Архивная публикация 2006 года: "Чеченский Гагарин"
В Чечне есть места, куда простому смертному вход воспрещен. Одно из них — родовое село Кадыровых Центорой. Но корреспонденты «Профиля» туда проникли и понаблюдали за тем, как село готовится к 30-летию Рамзана Ахматовича.Запретный город - Нет, ребята, в Центорой вам не попасть, — сказала знакомая чеченская журналистка, встретив нас на автовокзале Хасавюрта. На мое искреннее удивление Асет отреагировала просто: — Я журналистом здесь уже семь лет работаю и была там только один раз, и то по приглашению премьера. Давайте лучше поедем на пресс-конференцию в Гудермес. Сейчас к Рамзану Ахматовичу приедут иностранные журналисты.
В центр Гудермеса въехать можно лишь по особому пропуску, а войти — только после тщательнейшего досмотра. Пока молодой человек воинственного вида вдумчиво вглядывался в длиннофокусный объектив фотокора, я, после того как осмотрели мой тощенький портфельчик, созерцал красоты города, перешедшего во владение от отца к сыну. Все очень аккуратно, ново и богато.
Сотрудники пресс-службы, томившиеся в ожидании иностранцев, поинтересовались, хотим ли мы стать гостями Рамзана Кадырова в день его 30-летия. Получив утвердительный ответ, они отправили нас снимать ксерокопии с паспортов и оставлять свои координаты.
Иностранцы застряли где-то между Грозным и Гудермесом. Оказалось, зарубежных коллег растаскивали в разные стороны пресс-службы Объединенной группировки, ФСБ и МИДа. Все время, пока они были в Чечне, их практически никуда не выпускали из каких-то военных строений и кормили исключительно в армейской кухне. Нежная психика, физиология и пищеварительная система западных коллег не поняли такой формы гостеприимства, так что на встречу с Кадыровым-младшим они приехали такими, будто их только что вытащили из-под гусениц танка.
Перед дверями спортклуба имени Ахмата-хаджи Кадырова нас еще раз обыскали. Иностранцев — ощупали. Здоровый парень с «макаровым» в кобуре залез в мою сумку. Когда среди бумажек не было найдено ничего взрывоопасного, я покорно раскинул руки для более плотного контроля. Однако парень махнул мне рукой в сторону двери — проходи, мол, не мешайся. Следующей на очереди была стройная белокурая финская журналистка.
На втором этаже в конференц-зале мы ждали недолго. Из боковой двери вышел бородатый мужчина, строго посмотрел на нас секунд тридцать и ушел. Практически сразу после этого появился сам Рамзан Ахматович, озаряя присутствующих лучезарной улыбкой.
Глава его пресс-службы Лема Гудаев сел слева от шефа и как-то неожиданно для всех сказал:
— Задавайте вопросы.
Повисла звенящая пауза. Улыбка Рамзана Ахматовича стала еще шире.
Паузу убила какая-то рыжая журналистка, поздравив премьера Чечни с предстоящим юбилеем. И посыпались вопросы. Рамзан Ахматович отвечал, как мог. Не все присутствующие хорошо знали русский язык. Лема Гудаев подсказывал слова направо и налево. Ситуация выходила из-под контроля, потому что на чеченского премьера сыпались провокационные «правозащитники», «шариат», «независимость от России», «похищения людей». Будто западные коллеги только вчера родились и не знают, что чеченский народ давно высказал свою волю на референдуме, война окончена, а главные террористы уничтожены. 
Они что, не видели облагороженного Грозного и отстроенного Гудермеса?
Я решил разрядить обстановку и поговорить с премьером о хорошем.
— Рамзан Ахматович, как республика готовится к вашему юбилею?
— А, не знаю, — поскромничал он в ответ.
— Ну а вы-то как справлять будете?
— Друзей, близких приглашу. Вот тебя тоже, приезжай, если хочешь.
(Конечно, хочу!!!)
— А в Центорое будете отмечать?
— Буду.
— Там готовятся?
— А, не знаю.
(Ох уж эта скромность!)
— А можно мне туда съездить узнать? Меня туда пустят?
— Давай. Я вообще мечтаю, чтобы журналисты без всякого присмотра по Чечне ездили, с людьми общались и правду писали, — благословил Рамзан Ахматович.
Ехать до Центороя из Гудермеса не больше получаса. По дороге несколько раз попадались монументальные стенды, на которых были наклеены постеры с добродушным Рамзаном, мудрым Ахматом-хаджи и серьезным Путиным. В Чечне портреты этих политиков встречаются на каждом шагу.
Первое, что нас поразило в Центорое, — огромные ворота из желтого камня с двумя сторожевыми башенками по бокам. Рядом с одной улыбался нечеловеческих размеров президент России, рядом с другой — предыдущий президент Чечни. В караулке рядом с воротами — охранники. Едва узнали, что мы недавно общались с Рамзаном Ахматовичем и он разрешил нам посетить Центорой, сразу открыли перед нами все шлагбаумы. Мужчины, дотоле неприступные, как пики Большого Кавказского хребта, подобрели и разрешили себя фотографировать.
Поэзия преображения
Весь Центорой сейчас похож на большую стройку, а ведь всего пять лет назад здесь стояли ветхие халупы и развороченные руины. Когда я остановился и начал в удивлении пялиться на огромный, красного кирпича дом за высоким забором, проходивший мимо чеченец сказал:
— Если бы шесть лет назад хозяину этого дома сказали, что у него скоро будет такой, он бы плюнул сказавшему в лицо. Не поверил бы. Спасибо Рамзану Кадырову.
Во дворе школы имени Ахмата-хаджи Кадырова бегали ребятишки. Через стеклянную дверь на них строго смотрела пожилая женщина, оказавшаяся завучем школы по воспитательной работе.
Пока мы с Верой Афанасьевной шли в ее кабинет, выяснилось, что она была учительницей у Рамзана. Преподавала химию и биологию. Она показала нам класс, где учился будущий премьер, познакомила с первой учительницей Рамзана — Яхой Исмаиловной.
Школа серьезно готовится к юбилею бывшего ученика. Вера Афанасьевна послала за детишками, которые прочитают стихи для Рамзана Ахматовича.
— Напишите, пожалуйста, что Рамзан для нас, как для всего мира Гагарин. Как Гагарин первым покорил просторы Вселенной, так и Рамзан покорил сердца нашей молодежи, — попросила меня завуч.
Две девочки и мальчик из седьмого класса по очереди рассказали мне заученные патриотические вирши. Перед Верой Афанасьевной лежала красная книжка с двумя десятками закладок. Я попросил показать, какие еще стихи будут звучать на юбилее премьера. Она показала мне стихотворение, которое будут читать от лица самого Рамзана Ахматовича. Привожу его полностью:
Я войны не желал, не искал —
Я клянусь!
Я трудился и горя не знал —
Я клянусь!
Не привык ненавидеть людей —
Я клянусь!
У меня было много друзей —
Я клянусь!
Я Отчизну любил как умел —
Я клянусь!
В каждой нации братьев имел —
Я клянусь!
О свободе и чести грущу —
Я клянусь!
Кто их отнял, тому отомщу —
Я клянусь!
Правда, Вера Афанасьевна сказала, что последняя строфа читаться не будет.
После школы мы поехали в мечеть. Около нее мы встретили пожилого мужчину. Он удивился, узнав, что у его знаменитого односельчанина скоро будет юбилей.
— Сейчас идет пост. Во время уразы нельзя в течение дня ни есть, ни пить. Рамзан очень религиозный человек, в нашем селе даже нельзя прилюдно курить, потому что по Корану это харам. Я убежден: никаких обширных застолий не будет. Может, он соберется с друзьями и посидит за столом поздним вечером, а в знак праздника, наверное, в мечети пройдет маулят (особый вид мусульманского богослужения. — «Профиль»). Если бы не пост, отметили бы его день рождения очень весело.
Неподалеку несколько парней штукатурили забор из дикого камня. На их работу отрешенно смотрел сгорбленный старик:
— Отстроенное село — вот лучший подарок для Рамзана.
Счастлив тот, кто родился в Центорое!
В центр Гудермеса въехать можно лишь по особому пропуску, а войти — только после тщательнейшего досмотра. Пока молодой человек воинственного вида вдумчиво вглядывался в длиннофокусный объектив фотокора, я, после того как осмотрели мой тощенький портфельчик, созерцал красоты города, перешедшего во владение от отца к сыну. Все очень аккуратно, ново и богато.
Сотрудники пресс-службы, томившиеся в ожидании иностранцев, поинтересовались, хотим ли мы стать гостями Рамзана Кадырова в день его 30-летия. Получив утвердительный ответ, они отправили нас снимать ксерокопии с паспортов и оставлять свои координаты.
Перед дверями спортклуба имени Ахмата-хаджи Кадырова нас еще раз обыскали. Иностранцев — ощупали. Здоровый парень с «макаровым» в кобуре залез в мою сумку. Когда среди бумажек не было найдено ничего взрывоопасного, я покорно раскинул руки для более плотного контроля. Однако парень махнул мне рукой в сторону двери — проходи, мол, не мешайся. Следующей на очереди была стройная белокурая финская журналистка.
Глава его пресс-службы Лема Гудаев сел слева от шефа и как-то неожиданно для всех сказал:
— Задавайте вопросы.
Повисла звенящая пауза. Улыбка Рамзана Ахматовича стала еще шире.
Паузу убила какая-то рыжая журналистка, поздравив премьера Чечни с предстоящим юбилеем. И посыпались вопросы. Рамзан Ахматович отвечал, как мог. Не все присутствующие хорошо знали русский язык. Лема Гудаев подсказывал слова направо и налево. Ситуация выходила из-под контроля, потому что на чеченского премьера сыпались провокационные «правозащитники», «шариат», «независимость от России», «похищения людей». Будто западные коллеги только вчера родились и не знают, что чеченский народ давно высказал свою волю на референдуме, война окончена, а главные террористы уничтожены.
Я решил разрядить обстановку и поговорить с премьером о хорошем.
— Рамзан Ахматович, как республика готовится к вашему юбилею?
— А, не знаю, — поскромничал он в ответ.
— Ну а вы-то как справлять будете?
— Друзей, близких приглашу. Вот тебя тоже, приезжай, если хочешь.
(Конечно, хочу!!!)
— А в Центорое будете отмечать?
— Буду.
— Там готовятся?
— А, не знаю.
(Ох уж эта скромность!)
— А можно мне туда съездить узнать? Меня туда пустят?
— Давай. Я вообще мечтаю, чтобы журналисты без всякого присмотра по Чечне ездили, с людьми общались и правду писали, — благословил Рамзан Ахматович.
Первое, что нас поразило в Центорое, — огромные ворота из желтого камня с двумя сторожевыми башенками по бокам. Рядом с одной улыбался нечеловеческих размеров президент России, рядом с другой — предыдущий президент Чечни. В караулке рядом с воротами — охранники. Едва узнали, что мы недавно общались с Рамзаном Ахматовичем и он разрешил нам посетить Центорой, сразу открыли перед нами все шлагбаумы. Мужчины, дотоле неприступные, как пики Большого Кавказского хребта, подобрели и разрешили себя фотографировать.
Поэзия преображения
Весь Центорой сейчас похож на большую стройку, а ведь всего пять лет назад здесь стояли ветхие халупы и развороченные руины. Когда я остановился и начал в удивлении пялиться на огромный, красного кирпича дом за высоким забором, проходивший мимо чеченец сказал:
— Если бы шесть лет назад хозяину этого дома сказали, что у него скоро будет такой, он бы плюнул сказавшему в лицо. Не поверил бы. Спасибо Рамзану Кадырову.
Во дворе школы имени Ахмата-хаджи Кадырова бегали ребятишки. Через стеклянную дверь на них строго смотрела пожилая женщина, оказавшаяся завучем школы по воспитательной работе.
Пока мы с Верой Афанасьевной шли в ее кабинет, выяснилось, что она была учительницей у Рамзана. Преподавала химию и биологию. Она показала нам класс, где учился будущий премьер, познакомила с первой учительницей Рамзана — Яхой Исмаиловной.
Школа серьезно готовится к юбилею бывшего ученика. Вера Афанасьевна послала за детишками, которые прочитают стихи для Рамзана Ахматовича.
Две девочки и мальчик из седьмого класса по очереди рассказали мне заученные патриотические вирши. Перед Верой Афанасьевной лежала красная книжка с двумя десятками закладок. Я попросил показать, какие еще стихи будут звучать на юбилее премьера. Она показала мне стихотворение, которое будут читать от лица самого Рамзана Ахматовича. Привожу его полностью:
Я клянусь!
Я трудился и горя не знал —
Я клянусь!
Не привык ненавидеть людей —
Я клянусь!
У меня было много друзей —
Я клянусь!
Я Отчизну любил как умел —
Я клянусь!
В каждой нации братьев имел —
Я клянусь!
О свободе и чести грущу —
Я клянусь!
Кто их отнял, тому отомщу —
Я клянусь!
После школы мы поехали в мечеть. Около нее мы встретили пожилого мужчину. Он удивился, узнав, что у его знаменитого односельчанина скоро будет юбилей.
— Сейчас идет пост. Во время уразы нельзя в течение дня ни есть, ни пить. Рамзан очень религиозный человек, в нашем селе даже нельзя прилюдно курить, потому что по Корану это харам. Я убежден: никаких обширных застолий не будет. Может, он соберется с друзьями и посидит за столом поздним вечером, а в знак праздника, наверное, в мечети пройдет маулят (особый вид мусульманского богослужения. — «Профиль»). Если бы не пост, отметили бы его день рождения очень весело.
Неподалеку несколько парней штукатурили забор из дикого камня. На их работу отрешенно смотрел сгорбленный старик:
— Отстроенное село — вот лучший подарок для Рамзана.
Счастлив тот, кто родился в Центорое!
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
