Архивная публикация 2008 года: "Два президента"
Бухарест и Сочи обозначили две визуальные точки в общении двух президентов, чьи сроки правления совпадают почти буквально.Эти точки выглядят вполне оптимистически, если рассматривать их в контексте объективно обостряющихся отношений между управляемыми ими государствами. Оба подтвердили взаимное доверие и расположение — короче говоря, расстались друзьями. Является ли эта дружба только удачным дипломатическим прикрытием или за этим стоит что-то реальное? Для начала очень конспективно стоит посмотреть на плоды мудрого руководства в России и Америке.
1. РОССИЯ. Восемь лет назад (точнее, даже девять) Путин принял реально разваливающуюся страну. Институционально: рейтинг президента-предшественника стремился к нулю. Иные институты, кроме президентства, не обладали, по сути, никакой легитимностью, политические партии и политическая система оказались медийной фикцией, что доказало их последующее бытие. Напомним банальный рефрен тогдашнего всемогущего НТВ: «Власть уходит в регионы!» На самом деле вопрос был в переходе от фактического к формальному распаду страны. Политически: страна проиграла войну коалиции криминально-этнических группировок и практически подписала капитуляцию перед ними. В существовании России как самостоятельного мирового субъекта сомневались и внутри страны, и снаружи. Напомним, как наши первые лица совершали визиты вежливости в ваххабитские анклавы в Дагестане. При этом есть основания утверждать, что был готов план эвакуации российских войск из Дагестана на случай атаки исламистов. Что, по сути, означало бы самороспуск России. То есть басаевская война ни в коем случае не была безосновательной авантюрой или, как любят утверждать некоторые, PR-провокацией — она была реально рассчитана на успех. Психологически: большинство населения испытывало унижение и от крушения бывшей сверхдержавы, и от крушения своего материального и социального статуса. Экономически: страна, надо признать, начала оправляться от дефолтной катастрофы за счет колоссального падения курса национальной валюты, то есть пошла первая фаза восстановительного роста. При этом страна технически не могла нормально обслуживать свои долги. Напомним опять же: от получения или неполучения кредита МВФ зависела судьба российских правительств. Именно тогда наш большой друг Збигнев Бжезинский в ответ на слабые потуги России заявить о своих интересах в самой непосредственной близости от границ заметил, что «стране с экономикой размером с Голландию не пристало думать о геополитике».
Строго говоря, к моменту появления Путина в качестве потенциального «преемника» наша страна уже ударилась о дно пропасти. Политически — об Югославию и Чечню, экономически — о дефолт. При этом страна не разбилась, а ощутила шок, заставивший общество одуматься. Собственно, выбор Путина в широком смысле и был результатом этого шока. Некий «абстрактный Путин» был востребован. Говорить о результатах путинского срока, в общем, излишне — они очевидны. При всей недоделанности, незавершенности, нерешенности… Мы просто сохранили страну.
2. АМЕРИКА. Буш принял Америку на вершине ее видимого могущества и процветания. Американские политики и идеологи говорили о «конце истории», наступлении эпохи однополярного мира, гарантии незыблемости которого были закреплены в официальной внешнеполитической доктрине. Считалось, что Америка вообще не нуждается в союзниках для проведения своей политики — даже в натовских, результатом чего, собственно, и явился Ирак. Экономически доллар доминировал абсолютно, успешно отстаивая свою монополию против евро, который обесценился почти вполовину. Даже трудно себе представить сейчас, но Америка не имела дефицита федерального бюджета и того огромного госдолга, который сегодня приближается к триллиону. При этом надо отметить, что Америка именно при Клинтоне совершила тот стартовый рывок к паразитическому процветанию, за который ей теперь предстоит расплачиваться. Именно при Клинтоне вырос тот фантастический фондовый пузырь IT-экономики, надутый параноидальными спекулятивными ожиданиями. Именно этот пузырь лопнул в 2000 году, что и предопределило всю эпоху Буша-младшего. Тогда Америка должна была вступить в фазу нормального, правда, очень жесткого циклического кризиса. Вместо этого американские корпорации, как известно, просто перенесли американскую производящую экономику в Китай, сохранив и умножив свои прибыли, отсрочив кризис, но превратив страну в экономическую пустышку, паразитирующую на всем мире. И создав своими руками нового мирового лидера. Сегодня, на исходе бушевского срока, Америка является, по сути, банкротом, не способным обслуживать свой астрономический долг реальными доходами и не способным сохранить монополию доллара как валюты мирового резерва, позволявшей затыкать любые долги и проблемы неограниченной эмиссией. В этом смысле Америка Клинтона — это начинающий наркоман, испытывающий эйфорию и наслаждение от того, что открыл для себя известные радости, а Америка Буша — это наркоман тяжелый, больной и лишенный шанса избавиться от своей тягостной зависимости, поскольку в мире нет доктора, который мог бы ему даже просто предложить необходимые услуги. Иракская история особо показательна тем, что, в отличие, например, от Вьетнама, Америка потерпела поражение от себя самой. Ей не противостояла и не противостоит никакая серьезная, сопоставимая с ее физической мощью сила.
На самом деле вина собственно Буша в таком развитии событий минимальная, если не нулевая. Буш, по сути, это американский Ельцин. Не в том смысле, что «злодей, алкоголик, виновник геноцида американского народа». А в том смысле, что он такой же «председатель свободного падения в пропасть». Не властный обратить обезумевшую страну к самоизлечению. Буш действовал в логике американской системы, не способной отказаться самостоятельно и добровольно от своих амбиций, иллюзий и материальных потребностей. Американская система вынуждена стремиться любой ценой сохранять свое глобальное доминирование, иначе она просто начнет саморазрушаться — аналогично тому, что произошло с СССР. Америка — и общество, и экономика, и политическая система — получит шанс к излечению, только ударившись о дно пропасти. Заслуга Ельцина в том, что он, будучи «председателем свободного падения», все-таки не дал стране ободрать себя об стенки пропасти. Потому и падение оказалось не смертельным. Как с этой задачей справился Буш, покажет удар о дно. И кто будет американским Путиным — если таковой найдется.
3. БУШ—ПУТИН. Путин — результат пережитой и осознанной катастрофы, это лидер страны, пережившей кризис и идущей к выздоровлению. Буш — лидер колоссальной, сильной, могучей, но тяжело (дай Бог, не смертельно) больной сверхдержавы, не способной осознать свое внутреннее и внешнее состояние. Все эти шуточки по поводу придурковатости Буша, казалось бы, находящие себе ежедневное практическое подтверждение, на самом деле иллюстрируют одно: Буш, как и Ельцин, конечно, далеко не образец тончайшего ума и образования. Однако, как и Ельцин, он интуитивист. И в его заглядывании в глаза и поисках души есть что-то глубоко ельцинское, интуитивистское. Что касается отношения к нему Путина, который часто намекал, что Буш отнюдь не так примитивен, как кажется, — это сочетание снисходительного понимания американской модели поведения и адекватного ощущения реальной слабости и уязвимости посткатастрофной России. А Джорджу Бушу-младшему мы должны быть благодарны хотя бы за то, что отношение к нам, в общем, достаточно безумной сверхдержавы могло бы быть гораздо хуже и — на недавнем этапе нашей истории — гораздо травматичнее для нас. По понятным причинам принято оценивать динамику отношений по их реальному развитию. Притом что реанимация России и восстановление ее субъектности никак не входили в планы США, и вектор в принципе не мог быть иным. Лешек Бальцерович, польский премьер-реформатор, сказал по иному поводу: принято говорить о цене реформ, но никто не хочет считать цену отказа от реформ. Вот в этом смысле и стоит поблагодарить Буша за его ковбойский интуитивизм и Путина — за умение им пользоваться.
Бухарест и Сочи обозначили две визуальные точки в общении двух президентов, чьи сроки правления совпадают почти буквально.Эти точки выглядят вполне оптимистически, если рассматривать их в контексте объективно обостряющихся отношений между управляемыми ими государствами. Оба подтвердили взаимное доверие и расположение — короче говоря, расстались друзьями. Является ли эта дружба только удачным дипломатическим прикрытием или за этим стоит что-то реальное? Для начала очень конспективно стоит посмотреть на плоды мудрого руководства в России и Америке.
1. РОССИЯ. Восемь лет назад (точнее, даже девять) Путин принял реально разваливающуюся страну. Институционально: рейтинг президента-предшественника стремился к нулю. Иные институты, кроме президентства, не обладали, по сути, никакой легитимностью, политические партии и политическая система оказались медийной фикцией, что доказало их последующее бытие. Напомним банальный рефрен тогдашнего всемогущего НТВ: «Власть уходит в регионы!» На самом деле вопрос был в переходе от фактического к формальному распаду страны. Политически: страна проиграла войну коалиции криминально-этнических группировок и практически подписала капитуляцию перед ними. В существовании России как самостоятельного мирового субъекта сомневались и внутри страны, и снаружи. Напомним, как наши первые лица совершали визиты вежливости в ваххабитские анклавы в Дагестане. При этом есть основания утверждать, что был готов план эвакуации российских войск из Дагестана на случай атаки исламистов. Что, по сути, означало бы самороспуск России. То есть басаевская война ни в коем случае не была безосновательной авантюрой или, как любят утверждать некоторые, PR-провокацией — она была реально рассчитана на успех. Психологически: большинство населения испытывало унижение и от крушения бывшей сверхдержавы, и от крушения своего материального и социального статуса. Экономически: страна, надо признать, начала оправляться от дефолтной катастрофы за счет колоссального падения курса национальной валюты, то есть пошла первая фаза восстановительного роста. При этом страна технически не могла нормально обслуживать свои долги. Напомним опять же: от получения или неполучения кредита МВФ зависела судьба российских правительств. Именно тогда наш большой друг Збигнев Бжезинский в ответ на слабые потуги России заявить о своих интересах в самой непосредственной близости от границ заметил, что «стране с экономикой размером с Голландию не пристало думать о геополитике».
Строго говоря, к моменту появления Путина в качестве потенциального «преемника» наша страна уже ударилась о дно пропасти. Политически — об Югославию и Чечню, экономически — о дефолт. При этом страна не разбилась, а ощутила шок, заставивший общество одуматься. Собственно, выбор Путина в широком смысле и был результатом этого шока. Некий «абстрактный Путин» был востребован. Говорить о результатах путинского срока, в общем, излишне — они очевидны. При всей недоделанности, незавершенности, нерешенности… Мы просто сохранили страну.
2. АМЕРИКА. Буш принял Америку на вершине ее видимого могущества и процветания. Американские политики и идеологи говорили о «конце истории», наступлении эпохи однополярного мира, гарантии незыблемости которого были закреплены в официальной внешнеполитической доктрине. Считалось, что Америка вообще не нуждается в союзниках для проведения своей политики — даже в натовских, результатом чего, собственно, и явился Ирак. Экономически доллар доминировал абсолютно, успешно отстаивая свою монополию против евро, который обесценился почти вполовину. Даже трудно себе представить сейчас, но Америка не имела дефицита федерального бюджета и того огромного госдолга, который сегодня приближается к триллиону. При этом надо отметить, что Америка именно при Клинтоне совершила тот стартовый рывок к паразитическому процветанию, за который ей теперь предстоит расплачиваться. Именно при Клинтоне вырос тот фантастический фондовый пузырь IT-экономики, надутый параноидальными спекулятивными ожиданиями. Именно этот пузырь лопнул в 2000 году, что и предопределило всю эпоху Буша-младшего. Тогда Америка должна была вступить в фазу нормального, правда, очень жесткого циклического кризиса. Вместо этого американские корпорации, как известно, просто перенесли американскую производящую экономику в Китай, сохранив и умножив свои прибыли, отсрочив кризис, но превратив страну в экономическую пустышку, паразитирующую на всем мире. И создав своими руками нового мирового лидера. Сегодня, на исходе бушевского срока, Америка является, по сути, банкротом, не способным обслуживать свой астрономический долг реальными доходами и не способным сохранить монополию доллара как валюты мирового резерва, позволявшей затыкать любые долги и проблемы неограниченной эмиссией. В этом смысле Америка Клинтона — это начинающий наркоман, испытывающий эйфорию и наслаждение от того, что открыл для себя известные радости, а Америка Буша — это наркоман тяжелый, больной и лишенный шанса избавиться от своей тягостной зависимости, поскольку в мире нет доктора, который мог бы ему даже просто предложить необходимые услуги. Иракская история особо показательна тем, что, в отличие, например, от Вьетнама, Америка потерпела поражение от себя самой. Ей не противостояла и не противостоит никакая серьезная, сопоставимая с ее физической мощью сила.
На самом деле вина собственно Буша в таком развитии событий минимальная, если не нулевая. Буш, по сути, это американский Ельцин. Не в том смысле, что «злодей, алкоголик, виновник геноцида американского народа». А в том смысле, что он такой же «председатель свободного падения в пропасть». Не властный обратить обезумевшую страну к самоизлечению. Буш действовал в логике американской системы, не способной отказаться самостоятельно и добровольно от своих амбиций, иллюзий и материальных потребностей. Американская система вынуждена стремиться любой ценой сохранять свое глобальное доминирование, иначе она просто начнет саморазрушаться — аналогично тому, что произошло с СССР. Америка — и общество, и экономика, и политическая система — получит шанс к излечению, только ударившись о дно пропасти. Заслуга Ельцина в том, что он, будучи «председателем свободного падения», все-таки не дал стране ободрать себя об стенки пропасти. Потому и падение оказалось не смертельным. Как с этой задачей справился Буш, покажет удар о дно. И кто будет американским Путиным — если таковой найдется.
3. БУШ—ПУТИН. Путин — результат пережитой и осознанной катастрофы, это лидер страны, пережившей кризис и идущей к выздоровлению. Буш — лидер колоссальной, сильной, могучей, но тяжело (дай Бог, не смертельно) больной сверхдержавы, не способной осознать свое внутреннее и внешнее состояние. Все эти шуточки по поводу придурковатости Буша, казалось бы, находящие себе ежедневное практическое подтверждение, на самом деле иллюстрируют одно: Буш, как и Ельцин, конечно, далеко не образец тончайшего ума и образования. Однако, как и Ельцин, он интуитивист. И в его заглядывании в глаза и поисках души есть что-то глубоко ельцинское, интуитивистское. Что касается отношения к нему Путина, который часто намекал, что Буш отнюдь не так примитивен, как кажется, — это сочетание снисходительного понимания американской модели поведения и адекватного ощущения реальной слабости и уязвимости посткатастрофной России. А Джорджу Бушу-младшему мы должны быть благодарны хотя бы за то, что отношение к нам, в общем, достаточно безумной сверхдержавы могло бы быть гораздо хуже и — на недавнем этапе нашей истории — гораздо травматичнее для нас. По понятным причинам принято оценивать динамику отношений по их реальному развитию. Притом что реанимация России и восстановление ее субъектности никак не входили в планы США, и вектор в принципе не мог быть иным. Лешек Бальцерович, польский премьер-реформатор, сказал по иному поводу: принято говорить о цене реформ, но никто не хочет считать цену отказа от реформ. Вот в этом смысле и стоит поблагодарить Буша за его ковбойский интуитивизм и Путина — за умение им пользоваться.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
