Архивная публикация 2001 года: "Гляжу в тебя, как в "Зеркало""
Николай Сванидзе, политическое "лицо" РТР, производит впечатление человека решительного, уверенного в себе, обо всем подумавшего и все знающего наперед. Его супруга, Марина Жукова,-- полная его противоположность. Кажется, что, разговаривая, она не излагает истины, а ищет их. Еще различие между ними в том, что Николай не знает, где в доме лежат вилки,-- за это отвечает жена. А Марина считает, что мужчине это знать необязательно.Людмила Лунина: Марина, я читала, что для вас это второй брак. То есть с Николаем Карловичем вы познакомились во вполне сознательном возрасте?
Марина Жукова: Да, к тому времени я уже давно была в сознательном возрасте. Встретились мы абсолютно случайно. На станции спасения на водах. Приятельница пошла на свидание со своим знакомым, который вместе с Николаем по воскресеньям в Серебряном Бору работал спасателем. И почему-то с ней пошла я, хотя я никогда никуда со своей приятельницей просто так не ходила. Был прелестный день: поздняя весна, солнце, Москва-река, пляж. И никакого впечатления от нового знакомого. Совсем никакого.
Л.Л.: Что же не совпало -- взгляды, темперамент, бэкграунд? Он из семьи московских грузин, а вы -- светская штучка?
М.Ж.: Я никогда не была светской штучкой. И у Николая не грузинская, а просто московская семья, там много разных кровей намешано, что в конечном счете прибавляет темперамента. Что не совпало -- трудно объяснить. Но в тот день я чувствовала себя очень уверенно, а Николай сильно хотел мне понравиться. Он был очень настойчив. Он ухаживал... с розой в зубах.
Л.Л.: Что сыграло роль -- напор, интеллект?
М.Ж.: Я помню, во время одного свидания, очевидно, желая меня удивить, Николай пять часов подряд рассказывал все, что знал, про все, что читал. Я выслушала без единого замечания, даже не изменив выражения лица. Это его сильно озадачило, и он, вероятно, решил, что свидание последнее. Но вот уже восемнадцать лет мы вместе.
Наверное, и его настойчивость произвела впечатление. Но, я думаю, чувства в людях зреют постепенно. Я хорошо помню, когда в один совершенно обычный вечер я, разговаривая по телефону, посмотрела на него, сидящего в кресле, и подумала: хорошо, что этот человек мой муж. Это случилось далеко не сразу после нашего знакомства, но еще до начала его телевизионной карьеры.
Л.Л.: Отец Николая Сванидзе -- историк (имя получивший, кстати, в честь Карла Маркса), дед -- убежденный большевик, расстрелянный в 1937-м, прадед -- священник. У вашей семьи тоже необычная история?
М.Ж.: Все мои родственники -- выпускники Московского университета. Родители -- физики. Дед, Андрей Владимирович Филиппов, в 30-е годы был прокурором Москвы и Московской области. Его расстреляли как врага народа. Ему было 33 года. Он многим простым людям сумел на своем посту помочь, в сталинском понимании, его было за что расстреливать. Когда во время перестройки начали писать разоблачительные статьи о тех временах, в деда никто камень не кинул. Несмотря на его должность.
А бабушка, Зинаида Васильевна Ершова,-- вообще личность легендарная. Женщина-ученый, принимавшая участие в создании советской атомной бомбы. Она работала вместе с Курчатовым, а еще раньше -- с Ирэн Кюри в Париже. В 1936-м у нее была командировка во Францию, а когда она вернулась, мужа уже расстреляли. Был такой весело-циничный вариант репрессий: мужа или жену уничтожали, а "вторую половину" берегли. Бабушку берегли заслуженно: она получила первый уран. Собственными руками. Как специалисту ей не было цены. Она дожила до 90 лет и до 87-ми работала.
Л.Л.: Квартира рядом с Кучатовским институтом, очевидно, от нее досталась. Атомного реактора не боитесь?
М.Ж.: Не боимся. У забора чисто. При любой нештатной ситуации наше место самое безопасное. И потом, у нас здесь родовое гнездо.
Л.Л.: А вы по чьим стопам пошли?
М.Ж.: Я отбилась от своего стада. Вначале поступила в школу-студию МХАТ, но решила, что для актерства нужен жизненный опыт. И отправилась в МГУ, на исторический факультет. Николай тоже учился там, он был на два курса меня старше.
Потом вышла замуж, родила сына и полностью сосредоточилась на его воспитании, получая от этого огромное удовольствие. Николай в моей жизни появился, когда ребенку было три года. А когда сыну исполнилось пять, мы стали жить вместе.
Л.Л.: А как пережили развод?
М.Ж.: Тяжело. Даже болела. Мой первый муж -- замечательный человек. Но -- но не сложилось.
Л.Л.: Ребенок, наверное, уже взрослый?
М.Ж.: Андрею 21 год, заканчивает юрфак. Второй год работает. Может быть, женится скоро.
Л.Л.: Он уже отдельно от вас существует?
М.Ж.: Нет, мы живем вместе: в нашей семье так принято -- жить одним большим домом, с родителями, детьми и внуками.
Л.Л.: Итак, когда вы познакомились с Николаем, он был еще никем?
М.Ж.: Младшим научным сотрудником в Институте США и Канады. Писал диссертацию об энергетическом кризисе в Америке и, чтобы прокормить семью, занимался репетиторством. Слово "карьера" тогда не фигурировало.
Л.Л.: И вот, как широко известно из прессы, в 1990 году ему позвонил Евгений Киселев и позвал на ТВ.
М.Ж.: Позвонил и позвал. Недели две Николай сомневался. Можно было остаться в науке, но уж больно трудно было в 1990 году бегать по трем работам. На телевидении предложили неплохие деньги, это тоже сыграло роль. Вначале Николай писал комментарии для "Вестей", менее чем через год стал телеведущим, в 1992-м вышла его программа "Контрасты" и он получил статус политобозревателя.
Л.Л.: В 1995-м его наградили ТЭФИ, а в 1997-м Сванидзе стал председателем ВГТРК. Стремительная карьера.
М.Ж.: Но через полтора года с должности председателя он ушел. Как жизненный опыт это было полезно, однако совмещать собственную программу и большой чиновничий пост, мне кажется, невозможно.
Л.Л.: У телевидения есть странное свойство: оно стремительно вымывает из людей все их интеллектуальные и личностные накопления. Вы с такой проблемой не сталкивались?
М.Ж.: Да, изменения неизбежны, эта штука действительно сжирает. Но мне трудно судить о степени и необратимости перемен, потому как мы работаем вместе. Если с нами что-то происходит, то синхронно, поэтому не раздражает. Совместная работа -- приятное пожирание. В ином случае, я думаю, мы не смогли бы жить вместе.
Л.Л.: Все учебники по менеджменту не рекомендуют мужу и жене работать вместе.
М.Ж.: Я вам расскажу одну историю. В 1994 году Николай вместе с Сергеем Доренко делал на РТР программу "Подробности": один день в эфире был один ведущий, второй день -- другой.
Как раз в то время пришла на работу и я -- взрослый человек, но все равно полная радужных иллюзий.
На вторую неделю нашей совместной работы Николай не смог вернуться в Москву из плановой командировки -- его рейс задержали. Узнали мы об этом в полдень, вечером программа должна выйти в эфир. Я -- к Доренко: так и так, подмени. А он мне, с которой на кухне чай пил и шашлыки на природе ел: "Ты редактор Жукова. Ты не имеешь права вмешиваться в мою работу, и в эфир я не выйду, так как не моя очередь". Я всплакнула, а потом нашла выход. Передачу мы сделали, комментарий шел за кадром, без ведущего на экране.
С тех пор я всегда помню, что на работе я не жена, а редактор Жукова. И чем дальше, тем больше мне это нравится.
Л.Л.: Наверное, такие ЧП в вашей работе не редкость?
М.Ж.: Редкость. Что бы ни произошло, в конце каждой недели Николай должен быть на ногах, вести эфир. Однажды у него случился аппендицит. Ночью мы на неотложке поехали в больницу -- самую обыкновенную, районную, но, как потом выяснилось, очень хорошую. Там врачи потрясающие. Теперь они все нам как родные, мы туда всех знакомых направляем.
Так вот, ночью аппендицит прооперировали, а утром мы начали готовить передачу. Собрали всю информацию, съемочная группа приехала с необходимой аппаратурой в больницу. Николай встал, оделся, только галстук не завязал. И все, что должен был сказать,-- сказал. И это правильно. На заживлении швов сказалось очень хорошо.
Л.Л.: А для больницы какое развлечение!
М.Ж.: Конечно!
Л.Л.: Хорошо, телевидение пожирает. Но есть ли в вашей жизни еще что-либо кроме работы -- хобби, путешествия? Может быть, вы крестиком вышиваете?
М.Ж.: Крестиком не вышиваю. Самая наша большая страсть помимо работы -- собака. Кавказская овчарка.
Отдыхать мы любим даже не на даче, а просто погулять за городом. На работе общения так много, что в выходной хочется уехать подальше от всех.
Л.Л.: Последнее время много говорят, что зажимают свободу слова, особенно на ТВ. Вы это ощущаете?
М.Ж.: Панических настроений ни у меня, ни у Николая нет. Программа "Зеркало" продолжает выходить в прямом эфире. А это значит, что у нас те же возможности, что и всегда.
Л.Л.: Приход Олега Добродеева что-то кардинально на РТР изменил?
М.Ж.: Во всяком случае, для нас, программы "Зеркало", ничего не изменилось в худшую сторону.
Л.Л.: РТР -- канал государственный. У него есть возможность получать информацию, недоступную для других. Например, спасательные операции на "Курске" снимало только РТР. Вы ощущаете себя в привилегированном положении?
М.Ж.: Если пользоваться этим термином, привилегированное положение очень опасно, так как обязательно имеет оборотную сторону, чревато внешним контролем. Мы, к счастью, никогда не были привилегированной программой.
Л.Л.: Николай Сванидзе неоднократно заявлял, что по натуре лентяй, сибарит. Это действительно так?
М.Ж.: Он и правда ничего не любит делать по дому. И не делает. Не знает, где вилка лежит. Но фокус в том, что у нас в доме, где женщины, как мне кажется, кое-что понимали в мужской сути, всегда считалось, что и не надо им знать, где вилка лежит. Это ведь пустяки -- пусть мужчины умеют делать что-нибудь другое. И потом, благодаря возможности положить перед мужем столовый прибор и массе других мелочей женщина сплетает паутину крайней своей необходимости, которая постепенно превращается в плотную сеть. Оказывается, что без женщины мужчина как без рук.
Л.Л.: Это ваш самый главный секрет?
М.Ж.: Это главная иллюзия.
Николай Сванидзе, политическое "лицо" РТР, производит впечатление человека решительного, уверенного в себе, обо всем подумавшего и все знающего наперед. Его супруга, Марина Жукова,-- полная его противоположность. Кажется, что, разговаривая, она не излагает истины, а ищет их. Еще различие между ними в том, что Николай не знает, где в доме лежат вилки,-- за это отвечает жена. А Марина считает, что мужчине это знать необязательно.Людмила Лунина: Марина, я читала, что для вас это второй брак. То есть с Николаем Карловичем вы познакомились во вполне сознательном возрасте?
Марина Жукова: Да, к тому времени я уже давно была в сознательном возрасте. Встретились мы абсолютно случайно. На станции спасения на водах. Приятельница пошла на свидание со своим знакомым, который вместе с Николаем по воскресеньям в Серебряном Бору работал спасателем. И почему-то с ней пошла я, хотя я никогда никуда со своей приятельницей просто так не ходила. Был прелестный день: поздняя весна, солнце, Москва-река, пляж. И никакого впечатления от нового знакомого. Совсем никакого.
Л.Л.: Что же не совпало -- взгляды, темперамент, бэкграунд? Он из семьи московских грузин, а вы -- светская штучка?
М.Ж.: Я никогда не была светской штучкой. И у Николая не грузинская, а просто московская семья, там много разных кровей намешано, что в конечном счете прибавляет темперамента. Что не совпало -- трудно объяснить. Но в тот день я чувствовала себя очень уверенно, а Николай сильно хотел мне понравиться. Он был очень настойчив. Он ухаживал... с розой в зубах.
Л.Л.: Что сыграло роль -- напор, интеллект?
М.Ж.: Я помню, во время одного свидания, очевидно, желая меня удивить, Николай пять часов подряд рассказывал все, что знал, про все, что читал. Я выслушала без единого замечания, даже не изменив выражения лица. Это его сильно озадачило, и он, вероятно, решил, что свидание последнее. Но вот уже восемнадцать лет мы вместе.
Наверное, и его настойчивость произвела впечатление. Но, я думаю, чувства в людях зреют постепенно. Я хорошо помню, когда в один совершенно обычный вечер я, разговаривая по телефону, посмотрела на него, сидящего в кресле, и подумала: хорошо, что этот человек мой муж. Это случилось далеко не сразу после нашего знакомства, но еще до начала его телевизионной карьеры.
Л.Л.: Отец Николая Сванидзе -- историк (имя получивший, кстати, в честь Карла Маркса), дед -- убежденный большевик, расстрелянный в 1937-м, прадед -- священник. У вашей семьи тоже необычная история?
М.Ж.: Все мои родственники -- выпускники Московского университета. Родители -- физики. Дед, Андрей Владимирович Филиппов, в 30-е годы был прокурором Москвы и Московской области. Его расстреляли как врага народа. Ему было 33 года. Он многим простым людям сумел на своем посту помочь, в сталинском понимании, его было за что расстреливать. Когда во время перестройки начали писать разоблачительные статьи о тех временах, в деда никто камень не кинул. Несмотря на его должность.
А бабушка, Зинаида Васильевна Ершова,-- вообще личность легендарная. Женщина-ученый, принимавшая участие в создании советской атомной бомбы. Она работала вместе с Курчатовым, а еще раньше -- с Ирэн Кюри в Париже. В 1936-м у нее была командировка во Францию, а когда она вернулась, мужа уже расстреляли. Был такой весело-циничный вариант репрессий: мужа или жену уничтожали, а "вторую половину" берегли. Бабушку берегли заслуженно: она получила первый уран. Собственными руками. Как специалисту ей не было цены. Она дожила до 90 лет и до 87-ми работала.
Л.Л.: Квартира рядом с Кучатовским институтом, очевидно, от нее досталась. Атомного реактора не боитесь?
М.Ж.: Не боимся. У забора чисто. При любой нештатной ситуации наше место самое безопасное. И потом, у нас здесь родовое гнездо.
Л.Л.: А вы по чьим стопам пошли?
М.Ж.: Я отбилась от своего стада. Вначале поступила в школу-студию МХАТ, но решила, что для актерства нужен жизненный опыт. И отправилась в МГУ, на исторический факультет. Николай тоже учился там, он был на два курса меня старше.
Потом вышла замуж, родила сына и полностью сосредоточилась на его воспитании, получая от этого огромное удовольствие. Николай в моей жизни появился, когда ребенку было три года. А когда сыну исполнилось пять, мы стали жить вместе.
Л.Л.: А как пережили развод?
М.Ж.: Тяжело. Даже болела. Мой первый муж -- замечательный человек. Но -- но не сложилось.
Л.Л.: Ребенок, наверное, уже взрослый?
М.Ж.: Андрею 21 год, заканчивает юрфак. Второй год работает. Может быть, женится скоро.
Л.Л.: Он уже отдельно от вас существует?
М.Ж.: Нет, мы живем вместе: в нашей семье так принято -- жить одним большим домом, с родителями, детьми и внуками.
Л.Л.: Итак, когда вы познакомились с Николаем, он был еще никем?
М.Ж.: Младшим научным сотрудником в Институте США и Канады. Писал диссертацию об энергетическом кризисе в Америке и, чтобы прокормить семью, занимался репетиторством. Слово "карьера" тогда не фигурировало.
Л.Л.: И вот, как широко известно из прессы, в 1990 году ему позвонил Евгений Киселев и позвал на ТВ.
М.Ж.: Позвонил и позвал. Недели две Николай сомневался. Можно было остаться в науке, но уж больно трудно было в 1990 году бегать по трем работам. На телевидении предложили неплохие деньги, это тоже сыграло роль. Вначале Николай писал комментарии для "Вестей", менее чем через год стал телеведущим, в 1992-м вышла его программа "Контрасты" и он получил статус политобозревателя.
Л.Л.: В 1995-м его наградили ТЭФИ, а в 1997-м Сванидзе стал председателем ВГТРК. Стремительная карьера.
М.Ж.: Но через полтора года с должности председателя он ушел. Как жизненный опыт это было полезно, однако совмещать собственную программу и большой чиновничий пост, мне кажется, невозможно.
Л.Л.: У телевидения есть странное свойство: оно стремительно вымывает из людей все их интеллектуальные и личностные накопления. Вы с такой проблемой не сталкивались?
М.Ж.: Да, изменения неизбежны, эта штука действительно сжирает. Но мне трудно судить о степени и необратимости перемен, потому как мы работаем вместе. Если с нами что-то происходит, то синхронно, поэтому не раздражает. Совместная работа -- приятное пожирание. В ином случае, я думаю, мы не смогли бы жить вместе.
Л.Л.: Все учебники по менеджменту не рекомендуют мужу и жене работать вместе.
М.Ж.: Я вам расскажу одну историю. В 1994 году Николай вместе с Сергеем Доренко делал на РТР программу "Подробности": один день в эфире был один ведущий, второй день -- другой.
Как раз в то время пришла на работу и я -- взрослый человек, но все равно полная радужных иллюзий.
На вторую неделю нашей совместной работы Николай не смог вернуться в Москву из плановой командировки -- его рейс задержали. Узнали мы об этом в полдень, вечером программа должна выйти в эфир. Я -- к Доренко: так и так, подмени. А он мне, с которой на кухне чай пил и шашлыки на природе ел: "Ты редактор Жукова. Ты не имеешь права вмешиваться в мою работу, и в эфир я не выйду, так как не моя очередь". Я всплакнула, а потом нашла выход. Передачу мы сделали, комментарий шел за кадром, без ведущего на экране.
С тех пор я всегда помню, что на работе я не жена, а редактор Жукова. И чем дальше, тем больше мне это нравится.
Л.Л.: Наверное, такие ЧП в вашей работе не редкость?
М.Ж.: Редкость. Что бы ни произошло, в конце каждой недели Николай должен быть на ногах, вести эфир. Однажды у него случился аппендицит. Ночью мы на неотложке поехали в больницу -- самую обыкновенную, районную, но, как потом выяснилось, очень хорошую. Там врачи потрясающие. Теперь они все нам как родные, мы туда всех знакомых направляем.
Так вот, ночью аппендицит прооперировали, а утром мы начали готовить передачу. Собрали всю информацию, съемочная группа приехала с необходимой аппаратурой в больницу. Николай встал, оделся, только галстук не завязал. И все, что должен был сказать,-- сказал. И это правильно. На заживлении швов сказалось очень хорошо.
Л.Л.: А для больницы какое развлечение!
М.Ж.: Конечно!
Л.Л.: Хорошо, телевидение пожирает. Но есть ли в вашей жизни еще что-либо кроме работы -- хобби, путешествия? Может быть, вы крестиком вышиваете?
М.Ж.: Крестиком не вышиваю. Самая наша большая страсть помимо работы -- собака. Кавказская овчарка.
Отдыхать мы любим даже не на даче, а просто погулять за городом. На работе общения так много, что в выходной хочется уехать подальше от всех.
Л.Л.: Последнее время много говорят, что зажимают свободу слова, особенно на ТВ. Вы это ощущаете?
М.Ж.: Панических настроений ни у меня, ни у Николая нет. Программа "Зеркало" продолжает выходить в прямом эфире. А это значит, что у нас те же возможности, что и всегда.
Л.Л.: Приход Олега Добродеева что-то кардинально на РТР изменил?
М.Ж.: Во всяком случае, для нас, программы "Зеркало", ничего не изменилось в худшую сторону.
Л.Л.: РТР -- канал государственный. У него есть возможность получать информацию, недоступную для других. Например, спасательные операции на "Курске" снимало только РТР. Вы ощущаете себя в привилегированном положении?
М.Ж.: Если пользоваться этим термином, привилегированное положение очень опасно, так как обязательно имеет оборотную сторону, чревато внешним контролем. Мы, к счастью, никогда не были привилегированной программой.
Л.Л.: Николай Сванидзе неоднократно заявлял, что по натуре лентяй, сибарит. Это действительно так?
М.Ж.: Он и правда ничего не любит делать по дому. И не делает. Не знает, где вилка лежит. Но фокус в том, что у нас в доме, где женщины, как мне кажется, кое-что понимали в мужской сути, всегда считалось, что и не надо им знать, где вилка лежит. Это ведь пустяки -- пусть мужчины умеют делать что-нибудь другое. И потом, благодаря возможности положить перед мужем столовый прибор и массе других мелочей женщина сплетает паутину крайней своей необходимости, которая постепенно превращается в плотную сеть. Оказывается, что без женщины мужчина как без рук.
Л.Л.: Это ваш самый главный секрет?
М.Ж.: Это главная иллюзия.
ЛЮДМИЛА ЛУНИНА
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
