Архивная публикация 2003 года: "Чужой среди своих"
Мой дом -- моя крепость? Неправда, мой дом -- моя слабость, которой всяк норовит воспользоваться. Оттого и появляются решетки на окнах, железные двери с засовами и охранная сигнализация. Что, впрочем, отпугивает скорее родных и близких, чем коварных и чужих.Говорят, будто бы есть на свете такие места, где живут беспечные, добрые и доверчивые люди. Эти люди не знают, что такое замок на дверях: их двери всегда нараспашку, а души их открыты и гостеприимны. Говорят, что любой чужак, добравшийся до такого места, тут же превращается в желанного гостя, которому щедрые хозяева предлагают все самое лучшее: и еду, и питье, а если речь идет о малых народах Севера -- то и жену. А еще говорят, что если в такое место приехать не в гости, а чтобы жить -- то тут же толпой, как чеченцы на референдум, прибегут к нему все соседи, примутся знакомиться, чтобы новичок сразу почувствовал себя своим, спросят, чем ему помочь, принесут вкусное, дров нарубят или сделают еще что-нибудь полезное... Много чего говорят -- но, боюсь, все эти истории из разряда розовых фантазий. Будьте уверены: если в наше циничное время вы где-нибудь набредете на селение с заманчиво распахнутыми дверями и нечеловечески приветливыми жителями -- значит, вы пришли к тайному месту жительства сектантов-людоедов.
Учтите -- это не мое мнение: так смотрит на мир моя любимая соседка Лиля, известная в нашем доме своими многочисленными паническими предчувствиями, душераздирающими фантазиями и мрачными пророчествами. Благодаря ее отчетливой гражданской позиции нас уже раз десять эвакуировали: то из-за запаха газа (ей показалось), то из-за бомбы в коробке из-под телевизора (там ничего не было), то из-за взрывного устройства на ветке березы (оказалось, какая-то метеорологическая штуковина), то из-за подозрительного чужого автомобиля, две недели стоящего без движения прямо у нашего подъезда -- наверняка заминирован (сосед купил новую, в смысле старую, иномарку, которая немедленно и напрочь сломалась, стоило на ней доехать до дома). Ну и так далее.
Лето, как известно, пора отпусков и квартирных краж. И вот было лето, и люди уехали кто куда, и их стали грабить -- печальное, но обычное течение жизни, которое, то есть течение, не обошло стороной и наш с Лилькой дом. В нашем подъезде, невзирая на кодовый замок и консьержку, с утра до ночи смотрящую по телевизору что-то про бандитскую любовь среди пампасов и фазенд, за одну неделю обокрали две квартиры, а потом -- еще две. Приезжала милиция, говорила, что, видимо, в нашем доме орудует шайка заезжих гастролеров, призывала нас быть поосторожнее -- и уезжала. В общем-то, никто из ограбленных всерьез и не рассчитывал на то, что милиция что-нибудь каким-нибудь сверхъестественным образом найдет и вернет, но вдруг? Надежды юношей питают и умирают последними. В свете всего вышеизложенного Лиля принялась трепетать больше обычного. Перед тем как открыть кому-то дверь, она мало того что смотрела в глазок, но, даже увидев знакомое лицо, на всякий случай еще и задавала этому лицу дурацкий вопрос: "Кто там?", получала на него закономерный ответ: "Это я!" -- и только после такой голосовой идентификации решалась на открывание двери. А чтобы перевести дело обеспечения безопасности жилища на научную основу, Лилька решила поставить свою квартиру на охрану в милиции. К сожалению, мысль про сигнализацию приходит населению в голову именно накануне лета, причем всем одновременно. Поэтому Лильке в милиции сообщили, что раньше чем через два месяца мастер, устанавливающий сигнализационную коробочку и положенные к ней проводки и датчики, до нее не доберется. И Лилька, в ожидании специалиста, разнервничалась больше прежнего, потому что в ее голове моментально выстроилась роскошная логическая цепочка. Во-первых, все знают, что наша милиция имеет контакты с преступным миром, в смысле преступный мир ей платит, а милиция за это никого не ловит. Во-вторых, самим фактом своего прихода в милицию и написания там заявления с просьбой взять ее квартиру под охрану Лилька обнародовала два факта -- то, что ее квартира до сих пор не охраняется, и то, что в ее квартире есть что охранять. В-третьих: милиция, тесно связанная с преступным миром, немедленно ставит преступный мир в известность насчет того, что есть на свете такая квартира, в которой есть чего взять и которая до сих пор не охраняется и еще два месяца не будет охраняться. Вывод: если раньше Лилька еще могла надеяться на то, что воры к ней все-таки не придут, то теперь приход грабителей стал совершенно неизбежным. А тут еще в ее квартире стали то и дело раздаваться жутко подозрительные телефонные звонки с молчанием в трубку. "Проверяют, есть ли кто дома", -- догадалась Лиля и пришла к единственно возможному в такой тревожной ситуации выводу: до тех пор, пока сигнализация не заработает, непременно надо, чтобы дома все время хоть кто-нибудь да был и самим фактом своего наличия отпугивал бы воров.
Первой в жертву безопасности честная Лиля решила принести себя: она взяла отпуск с тем, чтобы использовать его не как все нормальные люди, на теплом и далеком берегу или хотя бы среди дачных грядок, а как сторож собственного дома. Две недели прошли спокойно, никто на Лилькино имущество не покушался. Но когда в начале третьей недели ее добровольного заточения в собственной квартире наконец случилось ужасное, Лилька оказалась к ужасному готова и отреагировала на него, как американский морской пехотинец на гуляющих вокруг его родной базы Хусейна под ручку с бен Ладеном.
Итак, в дверь ее квартиры позвонили. Причем позвонили, как она потом рассказала, как-то не так, чужим, подозрительным звонком, так что Лилька сразу насторожилась и в глазок стала смотреть не абы как, а специальным образом. Специальность смотрения заключалась в том, чтобы не стоять перед дверью всем телом: уж сколько Лилька видела фильмов, в которых того, кто вот так запросто таращится в глазок, застреливали прямо через дверь. Поэтому в экстренных случаях Лиля умудрялась смотреть в глазок, изогнувшись совершенно неестественным способом, убрав корпус с предполагаемой траектории полета пули и вытянув шею так, как вообще-то не бывает. Со спины получалось совершенно дикое зрелище. Однажды я ее спросила, а не боится ли она, что ее застрелят прямо в глаз, то есть через глазок, но Лилька так разнервничалась, что мне пришлось долго ее убеждать в том, что я пошутила. Впрочем, чем больше я ее в этом убеждала, тем менее убедительными казались мне мои собственные аргументы, так что в конце концов на некоторое время я и сама перестала смотреть в глазок: мало ли что...
Ну так вот: в дверь позвонили, и в глазок она увидела двух женщин средних лет (уже подозрительно), причем отчетливо восточной внешности (караул!), которые к тому же держали в руках что-то непонятное (мамочки, вот оно, начинается!)
-- Кто там? -- дрожащим голосом поинтересовалась Лиля.
-- Здравствуйте, -- с легким акцентом послышалось из-за двери. -- Мы ваши новые соседки, пришли познакомиться!
Ну что за чушь, когда это нормальные соседи приходят знакомиться! Да и откуда взялись новые соседи: что-то Лилька не слышала, чтобы из дома в последнее время кто-то уезжал или кто-то сюда вселялся. Словом, дурацкий предлог для проникновения в чужую квартиру с целью ее ограбления -- это же ежу понятно! И вот тут-то в Лильке и проявился тот самый морпех: вместо того, чтобы покрепче запереть дверь и из глубин безопасной квартиры прогнать грабительниц громкими криками и угрозами, Лиля, неожиданно для самой себя гостеприимно распахнула дверь и сделала теткам приглашающий жест. Тетки, широко улыбаясь, вошли в квартиру, а вот Лилька из квартиры выскочила! Мало того -- выскакивая, она успела схватить ключи и ловко запереть теток внутри! Надо сказать, что Лилькин замок устроен таким образом, что если запереть его снаружи, то изнутри отпереться можно только ключом, а запасных ключей, к счастью, дома не было. Так что преступницы превратились в кавказских пленниц, а Лилька, легкая как лань, примчалась ко мне -- за моральной поддержкой и чтобы позвонить в милицию: пусть приезжают и забирают пойманную шайку заезжих гастролеров-грабителей!
Вызвав милицию, Лилька поволокла меня к двери своей квартиры: все-таки она волновалась, как бы ловкие преступницы не сбежали -- это раз. Во-вторых, она переживала, как бы они в порядке мести на разнесли в щепки все ее имущество. Хотя я не очень понимаю: если бы тетки решили раздолбать Лилькину квартиру, чем мы, находясь по другую сторону крепко запертых железных дверей, могли бы им помешать? Из-за дверей доносилось какое-то невнятное царапанье и приглушенные крики: тетки умоляли выпустить их на свободу. Но Лилька лишь зловеще усмехалась. Наконец приехала милиция. Лилька открыла дверь, и оттуда на волю вывалились две встрепанные бабы: одна прижимала к груди миску с чем-то вроде пельменей, только не совсем пельменной формы, а вторая -- блюдо с обыкновенным яблочным пирогом. Милиция попросила документики -- документиков у теток с собой не было, потому что их паспорта остались лежать в квартире родственников. Ну да, они приехали пожить у двоюродной сестры, которая вместе с мужем на два года уезжает в Германию... Нет, сестра еще здесь, она может подтвердить... а мы просто пришли с соседями познакомиться... у нас так принято...
Мы с Лилькой это самую сестру, как, впрочем, и ее мужа, знаем уже тысячу лет. Так что когда мы толпой, во главе с милицией, ввалились к ней в дом, всем было очень стыдно. Особенно Лильке. Дикая, сумасшедшая москвичка, забывшая заветы предков и священные законы гостеприимства, стыд и позор! В тот же вечер Лилька сгоряча, мучимая желанием искупить свою вину, даже попыталась напоить кофе с бутербродами почтальона, но тот испугался и сбежал. Тоже дикий москвич. А что делать? Ведь жизнь кругом -- тоже какая-то дикая.
Мой дом -- моя крепость? Неправда, мой дом -- моя слабость, которой всяк норовит воспользоваться. Оттого и появляются решетки на окнах, железные двери с засовами и охранная сигнализация. Что, впрочем, отпугивает скорее родных и близких, чем коварных и чужих.Говорят, будто бы есть на свете такие места, где живут беспечные, добрые и доверчивые люди. Эти люди не знают, что такое замок на дверях: их двери всегда нараспашку, а души их открыты и гостеприимны. Говорят, что любой чужак, добравшийся до такого места, тут же превращается в желанного гостя, которому щедрые хозяева предлагают все самое лучшее: и еду, и питье, а если речь идет о малых народах Севера -- то и жену. А еще говорят, что если в такое место приехать не в гости, а чтобы жить -- то тут же толпой, как чеченцы на референдум, прибегут к нему все соседи, примутся знакомиться, чтобы новичок сразу почувствовал себя своим, спросят, чем ему помочь, принесут вкусное, дров нарубят или сделают еще что-нибудь полезное... Много чего говорят -- но, боюсь, все эти истории из разряда розовых фантазий. Будьте уверены: если в наше циничное время вы где-нибудь набредете на селение с заманчиво распахнутыми дверями и нечеловечески приветливыми жителями -- значит, вы пришли к тайному месту жительства сектантов-людоедов.
Учтите -- это не мое мнение: так смотрит на мир моя любимая соседка Лиля, известная в нашем доме своими многочисленными паническими предчувствиями, душераздирающими фантазиями и мрачными пророчествами. Благодаря ее отчетливой гражданской позиции нас уже раз десять эвакуировали: то из-за запаха газа (ей показалось), то из-за бомбы в коробке из-под телевизора (там ничего не было), то из-за взрывного устройства на ветке березы (оказалось, какая-то метеорологическая штуковина), то из-за подозрительного чужого автомобиля, две недели стоящего без движения прямо у нашего подъезда -- наверняка заминирован (сосед купил новую, в смысле старую, иномарку, которая немедленно и напрочь сломалась, стоило на ней доехать до дома). Ну и так далее.
Лето, как известно, пора отпусков и квартирных краж. И вот было лето, и люди уехали кто куда, и их стали грабить -- печальное, но обычное течение жизни, которое, то есть течение, не обошло стороной и наш с Лилькой дом. В нашем подъезде, невзирая на кодовый замок и консьержку, с утра до ночи смотрящую по телевизору что-то про бандитскую любовь среди пампасов и фазенд, за одну неделю обокрали две квартиры, а потом -- еще две. Приезжала милиция, говорила, что, видимо, в нашем доме орудует шайка заезжих гастролеров, призывала нас быть поосторожнее -- и уезжала. В общем-то, никто из ограбленных всерьез и не рассчитывал на то, что милиция что-нибудь каким-нибудь сверхъестественным образом найдет и вернет, но вдруг? Надежды юношей питают и умирают последними. В свете всего вышеизложенного Лиля принялась трепетать больше обычного. Перед тем как открыть кому-то дверь, она мало того что смотрела в глазок, но, даже увидев знакомое лицо, на всякий случай еще и задавала этому лицу дурацкий вопрос: "Кто там?", получала на него закономерный ответ: "Это я!" -- и только после такой голосовой идентификации решалась на открывание двери. А чтобы перевести дело обеспечения безопасности жилища на научную основу, Лилька решила поставить свою квартиру на охрану в милиции. К сожалению, мысль про сигнализацию приходит населению в голову именно накануне лета, причем всем одновременно. Поэтому Лильке в милиции сообщили, что раньше чем через два месяца мастер, устанавливающий сигнализационную коробочку и положенные к ней проводки и датчики, до нее не доберется. И Лилька, в ожидании специалиста, разнервничалась больше прежнего, потому что в ее голове моментально выстроилась роскошная логическая цепочка. Во-первых, все знают, что наша милиция имеет контакты с преступным миром, в смысле преступный мир ей платит, а милиция за это никого не ловит. Во-вторых, самим фактом своего прихода в милицию и написания там заявления с просьбой взять ее квартиру под охрану Лилька обнародовала два факта -- то, что ее квартира до сих пор не охраняется, и то, что в ее квартире есть что охранять. В-третьих: милиция, тесно связанная с преступным миром, немедленно ставит преступный мир в известность насчет того, что есть на свете такая квартира, в которой есть чего взять и которая до сих пор не охраняется и еще два месяца не будет охраняться. Вывод: если раньше Лилька еще могла надеяться на то, что воры к ней все-таки не придут, то теперь приход грабителей стал совершенно неизбежным. А тут еще в ее квартире стали то и дело раздаваться жутко подозрительные телефонные звонки с молчанием в трубку. "Проверяют, есть ли кто дома", -- догадалась Лиля и пришла к единственно возможному в такой тревожной ситуации выводу: до тех пор, пока сигнализация не заработает, непременно надо, чтобы дома все время хоть кто-нибудь да был и самим фактом своего наличия отпугивал бы воров.
Первой в жертву безопасности честная Лиля решила принести себя: она взяла отпуск с тем, чтобы использовать его не как все нормальные люди, на теплом и далеком берегу или хотя бы среди дачных грядок, а как сторож собственного дома. Две недели прошли спокойно, никто на Лилькино имущество не покушался. Но когда в начале третьей недели ее добровольного заточения в собственной квартире наконец случилось ужасное, Лилька оказалась к ужасному готова и отреагировала на него, как американский морской пехотинец на гуляющих вокруг его родной базы Хусейна под ручку с бен Ладеном.
Итак, в дверь ее квартиры позвонили. Причем позвонили, как она потом рассказала, как-то не так, чужим, подозрительным звонком, так что Лилька сразу насторожилась и в глазок стала смотреть не абы как, а специальным образом. Специальность смотрения заключалась в том, чтобы не стоять перед дверью всем телом: уж сколько Лилька видела фильмов, в которых того, кто вот так запросто таращится в глазок, застреливали прямо через дверь. Поэтому в экстренных случаях Лиля умудрялась смотреть в глазок, изогнувшись совершенно неестественным способом, убрав корпус с предполагаемой траектории полета пули и вытянув шею так, как вообще-то не бывает. Со спины получалось совершенно дикое зрелище. Однажды я ее спросила, а не боится ли она, что ее застрелят прямо в глаз, то есть через глазок, но Лилька так разнервничалась, что мне пришлось долго ее убеждать в том, что я пошутила. Впрочем, чем больше я ее в этом убеждала, тем менее убедительными казались мне мои собственные аргументы, так что в конце концов на некоторое время я и сама перестала смотреть в глазок: мало ли что...
Ну так вот: в дверь позвонили, и в глазок она увидела двух женщин средних лет (уже подозрительно), причем отчетливо восточной внешности (караул!), которые к тому же держали в руках что-то непонятное (мамочки, вот оно, начинается!)
-- Кто там? -- дрожащим голосом поинтересовалась Лиля.
-- Здравствуйте, -- с легким акцентом послышалось из-за двери. -- Мы ваши новые соседки, пришли познакомиться!
Ну что за чушь, когда это нормальные соседи приходят знакомиться! Да и откуда взялись новые соседи: что-то Лилька не слышала, чтобы из дома в последнее время кто-то уезжал или кто-то сюда вселялся. Словом, дурацкий предлог для проникновения в чужую квартиру с целью ее ограбления -- это же ежу понятно! И вот тут-то в Лильке и проявился тот самый морпех: вместо того, чтобы покрепче запереть дверь и из глубин безопасной квартиры прогнать грабительниц громкими криками и угрозами, Лиля, неожиданно для самой себя гостеприимно распахнула дверь и сделала теткам приглашающий жест. Тетки, широко улыбаясь, вошли в квартиру, а вот Лилька из квартиры выскочила! Мало того -- выскакивая, она успела схватить ключи и ловко запереть теток внутри! Надо сказать, что Лилькин замок устроен таким образом, что если запереть его снаружи, то изнутри отпереться можно только ключом, а запасных ключей, к счастью, дома не было. Так что преступницы превратились в кавказских пленниц, а Лилька, легкая как лань, примчалась ко мне -- за моральной поддержкой и чтобы позвонить в милицию: пусть приезжают и забирают пойманную шайку заезжих гастролеров-грабителей!
Вызвав милицию, Лилька поволокла меня к двери своей квартиры: все-таки она волновалась, как бы ловкие преступницы не сбежали -- это раз. Во-вторых, она переживала, как бы они в порядке мести на разнесли в щепки все ее имущество. Хотя я не очень понимаю: если бы тетки решили раздолбать Лилькину квартиру, чем мы, находясь по другую сторону крепко запертых железных дверей, могли бы им помешать? Из-за дверей доносилось какое-то невнятное царапанье и приглушенные крики: тетки умоляли выпустить их на свободу. Но Лилька лишь зловеще усмехалась. Наконец приехала милиция. Лилька открыла дверь, и оттуда на волю вывалились две встрепанные бабы: одна прижимала к груди миску с чем-то вроде пельменей, только не совсем пельменной формы, а вторая -- блюдо с обыкновенным яблочным пирогом. Милиция попросила документики -- документиков у теток с собой не было, потому что их паспорта остались лежать в квартире родственников. Ну да, они приехали пожить у двоюродной сестры, которая вместе с мужем на два года уезжает в Германию... Нет, сестра еще здесь, она может подтвердить... а мы просто пришли с соседями познакомиться... у нас так принято...
Мы с Лилькой это самую сестру, как, впрочем, и ее мужа, знаем уже тысячу лет. Так что когда мы толпой, во главе с милицией, ввалились к ней в дом, всем было очень стыдно. Особенно Лильке. Дикая, сумасшедшая москвичка, забывшая заветы предков и священные законы гостеприимства, стыд и позор! В тот же вечер Лилька сгоряча, мучимая желанием искупить свою вину, даже попыталась напоить кофе с бутербродами почтальона, но тот испугался и сбежал. Тоже дикий москвич. А что делать? Ведь жизнь кругом -- тоже какая-то дикая.
ЛЕНА ЗАЕЦ, рисунки ЛЮБЫ ДЕНИСОВОЙ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
