Архивная публикация 2007 года: "И У ПАМЯТНИКОВ ЕСТЬ СУДЬБЫ"
Несколько лет назад я спросил знаменитого польского скульптора Мариана Конечны — автора всем известной Варшавской Ники и памятника Ленину в краковской Новой Гуте, — не обидно ли ему, что Нику перенесли, а Ленина свергли с пьедестала под улюлюканье толпы.Ответ выпускника аспирантуры Ленинградского академического института им. И.Е. Репина выдал человека многоопытного: «Во все времена люди сносили одних идолов и ставили новых. В Польше сейчас стоит больше памятников Папе Римскому, чем когда-то Сталину. Ну и хорошо: есть возможность коллегам заработать. А что касается Ленина, за это можете не волноваться: он уже давно у одного чудака в Швеции, в парке скульптур».
Короли и астрономы
С польскими памятниками часто происходили метаморфозы. Монумент графу Паскевичу в Варшаве, подавившему польское восстание против царского самодержавия, превратился в памятник поэту Адаму Мицкевичу... Во время Второй мировой немцы уничтожили несколько польских памятников, в том числе Тадеушу Костюшко в Кракове (после войны он был восстановлен за счет ГДР), и, конечно, победе в Грюнвальдской битве. Величественный монумент был восстановлен под руководством Мариана Конечны. А вот астронома Николая Коперника немцы не трогали. Он по нацистской классификации проходил как «истинный ариец». В 1942 году на Коперника даже повесили табличку Dem Grossen Astronomem. Польский патриот табличку снял, а в отместку немцы снесли памятник Яну Килиньскому — одному из предводителей польского национального восстания.
После Второй мировой войны, когда Львов из польского превратился в украинский и вошел в состав СССР, поляки перенесли прекрасный памятник королю Яну III Собескому из Львова в Гданьск, который, в свою очередь, превратился из немецкого в польский. Теперь конная статуя короля украшает одну из центральных площадей главного города балтийского побережья Польши.
Грохот бетона по Канту
С падением системы социализма в странах Восточной Европы началось избавление от советских символов. Снос памятника Дзержинскому в Варшаве на Банковской площади произошел на два года раньше, чем на Лубянской площади в Москве, — 18 ноября 1989 года. Некоторые любопытные подробности этого сноса до сих смакуются польской прессой. В частности, когда товарища Дзержинского поднимали с постамента, нижняя часть памятника неожиданно развалилась на две части и с грохотом обрушилась вниз. Оказалось, что на поверку Феликс оказался не железным, а бетонным. Дело в том, что в 1951 году, во время установки памятника, в Польше не было предприятий, которые могли бы отлить в бронзе такую масштабную фигуру. Кроме того, нужно было успеть к торжественной дате — годовщине Люблинского манифеста, провозгласившего освобождение Польши и установление власти промосковских поляков. В итоге статую выполнили из бетона, а сверху покрыли бронзой...
В 50-е годы советская система укрепляла свои позиции за счет монументальной пропаганды. Новые монументы возводились во всех, как тогда говорили, странах народной демократии (теперь их называют советскими сателлитами), чаще всего Сталину, которым вскоре снова суждено было слететь с постаментов, независимо от того, что авторами были весьма талантливые ваятели — тот же учившийся в Париже Сергей Меркуров. Но разрушались и старые. В Калининграде (Кенигсберге) знаменитые прусские памятники, пережившие штурм 1945 года, были отправлены на переплавку. Теперь только на старых открытках можно увидеть бронзовые изваяния Бисмарка, короля Фридриха Вильгельма III, короля Фридриха I и других. Единственный, кто все же был восстановлен, — Иммануил Кант.
Под завыванье псов
В конце 80-х молодыми людьми из движения «Оранжевая инициатива» монументальное изображение Дзержинского, стоявшее в Варшаве, осквернялось изощренно и постоянно. Например, постамент обмазывался собачьими выделениями таким образом, что все варшавские дворняги собирались и выли на него. В 2001 году на месте Дзержинского был установлен памятник польскому поэту Юлиушу Словацкому — кстати, скульптура исполнена в 1932 году Эдвардом Виттигом.
Сегодня, когда у нас раздаются голоса о том, что нужно восстановить железного Феликса, в Польше аналогичные идеи могут быть восприняты как абсурдные. Отношение поляков к своему, как они говорят, «кровавому» соотечественнику однозначно негативное. Разрушение советских памятников лишь немногие поляки считали растаптыванием идеалов, которыми люди жили годами.
Форма на Маршале Советского Союза Иване Степановиче Коневе, спасшем Краков от разрушения, уж больно напоминала форму тех генералов, которые обманом захватывали лидеров Армии Крайовой, чьи останки оказывались в конце концов на Донском кладбище в Москве, или фальсифицировали результаты референдума 1946 года, подтвердившего установление «народной» власти в Польше. Новые посткоммунистические власти при общественной поддержке доказывали, что существуют ценности, более соответствующие польскому национальному духу.
Памяти Папы
В этом их активно поддерживала католическая церковь. Напомним, в католицизме жанр скульптуры всегда был востребован во внутреннем убранстве храмов. Единственным некатоликом, которому позволялось оформлять католические храмы, был датчанин Бертель Торвальдсен. Как правильно сказал Мариан Конечный, нет такого польского города, где бы не было статуи Иоанна Павла II. Скульптурная иконография Войтылы могла бы составить пухлый иллюстрированный альбом.
Одним из первых изваяний, поднявшихся в центре Варшавы еще до смены режима, была статуя кардинала Стефана Вышинского — примаса римско-католической церкви Польши во второй половине ХХ века. Памятник кардиналу в огромной тиаре посредине столицы социалистического государства обескураживал посетителей из других стран соцлагеря, но особенно — советских туристов. Примас, скончавшийся в 1981 году, незадолго до введения военного положения, прославился и как узник совести, находившийся в заточении в начале 1950-х, и как посредник между «Солидарностью» и коммунистическими властями в момент их наиболее острого противостояния. Роль кардинала в период общенационального недовольства высоко оценивали реформаторские круги в правившей Польской объединенной рабочей партии, которую теперь называют марионеткой СССР. Памятник Вышинскому появился в 1987 году после открытого конкурса. Выиграл его молодой скульптор Анджей Ренес. Теперь скульптура украшает улицу Краковское Предместье в Варшаве. Посреди польской столицы, опустив очи в глубокой задумчивости, застыл кардинал — личность сложная и неоднозначная.
Кресты и жертвы
Поляки были первыми, кто начал ставить памятники жертвам коммунизма еще во времена соцсистемы. Через 10 лет после расстрела рабочих в Гданьске (1970) у судоверфи (тогда она носила имя Ленина) появился монумент в виде трех крестов. В нашей печати его долго обходили молчанием: монумент увековечил память судостроителей, убитых милицией и службой безопасности во время бунта из-за повышения цен. Памятник создавался на народные деньги, строили его буквально днем и ночью. Эти три креста стали символом борьбы за справедливость, освобождение от тоталитаризма, национальное возрождение.
После падения коммунизма в польском обществе возникло стремление увековечить личностей, чьи образы, с точки зрения граждан, в наибольшей степени соответствовали национальной традиции. Первым из таких был маршал Пилсудский — закоренелый враг коммунизма и советской власти, но при этом социалист и националист. Сегодня в польской столице стоят как минимум два огромных памятника основателю третьей Речи Посполитой — независимого польского государства, существовавшего с 1918 по 1939 год. И это не считая многочисленных мемориальных досок и бюстов маршала.
В декабре 1991 года неподалеку от Катовице открылся памятник горнякам, погибшим в первые дни введения военного положения. Тогда, в декабре 1981 года, рабочий коллектив шахты «Вуек» начал забастовку протеста против чрезвычайных мер генерала Ярузельского. Шахтеры отказались покинуть забой. Власти применили оружие. Погибли люди. На фоне террикона поднялся величественный крест. На металлической доске, прикрепленной у его основания, отчеканены имена, даты рождения погибших и общая дата смерти...
В течение 90-х годов в Польше было установлено очень много памятников жертвам сталинских репрессий. Один из них — «Погибшим и убитым на Востоке» — представляет собой впечатляющую бронзовую железнодорожную платформу, уставленную десятками крестов. На 41-й шпале написаны названия населенных пунктов в России, Белоруссии и на Украине, куда отправляли поляков.
Компромиссные колесики
Но даже в этих условиях каждая попытка сноса памятников времен ПНР и установки новых вызывает горячую дискуссию. И как это часто бывает в условиях демократии, все заканчивается самым неожиданным образом. Памятник может оказаться хорошим поводом, чтобы показать местной публике: власти делают что-то конкретное во имя города. Как писала газета «Жечьпосполита», «тех, кому уже обрыдли войны памятников, следует пригласить в Гожув Велькопольский, где 1 мая 2004 года был открыт памятник Казимежу Внуку — знаменитому местному бомжу». Горожане знали его как Шимона Гнутого, известного необычными взглядами и своеобразным чувством юмора. Например, во время первомайской демонстрации он проходил перед главной трибуной, толкая перед собой тележку с макулатурой и металлоломом...
Иногда те, кому не удается отстоять правоту, идут на односторонние действия. Так, житель города Уйщче поставил у себя во дворе памятник Эдварду Гереку — лидеру Польши в 70-е годы. Но установил его не на твердом постаменте, а на колесиках — чтобы не нарушать архитектурные требования. При этом он заявил, что передвинет памятник в сарай, если властям удастся доказать, что в Европейском союзе полякам будет житься лучше, чем во времена Герека.
В Познани еще при жизни Папы Римского Иоанна Павла II развернулась дискуссия, можно ли ставить прижизненные памятники. И снова в качестве компромисса были предложены колесики. Правда, в итоге все завершилось стационарным гранитным постаментом.
Отпилите голову
Появление новых монументов сопровождается подчас курьезами. Например, один скульптор, сообразив, куда дует ветер, отпилил голову у сделанной им фигуры генерала-коммуниста Кароля Сверчевского и приварил ему верхнюю часть от Пилсудского. Мундир остался почти тот же, «идеологический заряд» сменился на противоположный.
В городе Кошалин памятник Сверчевскому переделали в генерала Владислава Андерса, командущего той самой польской армией, которая покинула Советский Союз после открытия Катынских могил и воевала на стороне англо-американских союзников.
В городе Свиноуйстье, где когда-то дислоцировались части советского военного флота, а теперь размещена база НАТО, случилось так, что памятник вернулся на место. В 2000 году памятник братства советских и польских моряков сняли, а в 2003-м вернули по инициативе Объединения сотрудничества Польши с Востоком и городов-побратимов Калининград и Свиноуйстье. Однако в Легнице, где раньше находился штаб Северной группы войск (так именовались подразделения, размещавшиеся в Польше), так гладко не получилось. Городские власти уже несколько раз поднимали вопрос о сносе с главной площади монумента благодарности Красной армии. В конечном счете решили, что памятник переедет на кладбище советских солдат, а его место займет князь Генрик Второй Набожный. Между прочим, президент городской глава уже заявил, что участвовать в этом не станет.
До недавнего времени варшавские памятники благодарности Красной армии вполне могли чувствовать себя в безопасности. В Варшаве их три: памятник Братства по оружию (Braterstwa Broni), памятник благодарности воинам Красной армии и кладбище-мавзолей советских воинов — 35-метровый обелиск, сооруженный в 1950 году. Тремя годами позже здесь были помещены барельефы сражающихся солдат. Памятник благодарности Красной армии возведен в память 26 красноармейцев, погибших в сентябре 1944 года. Во время перестройки площади в 1968 году останки были перенесены на кладбище, а памятник — в другое место.
Памятник Братства по оружию, именуемый в народе «Памятником четырем спящим», был возведен в 1945 году на углу Торговой улицы и нынешней Аллеи «Солидарности». Сейчас появляются слухи, что его, возможно, перенесут при архитектурной реорганизации трамвайных остановок. И, честно говоря, памятник выглядит довольно неухоженным.
...Однажды знаменитый московский скульптор сказал мне, что памятник — это, в сущности, не произведение искусства, а продукт. И, вероятно, был прав. В конечном счете получается, что у каждого памятника (несмотря на то, что он по определению призван увековечивать идею) есть своя судьба, свой автор и обстоятельства, при которых он создается. В общем-то для создания памятника нужен человек, который может хорошо лепить фигуру, деньги, которые предоставляются для перевода модели в бронзу или любой другой материал, который никто не разрушит (скажем, мраморный бюст Надежды Аллилуевой на Новодевичьем накрыт специальным пластмассовым прозрачным коробом, который охраняет его в том числе от зимней непогоды). В итоге памятники оказываются не святыней, а некоторым продуктом труда человеческих рук. Этот продукт является стечением многих обстоятельств жизни. Жизни любой страны, любого народа и его героев. На данном этапе истории...
Несколько лет назад я спросил знаменитого польского скульптора Мариана Конечны — автора всем известной Варшавской Ники и памятника Ленину в краковской Новой Гуте, — не обидно ли ему, что Нику перенесли, а Ленина свергли с пьедестала под улюлюканье толпы.Ответ выпускника аспирантуры Ленинградского академического института им. И.Е. Репина выдал человека многоопытного: «Во все времена люди сносили одних идолов и ставили новых. В Польше сейчас стоит больше памятников Папе Римскому, чем когда-то Сталину. Ну и хорошо: есть возможность коллегам заработать. А что касается Ленина, за это можете не волноваться: он уже давно у одного чудака в Швеции, в парке скульптур».
Короли и астрономы
С польскими памятниками часто происходили метаморфозы. Монумент графу Паскевичу в Варшаве, подавившему польское восстание против царского самодержавия, превратился в памятник поэту Адаму Мицкевичу... Во время Второй мировой немцы уничтожили несколько польских памятников, в том числе Тадеушу Костюшко в Кракове (после войны он был восстановлен за счет ГДР), и, конечно, победе в Грюнвальдской битве. Величественный монумент был восстановлен под руководством Мариана Конечны. А вот астронома Николая Коперника немцы не трогали. Он по нацистской классификации проходил как «истинный ариец». В 1942 году на Коперника даже повесили табличку Dem Grossen Astronomem. Польский патриот табличку снял, а в отместку немцы снесли памятник Яну Килиньскому — одному из предводителей польского национального восстания.
После Второй мировой войны, когда Львов из польского превратился в украинский и вошел в состав СССР, поляки перенесли прекрасный памятник королю Яну III Собескому из Львова в Гданьск, который, в свою очередь, превратился из немецкого в польский. Теперь конная статуя короля украшает одну из центральных площадей главного города балтийского побережья Польши.
Грохот бетона по Канту
С падением системы социализма в странах Восточной Европы началось избавление от советских символов. Снос памятника Дзержинскому в Варшаве на Банковской площади произошел на два года раньше, чем на Лубянской площади в Москве, — 18 ноября 1989 года. Некоторые любопытные подробности этого сноса до сих смакуются польской прессой. В частности, когда товарища Дзержинского поднимали с постамента, нижняя часть памятника неожиданно развалилась на две части и с грохотом обрушилась вниз. Оказалось, что на поверку Феликс оказался не железным, а бетонным. Дело в том, что в 1951 году, во время установки памятника, в Польше не было предприятий, которые могли бы отлить в бронзе такую масштабную фигуру. Кроме того, нужно было успеть к торжественной дате — годовщине Люблинского манифеста, провозгласившего освобождение Польши и установление власти промосковских поляков. В итоге статую выполнили из бетона, а сверху покрыли бронзой...
В 50-е годы советская система укрепляла свои позиции за счет монументальной пропаганды. Новые монументы возводились во всех, как тогда говорили, странах народной демократии (теперь их называют советскими сателлитами), чаще всего Сталину, которым вскоре снова суждено было слететь с постаментов, независимо от того, что авторами были весьма талантливые ваятели — тот же учившийся в Париже Сергей Меркуров. Но разрушались и старые. В Калининграде (Кенигсберге) знаменитые прусские памятники, пережившие штурм 1945 года, были отправлены на переплавку. Теперь только на старых открытках можно увидеть бронзовые изваяния Бисмарка, короля Фридриха Вильгельма III, короля Фридриха I и других. Единственный, кто все же был восстановлен, — Иммануил Кант.
Под завыванье псов
В конце 80-х молодыми людьми из движения «Оранжевая инициатива» монументальное изображение Дзержинского, стоявшее в Варшаве, осквернялось изощренно и постоянно. Например, постамент обмазывался собачьими выделениями таким образом, что все варшавские дворняги собирались и выли на него. В 2001 году на месте Дзержинского был установлен памятник польскому поэту Юлиушу Словацкому — кстати, скульптура исполнена в 1932 году Эдвардом Виттигом.
Сегодня, когда у нас раздаются голоса о том, что нужно восстановить железного Феликса, в Польше аналогичные идеи могут быть восприняты как абсурдные. Отношение поляков к своему, как они говорят, «кровавому» соотечественнику однозначно негативное. Разрушение советских памятников лишь немногие поляки считали растаптыванием идеалов, которыми люди жили годами.
Форма на Маршале Советского Союза Иване Степановиче Коневе, спасшем Краков от разрушения, уж больно напоминала форму тех генералов, которые обманом захватывали лидеров Армии Крайовой, чьи останки оказывались в конце концов на Донском кладбище в Москве, или фальсифицировали результаты референдума 1946 года, подтвердившего установление «народной» власти в Польше. Новые посткоммунистические власти при общественной поддержке доказывали, что существуют ценности, более соответствующие польскому национальному духу.
Памяти Папы
В этом их активно поддерживала католическая церковь. Напомним, в католицизме жанр скульптуры всегда был востребован во внутреннем убранстве храмов. Единственным некатоликом, которому позволялось оформлять католические храмы, был датчанин Бертель Торвальдсен. Как правильно сказал Мариан Конечный, нет такого польского города, где бы не было статуи Иоанна Павла II. Скульптурная иконография Войтылы могла бы составить пухлый иллюстрированный альбом.
Одним из первых изваяний, поднявшихся в центре Варшавы еще до смены режима, была статуя кардинала Стефана Вышинского — примаса римско-католической церкви Польши во второй половине ХХ века. Памятник кардиналу в огромной тиаре посредине столицы социалистического государства обескураживал посетителей из других стран соцлагеря, но особенно — советских туристов. Примас, скончавшийся в 1981 году, незадолго до введения военного положения, прославился и как узник совести, находившийся в заточении в начале 1950-х, и как посредник между «Солидарностью» и коммунистическими властями в момент их наиболее острого противостояния. Роль кардинала в период общенационального недовольства высоко оценивали реформаторские круги в правившей Польской объединенной рабочей партии, которую теперь называют марионеткой СССР. Памятник Вышинскому появился в 1987 году после открытого конкурса. Выиграл его молодой скульптор Анджей Ренес. Теперь скульптура украшает улицу Краковское Предместье в Варшаве. Посреди польской столицы, опустив очи в глубокой задумчивости, застыл кардинал — личность сложная и неоднозначная.
Кресты и жертвы
Поляки были первыми, кто начал ставить памятники жертвам коммунизма еще во времена соцсистемы. Через 10 лет после расстрела рабочих в Гданьске (1970) у судоверфи (тогда она носила имя Ленина) появился монумент в виде трех крестов. В нашей печати его долго обходили молчанием: монумент увековечил память судостроителей, убитых милицией и службой безопасности во время бунта из-за повышения цен. Памятник создавался на народные деньги, строили его буквально днем и ночью. Эти три креста стали символом борьбы за справедливость, освобождение от тоталитаризма, национальное возрождение.
После падения коммунизма в польском обществе возникло стремление увековечить личностей, чьи образы, с точки зрения граждан, в наибольшей степени соответствовали национальной традиции. Первым из таких был маршал Пилсудский — закоренелый враг коммунизма и советской власти, но при этом социалист и националист. Сегодня в польской столице стоят как минимум два огромных памятника основателю третьей Речи Посполитой — независимого польского государства, существовавшего с 1918 по 1939 год. И это не считая многочисленных мемориальных досок и бюстов маршала.
В декабре 1991 года неподалеку от Катовице открылся памятник горнякам, погибшим в первые дни введения военного положения. Тогда, в декабре 1981 года, рабочий коллектив шахты «Вуек» начал забастовку протеста против чрезвычайных мер генерала Ярузельского. Шахтеры отказались покинуть забой. Власти применили оружие. Погибли люди. На фоне террикона поднялся величественный крест. На металлической доске, прикрепленной у его основания, отчеканены имена, даты рождения погибших и общая дата смерти...
В течение 90-х годов в Польше было установлено очень много памятников жертвам сталинских репрессий. Один из них — «Погибшим и убитым на Востоке» — представляет собой впечатляющую бронзовую железнодорожную платформу, уставленную десятками крестов. На 41-й шпале написаны названия населенных пунктов в России, Белоруссии и на Украине, куда отправляли поляков.
Компромиссные колесики
Но даже в этих условиях каждая попытка сноса памятников времен ПНР и установки новых вызывает горячую дискуссию. И как это часто бывает в условиях демократии, все заканчивается самым неожиданным образом. Памятник может оказаться хорошим поводом, чтобы показать местной публике: власти делают что-то конкретное во имя города. Как писала газета «Жечьпосполита», «тех, кому уже обрыдли войны памятников, следует пригласить в Гожув Велькопольский, где 1 мая 2004 года был открыт памятник Казимежу Внуку — знаменитому местному бомжу». Горожане знали его как Шимона Гнутого, известного необычными взглядами и своеобразным чувством юмора. Например, во время первомайской демонстрации он проходил перед главной трибуной, толкая перед собой тележку с макулатурой и металлоломом...
Иногда те, кому не удается отстоять правоту, идут на односторонние действия. Так, житель города Уйщче поставил у себя во дворе памятник Эдварду Гереку — лидеру Польши в 70-е годы. Но установил его не на твердом постаменте, а на колесиках — чтобы не нарушать архитектурные требования. При этом он заявил, что передвинет памятник в сарай, если властям удастся доказать, что в Европейском союзе полякам будет житься лучше, чем во времена Герека.
В Познани еще при жизни Папы Римского Иоанна Павла II развернулась дискуссия, можно ли ставить прижизненные памятники. И снова в качестве компромисса были предложены колесики. Правда, в итоге все завершилось стационарным гранитным постаментом.
Отпилите голову
Появление новых монументов сопровождается подчас курьезами. Например, один скульптор, сообразив, куда дует ветер, отпилил голову у сделанной им фигуры генерала-коммуниста Кароля Сверчевского и приварил ему верхнюю часть от Пилсудского. Мундир остался почти тот же, «идеологический заряд» сменился на противоположный.
В городе Кошалин памятник Сверчевскому переделали в генерала Владислава Андерса, командущего той самой польской армией, которая покинула Советский Союз после открытия Катынских могил и воевала на стороне англо-американских союзников.
В городе Свиноуйстье, где когда-то дислоцировались части советского военного флота, а теперь размещена база НАТО, случилось так, что памятник вернулся на место. В 2000 году памятник братства советских и польских моряков сняли, а в 2003-м вернули по инициативе Объединения сотрудничества Польши с Востоком и городов-побратимов Калининград и Свиноуйстье. Однако в Легнице, где раньше находился штаб Северной группы войск (так именовались подразделения, размещавшиеся в Польше), так гладко не получилось. Городские власти уже несколько раз поднимали вопрос о сносе с главной площади монумента благодарности Красной армии. В конечном счете решили, что памятник переедет на кладбище советских солдат, а его место займет князь Генрик Второй Набожный. Между прочим, президент городской глава уже заявил, что участвовать в этом не станет.
До недавнего времени варшавские памятники благодарности Красной армии вполне могли чувствовать себя в безопасности. В Варшаве их три: памятник Братства по оружию (Braterstwa Broni), памятник благодарности воинам Красной армии и кладбище-мавзолей советских воинов — 35-метровый обелиск, сооруженный в 1950 году. Тремя годами позже здесь были помещены барельефы сражающихся солдат. Памятник благодарности Красной армии возведен в память 26 красноармейцев, погибших в сентябре 1944 года. Во время перестройки площади в 1968 году останки были перенесены на кладбище, а памятник — в другое место.
Памятник Братства по оружию, именуемый в народе «Памятником четырем спящим», был возведен в 1945 году на углу Торговой улицы и нынешней Аллеи «Солидарности». Сейчас появляются слухи, что его, возможно, перенесут при архитектурной реорганизации трамвайных остановок. И, честно говоря, памятник выглядит довольно неухоженным.
...Однажды знаменитый московский скульптор сказал мне, что памятник — это, в сущности, не произведение искусства, а продукт. И, вероятно, был прав. В конечном счете получается, что у каждого памятника (несмотря на то, что он по определению призван увековечивать идею) есть своя судьба, свой автор и обстоятельства, при которых он создается. В общем-то для создания памятника нужен человек, который может хорошо лепить фигуру, деньги, которые предоставляются для перевода модели в бронзу или любой другой материал, который никто не разрушит (скажем, мраморный бюст Надежды Аллилуевой на Новодевичьем накрыт специальным пластмассовым прозрачным коробом, который охраняет его в том числе от зимней непогоды). В итоге памятники оказываются не святыней, а некоторым продуктом труда человеческих рук. Этот продукт является стечением многих обстоятельств жизни. Жизни любой страны, любого народа и его героев. На данном этапе истории...
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
