Архивная публикация 2001 года: "Что такое "восемь"?"
Саммиты "восьмерки" очень напоминают вылазки на охоту членов Политбюро советских времен. Они всегда проходят в выходные дни, а достигнутые там неформальные договоренности позже превращаются в серьезные политические решения.Как "подпихнули" Буша
Сама по себе состоявшаяся в Генуе двадцать седьмая по счету встреча глав государств -- экономических лидеров (с недавних пор в качестве особо приглашенной в этих саммитах участвует Россия) принесла весьма скромный результат. Обсуждался балканский вопрос; говорили о палестино-израильском конфликте -- вплоть до предложения ввести в регион "голубые каски" ООН; американцы подтвердили свой отказ выполнять Киотские соглашения касательно ограничения вредных промышленных выбросов -- пока они по-прежнему станут дымить над миром своими промышленно развитыми трубами. Еще на саммите было решено списать долги самым бедным странам, а под конец участники "восьмерки" решили скинуться в международный фонд борьбы со СПИДом, куда Россия тоже обязалась внести аж $20 млн.
Между тем для Москвы все перечисленное перевешивается одной только двусторонней договоренностью российского президента Владимира Путина и американского -- Джорджа Буша. А именно: начать консультации по изменению договора по ПРО от 1972 года и по всем сопутствующим проблемам, связанным с наступательным и оборонительным вооружением. Это означает взаимный компромисс: Вашингтон пока не склонен выполнить свою угрозу и выйти из ПРО-72 в одностороннем порядке (договор 1972 года связывает американцам руки в создании новой системы национальной ПРО). А Москва, в свою очередь, перестает грозить, что в ответ выйдет из договоров по стратегическим наступательным вооружениям (СНВ).
Президент фонда "Политика" Вячеслав Никонов объясняет: "В России существуют два варианта реакции на новую американскую систему ПРО. Первый -- стоять за нерушимость договора по ПРО 1972 года, позволить американцам выйти из него в одностороннем порядке и тем самым похоронить весь режим контроля над вооружениями, выйдя самим из договоров СНВ-1 и СНВ-2. Второй вариант -- попытаться договориться с американцами о модификации договора по ПРО-72 (что будет уступкой с нашей стороны), увязав это с согласованными сокращениями стратегических наступательных вооружений. То есть двигаться к комбинированному договору ПРО-2 -- СНВ-3. Судя по тому, что прозвучало в Генуе, мы решили попробовать второй вариант. Он выгоден для нас, во-первых, тем, что оставляет надежду не испортить отношения с США. Во-вторых, дает шанс сохранить режим контроля над вооружениями. Однако вариант этот непростой, поскольку подобного рода договоренность технически очень сложна -- в советские времена эксперты с обеих сторон годами сидели над согласованием деталей (с конца 60-х до начала 90-х). При этом еще не было прецедентов подготовки соглашений, которые объединяли бы и оборонительные, и наступательные вооружения. Кроме того, зная настроения в Вашингтоне, можно сказать, что особого желания заключать какие-либо договоры с Россией в области вооружений там нет. США считают себя достаточно сильными, чтобы иметь полную свободу рук. То есть предстоящие переговоры по стратегическим вопросам не обречены на успех. Но, повторю, это шанс, может быть, последний сохранить контроль над ракетно-ядерным оружием. Если режим такого контроля будет разрушен, начнется цепная реакция гонки вооружений, прежде всего в Азии (Китай, Индия, Япония, Пакистан) и на Ближнем Востоке (Израиль, Иран, арабские страны), что похоронит договор о нераспространении ядерного оружия".
Так или иначе, но, судя по всему, иного способа сохранить лицо у нас просто не было. Хорошо хотя бы то, что Соединенные Штаты действительно не поставили нас перед фактом, выйдя из ПРО-72 в одностороннем порядке. Кстати, немало поспособствовали России в сохранении лица европейские державы.
Николай Шмелев, академик, директор Института Европы РАН: "На прошедшем саммите европейцы чуть-чуть "подпихнули" Джорджа Буша-младшего в политических вопросах, заставив договариваться с нами по ПРО".
Что до дополнительных прибылей, то не исключено, что нам за нашу уступчивость по проблеме ПРО помогут списать если не все, то значительную часть взятых на себя Россией советских долгов.
Французская кухня
Говорят, что саммиты "восьмерки" очень напоминают вылазки на охоту членов Политбюро советских времен. Они всегда проходят в выходные дни, а достигнутые там неформальные договоренности позже превращаются в серьезные политические решения.
Николай Шмелев: "На первом саммите в Рамбуйе в 1975 году после первого шока от тогдашнего нефтяного кризиса была разработана стратегия приспособления. Так что сидение старых джентльменов с сигарами у камина было не напрасным -- Запад сумел обуздать страны ОПЕК".
Если же говорить об истории вопроса, то идея "семерки" принадлежит Франции, а точнее, ее президенту Валери Жискар Д'Эстену. Идея заключалась в том, что лидеры крупнейших государств, которые тогда контролировали две трети мировой экономики, а сейчас и того больше, объединенные общими демократическими ценностями и неприятием советской системы, должны были выработать скоординированную экономическую политику. Кстати, упомянутый первый саммит в Рамбуйе состоялся еще в формате "шестерки" -- там не было Канады, которая присоединилась два года спустя. А с 1977 года во встречах "большой семерки" обязательно принимал участие представитель Европейского союза.
Если говорить о первых саммитах, то постоянными их темами были кредитно-денежная политика, торговля и отношения "Север -- Юг". В 1979 году центром внимания "семерки" стал Афганистан, а в 1981-м -- отношения с Советским Союзом. С 1986 года постоянная тема саммитов -- проблема экологии, с 1987 года -- проблема наркотиков, а с 1990 года -- проблема нераспространения ядерного оружия. Сильнейшая политизация "семерки" в ущерб экономике началась с 1989 года -- это был Парижский саммит, на котором активно обсуждалось будущее Восточной Европы в свете ожидаемой дезинтеграции СССР. Для Москвы наиболее неприятными саммитами оказались Лондонский, Неапольский и Токийский.
Николай Шмелев: "В июле 1991 года в Лондон с протянутой рукой поехал Михаил Сергеевич Горбачев, рассчитывая получить серьезное кредитное вливание. Уговаривал я его сделать этот шаг раньше на два года, но, увы. Когда же он созрел для этого решения, было уже поздно. Кстати, если бы Горбачев вернулся из Лондона не с пустыми руками, не было бы и кризиса, связанного с ГКЧП".
Мало того, что тогдашнему президенту СССР лидеры ведущих держав не дали денег,-- и встретились-то они с ним лишь после завершения работы саммита. Дважды пришлось дожидаться "командиров мира" в прихожей и российскому президенту Борису Ельцину -- в 1992 году в Мюнхене и в 1993 году в Токио, где без его участия обсуждалась проблема кредитования наших реформ.
Вячеслав Никонов: "Впервые Ельцин принял настоящее участие в саммите в 1994 году в Неаполе. И хотя экономические вопросы он не обсуждал, но был допущен к обсуждению вопросов политических. Годом позже Ельцин уже участвовал и в экономической, и в политической частях, а в 1996 году российскому президенту удалось затащить "семерку" в Москву, что стало частью его президентской кампании (на Московском саммите обсуждались исключительно проблемы ядерной безопасности). В 1997 году в Денвере Россия была уже в центре внимания, потому что в тот момент встал вопрос об ее интеграции в мировую экономическую систему. Там же впервые обсуждалась поддержка Западом вступления России в ВТО, но дефолт 1998 года обрушил эти планы. На протяжении всей истории "семерки" степень участия в работе разных государств была различна. Например, на каких-то саммитах Италия и Япония не обсуждали вопросы политики и международной безопасности -- считается, что их роль в этих проблемах невелика. Как тогда, так и сейчас кому и где участвовать, определяют американцы".
А может, ты забыла мой номер телефона...
Сегодняшнее состояние американской экономики не столь блестяще, что, безусловно, сказывается на рынках других стран. За последний год в США наметилось замедление темпа экономического роста: если первоначально планировалось, что рост ВВП составит 4% в год, то пока он не поднимается выше 3,5%. Эти минус полпроцента для мировой экономики вполне осязаемы, потому что Соединенные Штаты -- это 29% всей мировой экономики. Однако большинство экономистов-международников, опрошенных "Профилем", считают, что нынешний далеко не лучший период американо-европейских отношений связан не столько с экспортом кризиса из США в Европу, сколько с непонятным нахальством новой вашингтонской администрации и лично президента Буша. Он, похоже, чувствует себя абсолютно самостоятельным и все чаще стремится принимать решения, не посоветовавшись с союзниками. Единственная европейская страна, с которой у США нет противоречий,-- это Англия, и то лишь потому, что Соединенные Штаты считают ее своей прародительницей.
Однако у заморской державы тоже есть претензии. Штаты раздражают поползновения европейцев к созданию собственной системы безопасности вне НАТО, а также создание собственных миротворческих сил в количестве 60 тысяч человек, которые также не будут в подчинении у Северо-Атлантического блока. Американцы предпочли бы, чтобы деньги, которые предполагается потратить на эти проекты, были вложены именно в НАТО, куда в последние годы европейские взносы только сокращаются. Раздражителем для США является даже Европейский союз, потому что он создает для них дополнительные проблемы: американцы не понимают, кого конкретно представляет Евросоюз и о чем с ним можно договариваться. Рассказывают, что, когда европейцы только заявили, что у них вырабатывается общая внешняя политика, Генри Киссинджер, тогдашний советник президента США по национальной безопасности, сказал: "Вы мне назовите номер телефона, по которому я должен звонить, чтобы обсуждать проблемы единой европейской внешней политики". Телефон ему тогда так и не дали. Сейчас вроде бы администрация США может обсуждать указанные проблемы с Высоким представителем Евросоюза по внешней политике и безопасности Хавьером Соланой, который по должности олицетворяет общую внешнюю и оборонную европейскую политику. Однако совсем не обязательно, что позиция Соланы совпадает с позицией немца Шредера, француза Ширака или англичанина Блэра -- просто потому, что единой европейской внешней политики до сих пор нет.
Николай Шмелев: "Сегодня европейское влияние на США значительно сузились. То, что позволял себе президент Франции Де Голль в отношении американского доллара (он пригрозил США, что Франция выкинет все доллары, которые у нее накопились, на американский рынок и потребует их отоварить -- США отреагировали на это, в частности, отказом от разменности доллара золотом), уже невозможно. Это и есть глобализация мировой экономики -- все, как обезьяны, хвостами друг о друга завязаны и никто не заинтересован, чтобы кому-нибудь было плохо".
Три мира в одном
Что касается места России в нынешнем мире, то у Вячеслава Никонова на сей счет есть своя теория: "Нынешний мир делится на три мира. Первый мир -- это страны, реально оседлавшие глобализацию, на которые приходится 80% всех мировых финансовых операций и 80% всех мировых информационных операций. Второй мир -- это те, кто пытается к ним подтянуться,-- Китай, Индия и некоторые латиноамериканские страны. Третий мир -- большинство африканских стран, которые отстают уже абсолютно и навсегда. Россия же оказывается во всех этих трех мирах. К первому миру она принадлежит потому, что, состоя в "ядерном клубе", является членом Совета безопасности ООН, а также присутствует в "восьмерке". В экономике Россия примыкает к середине второго мира. Если же говорить о нашей вовлеченности в процесс глобализации (то есть о количестве мировых финансовых потоков, проходящих через Россию, или о нашем участии в глобальных информационных проектах), то здесь мы находимся в третьем мире. При этом Запад считает, что если Россия будет членом "восьмерки", то она по определению должна будет вести себя прилично. Есть такой термин "вовлечение" -- то есть не изолировать Россию, а заняться ее серьезным воспитанием. Что касается нашей перспективы, то надо учесть, что сегодня страны первого мира выполняют функцию головного мозга. Все остальные -- других органов. Нам членство в "восьмерке" дает шанс, что мы сможем все-таки выполнять функции головного мозга. Если же мы не будем членами клуба сильных, то можем рассчитывать лишь на функцию кишечника -- трубопровода, даже не пищевода. Важно то, что до сих пор мы не разругались с американцами, хотя впереди нас еще ждут трудные испытания -- например, расширение НАТО, вторая волна которого может охватить Прибалтийские страны уже на будущий год".
Пока же, по мнению большинства политиков, опрошенных "Профилем", Путин в Генуе не выглядел чужим среди своих. Федор Шелов-Коведяев, бывший первый замминистра иностранных дел России: "Путин был раскован, в отличие от его прошлой скованности на встрече в Любляне, где он цитировал по бумажке высказывание по поводу нашего желания вступить в НАТО еще в 1952 году и полученного отказа. Он, безусловно, произвел хорошее впечатление на своих партнеров".
Если так, то, возможно, Генуя на сей раз была на пользу Москве. Не то что в 1922 году, когда на Генуэзскую конференцию наравне с ведущими западными державами была приглашена и большевистская Россия. Тогда произошел грандиозный скандал. Россия отказалась признавать долги царского правительства, выставив встречный счет за интервенцию и гражданскую войну. В результате все разругались, а побочным результатом Генуи стал Рапальский договор -- когда Россия и Германия, оказавшиеся за пределами цивилизованного мира (Версальской системы), решили эту проблему между собой, договорившись о взаимном признании. Известно, что столь странный союз закончился Второй мировой войной.
Можно долго гадать, кто может оказаться на месте Германии сейчас, если Россия вдруг предпочтет выпасть из "системы". Вряд ли Китай: тот сам не прочь участвовать в обсуждении глобальных проблем, превратив "восьмерку" в "девятку". Тому есть препятствия: Китай не устраивает Запад с точки зрения нарушения демократических принципов. К тому же американцы не слишком ладят с Китаем из-за остро стоящего вопроса насчет Тайваня. Несмотря на это, Запад в целом заинтересован в вовлечении Китая в круг общих интересов, и, как сообщил "Профилю" собеседник в российском МИДе, от Москвы ждут в этом смысле осторожного посредничества.
Получается, что серьезных партнеров для лавирования вне "системы" (таких, как Германия в 20--30-х годах XX века) у России просто нет. А раз так, то понятно, почему специалисты-международники в целом позитивно оценивают поведение Путина на генуэзском саммите.
Николай Шмелев: "Я со сдержанным удовлетворением оцениваю последний саммит в Генуе. Последние годы эти встречи проходят на фоне модной теперь теории и практики глобализации. Темы, которые поднимают лидеры ведущих держав мира, не пустяковые. Так что хорошо даже наше половинчатое в них участие -- экономические вопросы мы пока не обсуждаем, здесь нас ставят перед фактом, но о политике мы говорим наравне со всеми".
Саммиты "восьмерки" очень напоминают вылазки на охоту членов Политбюро советских времен. Они всегда проходят в выходные дни, а достигнутые там неформальные договоренности позже превращаются в серьезные политические решения.Как "подпихнули" Буша
Сама по себе состоявшаяся в Генуе двадцать седьмая по счету встреча глав государств -- экономических лидеров (с недавних пор в качестве особо приглашенной в этих саммитах участвует Россия) принесла весьма скромный результат. Обсуждался балканский вопрос; говорили о палестино-израильском конфликте -- вплоть до предложения ввести в регион "голубые каски" ООН; американцы подтвердили свой отказ выполнять Киотские соглашения касательно ограничения вредных промышленных выбросов -- пока они по-прежнему станут дымить над миром своими промышленно развитыми трубами. Еще на саммите было решено списать долги самым бедным странам, а под конец участники "восьмерки" решили скинуться в международный фонд борьбы со СПИДом, куда Россия тоже обязалась внести аж $20 млн.
Между тем для Москвы все перечисленное перевешивается одной только двусторонней договоренностью российского президента Владимира Путина и американского -- Джорджа Буша. А именно: начать консультации по изменению договора по ПРО от 1972 года и по всем сопутствующим проблемам, связанным с наступательным и оборонительным вооружением. Это означает взаимный компромисс: Вашингтон пока не склонен выполнить свою угрозу и выйти из ПРО-72 в одностороннем порядке (договор 1972 года связывает американцам руки в создании новой системы национальной ПРО). А Москва, в свою очередь, перестает грозить, что в ответ выйдет из договоров по стратегическим наступательным вооружениям (СНВ).
Президент фонда "Политика" Вячеслав Никонов объясняет: "В России существуют два варианта реакции на новую американскую систему ПРО. Первый -- стоять за нерушимость договора по ПРО 1972 года, позволить американцам выйти из него в одностороннем порядке и тем самым похоронить весь режим контроля над вооружениями, выйдя самим из договоров СНВ-1 и СНВ-2. Второй вариант -- попытаться договориться с американцами о модификации договора по ПРО-72 (что будет уступкой с нашей стороны), увязав это с согласованными сокращениями стратегических наступательных вооружений. То есть двигаться к комбинированному договору ПРО-2 -- СНВ-3. Судя по тому, что прозвучало в Генуе, мы решили попробовать второй вариант. Он выгоден для нас, во-первых, тем, что оставляет надежду не испортить отношения с США. Во-вторых, дает шанс сохранить режим контроля над вооружениями. Однако вариант этот непростой, поскольку подобного рода договоренность технически очень сложна -- в советские времена эксперты с обеих сторон годами сидели над согласованием деталей (с конца 60-х до начала 90-х). При этом еще не было прецедентов подготовки соглашений, которые объединяли бы и оборонительные, и наступательные вооружения. Кроме того, зная настроения в Вашингтоне, можно сказать, что особого желания заключать какие-либо договоры с Россией в области вооружений там нет. США считают себя достаточно сильными, чтобы иметь полную свободу рук. То есть предстоящие переговоры по стратегическим вопросам не обречены на успех. Но, повторю, это шанс, может быть, последний сохранить контроль над ракетно-ядерным оружием. Если режим такого контроля будет разрушен, начнется цепная реакция гонки вооружений, прежде всего в Азии (Китай, Индия, Япония, Пакистан) и на Ближнем Востоке (Израиль, Иран, арабские страны), что похоронит договор о нераспространении ядерного оружия".
Так или иначе, но, судя по всему, иного способа сохранить лицо у нас просто не было. Хорошо хотя бы то, что Соединенные Штаты действительно не поставили нас перед фактом, выйдя из ПРО-72 в одностороннем порядке. Кстати, немало поспособствовали России в сохранении лица европейские державы.
Николай Шмелев, академик, директор Института Европы РАН: "На прошедшем саммите европейцы чуть-чуть "подпихнули" Джорджа Буша-младшего в политических вопросах, заставив договариваться с нами по ПРО".
Что до дополнительных прибылей, то не исключено, что нам за нашу уступчивость по проблеме ПРО помогут списать если не все, то значительную часть взятых на себя Россией советских долгов.
Французская кухня
Говорят, что саммиты "восьмерки" очень напоминают вылазки на охоту членов Политбюро советских времен. Они всегда проходят в выходные дни, а достигнутые там неформальные договоренности позже превращаются в серьезные политические решения.
Николай Шмелев: "На первом саммите в Рамбуйе в 1975 году после первого шока от тогдашнего нефтяного кризиса была разработана стратегия приспособления. Так что сидение старых джентльменов с сигарами у камина было не напрасным -- Запад сумел обуздать страны ОПЕК".
Если же говорить об истории вопроса, то идея "семерки" принадлежит Франции, а точнее, ее президенту Валери Жискар Д'Эстену. Идея заключалась в том, что лидеры крупнейших государств, которые тогда контролировали две трети мировой экономики, а сейчас и того больше, объединенные общими демократическими ценностями и неприятием советской системы, должны были выработать скоординированную экономическую политику. Кстати, упомянутый первый саммит в Рамбуйе состоялся еще в формате "шестерки" -- там не было Канады, которая присоединилась два года спустя. А с 1977 года во встречах "большой семерки" обязательно принимал участие представитель Европейского союза.
Если говорить о первых саммитах, то постоянными их темами были кредитно-денежная политика, торговля и отношения "Север -- Юг". В 1979 году центром внимания "семерки" стал Афганистан, а в 1981-м -- отношения с Советским Союзом. С 1986 года постоянная тема саммитов -- проблема экологии, с 1987 года -- проблема наркотиков, а с 1990 года -- проблема нераспространения ядерного оружия. Сильнейшая политизация "семерки" в ущерб экономике началась с 1989 года -- это был Парижский саммит, на котором активно обсуждалось будущее Восточной Европы в свете ожидаемой дезинтеграции СССР. Для Москвы наиболее неприятными саммитами оказались Лондонский, Неапольский и Токийский.
Николай Шмелев: "В июле 1991 года в Лондон с протянутой рукой поехал Михаил Сергеевич Горбачев, рассчитывая получить серьезное кредитное вливание. Уговаривал я его сделать этот шаг раньше на два года, но, увы. Когда же он созрел для этого решения, было уже поздно. Кстати, если бы Горбачев вернулся из Лондона не с пустыми руками, не было бы и кризиса, связанного с ГКЧП".
Мало того, что тогдашнему президенту СССР лидеры ведущих держав не дали денег,-- и встретились-то они с ним лишь после завершения работы саммита. Дважды пришлось дожидаться "командиров мира" в прихожей и российскому президенту Борису Ельцину -- в 1992 году в Мюнхене и в 1993 году в Токио, где без его участия обсуждалась проблема кредитования наших реформ.
Вячеслав Никонов: "Впервые Ельцин принял настоящее участие в саммите в 1994 году в Неаполе. И хотя экономические вопросы он не обсуждал, но был допущен к обсуждению вопросов политических. Годом позже Ельцин уже участвовал и в экономической, и в политической частях, а в 1996 году российскому президенту удалось затащить "семерку" в Москву, что стало частью его президентской кампании (на Московском саммите обсуждались исключительно проблемы ядерной безопасности). В 1997 году в Денвере Россия была уже в центре внимания, потому что в тот момент встал вопрос об ее интеграции в мировую экономическую систему. Там же впервые обсуждалась поддержка Западом вступления России в ВТО, но дефолт 1998 года обрушил эти планы. На протяжении всей истории "семерки" степень участия в работе разных государств была различна. Например, на каких-то саммитах Италия и Япония не обсуждали вопросы политики и международной безопасности -- считается, что их роль в этих проблемах невелика. Как тогда, так и сейчас кому и где участвовать, определяют американцы".
А может, ты забыла мой номер телефона...
Сегодняшнее состояние американской экономики не столь блестяще, что, безусловно, сказывается на рынках других стран. За последний год в США наметилось замедление темпа экономического роста: если первоначально планировалось, что рост ВВП составит 4% в год, то пока он не поднимается выше 3,5%. Эти минус полпроцента для мировой экономики вполне осязаемы, потому что Соединенные Штаты -- это 29% всей мировой экономики. Однако большинство экономистов-международников, опрошенных "Профилем", считают, что нынешний далеко не лучший период американо-европейских отношений связан не столько с экспортом кризиса из США в Европу, сколько с непонятным нахальством новой вашингтонской администрации и лично президента Буша. Он, похоже, чувствует себя абсолютно самостоятельным и все чаще стремится принимать решения, не посоветовавшись с союзниками. Единственная европейская страна, с которой у США нет противоречий,-- это Англия, и то лишь потому, что Соединенные Штаты считают ее своей прародительницей.
Однако у заморской державы тоже есть претензии. Штаты раздражают поползновения европейцев к созданию собственной системы безопасности вне НАТО, а также создание собственных миротворческих сил в количестве 60 тысяч человек, которые также не будут в подчинении у Северо-Атлантического блока. Американцы предпочли бы, чтобы деньги, которые предполагается потратить на эти проекты, были вложены именно в НАТО, куда в последние годы европейские взносы только сокращаются. Раздражителем для США является даже Европейский союз, потому что он создает для них дополнительные проблемы: американцы не понимают, кого конкретно представляет Евросоюз и о чем с ним можно договариваться. Рассказывают, что, когда европейцы только заявили, что у них вырабатывается общая внешняя политика, Генри Киссинджер, тогдашний советник президента США по национальной безопасности, сказал: "Вы мне назовите номер телефона, по которому я должен звонить, чтобы обсуждать проблемы единой европейской внешней политики". Телефон ему тогда так и не дали. Сейчас вроде бы администрация США может обсуждать указанные проблемы с Высоким представителем Евросоюза по внешней политике и безопасности Хавьером Соланой, который по должности олицетворяет общую внешнюю и оборонную европейскую политику. Однако совсем не обязательно, что позиция Соланы совпадает с позицией немца Шредера, француза Ширака или англичанина Блэра -- просто потому, что единой европейской внешней политики до сих пор нет.
Николай Шмелев: "Сегодня европейское влияние на США значительно сузились. То, что позволял себе президент Франции Де Голль в отношении американского доллара (он пригрозил США, что Франция выкинет все доллары, которые у нее накопились, на американский рынок и потребует их отоварить -- США отреагировали на это, в частности, отказом от разменности доллара золотом), уже невозможно. Это и есть глобализация мировой экономики -- все, как обезьяны, хвостами друг о друга завязаны и никто не заинтересован, чтобы кому-нибудь было плохо".
Три мира в одном
Что касается места России в нынешнем мире, то у Вячеслава Никонова на сей счет есть своя теория: "Нынешний мир делится на три мира. Первый мир -- это страны, реально оседлавшие глобализацию, на которые приходится 80% всех мировых финансовых операций и 80% всех мировых информационных операций. Второй мир -- это те, кто пытается к ним подтянуться,-- Китай, Индия и некоторые латиноамериканские страны. Третий мир -- большинство африканских стран, которые отстают уже абсолютно и навсегда. Россия же оказывается во всех этих трех мирах. К первому миру она принадлежит потому, что, состоя в "ядерном клубе", является членом Совета безопасности ООН, а также присутствует в "восьмерке". В экономике Россия примыкает к середине второго мира. Если же говорить о нашей вовлеченности в процесс глобализации (то есть о количестве мировых финансовых потоков, проходящих через Россию, или о нашем участии в глобальных информационных проектах), то здесь мы находимся в третьем мире. При этом Запад считает, что если Россия будет членом "восьмерки", то она по определению должна будет вести себя прилично. Есть такой термин "вовлечение" -- то есть не изолировать Россию, а заняться ее серьезным воспитанием. Что касается нашей перспективы, то надо учесть, что сегодня страны первого мира выполняют функцию головного мозга. Все остальные -- других органов. Нам членство в "восьмерке" дает шанс, что мы сможем все-таки выполнять функции головного мозга. Если же мы не будем членами клуба сильных, то можем рассчитывать лишь на функцию кишечника -- трубопровода, даже не пищевода. Важно то, что до сих пор мы не разругались с американцами, хотя впереди нас еще ждут трудные испытания -- например, расширение НАТО, вторая волна которого может охватить Прибалтийские страны уже на будущий год".
Пока же, по мнению большинства политиков, опрошенных "Профилем", Путин в Генуе не выглядел чужим среди своих. Федор Шелов-Коведяев, бывший первый замминистра иностранных дел России: "Путин был раскован, в отличие от его прошлой скованности на встрече в Любляне, где он цитировал по бумажке высказывание по поводу нашего желания вступить в НАТО еще в 1952 году и полученного отказа. Он, безусловно, произвел хорошее впечатление на своих партнеров".
Если так, то, возможно, Генуя на сей раз была на пользу Москве. Не то что в 1922 году, когда на Генуэзскую конференцию наравне с ведущими западными державами была приглашена и большевистская Россия. Тогда произошел грандиозный скандал. Россия отказалась признавать долги царского правительства, выставив встречный счет за интервенцию и гражданскую войну. В результате все разругались, а побочным результатом Генуи стал Рапальский договор -- когда Россия и Германия, оказавшиеся за пределами цивилизованного мира (Версальской системы), решили эту проблему между собой, договорившись о взаимном признании. Известно, что столь странный союз закончился Второй мировой войной.
Можно долго гадать, кто может оказаться на месте Германии сейчас, если Россия вдруг предпочтет выпасть из "системы". Вряд ли Китай: тот сам не прочь участвовать в обсуждении глобальных проблем, превратив "восьмерку" в "девятку". Тому есть препятствия: Китай не устраивает Запад с точки зрения нарушения демократических принципов. К тому же американцы не слишком ладят с Китаем из-за остро стоящего вопроса насчет Тайваня. Несмотря на это, Запад в целом заинтересован в вовлечении Китая в круг общих интересов, и, как сообщил "Профилю" собеседник в российском МИДе, от Москвы ждут в этом смысле осторожного посредничества.
Получается, что серьезных партнеров для лавирования вне "системы" (таких, как Германия в 20--30-х годах XX века) у России просто нет. А раз так, то понятно, почему специалисты-международники в целом позитивно оценивают поведение Путина на генуэзском саммите.
Николай Шмелев: "Я со сдержанным удовлетворением оцениваю последний саммит в Генуе. Последние годы эти встречи проходят на фоне модной теперь теории и практики глобализации. Темы, которые поднимают лидеры ведущих держав мира, не пустяковые. Так что хорошо даже наше половинчатое в них участие -- экономические вопросы мы пока не обсуждаем, здесь нас ставят перед фактом, но о политике мы говорим наравне со всеми".
ИНЕССА СЛАВУТИНСКАЯ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
