Архивная публикация 2002 года: "Девушка из банка"
Почему это одним -- все, а другим -- ничего? Почему кто-то получается красивым, здоровым, веселым, богатым и счастливым -- а кого-то вечно преследуют всякие несчастья и неудачи? То есть если что-то плохое может случиться, оно с такими страдальцами обязательно случается, и живут они в вечном предвкушении неприятностей, стараясь быть начеку и впредь ничего такого не допускать. Но неприятности тоже начеку, они сидят в засаде и вдруг ка-а-а-ак прыгнут!..Они нас бьют, а мы крепчаем. В борьбе обретешь ты счастье свое. Гвозди бы делать из этих людей. Как закалялась сталь. Да вот так и закалялась: если по человеку все время долбать, он либо совсем поломается и станет вечно тихо рыдать в углу, либо станет твердым как кремень и научится быстро реагировать. Ну как какой-нибудь каратист: сначала, пока он учился, его все били, а потом он насобачился и стал давать сдачи еще до того, как по нему стукнут. То есть он теперь нутром чует, что кто-то там шевелится, -- и сразу хрясь ему по шее, а познакомиться можно и потом.
В детстве Аня была абсолютной тютей, тихой мямлей, которую все обижали, у которой все отбирали, которая без конца ревела, чем, разумеется только провоцировала прочих деток на все более изощренные над собой издевательства. К тому же у нее был просто талант притягивать к себе всевозможные мелкие неприятности: если на улице уже месяц стояла невероятная сушь, то Аня, само собой, вся в новом платье, непременно оказывалась у единственной на всю Москву, чудом сохранившейся лужи как раз в тот момент, когда по ней весело мчалась машина, -- естественно, в результате Аня была с ног до головы в грязи, что посреди всеобщей сухости выглядело довольно странно. Если маленькая Аня посылалась за хлебом, то возвращалась она без хлеба и без денег, зато вся в слезах, потому что ей обязательно попадались малолетние хулиганы, отнимавшие или кошелек, или булочки, или, на худой конец, хотя бы шапку.
Аня росла и доросла до восемнадцати. В связи с чем ей прислали из военкомата повестку с требованием немедленно явиться на призывной пункт для прохождения воинской службы -- фамилия была ее, инициалы тоже. Аня страшно удивилась и, разумеется, никуда не пошла. Но повестки продолжали приходить одна за другой, постепенно принимая все более угрожающий характер. В конце концов дело дошло до звонков:
-- Але!, мне бы с Савченко А.С. поговорить.
-- Это я, -- честно ответила Аня, действительно А.С. Савченко.
-- Что же это мы, Антон Сергеевич, уклоняемся, значит? -- поинтересовался незнакомый мужской голос, абсолютно проигнорировавший тот очевидный факт, что на том конце провода находится женщина. -- Это вас из военкомата беспокоят, не догадываетесь зачем? Повесточки наши получали? Получали. А явиться, значит, забыли? А служить кто будет -- Пушкин?
-- Да вы что, все там с ума посходили? -- возмутилась Аня. -- Нет у нас никакого Антона Сергеевича и никогда не было, есть я, Анна Сергеевна, и вы что, меня призвать хотите, что ли?
Разумеется, человек из военкомата долго отказывался верить в то, что призывник А.С. Савченко оказался существом для армии малопригодным. И твердо пообещал разобраться.
На некоторое время рой повесток прекратился. Однако пришел осенний призыв -- и военкомат вспомнил об уклонисте Савченко, и все началось по новой.
Аню даже несколько раз приходили брать в армию с помощью милиции... Но время бежит быстро, и вся ее нежная дружба с военкоматом закончилась, как только Аня вышла из призывного возраста.
Между прочим, призыв в армию был просто самой затянувшейся из Аниных неприятностей -- на его фоне разворачивались другие противные события. Например, с такси -- это просто рок какой-то: стоило Ане выйти на обочину и встать там с целью поймать машину, как к ней немедленно подъезжала милиция. Милиция интересовалась, что это Аня тут делает; Аня говорила, что просто ловит машину; милиция говорила, что она, милиция, таких знает, что тут таких целая Тверская машину ловит и что Ане придется проехать в отделение для выяснения. Аня начинала возмущаться, но тут на подмогу милиции откуда-то из подворотни выползал странный тип, который утверждал, что эту он тут и вчера видел, и позавчера, и вообще каждый день видит, так что -- сами понимаете.
А милиция обещала Ане, что сообщит ей на работу о том, чем это она тут по вечерам занимается... Конечно, все заканчивалось некоторым количеством рублей, переданных Аней милиционерам, -- обидно, а что делать? Попробуй докажи потом, что ты -- не то самое...
Так что пришлось Ане купить машину. Надо ли говорить, что ее тут же угнали и потом никогда не нашли?
Вот так и проходила жизнь, состоявшая из сгоревшей дачи, затопленной соседями сверху квартиры, бессчетного количества внаглую вырванных сумочек и потихоньку вытащенных кошельков. Вдобавок ко всему счастье в личной жизни тоже проходило мимо: муж однажды был, но он от Ани ушел, причем в процессе развода сумел отобрать у этой клуши половину всего, что у нее еще оставалось...
И за что ей все это? И почему именно ей? А кто же его знает, так фишка легла. Но на то она и фишка, чтобы время от времени переворачиваться.
Однажды вечером Аня вместе с подружкой шла домой из гостей. К нарядным дамам подошли трое -- дамы кокетливо приготовились давать отпор уличным приставалам, но те на глупости времени тратить не стали, а просто деловито потребовали:
-- Сережки, колечки, чего там еще есть -- быстро сюда!
Анина подружка дрожащими руками стала снимать с себя золотишко. Аня тоже сгребла в ладошку серьги и два кольца... И вдруг почувствовала, как же сильно она ненавидит и этих мерзавцев, и всех предыдущих мерзавцев, и вообще все на свете, и что она сейчас готова голыми руками разорвать всех на мелкие кусочки, и что она лучше умрет, но не уступит, и в глазах у нее потемнело, и она одним могучим глотком заглотила и серьги, и кольца, с вызовом поглядела на грабителей и темпераментно сказала:
-- Ну что, взяли? -- И вдруг странным, громким и нечеловеческим голосом завыла: -- Убью-ю-ю!
Кому охота связываться с сумасшедшей? Грабители удалились настолько быстро, насколько позволило им достоинство, а подружка, все еще сжимавшая в потном кулаке свои так и не отобранные драгоценности, с восхищением поглядела на Аню:
-- Ну, Анька, ты даешь! Вот уж от кого, от кого, а от тебя никак такого не ожидала!
Это был поворотный момент в Аниной жизни -- после той славной победы в ней появилось что-то такое, что говорило окружающим: не влезай, убьет. Причем это "что-то" разговаривало на уровне флюидов, или феромонов, или еще каких-то невидимых излучений, потому что невооруженным глазом никаких изменений в Ане не наблюдалось: ни зверского выражения лица, ни опасного блеска глаз она в себе не выработала, однако поди ж ты -- никто ее больше не обижал.
Но она все равно всегда была наготове.
В тот день ничто ничего такого не предвещало -- а когда это что-нибудь хоть чего-нибудь предвещает? Аня сидела в своем родном банке, в окошке обмена валют и, соответственно, меняла людям одну валюту на другую. Вдруг вместо очередной бумажки в сто долларов перед ней появился пистолет; с трудом оторвав от него взгляд, она посмотрела выше и увидела неприятную морду, как раз в этот момент произносившую:
-- Давай деньги, а то хуже будет.
С одной стороны, деньги-то не ее, а банковские -- так чего бы не отдать? Может, кто бы и отдал -- но только не Аня нового образца. А новая Аня, не отрывая яростного взгляда от глаз налетчика, медленно открыла ящик с наличностью и пачка за пачкой принялась вынимать оттуда деньги. Деньги она, все так же от отводя взгляда, рвала пополам, а половинками, как конфетти, осыпала грабителя, приговаривая:
-- Деньги тебе, гад? Бери, подавись! Мало тебе? Еще? Вот тебе еще!
Прочие девушки из банка смотрели на Аню открыв рот. Замерла и потрясенная охрана, так славно проспавшая визит налетчика. А сам налетчик, как загипнотизированный, наблюдал за хрупкой женщиной, голыми руками рвущей на кусочки толстые пачки денег... Между прочим, если у вас есть лишняя пачка -- ну, хотя бы тысяч десять баксов в стодолларовых купюрах, попробуйте порвать ее пополам. Ни за что не выйдет!
Банковская охрана очнулась первой и без особого труда разоружила обсыпанного валютными половинками налетчика. Кстати, после оказалось, что пистолет у него был не настоящий, но разве Аня могла это знать?
Потом приехала милиция и увезла грабителя, несколько помятого охранниками, видимо, таким образом искупавшими свою вину за то, что так безмятежно прошляпили его приход. Прибыл хозяин банка, осмотрел денежное конфетти, пять раз выслушал историю про то, как тут все было, все с большим интересом поглядывая на Аню:
"Вот это женщина! -- подумал хозяин банка. -- Вот это да! С ума сойти, какая женщина, какой темперамент!"
Правда, Аню он видел уже раз десять, но внимания на нее не обращал ни малейшего: сидит в углу какая-то мелкая мымра, глазки вниз -- чего на такую смотреть-то? Однако же мымра оказалось вон какой! И хозяин банка, как бы в смысле отблагодарить находчивую сотрудницу, пригласил ее поужинать в ресторан.
А потом, когда они уже поженились, все знающие эту пару страшно удивлялись: как это такое может быть, что красивый и богатый муж живет в абсолютном счастливом подчинении у своей не очень красивой и не слишком умной жены? Впрочем, чужая жизнь всегда выглядит довольно странной, потому что все вокруг дураки, одни мы умные, и от этого нам в этом мире приходится очень тяжело.
Почему это одним -- все, а другим -- ничего? Почему кто-то получается красивым, здоровым, веселым, богатым и счастливым -- а кого-то вечно преследуют всякие несчастья и неудачи? То есть если что-то плохое может случиться, оно с такими страдальцами обязательно случается, и живут они в вечном предвкушении неприятностей, стараясь быть начеку и впредь ничего такого не допускать. Но неприятности тоже начеку, они сидят в засаде и вдруг ка-а-а-ак прыгнут!..Они нас бьют, а мы крепчаем. В борьбе обретешь ты счастье свое. Гвозди бы делать из этих людей. Как закалялась сталь. Да вот так и закалялась: если по человеку все время долбать, он либо совсем поломается и станет вечно тихо рыдать в углу, либо станет твердым как кремень и научится быстро реагировать. Ну как какой-нибудь каратист: сначала, пока он учился, его все били, а потом он насобачился и стал давать сдачи еще до того, как по нему стукнут. То есть он теперь нутром чует, что кто-то там шевелится, -- и сразу хрясь ему по шее, а познакомиться можно и потом.
В детстве Аня была абсолютной тютей, тихой мямлей, которую все обижали, у которой все отбирали, которая без конца ревела, чем, разумеется только провоцировала прочих деток на все более изощренные над собой издевательства. К тому же у нее был просто талант притягивать к себе всевозможные мелкие неприятности: если на улице уже месяц стояла невероятная сушь, то Аня, само собой, вся в новом платье, непременно оказывалась у единственной на всю Москву, чудом сохранившейся лужи как раз в тот момент, когда по ней весело мчалась машина, -- естественно, в результате Аня была с ног до головы в грязи, что посреди всеобщей сухости выглядело довольно странно. Если маленькая Аня посылалась за хлебом, то возвращалась она без хлеба и без денег, зато вся в слезах, потому что ей обязательно попадались малолетние хулиганы, отнимавшие или кошелек, или булочки, или, на худой конец, хотя бы шапку.
Аня росла и доросла до восемнадцати. В связи с чем ей прислали из военкомата повестку с требованием немедленно явиться на призывной пункт для прохождения воинской службы -- фамилия была ее, инициалы тоже. Аня страшно удивилась и, разумеется, никуда не пошла. Но повестки продолжали приходить одна за другой, постепенно принимая все более угрожающий характер. В конце концов дело дошло до звонков:
-- Але!, мне бы с Савченко А.С. поговорить.
-- Это я, -- честно ответила Аня, действительно А.С. Савченко.
-- Что же это мы, Антон Сергеевич, уклоняемся, значит? -- поинтересовался незнакомый мужской голос, абсолютно проигнорировавший тот очевидный факт, что на том конце провода находится женщина. -- Это вас из военкомата беспокоят, не догадываетесь зачем? Повесточки наши получали? Получали. А явиться, значит, забыли? А служить кто будет -- Пушкин?
-- Да вы что, все там с ума посходили? -- возмутилась Аня. -- Нет у нас никакого Антона Сергеевича и никогда не было, есть я, Анна Сергеевна, и вы что, меня призвать хотите, что ли?
Разумеется, человек из военкомата долго отказывался верить в то, что призывник А.С. Савченко оказался существом для армии малопригодным. И твердо пообещал разобраться.
На некоторое время рой повесток прекратился. Однако пришел осенний призыв -- и военкомат вспомнил об уклонисте Савченко, и все началось по новой.
Аню даже несколько раз приходили брать в армию с помощью милиции... Но время бежит быстро, и вся ее нежная дружба с военкоматом закончилась, как только Аня вышла из призывного возраста.
Между прочим, призыв в армию был просто самой затянувшейся из Аниных неприятностей -- на его фоне разворачивались другие противные события. Например, с такси -- это просто рок какой-то: стоило Ане выйти на обочину и встать там с целью поймать машину, как к ней немедленно подъезжала милиция. Милиция интересовалась, что это Аня тут делает; Аня говорила, что просто ловит машину; милиция говорила, что она, милиция, таких знает, что тут таких целая Тверская машину ловит и что Ане придется проехать в отделение для выяснения. Аня начинала возмущаться, но тут на подмогу милиции откуда-то из подворотни выползал странный тип, который утверждал, что эту он тут и вчера видел, и позавчера, и вообще каждый день видит, так что -- сами понимаете.
А милиция обещала Ане, что сообщит ей на работу о том, чем это она тут по вечерам занимается... Конечно, все заканчивалось некоторым количеством рублей, переданных Аней милиционерам, -- обидно, а что делать? Попробуй докажи потом, что ты -- не то самое...
Так что пришлось Ане купить машину. Надо ли говорить, что ее тут же угнали и потом никогда не нашли?
Вот так и проходила жизнь, состоявшая из сгоревшей дачи, затопленной соседями сверху квартиры, бессчетного количества внаглую вырванных сумочек и потихоньку вытащенных кошельков. Вдобавок ко всему счастье в личной жизни тоже проходило мимо: муж однажды был, но он от Ани ушел, причем в процессе развода сумел отобрать у этой клуши половину всего, что у нее еще оставалось...
И за что ей все это? И почему именно ей? А кто же его знает, так фишка легла. Но на то она и фишка, чтобы время от времени переворачиваться.
Однажды вечером Аня вместе с подружкой шла домой из гостей. К нарядным дамам подошли трое -- дамы кокетливо приготовились давать отпор уличным приставалам, но те на глупости времени тратить не стали, а просто деловито потребовали:
-- Сережки, колечки, чего там еще есть -- быстро сюда!
Анина подружка дрожащими руками стала снимать с себя золотишко. Аня тоже сгребла в ладошку серьги и два кольца... И вдруг почувствовала, как же сильно она ненавидит и этих мерзавцев, и всех предыдущих мерзавцев, и вообще все на свете, и что она сейчас готова голыми руками разорвать всех на мелкие кусочки, и что она лучше умрет, но не уступит, и в глазах у нее потемнело, и она одним могучим глотком заглотила и серьги, и кольца, с вызовом поглядела на грабителей и темпераментно сказала:
-- Ну что, взяли? -- И вдруг странным, громким и нечеловеческим голосом завыла: -- Убью-ю-ю!
Кому охота связываться с сумасшедшей? Грабители удалились настолько быстро, насколько позволило им достоинство, а подружка, все еще сжимавшая в потном кулаке свои так и не отобранные драгоценности, с восхищением поглядела на Аню:
-- Ну, Анька, ты даешь! Вот уж от кого, от кого, а от тебя никак такого не ожидала!
Это был поворотный момент в Аниной жизни -- после той славной победы в ней появилось что-то такое, что говорило окружающим: не влезай, убьет. Причем это "что-то" разговаривало на уровне флюидов, или феромонов, или еще каких-то невидимых излучений, потому что невооруженным глазом никаких изменений в Ане не наблюдалось: ни зверского выражения лица, ни опасного блеска глаз она в себе не выработала, однако поди ж ты -- никто ее больше не обижал.
Но она все равно всегда была наготове.
В тот день ничто ничего такого не предвещало -- а когда это что-нибудь хоть чего-нибудь предвещает? Аня сидела в своем родном банке, в окошке обмена валют и, соответственно, меняла людям одну валюту на другую. Вдруг вместо очередной бумажки в сто долларов перед ней появился пистолет; с трудом оторвав от него взгляд, она посмотрела выше и увидела неприятную морду, как раз в этот момент произносившую:
-- Давай деньги, а то хуже будет.
С одной стороны, деньги-то не ее, а банковские -- так чего бы не отдать? Может, кто бы и отдал -- но только не Аня нового образца. А новая Аня, не отрывая яростного взгляда от глаз налетчика, медленно открыла ящик с наличностью и пачка за пачкой принялась вынимать оттуда деньги. Деньги она, все так же от отводя взгляда, рвала пополам, а половинками, как конфетти, осыпала грабителя, приговаривая:
-- Деньги тебе, гад? Бери, подавись! Мало тебе? Еще? Вот тебе еще!
Прочие девушки из банка смотрели на Аню открыв рот. Замерла и потрясенная охрана, так славно проспавшая визит налетчика. А сам налетчик, как загипнотизированный, наблюдал за хрупкой женщиной, голыми руками рвущей на кусочки толстые пачки денег... Между прочим, если у вас есть лишняя пачка -- ну, хотя бы тысяч десять баксов в стодолларовых купюрах, попробуйте порвать ее пополам. Ни за что не выйдет!
Банковская охрана очнулась первой и без особого труда разоружила обсыпанного валютными половинками налетчика. Кстати, после оказалось, что пистолет у него был не настоящий, но разве Аня могла это знать?
Потом приехала милиция и увезла грабителя, несколько помятого охранниками, видимо, таким образом искупавшими свою вину за то, что так безмятежно прошляпили его приход. Прибыл хозяин банка, осмотрел денежное конфетти, пять раз выслушал историю про то, как тут все было, все с большим интересом поглядывая на Аню:
"Вот это женщина! -- подумал хозяин банка. -- Вот это да! С ума сойти, какая женщина, какой темперамент!"
Правда, Аню он видел уже раз десять, но внимания на нее не обращал ни малейшего: сидит в углу какая-то мелкая мымра, глазки вниз -- чего на такую смотреть-то? Однако же мымра оказалось вон какой! И хозяин банка, как бы в смысле отблагодарить находчивую сотрудницу, пригласил ее поужинать в ресторан.
А потом, когда они уже поженились, все знающие эту пару страшно удивлялись: как это такое может быть, что красивый и богатый муж живет в абсолютном счастливом подчинении у своей не очень красивой и не слишком умной жены? Впрочем, чужая жизнь всегда выглядит довольно странной, потому что все вокруг дураки, одни мы умные, и от этого нам в этом мире приходится очень тяжело.
ЛЕНА ЗАЕЦ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
