Архивная публикация 2002 года: "Двое в кадре и за кадром"
Телецентр "Останкино" -- модель жизни, в которой сконцентрированы успех, признание, жестокость и предательство. Этой жизнью живут супруги Пимановы -- Алексей, генеральный директор телекомпании "Останкино", ведущий программ "Человек и закон" и "Кремль-9" и Валентина, ведущая программы "Кумиры".Молодая аспирантка факультета журналистики МГУ Валентина работала в московской редакции Центрального телевидения и по совету знакомой поехала знакомиться с перспективным журналистом, бывшим видеоинженером и оператором Алексеем Пимановым, который собирался делать собственную программу.
Валентина Пиманова: В тот день я впервые в жизни попала в аварию. Не доехав несколько километров до Останкино, въехала в зад машины. Мы все равно встретились -- через несколько дней. Я знала, что Алексей женат, а для меня женатый мужчина -- запретное поле, у меня табу на флирт. Я тоже была замужем за человеком, в которого была влюблена еще с пятого класса, такая, знаете, школьная любовь. У меня складывалась дружба с мужчинами, думаю, именно из-за того, что я была зациклена на муже. Мы с Алексеем много работали, я была за рулем, а он тогда "безлошадный", я его подвозила до метро. Спустя год поехали в командировку в Таллин. В поезде Алексей вдруг разоткровенничался, сказала, что влюбился в меня мгновенно в первую же нашу встречу. Для меня это признание было озарением. В одну минуту я поняла, что человек, который рядом со мной -- самый родной и близкий. Наш роман продолжался три месяца, за это время мы расстались со своими "вторыми половинами" и стали жить вместе.
Когда мы венчались в церкви, нас снимали на профессиональную камеру бетакам. Намечалась свадьба Влада Листьева и Альбины Назимовой, была идея сделать программу о свадьбах. Но потом от этой затеи отказались: все-таки личное не должно становится общественным.
Наталья Щербаненко: Да уж конечно! Разве осталось сегодня место, самое личное и сокровенное, где не ступала нога телевизионщика?
В.П.: Душевный стриптиз, действительно, очень хорошо продается и покупается. Расскажите о том, что богатые тоже плачут -- успех и рейтинг обеспечен. Вот мы с вами разговариваем, и я боюсь, чтобы не получилась такая душещипательная история про тернистый путь к успеху двух творческих людей.
Н.Щ.: Обещаю не сгущать краски. Но если путь действительно был тернист -- из песни ведь слов не выкинешь. Одни из первых шагов на ТВ вы делали рядом с Владом Листьевым. Расскажите, как это было?
В.П.: С Владом мы учились на одном курсе в МГУ. Через несколько лет случайно встретились в Останкино. Влад уже был звездой "Взгляда". Мы молча стояли около лифта -- я, девушка гордая, не собиралась первой здороваться с новой "звездой" и ждала, пока это сделает он сам. Влад позвал меня в молодежную редакцию.
Тогда как раз начиналось "Поле чудес", я была его первым редактором. Сейчас в это трудно поверить, но я целыми днями ездила по разным конторам -- искала спонсоров. Обзванивала ПТУ и просила ребят прийти в студию в качестве зрителей. Влад вел программу в белом свитере, и в нем же ходил и в жизни: перед съемкой я в туалете застирывала пятна.
Влад на мне, как на старом друге, срывал все эмоции. А когда я сказала, что хочу делать что-то самостоятельное -- снимать сюжеты, например -- он, подумав день, ответил, что я могу вносить в студию шампанское. Я ушла. Вслед за мной ушел и Алексей -- с устойчивого места, у него была авторская программа в престижной редакции общественно-политических программ. Мы сделали вместе несколько программ, но их, увы, ждала не лучшая судьба. Бывшие "взглядовцы" стали большими людьми на ТВ, началось разделение пространства. А Алексей не любит подковерную борьбу. Я себя чувствовала виноватой: затащила Алексея во всю эту грызню. Андрей Разбаш, хорошо к нам относившийся, когда мы заговорили об уходе, вдруг сказал: "Отпусти вас -- плохо, конкурентов плодить".
Н.Щ.: Но вы все-таки ушли?
В.П.: Вернулись в редакцию общественно-политических программ и стали делать программу "За кремлевской стеной". Было удивительное время -- открывались архивы, мы были одними из первых журналистов, кто получил к ним доступ. Помню, шли по коридорам здания на Ильинке, а вокруг летали бумаги -- резательные аппараты работали на полную мощность, многие документы уничтожались.
Н.Щ.: Что испытывает человек, когда прикасается к бумагам с грифом "совершенно секретно"?
В.П.: Лично мы -- невероятный интерес. Когда в руках оказались письма Инессы Арманд к Ленину, мы решили сделать программу не о вожде мирового пролетариата, а о мужчине, который предал любимую женщину. Дети и внуки Арманд расползлись по всему миру и категорически отказывались от любых разговоров с советскими журналистами. После эфира нам позвонил внук Инессы и сказал: "Впервые за 70 лет мы решили собрать всех потомков в одном месте и приглашаем вас на встречу". Большей отдачи от программы быть не может.
Н.Щ.: Вы были первыми, кто показал политиков без галстуков. Как вы себя чувствовали в гостях у сильных мира сего? Многие из них ведь относятся к журналистам как к сфере обслуживания.
В.П.: Честное слово, мы такого отношения не чувствовали никогда. В девяностые годы к власти пришли шестидесятники, чудесные люди романтики, с искренним желанием изменить мир. Наша последняя программа была о Сергее Степашине, тогда главе ФСБ. Он взахлеб рассказывал об улицах и переулочках своего родного Питера. А его супруга Тамара музицировала на пианино: вице-президент банка оказалась удивительно домашней женщиной. Программы были очень популярны, но мы делали их не из-за конъюнктуры, а из-за живого интереса.
Н.Щ.: Почему же популярная программа была снята с эфира?
В.П.: К власти в Останкино пришел Александр Яковлев. Позвал нас с Алексеем к себе, мы часа три пили чай, Яковлев возмущался: как так, кто мог снять программу с эфира, сейчас, мол, всех уволю. А на следующий день я увидела в сетке программ размашистую подпись самого Яковлева:"В эфир не ставить!" Я тогда в очередной раз поняла, что если тебе жмут руку, хлопают по плечу и желают успехов, это совершенно не означает, что через пять минут не будет подписан указ о твоем увольнении. Мы с мужем многое вместе прошли: и общий успех, и длительное внеэфирное бытие.
Н.Щ.: Да, жестокий мир -- телевидение. Бедняга зритель может только домысливать, почему кто-то неожиданно появляется в эфире и также внезапно исчезает.
В.П.: Несколько месяцев я вела программу "Новости". Когда в очередной раз сменилось руководство, были уволены замечательные ведущие Татьяна Комарова и Нелли Петкова. Что уж говорить обо мне -- я была новенькой. Похоже, расчищалось поле под Арину Шарапову. Политические игры и женская кухня -- все это субъективные причины.
Н.Щ.: Как вам удается от всего этого абстрагироваться и оставаться собой?
В.П.: Шесть лет назад я очень тяжело заболела: поход к мануальному терапевту закончился тем, что два года для меня было подвигом с палочкой обойти вокруг дома. Я тогда переоценила очень многие вещи: теперь-то знаю, что на самом деле ценное в жизни.
Когда я слегла, Алексей начал активно заниматься строительством загородного дома. У меня же была полная депрессия, я не видела смысла ни в строительстве, да и вообще ни в чем в жизни. Алексей говорил, что хочет все бросить и быть все время рядом. Честно говоря, женский эгоизм этого, конечно, желал, но я знала, что муж не сможет без работы. А там как раз все складывалось удачно, Алексей начал не только продюсировать, но и вести "Человек и закон".
Н.Щ.: Глядя на вас, трудно представить, что когда-то вы были почти прикованы к постели.
В.П.: Я отчетливо понимала, что не вписываюсь в жизнь. Разум -- лучшее лекарство. Я решила так: раз могу сидеть в кресле, то сидеть мне лучше в Останкино.
Как-то мне попалась маленькая заметка про генерала Романова, который после взрыва в Чечне оказался на грани с небытием, он по-прежнему находится в коме. Я долго уговаривала его жену об интервью, 8 часов мы с ней разговаривали, а я думала, сесть-то на стул я села, а вот как с него встать? Фильм "Генерал Романов: я вернусь" три раза показали в прайм-тайм, а письма зрителей нам приносили буквально мешками.
Сейчас Валентина делает программу "Кумиры". Это тоже взгляд в прошлое, рассказ о людях, успех которых подтвердило время, и которых, как ни парадоксально, постигло забвение. Выбор Пимановой понять можно -- проработав много лет на ТВ, где так много сиюминутного успеха, ей хочется побыть рядом с вечными ценностями.
В.П.: Я делала интервью к дикторами-ветеранам. Приехав в гости к Анне Шиловой, суперзвезде отечественного телевидения, испытала настоящий шок. Нищета, в которой жила эта заслуженная женщина, ужасала. Анна Николаевна целый месяц копила деньги, чтобы устроить нам чай, хотя это было не нужным. Почти все интервью она проплакала. После этого наша телекомпания взяла под свою опеку несколько человек из числа ветеранов эфира, и стала выплачивать им небольшую пенсию.
Н.Щ.: Ваш супруг продюсер более 10 программ. К вам относятся как к жене продюсера?
В.П.: Все почему-то считают, что жена продюсера автоматически должна быть в эфире.
Н.Щ.: А разве не должна?
В.П.: Алексей никогда не помогал мне в том смысле, в каком это принято понимать: по высоким кабинетам не ходил, словечко не замаливал. В творческом же плане -- он мой лучший помощник.
Н.Щ.: "Останкино" здание большое, но прозрачное. Вам не тяжело работать вместе с мужем-начальником?
В.П.: Я знаю двух Алексеев -- один дома, другой на работе, два совершенно разных человека. Он руководит большим количеством людей, и я стараюсь не вмешиваться, потому что многих, разумеется, знаю и имею свое мнение. Которое не должно влиять на мнение мужа. Мы, кстати, на бытовой почве никогда не ссоримся, но если начинаем осуждать рабочие проблемы, может закончиться конфликтом.
Алексей по два часа беседует с ведущими других программ, а мне через три минуты сообщает, что разговор продолжим дома. Я никогда не хожу в знаменитый бар на 11-м этаже, где собирается руководство и где обедает Алексей. Лучше я с мужем вечером за ужином пообщаюсь. Алексей лучше кого-либо знает, что я человек "без кожи" и старается меня оберегать.
Н.Щ.: Вы вместе уже много лет. Есть в семье телевизионщиков какие-нибудь особенные законы жизни?
В.П.: Дома почти всегда включен телевизор, и у нас неписаное правило: всегда смотреть программы друг друга. И еще: вот мы едем в машине, проблем невпроворот, а по радио передают песню в исполнении "Дайер Стрейтс". И это значит, что все закончится хорошо -- эта примета у нас пошла тоже с одних съемок.
Телецентр "Останкино" -- модель жизни, в которой сконцентрированы успех, признание, жестокость и предательство. Этой жизнью живут супруги Пимановы -- Алексей, генеральный директор телекомпании "Останкино", ведущий программ "Человек и закон" и "Кремль-9" и Валентина, ведущая программы "Кумиры".Молодая аспирантка факультета журналистики МГУ Валентина работала в московской редакции Центрального телевидения и по совету знакомой поехала знакомиться с перспективным журналистом, бывшим видеоинженером и оператором Алексеем Пимановым, который собирался делать собственную программу.
Валентина Пиманова: В тот день я впервые в жизни попала в аварию. Не доехав несколько километров до Останкино, въехала в зад машины. Мы все равно встретились -- через несколько дней. Я знала, что Алексей женат, а для меня женатый мужчина -- запретное поле, у меня табу на флирт. Я тоже была замужем за человеком, в которого была влюблена еще с пятого класса, такая, знаете, школьная любовь. У меня складывалась дружба с мужчинами, думаю, именно из-за того, что я была зациклена на муже. Мы с Алексеем много работали, я была за рулем, а он тогда "безлошадный", я его подвозила до метро. Спустя год поехали в командировку в Таллин. В поезде Алексей вдруг разоткровенничался, сказала, что влюбился в меня мгновенно в первую же нашу встречу. Для меня это признание было озарением. В одну минуту я поняла, что человек, который рядом со мной -- самый родной и близкий. Наш роман продолжался три месяца, за это время мы расстались со своими "вторыми половинами" и стали жить вместе.
Когда мы венчались в церкви, нас снимали на профессиональную камеру бетакам. Намечалась свадьба Влада Листьева и Альбины Назимовой, была идея сделать программу о свадьбах. Но потом от этой затеи отказались: все-таки личное не должно становится общественным.
Наталья Щербаненко: Да уж конечно! Разве осталось сегодня место, самое личное и сокровенное, где не ступала нога телевизионщика?
В.П.: Душевный стриптиз, действительно, очень хорошо продается и покупается. Расскажите о том, что богатые тоже плачут -- успех и рейтинг обеспечен. Вот мы с вами разговариваем, и я боюсь, чтобы не получилась такая душещипательная история про тернистый путь к успеху двух творческих людей.
Н.Щ.: Обещаю не сгущать краски. Но если путь действительно был тернист -- из песни ведь слов не выкинешь. Одни из первых шагов на ТВ вы делали рядом с Владом Листьевым. Расскажите, как это было?
В.П.: С Владом мы учились на одном курсе в МГУ. Через несколько лет случайно встретились в Останкино. Влад уже был звездой "Взгляда". Мы молча стояли около лифта -- я, девушка гордая, не собиралась первой здороваться с новой "звездой" и ждала, пока это сделает он сам. Влад позвал меня в молодежную редакцию.
Тогда как раз начиналось "Поле чудес", я была его первым редактором. Сейчас в это трудно поверить, но я целыми днями ездила по разным конторам -- искала спонсоров. Обзванивала ПТУ и просила ребят прийти в студию в качестве зрителей. Влад вел программу в белом свитере, и в нем же ходил и в жизни: перед съемкой я в туалете застирывала пятна.
Влад на мне, как на старом друге, срывал все эмоции. А когда я сказала, что хочу делать что-то самостоятельное -- снимать сюжеты, например -- он, подумав день, ответил, что я могу вносить в студию шампанское. Я ушла. Вслед за мной ушел и Алексей -- с устойчивого места, у него была авторская программа в престижной редакции общественно-политических программ. Мы сделали вместе несколько программ, но их, увы, ждала не лучшая судьба. Бывшие "взглядовцы" стали большими людьми на ТВ, началось разделение пространства. А Алексей не любит подковерную борьбу. Я себя чувствовала виноватой: затащила Алексея во всю эту грызню. Андрей Разбаш, хорошо к нам относившийся, когда мы заговорили об уходе, вдруг сказал: "Отпусти вас -- плохо, конкурентов плодить".
Н.Щ.: Но вы все-таки ушли?
В.П.: Вернулись в редакцию общественно-политических программ и стали делать программу "За кремлевской стеной". Было удивительное время -- открывались архивы, мы были одними из первых журналистов, кто получил к ним доступ. Помню, шли по коридорам здания на Ильинке, а вокруг летали бумаги -- резательные аппараты работали на полную мощность, многие документы уничтожались.
Н.Щ.: Что испытывает человек, когда прикасается к бумагам с грифом "совершенно секретно"?
В.П.: Лично мы -- невероятный интерес. Когда в руках оказались письма Инессы Арманд к Ленину, мы решили сделать программу не о вожде мирового пролетариата, а о мужчине, который предал любимую женщину. Дети и внуки Арманд расползлись по всему миру и категорически отказывались от любых разговоров с советскими журналистами. После эфира нам позвонил внук Инессы и сказал: "Впервые за 70 лет мы решили собрать всех потомков в одном месте и приглашаем вас на встречу". Большей отдачи от программы быть не может.
Н.Щ.: Вы были первыми, кто показал политиков без галстуков. Как вы себя чувствовали в гостях у сильных мира сего? Многие из них ведь относятся к журналистам как к сфере обслуживания.
В.П.: Честное слово, мы такого отношения не чувствовали никогда. В девяностые годы к власти пришли шестидесятники, чудесные люди романтики, с искренним желанием изменить мир. Наша последняя программа была о Сергее Степашине, тогда главе ФСБ. Он взахлеб рассказывал об улицах и переулочках своего родного Питера. А его супруга Тамара музицировала на пианино: вице-президент банка оказалась удивительно домашней женщиной. Программы были очень популярны, но мы делали их не из-за конъюнктуры, а из-за живого интереса.
Н.Щ.: Почему же популярная программа была снята с эфира?
В.П.: К власти в Останкино пришел Александр Яковлев. Позвал нас с Алексеем к себе, мы часа три пили чай, Яковлев возмущался: как так, кто мог снять программу с эфира, сейчас, мол, всех уволю. А на следующий день я увидела в сетке программ размашистую подпись самого Яковлева:"В эфир не ставить!" Я тогда в очередной раз поняла, что если тебе жмут руку, хлопают по плечу и желают успехов, это совершенно не означает, что через пять минут не будет подписан указ о твоем увольнении. Мы с мужем многое вместе прошли: и общий успех, и длительное внеэфирное бытие.
Н.Щ.: Да, жестокий мир -- телевидение. Бедняга зритель может только домысливать, почему кто-то неожиданно появляется в эфире и также внезапно исчезает.
В.П.: Несколько месяцев я вела программу "Новости". Когда в очередной раз сменилось руководство, были уволены замечательные ведущие Татьяна Комарова и Нелли Петкова. Что уж говорить обо мне -- я была новенькой. Похоже, расчищалось поле под Арину Шарапову. Политические игры и женская кухня -- все это субъективные причины.
Н.Щ.: Как вам удается от всего этого абстрагироваться и оставаться собой?
В.П.: Шесть лет назад я очень тяжело заболела: поход к мануальному терапевту закончился тем, что два года для меня было подвигом с палочкой обойти вокруг дома. Я тогда переоценила очень многие вещи: теперь-то знаю, что на самом деле ценное в жизни.
Когда я слегла, Алексей начал активно заниматься строительством загородного дома. У меня же была полная депрессия, я не видела смысла ни в строительстве, да и вообще ни в чем в жизни. Алексей говорил, что хочет все бросить и быть все время рядом. Честно говоря, женский эгоизм этого, конечно, желал, но я знала, что муж не сможет без работы. А там как раз все складывалось удачно, Алексей начал не только продюсировать, но и вести "Человек и закон".
Н.Щ.: Глядя на вас, трудно представить, что когда-то вы были почти прикованы к постели.
В.П.: Я отчетливо понимала, что не вписываюсь в жизнь. Разум -- лучшее лекарство. Я решила так: раз могу сидеть в кресле, то сидеть мне лучше в Останкино.
Как-то мне попалась маленькая заметка про генерала Романова, который после взрыва в Чечне оказался на грани с небытием, он по-прежнему находится в коме. Я долго уговаривала его жену об интервью, 8 часов мы с ней разговаривали, а я думала, сесть-то на стул я села, а вот как с него встать? Фильм "Генерал Романов: я вернусь" три раза показали в прайм-тайм, а письма зрителей нам приносили буквально мешками.
Сейчас Валентина делает программу "Кумиры". Это тоже взгляд в прошлое, рассказ о людях, успех которых подтвердило время, и которых, как ни парадоксально, постигло забвение. Выбор Пимановой понять можно -- проработав много лет на ТВ, где так много сиюминутного успеха, ей хочется побыть рядом с вечными ценностями.
В.П.: Я делала интервью к дикторами-ветеранам. Приехав в гости к Анне Шиловой, суперзвезде отечественного телевидения, испытала настоящий шок. Нищета, в которой жила эта заслуженная женщина, ужасала. Анна Николаевна целый месяц копила деньги, чтобы устроить нам чай, хотя это было не нужным. Почти все интервью она проплакала. После этого наша телекомпания взяла под свою опеку несколько человек из числа ветеранов эфира, и стала выплачивать им небольшую пенсию.
Н.Щ.: Ваш супруг продюсер более 10 программ. К вам относятся как к жене продюсера?
В.П.: Все почему-то считают, что жена продюсера автоматически должна быть в эфире.
Н.Щ.: А разве не должна?
В.П.: Алексей никогда не помогал мне в том смысле, в каком это принято понимать: по высоким кабинетам не ходил, словечко не замаливал. В творческом же плане -- он мой лучший помощник.
Н.Щ.: "Останкино" здание большое, но прозрачное. Вам не тяжело работать вместе с мужем-начальником?
В.П.: Я знаю двух Алексеев -- один дома, другой на работе, два совершенно разных человека. Он руководит большим количеством людей, и я стараюсь не вмешиваться, потому что многих, разумеется, знаю и имею свое мнение. Которое не должно влиять на мнение мужа. Мы, кстати, на бытовой почве никогда не ссоримся, но если начинаем осуждать рабочие проблемы, может закончиться конфликтом.
Алексей по два часа беседует с ведущими других программ, а мне через три минуты сообщает, что разговор продолжим дома. Я никогда не хожу в знаменитый бар на 11-м этаже, где собирается руководство и где обедает Алексей. Лучше я с мужем вечером за ужином пообщаюсь. Алексей лучше кого-либо знает, что я человек "без кожи" и старается меня оберегать.
Н.Щ.: Вы вместе уже много лет. Есть в семье телевизионщиков какие-нибудь особенные законы жизни?
В.П.: Дома почти всегда включен телевизор, и у нас неписаное правило: всегда смотреть программы друг друга. И еще: вот мы едем в машине, проблем невпроворот, а по радио передают песню в исполнении "Дайер Стрейтс". И это значит, что все закончится хорошо -- эта примета у нас пошла тоже с одних съемок.
НАТАЛЬЯ ЩЕРБАНЕНКО
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
