Архивная публикация 2002 года: "Гость Альбиона"
Мы, между прочим, имеем полную свободу передвижения. Для осуществления этого конституционного права нужно всего ничего: во-первых, деньги; во-вторых -- чтобы нашему желанию посетить иностранное государство пошло навстречу это самое государство, которое иногда почему-то не дает нам, свободным людям, въездную визу. Ну а если деньги и виза есть -- все в порядке: можно ехать в любой уголок Земли и предаваться там любимому туристическому развлечению, а именно пуганию аборигенов.Знаете ли вы, что такое пудинг? Нет, я не спрашиваю, знаете ли вы такое слово, -- меня интересует, знаете ли вы, каков он на вкус? Или пирог с почками? Вы хоть раз в жизни такое ели? И что странно: до Франции с ее кулинарным великолепием отсюда, то есть из Англии, всего ничего, а гастрономической экспансии что-то не видать.
Впрочем, англичане своей едой довольны, и вообще их кухня вряд ли страннее украинского сала, немецких сосисок и американских гамбургеров. Национальная самобытность -- штука растяжимая.
Но вообще, конечно, Англия то еще местечко. Не считает себя Европой; зачем-то держит приезжих зверей в шестимесячном карантине. Опять же пудинг... Зато у них самый лучший в мире рок, хотя лично мне трудно понять, как можно петь, наевшись фиш энд чипсов, -- разве что от отчаяния.
Да, вот еще: в основном англичане умеют себя вести. Мало того, они умеют обучать этому делу совершенно посторонних людей. Например, я знаю одну девицу, между прочим армянку. Так вот, эта Карина, девушка невероятно (в южном стиле) красивая и внешне знойная, всех нас страшно раздражала вопиющим несоответствием между экзотической темпераментной внешностью и заторможенным поведением. Хотелось ее как следует встряхнуть и потребовать, чтобы она немедленно прекратила ломаться и вела себя естественно. И только потом выяснилось, что именно естественно она себя и вела: просто когда Карине было одиннадцать, папа-бизнесмен отправил ее учиться в Англию, в какую-то дорогую закрытую школу. Через семь лет в Москву вернулась настоящая леди, спокойная и выдержанная, и принялась всех этим раздражать. Очень может быть, что ее тоже раздражала наша действительность, только она, в отличие от нас, умела это скрывать. Словом, в нашу жизнь она так и не вписалась и в конце концов уехала в свою Англию навеки.
То есть вы понимаете: Англия -- страна опасная, и я не знаю, как нашему человеку там уберечься.
Есть у меня знакомый, которого зовут Николаем. Николай считает себя писателем, но гений его столь велик, что в наши дни мало кто может его понять, и потому коммерческого успеха у его произведений нет и в ближайшие сто лет быть не может. По-моему, общаться с Николаем с его общей непромытостью, сопровождаемой манией величия, совершенно невозможно, однако творческие личности такого размаха почему-то притягивают к себе иностранцев. Видимо, их (не иностранцев, а личностей) бытовая безалаберность и самовлюбленность, загадочным образом сочетающаяся с комплексом неполноценности и жуткой ленью, помогают иностранцам лучше понять произведения писателя Достоевского и драматурга Чехова.
Ну так вот: среди вившихся вокруг Николая иностранцев однажды появилась английская славистка по имени Джейн. Джейн умела читать русскую классику в подлиннике и поэтому очень сочувствовала Николаю как типичному представителю страны, которую умом не понять. И еще она почему-то ощущала некую смутную историческую вину Запада перед Россией. Словом, Джейн решила Николаю помочь. Ну, подкормить его хотя бы для начала. Эта милая англичанка, как на работу, ежедневно приезжала к Николаю, привозила ему еду, сигареты и виски и даже иногда что-то такое готовила. Николай, при всех своих литературных заморочках, окончательной свиньей все же не был, поэтому все старания Джейн он принимал с благодарностью; в результате у них возникла взаимная любовь.
Но срок стажировки Джейн подошел к концу. Расставаясь, они рыдали и клялись друг другу в вечной любви и преданности; впрочем, разлука была недолгой: прошло совсем немного времени, и Джейн уже прислала Николаю приглашение. Билет на самолет, конечно, тоже: у столь возвышенного существа, как Николай, таких денег одновременно, разумеется, не было ни разу в жизни.
Визу Николаю дали на месяц, но подразумевалось, что, если все сложится как надо, они с Джейн, может, даже поженятся и он останется в Англии навсегда. Вопрос о том, что он будет в этой Англии делать, не поднимался -- естественно, творить литературу будущего. А уж вульгарные текущие потребности Джейн как-нибудь обеспечит. Предполагалось, что в ее симпатичном доме в полутора часах езды от Лондона Николай найдет все условия для своих экзерсисов: в смысле, здесь был отдельный кабинет, тишина, покой и бытовая устроенность. То есть именно то, что категорически противопоказано творческой натуре, -- но Джейн этого не понимала. А Николай немедленно затосковал: манипулируя единственной знакомой ему английской фразой "сорри, ай донт андестенд", он не мог удовлетворить свою потребность в общении, и у него наступил творческий кризис.
Первая ссора произошла на почве домашних животных: однажды Джейн увидела, как Николай угощает колбасой ее любимого ретривера по имени Украина, и пришла в ужас.
-- Ты что, разве не знаешь, что собакам нельзя есть человеческую еду? -- возмутилась она. -- Они от нее болеют и могут умереть!
Это, конечно, была полная чушь, вбитая в головы иностранцев производителями собачьих консервов, о чем Николай немедленно сообщил своей дорогой Джейн. Как она думает, поинтересовался он, что было до того, как стали делать собачью еду? Как-то ведь собаки выживали, не так ли?
Джейн обиделась. Впрочем, потом они помирились и оба смеялись над предрассудками насчет собачьей еды. Но осадок остался.
Однажды Николай, окончательно одуревший от скуки, пошел прогуляться в ближайший лес. В лесу он набрал грибов и, решив сделать Джейн сюрприз, приготовил ей национальное русское блюдо под названием "грибной суп". Джейн была в восторге. Во-первых, получилось вкусно, во-вторых -- такое внимание любимого мужчины!
-- Это не шампиньоны, -- догадалась она. -- Ах, Николай, у тебя же так мало денег, зачем расходы? Такие грибы -- это же так дорого!
-- Чего дорого? -- удивился Николай. -- Пошел в лес, набрал, и все дела!
Джейн позеленела.
-- Да ты не бойся, -- неправильно понял ее Николай, -- я в грибах с детства разбираюсь, не отравишься!
И тогда Джейн, как можно медленней и четче, стала объяснять ситуацию: в Англии не принято собирать в лесу грибы и ягоды. То есть можно, если есть специальная лицензия, разрешающая набрать определенное количество даров леса, а если собирать больше или вообще без лицензии, то придется платить очень большой штраф. И вовсе это не идиотизм -- просто то, что растет в лесу, растет не для людей, а для лесных зверей и птиц, и если все начнут собирать грибы, то что тогда останется несчастным белочкам?
Николай подумал, что если он останется жить в Англии, то ему придется очень трудно.
Однако его деятельная натура все еще искала какого-нибудь увлекательного занятия. Наученный горьким опытом, он поинтересовался у Джейн, дозволена ли в Англии рыбалка. Дозволена, ответила Джейн. Разумеется, по лицензии; но это не проблема, если ловить на одну удочку строго определенную породу рыб (тут она назвала эту самую породу, но поскольку она не знала, как это по-русски, то Николай ее не понял и ничего не запомнил. Для простоты предлагаю называть это карпом, поскольку, по словам Николая, было очень похоже) и в специально отведенном месте. Словом, она купила ему лицензию, одолжила у брата удочку, и Николай отправился на рыбалку.
Твердо усвоив, что лицензия позволяет ему вылов трех крупных или пяти мелких рыб, Николай решил в любом случае ограничиться тремя -- мало ли что англичане считают крупным? Итак, он поймал сколько сам себе разрешил, наполнил водой полиэтиленовый пакет, запустил туда свою добычу и понес домой -- потрошить. Вслед ему прочие рыбаки что-то такое сдержанно кричали, но Николай ничего не понял. Он пришел домой, почистил рыбу, пожарил ее и съел. Получилось хоть и костляво, но довольно вкусно.
Джейн и полиция прибыли практически одновременно. Джейн выписали штраф, а Николай обрел новые знания: оказывается, в Англии пойманную рыбу положено выпускать. Вы спросите, откуда полиция узнала о страшном поступке Николая? Все просто: настучали остальные рыбаки, потрясенные таким неспортивным поведением.
А потом Джейн спросила, зачем Николай так поступил. В смысле, зачем он не отпустил рыбу, что он собирался с ней сделать?
-- Я ее съел, -- честно ответил Николай.
Джейн остолбенела, а чуть придя в себя, вызвала Николаю "скорую". "Скорая" его увезла и без объяснений сделала промывание желудка. И только потом Джейн объяснила, что эта рыба в Англии считается несъедобной, хотя это была очередная чушь: во-первых, и на вид и на вкус это был практически карп, а во-вторых, если бы рыба была ядовитой, Николай задолго до прихода Джейн и полиции почувствовал бы некоторый дискомфорт, а он ничего такого не почувствовал. Джейн потом и сама призналась, что ни разу не слышала о том, чтобы какой-нибудь реальный человек отравился этой рыбой, но раз вся Англия испокон веку знала, что она ядовитая, значит, так оно и есть.
Словом, Николай понял, что он не сможет жить в Англии, и вернулся. Вскоре Джейн нашла работу в России и тоже приехала к нему в Москву. Она работает, он творит, и оба они наслаждаются жизнью: наши собаки не умирают от людской еды, наши грибы бесплатны, а наша рыба съедобна -- даже та, у которой две головы и которую поймали в Москве-реке. Потому что Россия -- самая свободная страна в мире, о чем Николай постоянно напоминает своей Джейн. И Джейн с ним совершенно согласна.
Мы, между прочим, имеем полную свободу передвижения. Для осуществления этого конституционного права нужно всего ничего: во-первых, деньги; во-вторых -- чтобы нашему желанию посетить иностранное государство пошло навстречу это самое государство, которое иногда почему-то не дает нам, свободным людям, въездную визу. Ну а если деньги и виза есть -- все в порядке: можно ехать в любой уголок Земли и предаваться там любимому туристическому развлечению, а именно пуганию аборигенов.Знаете ли вы, что такое пудинг? Нет, я не спрашиваю, знаете ли вы такое слово, -- меня интересует, знаете ли вы, каков он на вкус? Или пирог с почками? Вы хоть раз в жизни такое ели? И что странно: до Франции с ее кулинарным великолепием отсюда, то есть из Англии, всего ничего, а гастрономической экспансии что-то не видать.
Впрочем, англичане своей едой довольны, и вообще их кухня вряд ли страннее украинского сала, немецких сосисок и американских гамбургеров. Национальная самобытность -- штука растяжимая.
Но вообще, конечно, Англия то еще местечко. Не считает себя Европой; зачем-то держит приезжих зверей в шестимесячном карантине. Опять же пудинг... Зато у них самый лучший в мире рок, хотя лично мне трудно понять, как можно петь, наевшись фиш энд чипсов, -- разве что от отчаяния.
Да, вот еще: в основном англичане умеют себя вести. Мало того, они умеют обучать этому делу совершенно посторонних людей. Например, я знаю одну девицу, между прочим армянку. Так вот, эта Карина, девушка невероятно (в южном стиле) красивая и внешне знойная, всех нас страшно раздражала вопиющим несоответствием между экзотической темпераментной внешностью и заторможенным поведением. Хотелось ее как следует встряхнуть и потребовать, чтобы она немедленно прекратила ломаться и вела себя естественно. И только потом выяснилось, что именно естественно она себя и вела: просто когда Карине было одиннадцать, папа-бизнесмен отправил ее учиться в Англию, в какую-то дорогую закрытую школу. Через семь лет в Москву вернулась настоящая леди, спокойная и выдержанная, и принялась всех этим раздражать. Очень может быть, что ее тоже раздражала наша действительность, только она, в отличие от нас, умела это скрывать. Словом, в нашу жизнь она так и не вписалась и в конце концов уехала в свою Англию навеки.
То есть вы понимаете: Англия -- страна опасная, и я не знаю, как нашему человеку там уберечься.
Есть у меня знакомый, которого зовут Николаем. Николай считает себя писателем, но гений его столь велик, что в наши дни мало кто может его понять, и потому коммерческого успеха у его произведений нет и в ближайшие сто лет быть не может. По-моему, общаться с Николаем с его общей непромытостью, сопровождаемой манией величия, совершенно невозможно, однако творческие личности такого размаха почему-то притягивают к себе иностранцев. Видимо, их (не иностранцев, а личностей) бытовая безалаберность и самовлюбленность, загадочным образом сочетающаяся с комплексом неполноценности и жуткой ленью, помогают иностранцам лучше понять произведения писателя Достоевского и драматурга Чехова.
Ну так вот: среди вившихся вокруг Николая иностранцев однажды появилась английская славистка по имени Джейн. Джейн умела читать русскую классику в подлиннике и поэтому очень сочувствовала Николаю как типичному представителю страны, которую умом не понять. И еще она почему-то ощущала некую смутную историческую вину Запада перед Россией. Словом, Джейн решила Николаю помочь. Ну, подкормить его хотя бы для начала. Эта милая англичанка, как на работу, ежедневно приезжала к Николаю, привозила ему еду, сигареты и виски и даже иногда что-то такое готовила. Николай, при всех своих литературных заморочках, окончательной свиньей все же не был, поэтому все старания Джейн он принимал с благодарностью; в результате у них возникла взаимная любовь.
Но срок стажировки Джейн подошел к концу. Расставаясь, они рыдали и клялись друг другу в вечной любви и преданности; впрочем, разлука была недолгой: прошло совсем немного времени, и Джейн уже прислала Николаю приглашение. Билет на самолет, конечно, тоже: у столь возвышенного существа, как Николай, таких денег одновременно, разумеется, не было ни разу в жизни.
Визу Николаю дали на месяц, но подразумевалось, что, если все сложится как надо, они с Джейн, может, даже поженятся и он останется в Англии навсегда. Вопрос о том, что он будет в этой Англии делать, не поднимался -- естественно, творить литературу будущего. А уж вульгарные текущие потребности Джейн как-нибудь обеспечит. Предполагалось, что в ее симпатичном доме в полутора часах езды от Лондона Николай найдет все условия для своих экзерсисов: в смысле, здесь был отдельный кабинет, тишина, покой и бытовая устроенность. То есть именно то, что категорически противопоказано творческой натуре, -- но Джейн этого не понимала. А Николай немедленно затосковал: манипулируя единственной знакомой ему английской фразой "сорри, ай донт андестенд", он не мог удовлетворить свою потребность в общении, и у него наступил творческий кризис.
Первая ссора произошла на почве домашних животных: однажды Джейн увидела, как Николай угощает колбасой ее любимого ретривера по имени Украина, и пришла в ужас.
-- Ты что, разве не знаешь, что собакам нельзя есть человеческую еду? -- возмутилась она. -- Они от нее болеют и могут умереть!
Это, конечно, была полная чушь, вбитая в головы иностранцев производителями собачьих консервов, о чем Николай немедленно сообщил своей дорогой Джейн. Как она думает, поинтересовался он, что было до того, как стали делать собачью еду? Как-то ведь собаки выживали, не так ли?
Джейн обиделась. Впрочем, потом они помирились и оба смеялись над предрассудками насчет собачьей еды. Но осадок остался.
Однажды Николай, окончательно одуревший от скуки, пошел прогуляться в ближайший лес. В лесу он набрал грибов и, решив сделать Джейн сюрприз, приготовил ей национальное русское блюдо под названием "грибной суп". Джейн была в восторге. Во-первых, получилось вкусно, во-вторых -- такое внимание любимого мужчины!
-- Это не шампиньоны, -- догадалась она. -- Ах, Николай, у тебя же так мало денег, зачем расходы? Такие грибы -- это же так дорого!
-- Чего дорого? -- удивился Николай. -- Пошел в лес, набрал, и все дела!
Джейн позеленела.
-- Да ты не бойся, -- неправильно понял ее Николай, -- я в грибах с детства разбираюсь, не отравишься!
И тогда Джейн, как можно медленней и четче, стала объяснять ситуацию: в Англии не принято собирать в лесу грибы и ягоды. То есть можно, если есть специальная лицензия, разрешающая набрать определенное количество даров леса, а если собирать больше или вообще без лицензии, то придется платить очень большой штраф. И вовсе это не идиотизм -- просто то, что растет в лесу, растет не для людей, а для лесных зверей и птиц, и если все начнут собирать грибы, то что тогда останется несчастным белочкам?
Николай подумал, что если он останется жить в Англии, то ему придется очень трудно.
Однако его деятельная натура все еще искала какого-нибудь увлекательного занятия. Наученный горьким опытом, он поинтересовался у Джейн, дозволена ли в Англии рыбалка. Дозволена, ответила Джейн. Разумеется, по лицензии; но это не проблема, если ловить на одну удочку строго определенную породу рыб (тут она назвала эту самую породу, но поскольку она не знала, как это по-русски, то Николай ее не понял и ничего не запомнил. Для простоты предлагаю называть это карпом, поскольку, по словам Николая, было очень похоже) и в специально отведенном месте. Словом, она купила ему лицензию, одолжила у брата удочку, и Николай отправился на рыбалку.
Твердо усвоив, что лицензия позволяет ему вылов трех крупных или пяти мелких рыб, Николай решил в любом случае ограничиться тремя -- мало ли что англичане считают крупным? Итак, он поймал сколько сам себе разрешил, наполнил водой полиэтиленовый пакет, запустил туда свою добычу и понес домой -- потрошить. Вслед ему прочие рыбаки что-то такое сдержанно кричали, но Николай ничего не понял. Он пришел домой, почистил рыбу, пожарил ее и съел. Получилось хоть и костляво, но довольно вкусно.
Джейн и полиция прибыли практически одновременно. Джейн выписали штраф, а Николай обрел новые знания: оказывается, в Англии пойманную рыбу положено выпускать. Вы спросите, откуда полиция узнала о страшном поступке Николая? Все просто: настучали остальные рыбаки, потрясенные таким неспортивным поведением.
А потом Джейн спросила, зачем Николай так поступил. В смысле, зачем он не отпустил рыбу, что он собирался с ней сделать?
-- Я ее съел, -- честно ответил Николай.
Джейн остолбенела, а чуть придя в себя, вызвала Николаю "скорую". "Скорая" его увезла и без объяснений сделала промывание желудка. И только потом Джейн объяснила, что эта рыба в Англии считается несъедобной, хотя это была очередная чушь: во-первых, и на вид и на вкус это был практически карп, а во-вторых, если бы рыба была ядовитой, Николай задолго до прихода Джейн и полиции почувствовал бы некоторый дискомфорт, а он ничего такого не почувствовал. Джейн потом и сама призналась, что ни разу не слышала о том, чтобы какой-нибудь реальный человек отравился этой рыбой, но раз вся Англия испокон веку знала, что она ядовитая, значит, так оно и есть.
Словом, Николай понял, что он не сможет жить в Англии, и вернулся. Вскоре Джейн нашла работу в России и тоже приехала к нему в Москву. Она работает, он творит, и оба они наслаждаются жизнью: наши собаки не умирают от людской еды, наши грибы бесплатны, а наша рыба съедобна -- даже та, у которой две головы и которую поймали в Москве-реке. Потому что Россия -- самая свободная страна в мире, о чем Николай постоянно напоминает своей Джейн. И Джейн с ним совершенно согласна.
ЛЕНА ЗАЕЦ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
