Архивная публикация 2006 года: "Детективная штучка"
Писательница Татьяна Полякова отметила своеобразный юбилей: выход в свет очередного, пятидесятого детектива.— Пятьдесят книг за десять лет — не так уж мало. Трудно, наверное, работать с такой скоростью?
— Я бы писала детективы, даже если бы мне не платили, просто писала бы медленнее, потому что пришлось бы работать где-нибудь еще за деньги. Но как только фонтан иссякнет — тут же уйду из жанра. Я, например, ничего не могу сочинять на заказ. Истории должны распирать тебя изнури. Надеюсь, «Леди Феникс» — это последняя книга про Ольгу Рязанцеву, очень уж нахальная девушка оказалась.
— Что значит «надеюсь», не вы ли это решаете?
— Про Ольгу Рязанцеву я собиралась писать только одну книгу. Потом придумалась история, которая хорошо ложилась на ее характер, и появилась вторая книга. Затем эта дама стала возникать везде и всюду: трудно объяснить, каким образом персонажи начинают жить своей жизнью, диктовать условия автору.
— В начале 90-х вы были первопроходцем женского иронического детектива, не Хмелевская ли вдохновила?
— Пани Хмелевская, я думаю, никогда не согласится, что мы с ней похожи. Когда критики назвали меня русской Хмелевской, я нашла и прочитала ее детектив «Все красное». Очень хорошая вещь. Действительно, у нее и у меня в то время все было хи-хи да ха-ха, но между нами есть принципиальная разница — героини Хмелевской всегда законопослушны.
— Почему подполковник милиции Алексеева (Александра Маринина. — «Профиль») взялась за детективы — понятно, а вас, воспитательницу детского сада, что подвигло?
— По образованию я филолог. Диплом защитила с маленьким ребенком на руках. 23 года назад с детским садом во Владимире была жуткая проблема: чтобы ребенка туда взяли, надо было получить направление от работы или, альтернативный вариант, отработать в садике полгода, получить направление, устроить ребенка и уволиться.
— И пока у детей «тихий час», вы писали?
— Нет, читала. Книги по искусству, детективы. В начале перестройки их появилось огромное количество, но все кровожадные, мужицкие. А хотелось чего-то веселого и оптимистичного, жизнь сама по себе была не простая. Чтобы героине непременно достался красивый мужчина, миллион баксов в придачу, и, естественно, хеппи-энд. Вот я и предложила одному моему знакомому поэту: «Напиши детектив, что ты не сможешь, что ли? И денег заработаешь...» Слово за слово мы решили, что каждый напишет свою детективную историю (на филфаке девушки все время что-то пишут в стол). Он так и не написал, а я написала. Рукопись ходила по моим друзьям — кто-то хвалил, кто-то ругал, вот, собственно, и все. А потом этот самый приятель взял и отослал мое сочинение «Тонкая штучка» в издательство «Эксмо». Мне перезвонили и предложили встретиться. Это была просто фантастика. «Тонкую штучку» потом еще и экранизировали.
— Фильм понравился?
— Да. Сценарий писал мой хороший друг, драматург с большим чувством юмора — Аркадий Инин. Я сама сценарии по собственным произведениям не пишу — неинтересно переписывать то, что я уже сделала. Мне часто предлагают написать сценарий, иногда на совершенно невероятные темы, например для фильма о борьбе со СПИДом. Не представляю, что я могу наваять по этому поводу, эта тема пока обошла меня стороной.
— А специфику работы криминалистов вы представляете?
— Мне это и не надо. Главные герои моих книг — сыщики-непрофессионалы. Мои дамы в милиции не работают и ничего про криминалистику не знают. И мне не обязательно быть в курсе, как должен проводиться обыск, если рассказ идет от первого лица — женщины, которая описывает, как и что видит она.
— Гонорар за первую книгу был большой?
— Я уже точно не помню, это было до дефолта, кажется тысячи полторы долларов за книжку в твердой обложке. За мягкие — покеты — вообще не платили, они шли как дополнение к основному изданию. Но это было совершенно не важно. Помню, муж поехал со мной в Москву и по дороге инструктировал: «Ты только про деньги не вздумай спрашивать. Напечатают, и ладно, книжка будет». Когда я сказала ему про гонорар, муж обрадовался: «Вот и хорошо, на бензин до Владимира хватит». Он не понял, что я про доллары говорю, и дико удивился, что за такую ерунду еще и деньги платят. Он сразу решил, что я гениальная, и очень меня зауважал. Только гений может что-то написать между делом, чтобы это еще и издали.
— И вы проснулись знаменитой?
— Знаменитой я стала только после третьей книги, «Чего хочет женщина». Но первая же книга попала на 6-е место в рейтинге продаж.
— Вы быстро пишете?
— Сейчас у меня в год выходят четыре книги. Агриппина Аркадьевна (Дарья Донцова. — «Профиль») пишет быстрее меня. Мне нужно три месяца, такой срок удобен — не расхолаживает и времени вполне достаточно. За 8-часовой рабочий день реально написать 30—40 страниц, если в голове все уже сложилось и никто не отвлекает. Сын женился и живет от нас отдельно, а муж меня никогда не дергал. Месяц я пишу, потом еще месяц правлю и отдаю секретарю перепечатывать. Компьютером не пользуюсь и по сей день.
— Детективы коллег читаете?
— Конечно, и Донцову, и Устинову, и Куликову.
— В метро ваши книжки читают не только женщины, но и вполне интеллигентные мужчины...
— На самом деле среди моих читателей много людей науки, врачей. Они как раз с удовольствием читают иронические детективы. Когда ты весь день напрягаешь голову, читаешь много специальной литературы с большим количеством специальной терминологии, если еще и дома на ночь добавить чего-нибудь умного, то к 50 годам головушка может и треснуть. К философским трудам на досуге тяготеют люди, у которых голова на работе более-менее свободна от напряжения, соответственно, ее надо где-то загружать.
— А муж читает Полякову?
— Саша любит мои книжки. Как только появляется сигнальный экземпляр, он сразу же читает, а в рукописи не любит страницы перекладывать. В процессе написания я ему зачитываю только те куски, где я что-то гениально придумала, сама радуюсь и мужа хочется обрадовать.
— А чем он занимается?
— Это большой секрет.
— Но он хотя бы «лирик» или «физик»?
— Саша — технарь. Просто когда началась моя публичная жизнь, мы договорились с сыном и мужем, что их упоминание в прессе будет минимальным. Владимир — город маленький, и это тыканье весьма утомительно. А в органах, кстати, работает сын. Родион — следователь прокуратуры.
— Вот кто вам сюжеты подсказывает...
— Я никогда к нему не обращалась. Я очень суеверна. Могу что угодно наврать про 118 трупов, но это все фантазии. А у Родиона — реальные человеческие трагедии, про это нельзя писать весело и озорно, что и сидит в подсознании. Я как-то пристала к сыну: «Расскажи, чем ты занимаешься на работе». Он сел и рассказал. Больше я к нему не приставала, только подумала: «Бедный ребенок...»
— Муж не ревнует вас к популярности?
— Нет, а что ему переживать по этому поводу? Когда жена становится, скажем так, более заметна, чем муж, а он начинает ревновать и обижаться, то это срабатывает детонатор накопившихся проблем во взаимоотношениях — других, не связанных с популярностью. А два нормальных человека продолжают жить так же нормально, как жили и раньше.
— И никаких трений?
— Всякое бывает, у нас очень разные темпераменты. Саша — взрывной человек, моментально вспыхивает и быстро отходит. А я — спокойная, опыт работы с детьми меня закалил. Чтобы я вышла из себя, надо приложить усилия. Так что к тому моменту, как я начинаю звереть, Саша уже успокоился, улыбается и чай пьет, и мне вроде как поздно скандал затевать.
— Как вы познакомились?
— 28 лет назад в гостях у моей подруги, с которой Саша дружил с детсада. Потом он утверждал, что влюбился в меня с первого взгляда. Сначала мы общались в одной компании, а потом стали, как тогда говорили, встречаться. Летом поехали вместе на юг, опять же с компанией, попали в аварию, что нас, конечно, сблизило до невозможности, и через полгода поженились.
— В Москву вы окончательно так и не переехали?
— Нет, квартиру в Москве несколько лет назад мы купили, чтобы не обременять своим присутствием друзей, у которых обычно останавливались каждый приезд. Но во Владимире у нас тоже хозяйство — квартира и дом. Мы его купили уже готовым, поняли, что строительства не выдержим.
— А вас друзья обременяют своим присутствием
— Мы любим гостей. Мои друзья приучены, так что хлопот не доставляют — знают, что все надо делать своими руками. В доме у нас большая веранда — 40 метров, куда мы ставим столы, и народу набивается много. Если я понимаю, что посиделки затянулись, то просто говорю: «Ребята, в голову пришла мысль, я вас покину». И все нормально, а гости могут продолжать сидеть, никто никому не мешает.
У меня есть постоянная компания — восемь дам. Помимо домашних встреч с семьями мы еще периодически ходим в баню. Это некий ритуал, который нам дорог. А по праздникам именно такой бабской компанией сидим в ресторане. Выпить и посплетничать женским коллективом — это святое.
— Что пьете?
— Последнее время я полюбила мартини. Туда можно сколько угодно налить сока или тоника, никого не возбуждая своей пустой рюмкой. Раньше я считала просто необходимым раз в полгода напиться, чтобы посмотреть на мир другими глазами, а сейчас с ужасом думаю, что не напивалась уже бездну лет.
— А среди ваших подруг есть прототипы героинь Поляковой?
— У меня никогда не будет героев, похожих на конкретных людей, опять же вследствие суеверия. Могут присутствовать лишь какие-то фрагменты наших бесед. Был один момент, когда мне стали говорить, что все та же Ольга Рязанцева — это я. Потому что у нее моя манера речи, какие-то словечки, шутки. И никто не замечает, что между нашими характерами пропасть: она — фаталист, я — гигантский оптимист. Она — свободная от обязательств, а я — ответственная. Но люди за ерундой — словечками — этого не видят. И я поняла, что нужно еще больше дистанцироваться. Я же все-таки пишу детективы, а это истории, сами понимаете, еще те...
— Кстати, а по каким любимым словечкам вас сразу можно опознать?
— Любимые выражения сопровождают каждого человека, и как только они звучат, появляется видеоряд этого человека. Не так давно я услышала одну шутку, которая запала в голову. Для отправки на Луну с космодрома пришли в цирк за животными. Директор говорит, что животных нет, и предлагает: возьмите клоунов, они справятся. Мне очень понравилось, я теперь так всем и говорю, когда меня достают.
— И часто достают?
— Люди иногда странные попадаются. Тут на встрече с читателями подошел один товарищ с альбомом марок. Показывает марки и просит: «Вот здесь, видите, английская королева расписалась, а рядом распишитесь вы, пожалуйста». Я сначала не поняла, а потом — толчок: надо повнимательнее, тут Кащенко отдыхает.
— Чем закончилась история с Жан-Кристофом Гранже, которого вы обвинили в плагиате? В суд подали?
— Никуда я ничего не подавала, я просто известила общественность, потому что испугалась аналогичных обвинений. А дело было так. Пошла я купить себе книжечек. Смотрю, на полке стоит детектив Гранже «Империя волков», я и прикупила. Читаю. Полное ощущение дежа-вю. Но я вроде ничего у него не читала, кроме «Багровых рек-1, 2». Читаю дальше, на сотой странице меня пробила дрожь — это же моя «Овечка в волчьей шкуре». У меня полная паника. Никто никогда не поверит, что на разных концах Европы придумали два столь одинаковых сюжета, меня же обвинят в воровстве. И тут я сообразила посмотреть год издания — 2003-й. И сразу успокоилась, потому что моя книга вышла в 1999 году.
— Ваши книги выходили на французском языке?
— Нет, но существуют такие люди, как литературные разведчики. Когда у писателя, уже заявившего о себе, случаются проблемы с сюжетами, литагенты начинают коллективно думать. Мое издательство решило прояснить эту историю, и оказалось, что во Франции это не первый случай. Один наш автор, женщина, судится с французами уже несколько лет. Во французском издательстве ей сначала отказали, а через год книга во Франции вышла, но уже под другим названием и фамилия автора, естественно, другая. Местные агенты говорят, что дама фантазерка, а заодно и сотрудница ФСБ.
— И все-таки, если надоест писать детективы...
— Я наверняка напишу книгу про Че Гевару. Че — классический авантюрист, стопроцентный романтик, очень последовательный, человек с чистой душой. Все остальные рядом с ним мелки. Когда я первый раз поехала в Италию, привезла постер с Че, а из Парижа — магнитку на холодильник и майку с его портретом. Когда я второй раз привезла постер, муж возмутился: «В Европе все с ума посходили?» Но ведь это же совершенно невероятная история! Подумайте только, человек достиг вершины власти и вдруг все бросает и срывается в боливийские болота, где его и убивают. Кто еще на это способен — я не знаю, должность же обязывает — вцепиться во власть и не выпускать из рук. Когда соберусь писать, обязательно поеду в Аргентину. Надеюсь еще успеть съездить на Кубу, пока Фидель жив, а то потом американцы туда придут, и ничего от романтической истории не останется.
— Вы — романтик?
— Слава богу, пока — да.
Писательница Татьяна Полякова отметила своеобразный юбилей: выход в свет очередного, пятидесятого детектива.— Пятьдесят книг за десять лет — не так уж мало. Трудно, наверное, работать с такой скоростью?
— Я бы писала детективы, даже если бы мне не платили, просто писала бы медленнее, потому что пришлось бы работать где-нибудь еще за деньги. Но как только фонтан иссякнет — тут же уйду из жанра. Я, например, ничего не могу сочинять на заказ. Истории должны распирать тебя изнури. Надеюсь, «Леди Феникс» — это последняя книга про Ольгу Рязанцеву, очень уж нахальная девушка оказалась.
— Что значит «надеюсь», не вы ли это решаете?
— Про Ольгу Рязанцеву я собиралась писать только одну книгу. Потом придумалась история, которая хорошо ложилась на ее характер, и появилась вторая книга. Затем эта дама стала возникать везде и всюду: трудно объяснить, каким образом персонажи начинают жить своей жизнью, диктовать условия автору.
— В начале 90-х вы были первопроходцем женского иронического детектива, не Хмелевская ли вдохновила?
— Пани Хмелевская, я думаю, никогда не согласится, что мы с ней похожи. Когда критики назвали меня русской Хмелевской, я нашла и прочитала ее детектив «Все красное». Очень хорошая вещь. Действительно, у нее и у меня в то время все было хи-хи да ха-ха, но между нами есть принципиальная разница — героини Хмелевской всегда законопослушны.
— Почему подполковник милиции Алексеева (Александра Маринина. — «Профиль») взялась за детективы — понятно, а вас, воспитательницу детского сада, что подвигло?
— По образованию я филолог. Диплом защитила с маленьким ребенком на руках. 23 года назад с детским садом во Владимире была жуткая проблема: чтобы ребенка туда взяли, надо было получить направление от работы или, альтернативный вариант, отработать в садике полгода, получить направление, устроить ребенка и уволиться.
— И пока у детей «тихий час», вы писали?
— Нет, читала. Книги по искусству, детективы. В начале перестройки их появилось огромное количество, но все кровожадные, мужицкие. А хотелось чего-то веселого и оптимистичного, жизнь сама по себе была не простая. Чтобы героине непременно достался красивый мужчина, миллион баксов в придачу, и, естественно, хеппи-энд. Вот я и предложила одному моему знакомому поэту: «Напиши детектив, что ты не сможешь, что ли? И денег заработаешь...» Слово за слово мы решили, что каждый напишет свою детективную историю (на филфаке девушки все время что-то пишут в стол). Он так и не написал, а я написала. Рукопись ходила по моим друзьям — кто-то хвалил, кто-то ругал, вот, собственно, и все. А потом этот самый приятель взял и отослал мое сочинение «Тонкая штучка» в издательство «Эксмо». Мне перезвонили и предложили встретиться. Это была просто фантастика. «Тонкую штучку» потом еще и экранизировали.
— Фильм понравился?
— Да. Сценарий писал мой хороший друг, драматург с большим чувством юмора — Аркадий Инин. Я сама сценарии по собственным произведениям не пишу — неинтересно переписывать то, что я уже сделала. Мне часто предлагают написать сценарий, иногда на совершенно невероятные темы, например для фильма о борьбе со СПИДом. Не представляю, что я могу наваять по этому поводу, эта тема пока обошла меня стороной.
— А специфику работы криминалистов вы представляете?
— Мне это и не надо. Главные герои моих книг — сыщики-непрофессионалы. Мои дамы в милиции не работают и ничего про криминалистику не знают. И мне не обязательно быть в курсе, как должен проводиться обыск, если рассказ идет от первого лица — женщины, которая описывает, как и что видит она.
— Гонорар за первую книгу был большой?
— Я уже точно не помню, это было до дефолта, кажется тысячи полторы долларов за книжку в твердой обложке. За мягкие — покеты — вообще не платили, они шли как дополнение к основному изданию. Но это было совершенно не важно. Помню, муж поехал со мной в Москву и по дороге инструктировал: «Ты только про деньги не вздумай спрашивать. Напечатают, и ладно, книжка будет». Когда я сказала ему про гонорар, муж обрадовался: «Вот и хорошо, на бензин до Владимира хватит». Он не понял, что я про доллары говорю, и дико удивился, что за такую ерунду еще и деньги платят. Он сразу решил, что я гениальная, и очень меня зауважал. Только гений может что-то написать между делом, чтобы это еще и издали.
— И вы проснулись знаменитой?
— Знаменитой я стала только после третьей книги, «Чего хочет женщина». Но первая же книга попала на 6-е место в рейтинге продаж.
— Вы быстро пишете?
— Сейчас у меня в год выходят четыре книги. Агриппина Аркадьевна (Дарья Донцова. — «Профиль») пишет быстрее меня. Мне нужно три месяца, такой срок удобен — не расхолаживает и времени вполне достаточно. За 8-часовой рабочий день реально написать 30—40 страниц, если в голове все уже сложилось и никто не отвлекает. Сын женился и живет от нас отдельно, а муж меня никогда не дергал. Месяц я пишу, потом еще месяц правлю и отдаю секретарю перепечатывать. Компьютером не пользуюсь и по сей день.
— Детективы коллег читаете?
— Конечно, и Донцову, и Устинову, и Куликову.
— В метро ваши книжки читают не только женщины, но и вполне интеллигентные мужчины...
— На самом деле среди моих читателей много людей науки, врачей. Они как раз с удовольствием читают иронические детективы. Когда ты весь день напрягаешь голову, читаешь много специальной литературы с большим количеством специальной терминологии, если еще и дома на ночь добавить чего-нибудь умного, то к 50 годам головушка может и треснуть. К философским трудам на досуге тяготеют люди, у которых голова на работе более-менее свободна от напряжения, соответственно, ее надо где-то загружать.
— А муж читает Полякову?
— Саша любит мои книжки. Как только появляется сигнальный экземпляр, он сразу же читает, а в рукописи не любит страницы перекладывать. В процессе написания я ему зачитываю только те куски, где я что-то гениально придумала, сама радуюсь и мужа хочется обрадовать.
— А чем он занимается?
— Это большой секрет.
— Но он хотя бы «лирик» или «физик»?
— Саша — технарь. Просто когда началась моя публичная жизнь, мы договорились с сыном и мужем, что их упоминание в прессе будет минимальным. Владимир — город маленький, и это тыканье весьма утомительно. А в органах, кстати, работает сын. Родион — следователь прокуратуры.
— Вот кто вам сюжеты подсказывает...
— Я никогда к нему не обращалась. Я очень суеверна. Могу что угодно наврать про 118 трупов, но это все фантазии. А у Родиона — реальные человеческие трагедии, про это нельзя писать весело и озорно, что и сидит в подсознании. Я как-то пристала к сыну: «Расскажи, чем ты занимаешься на работе». Он сел и рассказал. Больше я к нему не приставала, только подумала: «Бедный ребенок...»
— Муж не ревнует вас к популярности?
— Нет, а что ему переживать по этому поводу? Когда жена становится, скажем так, более заметна, чем муж, а он начинает ревновать и обижаться, то это срабатывает детонатор накопившихся проблем во взаимоотношениях — других, не связанных с популярностью. А два нормальных человека продолжают жить так же нормально, как жили и раньше.
— И никаких трений?
— Всякое бывает, у нас очень разные темпераменты. Саша — взрывной человек, моментально вспыхивает и быстро отходит. А я — спокойная, опыт работы с детьми меня закалил. Чтобы я вышла из себя, надо приложить усилия. Так что к тому моменту, как я начинаю звереть, Саша уже успокоился, улыбается и чай пьет, и мне вроде как поздно скандал затевать.
— Как вы познакомились?
— 28 лет назад в гостях у моей подруги, с которой Саша дружил с детсада. Потом он утверждал, что влюбился в меня с первого взгляда. Сначала мы общались в одной компании, а потом стали, как тогда говорили, встречаться. Летом поехали вместе на юг, опять же с компанией, попали в аварию, что нас, конечно, сблизило до невозможности, и через полгода поженились.
— В Москву вы окончательно так и не переехали?
— Нет, квартиру в Москве несколько лет назад мы купили, чтобы не обременять своим присутствием друзей, у которых обычно останавливались каждый приезд. Но во Владимире у нас тоже хозяйство — квартира и дом. Мы его купили уже готовым, поняли, что строительства не выдержим.
— А вас друзья обременяют своим присутствием
— Мы любим гостей. Мои друзья приучены, так что хлопот не доставляют — знают, что все надо делать своими руками. В доме у нас большая веранда — 40 метров, куда мы ставим столы, и народу набивается много. Если я понимаю, что посиделки затянулись, то просто говорю: «Ребята, в голову пришла мысль, я вас покину». И все нормально, а гости могут продолжать сидеть, никто никому не мешает.
У меня есть постоянная компания — восемь дам. Помимо домашних встреч с семьями мы еще периодически ходим в баню. Это некий ритуал, который нам дорог. А по праздникам именно такой бабской компанией сидим в ресторане. Выпить и посплетничать женским коллективом — это святое.
— Что пьете?
— Последнее время я полюбила мартини. Туда можно сколько угодно налить сока или тоника, никого не возбуждая своей пустой рюмкой. Раньше я считала просто необходимым раз в полгода напиться, чтобы посмотреть на мир другими глазами, а сейчас с ужасом думаю, что не напивалась уже бездну лет.
— А среди ваших подруг есть прототипы героинь Поляковой?
— У меня никогда не будет героев, похожих на конкретных людей, опять же вследствие суеверия. Могут присутствовать лишь какие-то фрагменты наших бесед. Был один момент, когда мне стали говорить, что все та же Ольга Рязанцева — это я. Потому что у нее моя манера речи, какие-то словечки, шутки. И никто не замечает, что между нашими характерами пропасть: она — фаталист, я — гигантский оптимист. Она — свободная от обязательств, а я — ответственная. Но люди за ерундой — словечками — этого не видят. И я поняла, что нужно еще больше дистанцироваться. Я же все-таки пишу детективы, а это истории, сами понимаете, еще те...
— Кстати, а по каким любимым словечкам вас сразу можно опознать?
— Любимые выражения сопровождают каждого человека, и как только они звучат, появляется видеоряд этого человека. Не так давно я услышала одну шутку, которая запала в голову. Для отправки на Луну с космодрома пришли в цирк за животными. Директор говорит, что животных нет, и предлагает: возьмите клоунов, они справятся. Мне очень понравилось, я теперь так всем и говорю, когда меня достают.
— И часто достают?
— Люди иногда странные попадаются. Тут на встрече с читателями подошел один товарищ с альбомом марок. Показывает марки и просит: «Вот здесь, видите, английская королева расписалась, а рядом распишитесь вы, пожалуйста». Я сначала не поняла, а потом — толчок: надо повнимательнее, тут Кащенко отдыхает.
— Чем закончилась история с Жан-Кристофом Гранже, которого вы обвинили в плагиате? В суд подали?
— Никуда я ничего не подавала, я просто известила общественность, потому что испугалась аналогичных обвинений. А дело было так. Пошла я купить себе книжечек. Смотрю, на полке стоит детектив Гранже «Империя волков», я и прикупила. Читаю. Полное ощущение дежа-вю. Но я вроде ничего у него не читала, кроме «Багровых рек-1, 2». Читаю дальше, на сотой странице меня пробила дрожь — это же моя «Овечка в волчьей шкуре». У меня полная паника. Никто никогда не поверит, что на разных концах Европы придумали два столь одинаковых сюжета, меня же обвинят в воровстве. И тут я сообразила посмотреть год издания — 2003-й. И сразу успокоилась, потому что моя книга вышла в 1999 году.
— Ваши книги выходили на французском языке?
— Нет, но существуют такие люди, как литературные разведчики. Когда у писателя, уже заявившего о себе, случаются проблемы с сюжетами, литагенты начинают коллективно думать. Мое издательство решило прояснить эту историю, и оказалось, что во Франции это не первый случай. Один наш автор, женщина, судится с французами уже несколько лет. Во французском издательстве ей сначала отказали, а через год книга во Франции вышла, но уже под другим названием и фамилия автора, естественно, другая. Местные агенты говорят, что дама фантазерка, а заодно и сотрудница ФСБ.
— И все-таки, если надоест писать детективы...
— Я наверняка напишу книгу про Че Гевару. Че — классический авантюрист, стопроцентный романтик, очень последовательный, человек с чистой душой. Все остальные рядом с ним мелки. Когда я первый раз поехала в Италию, привезла постер с Че, а из Парижа — магнитку на холодильник и майку с его портретом. Когда я второй раз привезла постер, муж возмутился: «В Европе все с ума посходили?» Но ведь это же совершенно невероятная история! Подумайте только, человек достиг вершины власти и вдруг все бросает и срывается в боливийские болота, где его и убивают. Кто еще на это способен — я не знаю, должность же обязывает — вцепиться во власть и не выпускать из рук. Когда соберусь писать, обязательно поеду в Аргентину. Надеюсь еще успеть съездить на Кубу, пока Фидель жив, а то потом американцы туда придут, и ничего от романтической истории не останется.
— Вы — романтик?
— Слава богу, пока — да.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
