29 марта 2024
USD 92.26 -0.33 EUR 99.71 -0.56
  1. Главная страница
  2. Архивная запись
  3. Архивная публикация 2006 года: "Галопом по России-4"

Архивная публикация 2006 года: "Галопом по России-4"

В конце своего месячного путешествия через всю страну, совершенного благодаря ОАО «Российские железные дороги», корреспонденты «Профиля» побывали в городах Дальнего Востока.

Часть 1: начало пути, Ярославль, Казань

Часть 2: Ижевск, Екатеринбург, Тюмень, Омск

Часть 3: Красноярск, Славное море, Забайкалье, Нерюнгри

Благовещенск

Если Санкт-Петербург — окно в Европу, то Благовещенск — калитка в Китай. Калитка, потому что здесь все как-то по-деревенски. Течет себе речка Амур. На одном ее берегу сидим мы, а на другом — китайцы.

Для того чтобы оказаться в Поднебесной, всего-то и нужно 100 рублей и заграничный паспорт. На правом берегу Амура (часовые родины стоят на левом) во весь рост ходят отечественные рубли. Продавцам абсолютно все равно, в какой валюте ты собираешься рассчитываться. Китайцы приветливые, как родные: ты ведь покупатель, а потому самый дорогой на свете человек.

Хейхэ, город, стоящий прямо напротив Благовещенска, вырос за последние 15 лет из небольшого поселка. Не стоит думать, что это хрестоматийный чайнатаун. Хейхэ — обыкновенный город, который житель южного Китая назвал бы русским.

Настоящий чайнатаун надо искать не на китайском, а на русском берегу Амура. В Благовещенске почти каждая надпись продублирована иероглифами. Китайскую крахмальную лапшу здесь купить проще, чем шаурму в Москве. Такое ощущение, что все благовещенцы едят палочками. Когда в одном кафе мы попросили вилки, на нас посмотрели, как на дикарей. Заведения с русской кухней здесь экзотика. В силу их дороговизны такие рестораны посещают только богатые китайцы.

— В конце 70-х — начале 80-х я заканчивал службу на одной из местных погранзастав, — вспоминает здешний бизнесмен Юрий. — Даже в те времена на одно такое подразделение здесь приходилось по 30—40 километров границы. Это очень большое расстояние, и контролировать его удавалось, прикладывая неимоверные усилия.

С тех пор положение наших пограничников не улучшилось. Пропускной пункт Благовещенск—Хейхэ стал для них дополнительной головной болью. Ведь ежедневно через него проходит несколько тысяч человек. Контроль за китайцами на нашей стороне полностью отсутствует.

— Сожрали, гады, всех лягушек у нас, а на том берегу уже лет 50 как никаких земноводных не водится, — жалуется Юрий. — У них там ведь тоже жизнь не малина. Хочешь второго ребеночка родить — нельзя, бухнуть хочешь — нельзя, налево сходить — опять нельзя. Даже нажраться от пуза они не могут. Ездил в том году на юг Китая отдыхать. На самолете дорого, сын посоветовал на поезде. У китайцев огороды начинаются чуть ли не на насыпях железнодорожных. Там, где у нас мазут разлит и квасцами все отравлено. Я не думаю, что они дрянь всякую жрут из-за тонкого вкуса. Их много, земли мало, есть надо каждый день. Поневоле начнешь на жаб засматриваться.

Почти все благовещенцы живут за счет Китая. Однако во всех торговых центрах из матюгальников несется русская попса, наполовину разбавленная патриотическими песнями советского периода. Пышнотелые русские матроны, дефилируя между витринами, высокомерно поглядывают на шустрых китайцев. Прилично одетый, держащийся с достоинством русский у жителя Поднебесной вызывает чувство благоговения.

— Вот ты, к примеру, любого китайца можешь прессануть, — откровенничает с нами таксист Сергей. — У тебя здесь за две недели реальный бизнес появится. Мало того что ты русский, так у тебя еще и светлые волосы. Для китайца это шок, все равно что для тебя человек с крыльями. Потом борода. У них она не растет, а потому опять-таки для них это круто. Ну и здоровый ты. А вот теперь прикинь. Сидит там китаец, который кроме наших фонарей (челноков. — «Профиль») синих (вечно пьяных. — «Профиль») ничего не видел. У этого китайца фабрика. Сумки «Валентино» шьют. И тут к нему приходишь ты и говоришь: я человек солидный, давай работать. Он тебе без всякой предоплаты товар даст. Пройдешь ты так фабрик пять, перекинешь товар к нам за реку, китайцам — их бабки. Ты ж солидный бизнесмен, тебе идет вся разница. Клево?

Многие благовещенцы обманывают себя такими разговорами. Китай гораздо умнее и кроме левых «Валентино» южнее нашей границы растут как грибы после дождя такие индустриальные центры, как Цицкар, Дацин, Ичунь, Цзямусы, Шуянъяшань и другие. Их так много, что перечислить все просто невозможно.

Хабаровск

Этот город — баловень судьбы, вальяжный князь всего русского Дальнего Востока, ну и к тому же дамский угодник. Такого количества бутиков и магазинов дорогой женской одежды мы не видели со времени пребывания в Северной столице.

Молодые матери с детишками кормят на площадях исторической части города голубей. На фоне зданий, построенных в конце XIX — начале XX века, это выглядит уж очень по-европейски.

Губернатор Ишаев сделал из прозябающего краевого центра настоящий дальневосточный мегаполис. В принципе, это было нетрудно: культурных, исторических и природных достопримечательностей здесь хоть отбавляй. Даже современная церковная архитектура здесь не такая, как во всей остальной России.

На высоком берегу Амура, рядом со смотровой площадкой, откуда открывается красивейший вид на место слияния этой великой дальневосточной реки с Уссури, стоит памятник графу Николаю Николаевичу Муравьеву-Амурскому. Отсюда вниз по склонам спускается аккуратный парк, изрезанный мощеными дорожками. Это излюбленное место прогулок хабаровчан. Как и все столичные жители, они недовольны своим городом и немного фрондерствуют.

— Китайцы вконец изгадили Амур, — морщится доктор медицинских наук Федор Иванович. — А нашим все по барабану. Какой уровень бензола в реке, никто не знает. Объясняется это тем, что у нас нет методики определения степени загрязненности воды данным веществом. Эта методика создается за один день с использованием нескольких десятков литров воды и одного эмалированного ведра в любой химической лаборатории. Китайцы, якобы пытаясь загладить свою вину, прислали нам специализированное оборудование для подобных измерений. Только в России выяснилось, что оно не работает! Вообще, создается впечатление, что кто-то улучшил свое благосостояние на том, что вся эта история была спущена на тормозах.

Мы проходим мимо Успенской церкви на Комсомольской площади. Вокруг все те же нарядные хабаровчане, в основном молодые семьи с маленькими детьми. Вдруг эту идиллию разрывает крик:

— Твою дивизию, Витя! Я тебе сказал, на той стороне памятника клиентов ищи!

Внимание всех окружающих приковано к двум косматым мужчинам, стоящим у хлипких этюдников. Белые бороды художников развеваются на ветру, как боевые знамена. Костяшки на крепко сжатых кулаках уже успели побелеть.

— Паша, твою мать, она ко мне шла, я ее буду работать.

Молодая женщина, вокруг портрета которой разыгралась баталия, с круглыми от ужаса глазами пытается сделать вид, что происходящее не имеет к ней никакого отношения.

— Вы че, мужики, люди вокруг, — утробным басом обращается к мастерам живописи кавалер дамы. Художники, по достоинству оценив его медвежью комплекцию, вяло бормоча, расползаются к своим этюдникам.

— Здесь дикость везде, хамство, не наша это земля, в Россию ехать надо, — комментирует происшедшее Федор Иванович.

Хабаровчане любят позировать. И в этой фразе заключены сразу два лукавых момента. Первый: несмотря на всю цивилизованность города, его жители, особенно мужского пола, хотят подчеркнуть, что живут они в диком краю. Дескать, вы приехали на Wild East. Не смотрите, что мы с дипломами и научными степенями, дикие мы. А вот если ты не умеешь бить соболя в глаз, у тебя нет друзей тунгусов, к которым ты ездишь на летовки, и если ты еще не «взял» ни одного медведя, то долго ты здесь не протянешь. И второй момент: понятно желание человека уехать из Петропавловска-Камчатского, Тынды или Якутска. Хабаровчане же прекрасно знают цену своему городу, ведь ни один другой на Дальнем Востоке с ним ни по благоустроенности, ни по месторасположению не сравнится. Поэтому они с удовольствием предаются декадентским рыданиям по поводу «далекой» России и «суровой» жизни на Амуре.

Владивосток

Это — конечный пункт нашего путешествия. Город встретил нас теплой солнечной погодой. Еще бы, ведь он находится почти на одной широте с Римом! Владивосток — прежде всего порт. Местные коллеги сказали нам прямо:

— Хотите приключений — погуляйте вечером в районе вокзалов.

Действительно, первый же выход в город заставил нас серьезно задуматься о возможности вечернего променада. Все молодые люди, даже те, кто выходил из ворот государственного университета, имели довольно разбойничьи физиономии. При этом практически все девушки безумно красивы, стройны и приветливы. Вот уж гримаса судьбы: идет по улице в обнимку парочка. Он — совершеннейший жиган, с лицом, не обезображенным интеллектом, а она — красавица, каких даже в московском метро не встретишь.

Видимо из-за облика местного юношества во Владивостоке почти на каждом шагу натыкаешься то на морской, то на милицейский патруль.

К мемориалу памяти погибших в Великой Отечественной войне движется нестройная толпа китайцев. На лицах бесстрастные улыбки, в руках дешевые фотоаппараты. Предпочтительное место для фотографии на память — то, где в кадре будет пятиконечная звезда. На этом фоне все китайцы как один, вне зависимости от пола и возраста, вытягиваются в струнку.

Неподалеку стоит вполне приличный, но несколько нетрезвый мужчина лет 40.

— Ну что, б...ди, на историческую родину приехали посмотреть? — Его заплетающийся язык с трудом справился со столь длинной фразой.

— А вдруг лет через 50 Приморье китайским будет? Их вон как много, — говорим мы.

— С чего? Как мы хунхузов резали, так резать и будем.

По правде сказать, приморский участок нашей границы с Китаем — самый крепкий. Заставы в полном порядке, приграничные полосы тоже.

Ближе к вечеру нас повезли к маяку, как сказали местные, на самую юго-восточную оконечность материковой России.

В заливе гулял ветер, волны были не то что большие, но крупные. Иногда особо шустрой волне удавалось лизнуть наши сапоги. Вода в заливах, да и во всем Тихом океане этой широты, крайне соленая. Белые разводы на обуви не удается вывести до сих пор.

Перепрыгивая с камня на камень, мы добрались до парома, ходящего отсюда до острова Русский. На носу стояли трое мужиков. В руках у одного — телескопическая удочка. Все внимание сосредоточено на здоровом поплавке.

— Улов хороший?

— Дрянь. А вы ведь не местные?

— Да.

— А откуда?

— Да вот, из Калининграда, через всю Россию едем. — Мы начали сто раз пропетую в двух десятках российских городов песенку. — Конечная точка — Владивосток. Так что мы приехали.

— Дураки! — сощурился пожилой мужчина в штормовке. — На хрен вам этот Владивосток? В Москву бы лучше съездили.

В конце своего месячного путешествия через всю страну, совершенного благодаря ОАО «Российские железные дороги», корреспонденты «Профиля» побывали в городах Дальнего Востока.

Часть 1: начало пути, Ярославль, Казань

Часть 2: Ижевск, Екатеринбург, Тюмень, Омск

Часть 3: Красноярск, Славное море, Забайкалье, Нерюнгри

Благовещенск

Если Санкт-Петербург — окно в Европу, то Благовещенск — калитка в Китай. Калитка, потому что здесь все как-то по-деревенски. Течет себе речка Амур. На одном ее берегу сидим мы, а на другом — китайцы.

Для того чтобы оказаться в Поднебесной, всего-то и нужно 100 рублей и заграничный паспорт. На правом берегу Амура (часовые родины стоят на левом) во весь рост ходят отечественные рубли. Продавцам абсолютно все равно, в какой валюте ты собираешься рассчитываться. Китайцы приветливые, как родные: ты ведь покупатель, а потому самый дорогой на свете человек.

Хейхэ, город, стоящий прямо напротив Благовещенска, вырос за последние 15 лет из небольшого поселка. Не стоит думать, что это хрестоматийный чайнатаун. Хейхэ — обыкновенный город, который житель южного Китая назвал бы русским.

Настоящий чайнатаун надо искать не на китайском, а на русском берегу Амура. В Благовещенске почти каждая надпись продублирована иероглифами. Китайскую крахмальную лапшу здесь купить проще, чем шаурму в Москве. Такое ощущение, что все благовещенцы едят палочками. Когда в одном кафе мы попросили вилки, на нас посмотрели, как на дикарей. Заведения с русской кухней здесь экзотика. В силу их дороговизны такие рестораны посещают только богатые китайцы.

— В конце 70-х — начале 80-х я заканчивал службу на одной из местных погранзастав, — вспоминает здешний бизнесмен Юрий. — Даже в те времена на одно такое подразделение здесь приходилось по 30—40 километров границы. Это очень большое расстояние, и контролировать его удавалось, прикладывая неимоверные усилия.

С тех пор положение наших пограничников не улучшилось. Пропускной пункт Благовещенск—Хейхэ стал для них дополнительной головной болью. Ведь ежедневно через него проходит несколько тысяч человек. Контроль за китайцами на нашей стороне полностью отсутствует.

— Сожрали, гады, всех лягушек у нас, а на том берегу уже лет 50 как никаких земноводных не водится, — жалуется Юрий. — У них там ведь тоже жизнь не малина. Хочешь второго ребеночка родить — нельзя, бухнуть хочешь — нельзя, налево сходить — опять нельзя. Даже нажраться от пуза они не могут. Ездил в том году на юг Китая отдыхать. На самолете дорого, сын посоветовал на поезде. У китайцев огороды начинаются чуть ли не на насыпях железнодорожных. Там, где у нас мазут разлит и квасцами все отравлено. Я не думаю, что они дрянь всякую жрут из-за тонкого вкуса. Их много, земли мало, есть надо каждый день. Поневоле начнешь на жаб засматриваться.

Почти все благовещенцы живут за счет Китая. Однако во всех торговых центрах из матюгальников несется русская попса, наполовину разбавленная патриотическими песнями советского периода. Пышнотелые русские матроны, дефилируя между витринами, высокомерно поглядывают на шустрых китайцев. Прилично одетый, держащийся с достоинством русский у жителя Поднебесной вызывает чувство благоговения.

— Вот ты, к примеру, любого китайца можешь прессануть, — откровенничает с нами таксист Сергей. — У тебя здесь за две недели реальный бизнес появится. Мало того что ты русский, так у тебя еще и светлые волосы. Для китайца это шок, все равно что для тебя человек с крыльями. Потом борода. У них она не растет, а потому опять-таки для них это круто. Ну и здоровый ты. А вот теперь прикинь. Сидит там китаец, который кроме наших фонарей (челноков. — «Профиль») синих (вечно пьяных. — «Профиль») ничего не видел. У этого китайца фабрика. Сумки «Валентино» шьют. И тут к нему приходишь ты и говоришь: я человек солидный, давай работать. Он тебе без всякой предоплаты товар даст. Пройдешь ты так фабрик пять, перекинешь товар к нам за реку, китайцам — их бабки. Ты ж солидный бизнесмен, тебе идет вся разница. Клево?

Многие благовещенцы обманывают себя такими разговорами. Китай гораздо умнее и кроме левых «Валентино» южнее нашей границы растут как грибы после дождя такие индустриальные центры, как Цицкар, Дацин, Ичунь, Цзямусы, Шуянъяшань и другие. Их так много, что перечислить все просто невозможно.

Хабаровск

Этот город — баловень судьбы, вальяжный князь всего русского Дальнего Востока, ну и к тому же дамский угодник. Такого количества бутиков и магазинов дорогой женской одежды мы не видели со времени пребывания в Северной столице.

Молодые матери с детишками кормят на площадях исторической части города голубей. На фоне зданий, построенных в конце XIX — начале XX века, это выглядит уж очень по-европейски.

Губернатор Ишаев сделал из прозябающего краевого центра настоящий дальневосточный мегаполис. В принципе, это было нетрудно: культурных, исторических и природных достопримечательностей здесь хоть отбавляй. Даже современная церковная архитектура здесь не такая, как во всей остальной России.

На высоком берегу Амура, рядом со смотровой площадкой, откуда открывается красивейший вид на место слияния этой великой дальневосточной реки с Уссури, стоит памятник графу Николаю Николаевичу Муравьеву-Амурскому. Отсюда вниз по склонам спускается аккуратный парк, изрезанный мощеными дорожками. Это излюбленное место прогулок хабаровчан. Как и все столичные жители, они недовольны своим городом и немного фрондерствуют.

— Китайцы вконец изгадили Амур, — морщится доктор медицинских наук Федор Иванович. — А нашим все по барабану. Какой уровень бензола в реке, никто не знает. Объясняется это тем, что у нас нет методики определения степени загрязненности воды данным веществом. Эта методика создается за один день с использованием нескольких десятков литров воды и одного эмалированного ведра в любой химической лаборатории. Китайцы, якобы пытаясь загладить свою вину, прислали нам специализированное оборудование для подобных измерений. Только в России выяснилось, что оно не работает! Вообще, создается впечатление, что кто-то улучшил свое благосостояние на том, что вся эта история была спущена на тормозах.

Мы проходим мимо Успенской церкви на Комсомольской площади. Вокруг все те же нарядные хабаровчане, в основном молодые семьи с маленькими детьми. Вдруг эту идиллию разрывает крик:

— Твою дивизию, Витя! Я тебе сказал, на той стороне памятника клиентов ищи!

Внимание всех окружающих приковано к двум косматым мужчинам, стоящим у хлипких этюдников. Белые бороды художников развеваются на ветру, как боевые знамена. Костяшки на крепко сжатых кулаках уже успели побелеть.

— Паша, твою мать, она ко мне шла, я ее буду работать.

Молодая женщина, вокруг портрета которой разыгралась баталия, с круглыми от ужаса глазами пытается сделать вид, что происходящее не имеет к ней никакого отношения.

— Вы че, мужики, люди вокруг, — утробным басом обращается к мастерам живописи кавалер дамы. Художники, по достоинству оценив его медвежью комплекцию, вяло бормоча, расползаются к своим этюдникам.

— Здесь дикость везде, хамство, не наша это земля, в Россию ехать надо, — комментирует происшедшее Федор Иванович.

Хабаровчане любят позировать. И в этой фразе заключены сразу два лукавых момента. Первый: несмотря на всю цивилизованность города, его жители, особенно мужского пола, хотят подчеркнуть, что живут они в диком краю. Дескать, вы приехали на Wild East. Не смотрите, что мы с дипломами и научными степенями, дикие мы. А вот если ты не умеешь бить соболя в глаз, у тебя нет друзей тунгусов, к которым ты ездишь на летовки, и если ты еще не «взял» ни одного медведя, то долго ты здесь не протянешь. И второй момент: понятно желание человека уехать из Петропавловска-Камчатского, Тынды или Якутска. Хабаровчане же прекрасно знают цену своему городу, ведь ни один другой на Дальнем Востоке с ним ни по благоустроенности, ни по месторасположению не сравнится. Поэтому они с удовольствием предаются декадентским рыданиям по поводу «далекой» России и «суровой» жизни на Амуре.

Владивосток

Это — конечный пункт нашего путешествия. Город встретил нас теплой солнечной погодой. Еще бы, ведь он находится почти на одной широте с Римом! Владивосток — прежде всего порт. Местные коллеги сказали нам прямо:

— Хотите приключений — погуляйте вечером в районе вокзалов.

Действительно, первый же выход в город заставил нас серьезно задуматься о возможности вечернего променада. Все молодые люди, даже те, кто выходил из ворот государственного университета, имели довольно разбойничьи физиономии. При этом практически все девушки безумно красивы, стройны и приветливы. Вот уж гримаса судьбы: идет по улице в обнимку парочка. Он — совершеннейший жиган, с лицом, не обезображенным интеллектом, а она — красавица, каких даже в московском метро не встретишь.

Видимо из-за облика местного юношества во Владивостоке почти на каждом шагу натыкаешься то на морской, то на милицейский патруль.

К мемориалу памяти погибших в Великой Отечественной войне движется нестройная толпа китайцев. На лицах бесстрастные улыбки, в руках дешевые фотоаппараты. Предпочтительное место для фотографии на память — то, где в кадре будет пятиконечная звезда. На этом фоне все китайцы как один, вне зависимости от пола и возраста, вытягиваются в струнку.

Неподалеку стоит вполне приличный, но несколько нетрезвый мужчина лет 40.

— Ну что, б...ди, на историческую родину приехали посмотреть? — Его заплетающийся язык с трудом справился со столь длинной фразой.

— А вдруг лет через 50 Приморье китайским будет? Их вон как много, — говорим мы.

— С чего? Как мы хунхузов резали, так резать и будем.

По правде сказать, приморский участок нашей границы с Китаем — самый крепкий. Заставы в полном порядке, приграничные полосы тоже.

Ближе к вечеру нас повезли к маяку, как сказали местные, на самую юго-восточную оконечность материковой России.

В заливе гулял ветер, волны были не то что большие, но крупные. Иногда особо шустрой волне удавалось лизнуть наши сапоги. Вода в заливах, да и во всем Тихом океане этой широты, крайне соленая. Белые разводы на обуви не удается вывести до сих пор.

Перепрыгивая с камня на камень, мы добрались до парома, ходящего отсюда до острова Русский. На носу стояли трое мужиков. В руках у одного — телескопическая удочка. Все внимание сосредоточено на здоровом поплавке.

— Улов хороший?

— Дрянь. А вы ведь не местные?

— Да.

— А откуда?

— Да вот, из Калининграда, через всю Россию едем. — Мы начали сто раз пропетую в двух десятках российских городов песенку. — Конечная точка — Владивосток. Так что мы приехали.

— Дураки! — сощурился пожилой мужчина в штормовке. — На хрен вам этот Владивосток? В Москву бы лучше съездили.

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».

Реклама
Реклама
Реклама