21.04.2008 00:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2008 года: "«Геополитически мы всегда будем ориентированы на Москву»"

Дмитрий СОИН, лидер Приднестровской Международной молодежной корпорации и Народно-демократической партии «Прорыв!», в интервью «Профилю» оценил итоги саммита НАТО в Бухаресте и состояние молдавско-приднестровских отношений на сегодня. — Дмитрий Юрьевич, как реагирует приднестровское общество на перспективу возобновления переговорного процесса между Кишиневом и Тирасполем?
— В целом неоднозначная реакция, которую можно охарактеризовать как тревогу, помноженную на отторжение. Слишком долго между Молдовой и Приднестровьем развивается конфликт, слишком много пролилось крови и слез, накопились завалы взаимных обид и претензий. Поэтому приднестровцы с большой настороженностью воспринимают любые миротворческие инициативы, исходящие из Кишинева. Здесь все, и дети, и взрослые, помнят о том, что в 1992 году в отношении ПМР Молдовой была осуществлена агрессия и пролилась кровь. Затем при всех молдавских президентах на Приднестровье оказывали самые различные виды давления: политическое, информационное, экономическое. Знаменитая блокада 2006 года является, пожалуй, самым ярким примером наших «добрых» отношений с Молдовой. Начало на этом фоне непопулярных в общественном мнении переговоров — это действительно мужественный шаг. Я внимательно изучил реакцию основных политических партий и общественных организаций Приднестровья. Упрощенно ее можно свести к следующим позициям: возобновлению переговоров должны предшествовать разблокирование Молдовой внешнеэкономической деятельности Приднестровья и публичный отказ от практики любого давления на Тирасполь. Также поднимается вопрос о военном нейтралитете Молдовы, о введении, в качестве второго государственного, русского языка. Об этом практически в унисон говорят и в «Обновлении», и в Патриотической партии, и в других организациях, которые порой жестко конкурируют на внутреннем политическом поле, но проявляют консолидированную внешнюю позицию. «Прорыв!» по этому поводу также сделал ряд заявлений, суть которых сводится к тому, что независимость и союз с Россией являются «дорожной картой» нашего движения. Однако мы поддерживаем идею самих переговоров, считая, что они создают площадку для официального заявления Приднестровьем своих позиций и требований по вопросу урегулирования конфликта. В этом отношении мы смотримся достаточно либерально на фоне многочисленных организаций, которые категорически выступают против самого возобновления переговорного процесса. Мы же уверены в том, что уполномоченным на то органам власти и гражданскому обществу Приднестровья пора «вылезать из окопов» и активно отстаивать интересы Приднестровья на любых предоставляемых для этого международных трибунах.
Молдова в этом смысле очень динамична и, как мне кажется, переигрывает Приднестровье. Не сделав нам ни одной уступки, более того, постоянно «закручивая гайки», Кишинев тем не менее выглядит как миротворец, а мы — как противники мирного диалога. Эта позиция однозначно проигрышная для Тирасполя, хотя она и позволяла нам некоторое время «сидеть в глухой обороне», сохраняя статус-кво.
Подводя черту под этим вопросом, мне бы хотелось еще раз сказать о том, что основной массив гражданского общества Приднестровья сегодня не готов к братанию с Молдовой и либо настороженно, либо отрицательно воспринимает саму идею переговоров с Кишиневом. Приднестровская элита, которую Кишинев также регулярно пытался загнать в угол, с не меньшей настороженностью и скептицизмом воспринимает перспективы конструктивного диалога с Молдовой. Сам факт встречи Игоря Смирнова с Владимиром Ворониным уже вызвал ажиотаж в обществе, многочисленные слухи и кривотолки. В том числе и в стиле: «А не предал ли кто нас?» Но у меня есть внутреннее ощущение того, что реально это будет встреча для галочки. Россия, Украина, европейцы, американцы сами себе поставят плюс, засчитав это как успех в миротворческой деятельности. Но опять же ее реальные перспективы очень туманны. Во всяком случае, пока нет экономических, политических и прочих взаимовыгодных мотиваций сторон. В свое время Западный Берлин был притягательной витриной для восточных немцев, демонстрируя им преимущества объединения с ФРГ. Молдова не витрина. Эта страна переживает тяжелые внутриполитические и экономические проблемы, и на этом фоне объединение с ней не привлекательно для Приднестровья. Тем более что республика в отличие от РМ однозначно ориентируется на Россию и ее население не воспринимает евроинтеграционную риторику Кишинева.
— Какие реальные препятствия существуют на пути урегулирования молдавско-приднестровского конфликта?
— Существует мнение, что молдавско-приднестровский конфликт самый «мягкий» из всех на постсоветском пространстве. Если грузино-осетинский и грузино-абхазский конфликты замешены на этническом факторе и таят в себе угрозу кровной мести, то Приднестровья это не касается. Так рассуждают многие западные аналитики. Это же относится и к позиции Молдовы. Сегодня мы видим попытку превратить молдавско-приднестровский конфликт в конфликт экономических элит, который может быть легко улажен экономическими же методами. Думаю, в этом одна из причин, почему так настойчиво приднестровским предприятиям и бизнес-сообществу в целом предлагают различные преференции на рынках Западной Европы в случае их вхождения в экономическое пространство Молдовы. Вполне естественно, что это повлечет за собой и политическое поглощение ПМР. К сожалению, эти рассуждения являются слишком упрощенными, не содержащими в себе очень важных составляющих конфликта между Молдовой и Приднестровьем. Конечно, проще всего все свести к экономическим противоречиям элит и попытаться их «поженить», предложив выгодный «брачный контракт». Но в этом случае остается без ответа вопрос о том, почему же само население Приднестровья не хочет реинтеграции в Молдову. Разделяющий нас Днестр не настолько широк, чтобы служить естественным препятствием для объединения, если бы этого хотело само население. Проблема все-таки гораздо глубже. Она коренится в цивилизационных различиях и противоположных геополитических предпочтениях РМ и ПМР. Так, нынешняя Молдова, географически более известная как Бессарабия, всегда находилась на разрыве между романской и славянской цивилизациями. Когда Россия усиливалась, Бессарабия присоединялась к ней. Когда слабела, Бессарабия становилась частью Румынии.
Скорее всего, в долгосрочной перспективе Бессарабия будет все сильнее интегрироваться в западном направлении. Я не могу исключать возможности тех или иных форм интеграции Молдовы с Румынией. Я абсолютно не исключаю того, что Молдова рано или поздно войдет в Евросоюз, чему может предшествовать вступление этой страны в НАТО. Сегодня молдавские коммунисты, осознав, что единственная реальная поддержка может исходить только из России, заговорили о нейтральном статусе страны и невозможности ее вступления в НАТО. Но до новых парламентских выборов в Молдове осталось меньше года, и по некоторым прогнозам на них могут одержать победу национал-либеральные прорумынские силы. Что будет тогда, остается под большим вопросом. Ведь молдавские национал-либералы идут под флагом вступления в ЕС и НАТО.
В отличие от Бессарабии, Приднестровье всегда тяготело к России. Это продемонстрировал и референдум 17 сентября 2006 года, когда 97% приднестровцев высказались за независимость и союз с Россией. Это же демонстрируют и данные многочисленных социологических опросов, которые проводят «С-Центр» и другие региональные исследовательские структуры.
Да, в отличие от Молдовы Приднестровье всегда было, есть и будет частью русской — российской — цивилизации. И геополитически мы всегда будем ориентированы на Москву. В теоретической модели молдавско-приднестровские договоренности по урегулированию конфликта могли бы появиться в случае, если бы и Молдова стала однозначно пророссийской территорией. Но для этого в Бессарабии пока нет реальных предпосылок.
— Дмитрий Юрьевич, вы говорите о роли и значимости России для Приднестровья. А что, если именно Москва попросит Тирасполь «договориться» с Кишиневом? Что будет тогда?
— Авторитет России в республике незыблем, и не зря именно после разговора с министром иностранных дел РФ Лавровым Игорь Смирнов согласился на встречу с президентом Молдовы. Более того, в 2003 году Приднестровье уже было готово подписать знаменитый меморандум Козака, который содержал в себе серьезные уступки Кишиневу. Мы понимаем, что Россия вынуждена учитывать мнение Евросоюза и США. Мы знаем, что для Москвы крайне важно возобновление переговорного процесса. Это позволяет России заявлять о себе как о генеральном спонсоре молдавско-приднестровского урегулирования. В то же время мы уверены, что просьбы Москвы не будут иметь форму давления или ультиматумов и не вызовут реакции отторжения как у элиты, так и у гражданского общества ПМР. К сожалению, в Приднестровье существуют силы, которые пытаются представить ситуацию так, что Россия предала Приднестровье, бросила нас на произвол судьбы, пошла на сговор с Кишиневом. Пока это лишь отдельные голоса, которые не имеют особого влияния на общественное мнение. Но чувствительность приднестровского народа к вопросам государственного суверенитета такова, что излишняя суета и давление, от кого бы они ни исходили, могут с новой силой обострить эффект «осажденной крепости». Этого нельзя допустить ни в коем случае. Москва была, есть и будет другом Приднестровья, хотя бы даже потому, что более 120 тысяч проживающих в республике граждан имеют российские паспорта. Я постоянно слышу слова благодарности от самых разных людей за ту помощь и поддержку, которую оказывает нам Россия. Для того чтобы Москва по-прежнему влияла на события в регионе, необходимо сделать все возможное для сохранения и развития положительного имиджа России. Тем более что эти усилия лягут на благодатную почву: в цивилизационном смысле приднестровцы — россияне.
— Раньше Приднестровью приходилось бороться с Молдовой — противником не очень сильным. Бухарестский саммит НАТО показал, что на горизонте появились гораздо более серьезные оппоненты. Готово ли Приднестровье устоять перед евро-атлантистской экспансией? Хватит ли для этого внутреннего ресурса? Что в этой связи могла бы сделать Россия?
— За внешней пропагандистской мишурой, окутавшей бухарестский саммит, скрывается уверенное лидерство Соединенных Штатов в НАТО. Искусственное торможение Грузии и Украины, на мой взгляд, всего лишь искусный трюк для отвлечения от более актуальной сегодня для американцев проблемы — установки ПРО в Чехии. Ну и сам вопрос о вступлении Грузии и Украины в НАТО не снят, а лишь отложен до декабрьского саммита, где все это «неожиданным» образом может опять же разрешиться в пользу Вашингтона. Россия демонстрирует искреннюю заинтересованность в фиксировании внеблокового статуса Грузии и Украины. В контексте этого для Москвы очень важно сохранить за собой такие пророссийские анклавы, как Южная Осетия, Абхазия и Приднестровье. Понятно, что без поддержки Москвы Приднестровью практически невозможно будет устоять перед продвижением НАТО на восток. Но если Москва найдет в себе силы и официально объявит Приднестровье зоной своих стратегических интересов, то инициатива будет на стороне пророссийских сил. Объявление Приднестровья зоной своих стратегических интересов должно подразумевать не только военно-миротворческое присутствие в регионе, но и инвестиции в экономику, социальную сферу, работу над повышением уровня жизни населения. Это особенно важно в контексте того, что речь идет о «маленькой России», оказавшейся на острие межцивилизационной конкуренции. Да еще и на таком геополитически значимом балканском направлении.