании применять друг против друга ядерное оружие. Однако, дав мировому сообществу соответствующие заверения, они явно преследовали и собственные цели. По сути дела, и Мушарраф, и Ваджпаи дали понять, что кашмирский конфликт является исключительно двусторонней проблемой их стран и прибегать к помощи посредников они готовы лишь исходя из собственных интересов. И если мировое сообщество намерено с этим считаться, то и Индия с Пакистаном, в свою очередь, готовы стать главными гарантами ядерной безопасности в регионе. То есть, иными словами, не запускать в сторону друг друга ядерные ракеты, имея полный карт-бланш на ведение "маленьких победоносных войн".
Однако именно стремление Индии и Пакистана время от времени "бряцать обычными вооружениями" и вызывает тревогу у заинтересованных сторон. Ведь понятно, что у участников вооруженного конфликта (какие бы заверения они ни давали), рано или поздно могут просто не выдержать нервы. Или кому-то покажется, что враг действительно заслуживает более серьезного наказания. Поэтому, несмотря на то, что глобальное ядерное противостояние кануло в Лету, вопросы нераспространения оружия массового уничтожения продолжают оставаться в повестке дня международной политики. Иначе умиротворенные супердержавы прошлого века вынуждены будут столкнуться с новыми проблемами, рецептами решения которых они пока не обладают. И уж тогда мир точно не станет более безопасным.
ВЛАДИМИР РУДАКОВ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
