29 марта 2024
USD 92.26 -0.33 EUR 99.71 -0.56
  1. Главная страница
  2. Архивная запись
  3. Архивная публикация 2003 года: "Дикий, дикий ост"

Архивная публикация 2003 года: "Дикий, дикий ост"

Широка страна моя родная, много в ней всего, ой много! Правда, при этом кое-чего нам все-таки не хватает; но не будем о грустном. Будем о веселом -- о лесах, полях, реках, а также горах, озерах, ущельях и проталинах. И не забудем о главном нашем богатстве: о человеке, который теперь дышит так вольно, как не дышал никогда за весь изученный исторический период.В книжках французы то и дело восклицают: "О-ля-ля!" Американцы в аналогичных случаях вроде бы должны говорить "упс" или "вау" -- но как-то так сложилась моя жизнь, что американцев в ней было гораздо меньше, чем французов. Так вот: нормальные живые французы так ни разу и не сказали ожидаемого мною "о-ля-ля!", что бы с ними ни происходило. Впервые в жизни я услышала это как бы исконное французское выражение в поезде, пересекавшем Енисей: вот тут группа французских туристов вся изолялякалась. Что понятно -- я и сама не удержалась от невнятного "ух ты, с ума сойти", потому что от Енисея действительно можно сойти с ума: очень уж он широкий.
Ну так вот: мы можем сколько угодно кочевряжиться, но на самом деле у нас не так много чего есть, чтобы показать людям. Ну, Красная площадь, ну, допустим, старый Арбат; ну, еще можно сводить иностранца в Большой театр -- но только на балет: балерины почему-то до сих пор живут в России, а вот оперные певцы с приличными голосами давно уже, по большей части, покинули пределы родины и теперь выводят рулады где-нибудь в Ла-Скала. Вот, наверное, и все -- не доходили до нас римляне, не оставили они у нас амфитеатров, доисторические люди не строили тут неолитических сооружений, и даже скифы в Подмосковье никаких курганов не насыпали. Ну хоть бы что древнее сохранилось бы -- так нет ничегошеньки, тем более теперь, когда Киев и Самарканд с Бухарой стали достоянием иностранных государств.
Ну и ладно: в конце концов, все амфитеатры одинаковые, просто одни больше, другие меньше. Да и соборы -- ну что соборы? Ну, Шартрский, ну, Кельнский, ну, Нотр-Дам -- то есть они, конечно, разные, но принцип-то один. Зато где еще есть такая страна, по которой можно неделю ехать на поезде и все еще не выехать за пределы?
Моя французская приятельница Виржини давно мечтала о такой вот поездке: да, она посчитала, что один раз провести в поезде семь дней -- это не подвиг, это возможно и это интересно, потому что это опыт, при котором можно смотреть в окно и разглядывать страну пребывания. Мало того: на экзотическую поездку она подбила еще и группу французских товарищей -- по неизвестной причине Виржини с детства обожала все русское, и эту любовь у нее не отбили даже многочисленные визиты к нам.
-- Вы не понимаете, что имеете очень прекрасную страну, -- возмущалась она. -- Вы не умеете ее оценить!
Что ж, скорее всего, она была совершенно права: не умеем и не ценим, такими уж мы уродились.
Ну так вот, Виржини придумала очень интересный маршрут: от Москвы до Владивостока на поезде, потом -- поездки по Приморью, посещение Уссурийского края с целью повидать тамошних тигров и леопардов, которые являются исчезающими видами. Оттуда предполагалось слетать на Камчатку и поглядеть на гейзеры -- и домой, через Москву в Париж, но уже самолетом. Управиться со всей программой французы намеревались за три недели.
Да -- Виржини очень просила, чтобы я поехала с ними: все-таки спокойнее путешествовать с дружески настроенным аборигеном, то есть со мной. Ну а что? Конечно, насчет поезда у меня были некоторые сомнения, но посмотреть тигров, леопардов и гейзеры мне тоже очень хотелось. И я согласилась.
Мало того -- мы с Виржини подумали, что мне отсюда будет проще организовать поездку, чем ей из Парижа. Впрочем, что там организовывать -- любая нормальная турфирма охотно все устроит: тур дорогой, народу едет много, кто же будет отказываться от такой работы?
Правда, девушка из московской турфирмы честно меня предупредила:
-- А ваши французы знают, что там не будет никаких удобств? То есть вообще никаких -- ни душа, ни туалета, а жить вы будете то в бараке, правда теплом, то в фельдшерском пункте. Так что думайте!
Как будет по-французски "барак", если там вообще есть такое слово, я не знала, поэтому объяснила как смогла -- многословно, с упоминанием сталинских лагерей и эпохи военного коммунизма. Виржини восприняла новости с неожиданным энтузиазмом: о! настоящий барак! (Вы бы слышали, как мило звучит это ужасное слово с французским прононсом.) Ну да -- для них-то все это просто немыслимая экзотика! Ну а мне ехать как-то расхотелось -- впрочем, обещание есть обещание...
Пусть мне будет стыдно, но французы оказались более крепким народом. Правда, сначала их несказанно удивило отсутствие в вагоне душа -- как это можно, ведь так долго ехать! -- но они быстро смирились с этими ерундовыми неудобствами:
-- Мы не немцы, мы французы и можем не мыться, -- гордо сообщила мне Виржини. Ну а потом они без устали таращились в окошко и кричали свое "о-ля-ля".
Владивостоком они остались весьма довольны; что до меня, то отчетливого впечатления от этого наверняка превосходного города я не получила, потому что неделя в пути довела меня до сумеречного состояния души. Помню, что потом нас куда-то везли в автобусе, а потом посадили в вертолет, и это было очень страшно. Правда, иностранные гости сочли геликоптер восхитительным.
И вот мы сели на краю поселка, неподалеку от которого совершенно точно жили тигры. Не успели мы выгрузиться из вертолета, как нам навстречу, сбивая с ног, кинулись какие-то лица азиатской национальности. Вернее, не к нам -- они кинулись к вертолету и просто взяли его на абордаж: эти хрупкие люди с криками, отталкивая друг друга, лезли внутрь транспортного средства. Пилот под предлогом, что полетит не сейчас, пытался их оттуда выковырять -- но тщетно: народ сидел плотно, а на жесты, предлагающие им покинуть вертолет, отвечал пронзительными криками.
-- Японцы, -- презрительно сказала Виржини. -- Дикие туристы, они и в Париже так делают.
На поиски тигров график поездки отводил нам три дня. После неприятной ночи в бараке, приведшей французов в еще больший восторг, нам все-таки несказанно повезло: егерь нашел для нас тигра буквально через два часа. Если честно, то у меня были некоторые сомнения насчет его подлинной дикости -- тигр настолько не обращал внимания на набитые людьми "газики", что просто не мог не быть полуручным, прикормленным специально для туристов. Ну и ладно -- он в любом случае был прекрасен, а французы были так счастливы, что я не посмела делиться с ними своими подозрениями.
Ну а оставшееся время мы решили посвятить изучению местной природы -- природа полностью оправдала наши ожидания: она была великолепна настолько, что хотелось плакать.
В назначенный день вертолет за нами не прилетел: где-то там был циклон и погода оказалась нелетной. "Это ничего", -- сказали французы, и продолжили наслаждаться местным колоритом.
Назавтра вертолет тоже не прилетел -- в точке вылета был туман. А потом туман опустился на точку прилета, то есть на нас, так что с вертолетом опять ничего не вышло. Французы занервничали: тщательно спланированный график посещения Дальнего Востока понемногу срывался.
Я решила добиться правды от местного населения:
-- А что, -- просила я, -- у вас часто такое с вертолетами бывает? Как вы думаете, когда он все-таки прилетит?
Местное население пожало плечами:
-- А кто его знает? То ли погода у них нелетная, то ли топлива нет, то ли ждут кого-нибудь, чтобы сюда порожняком не лететь... Вот тут до вас японцы жили -- так они вместо трех дней две недели с нами сидели, вот так вот.
То есть теперь мне открылся смысл поведения японцев при виде вертолета: получилось, что мы своим приездом их спасли. А кто спасет нас? И когда это будет?
Наконец деликатные французы стали приставать ко мне с вопросом -- а как еще, если не на гелиокоптере, возможно покинуть этот прелестный уголок? Разумеется, никак, разъяснило мне местное население: дорог тут, в общем-то, нет, то есть они как бы есть, но "газик" по ним проедет отнюдь не везде, можно было бы на лошадях, но, во-первых, это долго, а во-вторых, лошадей все равно слишком мало, на всех французов не хватит.
Французы впали в депрессию: они перестали реагировать на происходящее и только без конца таращились в небеса: летит? Не летит? "Летит! -- кричали они на каждую птицу. -- Ох нет, не летит..."
Сначала они еще грустили по поводу гейзеров. Потом догадались, что какая там Камчатка -- у них есть все шансы не успеть на самолет, который должен доставить их в Москву. А значит, они не успеют на свой "Эр Франс", не полетят в свою прекрасную Францию, опоздают на работу, у них сойдут с ума семьи, они останутся здесь навсегда и среди этой великолепной природы опустятся и одичают и научатся пить эту жуткую мутную жидкость, которая называется "бражка"...
Через две недели, ровно накануне дня нашего отлета с Дальнего Востока, мы услышали долгожданное жужжание: прибыл вертолет, привез группу японских любителей дикой природы. Сметая все на своем пути, с нечеловеческими криками мы бросились навстречу нашему счастью, а глупые японцы смотрели на нас с отвращением: мол, надо же, как некультурно ведут себя эти европейцы! Ничего, они еще нас вспомнят.
...На днях мне из Парижа позвонила Виржини, опять ни капельки не разлюбившая все такое русское. Это полоумная иностранка теперь мечтает увидеть Соловки, но может приехать только в середине сентября. Я попыталась объяснить ей, что в это время она рискует попасть на конец навигации -- в смысле, что туда-то ее, может, и привезут, а вот насчет обратно есть большие сомнения: Север ведь, море коварное, погода нелетная, топлива нет. И охота ей там будет до весны торчать?
Увы, она ни капельки не испугалась: "Это ничего, я не имею страх, -- сказала она, -- это интересно, это важный опыт!" Но я с ней не поеду, пусть так и знает.

Широка страна моя родная, много в ней всего, ой много! Правда, при этом кое-чего нам все-таки не хватает; но не будем о грустном. Будем о веселом -- о лесах, полях, реках, а также горах, озерах, ущельях и проталинах. И не забудем о главном нашем богатстве: о человеке, который теперь дышит так вольно, как не дышал никогда за весь изученный исторический период.В книжках французы то и дело восклицают: "О-ля-ля!" Американцы в аналогичных случаях вроде бы должны говорить "упс" или "вау" -- но как-то так сложилась моя жизнь, что американцев в ней было гораздо меньше, чем французов. Так вот: нормальные живые французы так ни разу и не сказали ожидаемого мною "о-ля-ля!", что бы с ними ни происходило. Впервые в жизни я услышала это как бы исконное французское выражение в поезде, пересекавшем Енисей: вот тут группа французских туристов вся изолялякалась. Что понятно -- я и сама не удержалась от невнятного "ух ты, с ума сойти", потому что от Енисея действительно можно сойти с ума: очень уж он широкий.

Ну так вот: мы можем сколько угодно кочевряжиться, но на самом деле у нас не так много чего есть, чтобы показать людям. Ну, Красная площадь, ну, допустим, старый Арбат; ну, еще можно сводить иностранца в Большой театр -- но только на балет: балерины почему-то до сих пор живут в России, а вот оперные певцы с приличными голосами давно уже, по большей части, покинули пределы родины и теперь выводят рулады где-нибудь в Ла-Скала. Вот, наверное, и все -- не доходили до нас римляне, не оставили они у нас амфитеатров, доисторические люди не строили тут неолитических сооружений, и даже скифы в Подмосковье никаких курганов не насыпали. Ну хоть бы что древнее сохранилось бы -- так нет ничегошеньки, тем более теперь, когда Киев и Самарканд с Бухарой стали достоянием иностранных государств.

Ну и ладно: в конце концов, все амфитеатры одинаковые, просто одни больше, другие меньше. Да и соборы -- ну что соборы? Ну, Шартрский, ну, Кельнский, ну, Нотр-Дам -- то есть они, конечно, разные, но принцип-то один. Зато где еще есть такая страна, по которой можно неделю ехать на поезде и все еще не выехать за пределы?

Моя французская приятельница Виржини давно мечтала о такой вот поездке: да, она посчитала, что один раз провести в поезде семь дней -- это не подвиг, это возможно и это интересно, потому что это опыт, при котором можно смотреть в окно и разглядывать страну пребывания. Мало того: на экзотическую поездку она подбила еще и группу французских товарищей -- по неизвестной причине Виржини с детства обожала все русское, и эту любовь у нее не отбили даже многочисленные визиты к нам.

-- Вы не понимаете, что имеете очень прекрасную страну, -- возмущалась она. -- Вы не умеете ее оценить!

Что ж, скорее всего, она была совершенно права: не умеем и не ценим, такими уж мы уродились.

Ну так вот, Виржини придумала очень интересный маршрут: от Москвы до Владивостока на поезде, потом -- поездки по Приморью, посещение Уссурийского края с целью повидать тамошних тигров и леопардов, которые являются исчезающими видами. Оттуда предполагалось слетать на Камчатку и поглядеть на гейзеры -- и домой, через Москву в Париж, но уже самолетом. Управиться со всей программой французы намеревались за три недели.

Да -- Виржини очень просила, чтобы я поехала с ними: все-таки спокойнее путешествовать с дружески настроенным аборигеном, то есть со мной. Ну а что? Конечно, насчет поезда у меня были некоторые сомнения, но посмотреть тигров, леопардов и гейзеры мне тоже очень хотелось. И я согласилась.

Мало того -- мы с Виржини подумали, что мне отсюда будет проще организовать поездку, чем ей из Парижа. Впрочем, что там организовывать -- любая нормальная турфирма охотно все устроит: тур дорогой, народу едет много, кто же будет отказываться от такой работы?

Правда, девушка из московской турфирмы честно меня предупредила:

-- А ваши французы знают, что там не будет никаких удобств? То есть вообще никаких -- ни душа, ни туалета, а жить вы будете то в бараке, правда теплом, то в фельдшерском пункте. Так что думайте!

Как будет по-французски "барак", если там вообще есть такое слово, я не знала, поэтому объяснила как смогла -- многословно, с упоминанием сталинских лагерей и эпохи военного коммунизма. Виржини восприняла новости с неожиданным энтузиазмом: о! настоящий барак! (Вы бы слышали, как мило звучит это ужасное слово с французским прононсом.) Ну да -- для них-то все это просто немыслимая экзотика! Ну а мне ехать как-то расхотелось -- впрочем, обещание есть обещание...

Пусть мне будет стыдно, но французы оказались более крепким народом. Правда, сначала их несказанно удивило отсутствие в вагоне душа -- как это можно, ведь так долго ехать! -- но они быстро смирились с этими ерундовыми неудобствами:

-- Мы не немцы, мы французы и можем не мыться, -- гордо сообщила мне Виржини. Ну а потом они без устали таращились в окошко и кричали свое "о-ля-ля".

Владивостоком они остались весьма довольны; что до меня, то отчетливого впечатления от этого наверняка превосходного города я не получила, потому что неделя в пути довела меня до сумеречного состояния души. Помню, что потом нас куда-то везли в автобусе, а потом посадили в вертолет, и это было очень страшно. Правда, иностранные гости сочли геликоптер восхитительным.

И вот мы сели на краю поселка, неподалеку от которого совершенно точно жили тигры. Не успели мы выгрузиться из вертолета, как нам навстречу, сбивая с ног, кинулись какие-то лица азиатской национальности. Вернее, не к нам -- они кинулись к вертолету и просто взяли его на абордаж: эти хрупкие люди с криками, отталкивая друг друга, лезли внутрь транспортного средства. Пилот под предлогом, что полетит не сейчас, пытался их оттуда выковырять -- но тщетно: народ сидел плотно, а на жесты, предлагающие им покинуть вертолет, отвечал пронзительными криками.

-- Японцы, -- презрительно сказала Виржини. -- Дикие туристы, они и в Париже так делают.

На поиски тигров график поездки отводил нам три дня. После неприятной ночи в бараке, приведшей французов в еще больший восторг, нам все-таки несказанно повезло: егерь нашел для нас тигра буквально через два часа. Если честно, то у меня были некоторые сомнения насчет его подлинной дикости -- тигр настолько не обращал внимания на набитые людьми "газики", что просто не мог не быть полуручным, прикормленным специально для туристов. Ну и ладно -- он в любом случае был прекрасен, а французы были так счастливы, что я не посмела делиться с ними своими подозрениями.

Ну а оставшееся время мы решили посвятить изучению местной природы -- природа полностью оправдала наши ожидания: она была великолепна настолько, что хотелось плакать.

В назначенный день вертолет за нами не прилетел: где-то там был циклон и погода оказалась нелетной. "Это ничего", -- сказали французы, и продолжили наслаждаться местным колоритом.

Назавтра вертолет тоже не прилетел -- в точке вылета был туман. А потом туман опустился на точку прилета, то есть на нас, так что с вертолетом опять ничего не вышло. Французы занервничали: тщательно спланированный график посещения Дальнего Востока понемногу срывался.

Я решила добиться правды от местного населения:

-- А что, -- просила я, -- у вас часто такое с вертолетами бывает? Как вы думаете, когда он все-таки прилетит?

Местное население пожало плечами:

-- А кто его знает? То ли погода у них нелетная, то ли топлива нет, то ли ждут кого-нибудь, чтобы сюда порожняком не лететь... Вот тут до вас японцы жили -- так они вместо трех дней две недели с нами сидели, вот так вот.

То есть теперь мне открылся смысл поведения японцев при виде вертолета: получилось, что мы своим приездом их спасли. А кто спасет нас? И когда это будет?

Наконец деликатные французы стали приставать ко мне с вопросом -- а как еще, если не на гелиокоптере, возможно покинуть этот прелестный уголок? Разумеется, никак, разъяснило мне местное население: дорог тут, в общем-то, нет, то есть они как бы есть, но "газик" по ним проедет отнюдь не везде, можно было бы на лошадях, но, во-первых, это долго, а во-вторых, лошадей все равно слишком мало, на всех французов не хватит.

Французы впали в депрессию: они перестали реагировать на происходящее и только без конца таращились в небеса: летит? Не летит? "Летит! -- кричали они на каждую птицу. -- Ох нет, не летит..."

Сначала они еще грустили по поводу гейзеров. Потом догадались, что какая там Камчатка -- у них есть все шансы не успеть на самолет, который должен доставить их в Москву. А значит, они не успеют на свой "Эр Франс", не полетят в свою прекрасную Францию, опоздают на работу, у них сойдут с ума семьи, они останутся здесь навсегда и среди этой великолепной природы опустятся и одичают и научатся пить эту жуткую мутную жидкость, которая называется "бражка"...

Через две недели, ровно накануне дня нашего отлета с Дальнего Востока, мы услышали долгожданное жужжание: прибыл вертолет, привез группу японских любителей дикой природы. Сметая все на своем пути, с нечеловеческими криками мы бросились навстречу нашему счастью, а глупые японцы смотрели на нас с отвращением: мол, надо же, как некультурно ведут себя эти европейцы! Ничего, они еще нас вспомнят.

...На днях мне из Парижа позвонила Виржини, опять ни капельки не разлюбившая все такое русское. Это полоумная иностранка теперь мечтает увидеть Соловки, но может приехать только в середине сентября. Я попыталась объяснить ей, что в это время она рискует попасть на конец навигации -- в смысле, что туда-то ее, может, и привезут, а вот насчет обратно есть большие сомнения: Север ведь, море коварное, погода нелетная, топлива нет. И охота ей там будет до весны торчать?

Увы, она ни капельки не испугалась: "Это ничего, я не имею страх, -- сказала она, -- это интересно, это важный опыт!" Но я с ней не поеду, пусть так и знает.

ЛЕНА ЗАЕЦ

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».

Реклама
Реклама
Реклама