Архивная публикация 2007 года: "Идеотизм"
В середине прошлой недели депутат Заксобрания Санкт-Петербурга от «Справедливой России» Алексей Тимофеев неожиданно предложил своей партии самораспуститься, чтобы не конкурировать с «Единой Россией». Причина — появление Путина в качестве лидера выборного списка единороссов.Считается, что «Справедливая Россия» задумывалась как проект, оппозиционный «Единой России». Хотя на самом деле это совсем не так очевидно. Скорее, можно было бы предположить, что справедливороссы должны были перетянуть на свою сторону левую интеллигенцию у КПРФ и «Яблока». Не случайно сначала «Справедливой России» говорили как о «второй ноге». Кто был «первой ногой», пояснять, думаю, не надо.
Ярая оппозиционность «Справедливой России» позднее была обозначена самим Сергеем Мироновым, который вдруг с крайней жесткостью начал критиковать «Единую Россию» как партию с огромным административным ресурсом. И это могло бы подействовать, если бы Миронов при этом не был третьим лицом в государстве. Если бы он совершенно не был человеком системы. Потому что в его устах жесткая критика «Единой России» выглядела не оппозиционностью, а простой трансляцией политтехнологических наработок. Выглядело это не очень серьезно. Как сказали бы крестьяне: «Барин шутять!» Хотя надо отдать должное Миронову — он один тянул всю пропаганду партии. Чем занимались другие ее члены — не знаю. Так что надрыв в выступлениях Миронова вполне понятен — так надрывается Сизиф. Но и с точки зрения платформы «Справедливая Россия» вряд ли могла заявлять свою оппозиционность: она действовала в том же направлении, что и «Единая Россия», только чуть экстремальнее.
После того как Путин объявил о своем участии в партийном списке единороссов, жесткая критика со стороны главного эсера прекратилась. Миронов, понятно, не может предъявлять президенту те же претензии, которые он предъявлял его партии. Без оппозиционной риторики «Справедливая Россия» вообще оказалась не оппозиционной, и предложение эсера Алексея Тимофеева хотя и показалось дерзким, но далеко не безумным.
В России сегодня явно чувствуется нехватка оппозиции. Мало того, эта нехватка сейчас чувствуется очень остро, вызывая опасения у многих моих знакомых политических аналитиков. Они говорят, что усиление единороссов автоматически поднимет рейтинг единственной реальной им оппозиции. А именно коммунистов. То есть произойдет обратная тенденция — вместо того чтобы ослабить КПРФ, справедливороссы ее усилят. Почему КПРФ оказалась главной оппозиционной партией? Потому что КПРФ выражает оппозиционную идею. Другое мировоззрение, которое, как бы ни старались доказать это многие мои коллеги, было вполне жизнеспособным и даже во многом успешным. Вернее, общество так думает о коммунистах по привычке. Сегодня они вряд ли могут претендовать на советский призрак: они осторожно относятся к вопросам частной собственности, религии и интернационализма. Проще говоря, при Суслове Зюганова сослали бы руководить партячейкой на какой-нибудь магаданский прииск за оппортунизм.
И все равно, не особо разбираясь в нынешних позициях КПРФ, общество автоматически выдвигает коммунистов на место единственно реальной оппозиции «Единой России». Другой настоящей, реальной оппозиции в России нет. Потому что нет другой легитимной оппозиционной идеи.
Что такое социализм «Справедливой России»? Вряд ли найдется кто-то, кто может это рассказать. Кто хочет возвращения во власть «рыночников» из СПС? Что помимо белого фрака может предложить России Явлинский? В чем патриотизм товарища Семигина?
Мне могут возразить: на Западе конкурируют партии, которые тоже назвать оппозиционными в строгом смысле этого слова нельзя. При смене парламентов не то что государственный строй не меняется, не меняются даже многие политические принципы. Но это сегодня. Когда в тех же Штатах только формировалась современная двухпартийная система (вторая половина XIX века), «слоны» и «ослы» стояли на довольно четких и довольно проработанных идейных позициях. Мало того, первая победа республиканца Линкольна на президентских выборах в 1860 году привела к отмене рабства (чего не происходило при демократах), к Гражданской войне между Севером и Югом, а значит, к коренному перелому истории Штатов и новому скачку в их развитии.
Так что современная двухпартийная устойчивая система там — это результат многолетней притирки двух вполне оппозиционных партий, стоявших на разных идейных платформах. Платформы эти также не появились ниоткуда. Достаточно проанализировать идеологию Республиканской партии США, чтобы обнаружить ее истоки в работах предтечи неоконсерватизма Лео Штрауса, который формировал свой философский базис на классиках — на Сократе, Платоне и Аристотеле, на критике Макиавелли и Хайдеггера.
Из всех наших партий только коммунисты могут похвастаться тем, что их платформу в свое время питали Маркс и Ленин. И только в «Единой России» Сурков серьезно работает над концепцией «суверенной демократии», которая может вылиться в партийную идеологию. Все остальные политики даже не думают об идеологии, которая могла бы стать основой их претензий на оппозиционность. Они давно поверили в тезис, что люди не обращают внимания на борьбу идей. И в результате не понимают, что только идея поможет оппозиции перелезть через высокий семипроцентный барьер.
В середине прошлой недели депутат Заксобрания Санкт-Петербурга от «Справедливой России» Алексей Тимофеев неожиданно предложил своей партии самораспуститься, чтобы не конкурировать с «Единой Россией». Причина — появление Путина в качестве лидера выборного списка единороссов.Считается, что «Справедливая Россия» задумывалась как проект, оппозиционный «Единой России». Хотя на самом деле это совсем не так очевидно. Скорее, можно было бы предположить, что справедливороссы должны были перетянуть на свою сторону левую интеллигенцию у КПРФ и «Яблока». Не случайно сначала «Справедливой России» говорили как о «второй ноге». Кто был «первой ногой», пояснять, думаю, не надо.
Ярая оппозиционность «Справедливой России» позднее была обозначена самим Сергеем Мироновым, который вдруг с крайней жесткостью начал критиковать «Единую Россию» как партию с огромным административным ресурсом. И это могло бы подействовать, если бы Миронов при этом не был третьим лицом в государстве. Если бы он совершенно не был человеком системы. Потому что в его устах жесткая критика «Единой России» выглядела не оппозиционностью, а простой трансляцией политтехнологических наработок. Выглядело это не очень серьезно. Как сказали бы крестьяне: «Барин шутять!» Хотя надо отдать должное Миронову — он один тянул всю пропаганду партии. Чем занимались другие ее члены — не знаю. Так что надрыв в выступлениях Миронова вполне понятен — так надрывается Сизиф. Но и с точки зрения платформы «Справедливая Россия» вряд ли могла заявлять свою оппозиционность: она действовала в том же направлении, что и «Единая Россия», только чуть экстремальнее.
После того как Путин объявил о своем участии в партийном списке единороссов, жесткая критика со стороны главного эсера прекратилась. Миронов, понятно, не может предъявлять президенту те же претензии, которые он предъявлял его партии. Без оппозиционной риторики «Справедливая Россия» вообще оказалась не оппозиционной, и предложение эсера Алексея Тимофеева хотя и показалось дерзким, но далеко не безумным.
В России сегодня явно чувствуется нехватка оппозиции. Мало того, эта нехватка сейчас чувствуется очень остро, вызывая опасения у многих моих знакомых политических аналитиков. Они говорят, что усиление единороссов автоматически поднимет рейтинг единственной реальной им оппозиции. А именно коммунистов. То есть произойдет обратная тенденция — вместо того чтобы ослабить КПРФ, справедливороссы ее усилят. Почему КПРФ оказалась главной оппозиционной партией? Потому что КПРФ выражает оппозиционную идею. Другое мировоззрение, которое, как бы ни старались доказать это многие мои коллеги, было вполне жизнеспособным и даже во многом успешным. Вернее, общество так думает о коммунистах по привычке. Сегодня они вряд ли могут претендовать на советский призрак: они осторожно относятся к вопросам частной собственности, религии и интернационализма. Проще говоря, при Суслове Зюганова сослали бы руководить партячейкой на какой-нибудь магаданский прииск за оппортунизм.
И все равно, не особо разбираясь в нынешних позициях КПРФ, общество автоматически выдвигает коммунистов на место единственно реальной оппозиции «Единой России». Другой настоящей, реальной оппозиции в России нет. Потому что нет другой легитимной оппозиционной идеи.
Что такое социализм «Справедливой России»? Вряд ли найдется кто-то, кто может это рассказать. Кто хочет возвращения во власть «рыночников» из СПС? Что помимо белого фрака может предложить России Явлинский? В чем патриотизм товарища Семигина?
Мне могут возразить: на Западе конкурируют партии, которые тоже назвать оппозиционными в строгом смысле этого слова нельзя. При смене парламентов не то что государственный строй не меняется, не меняются даже многие политические принципы. Но это сегодня. Когда в тех же Штатах только формировалась современная двухпартийная система (вторая половина XIX века), «слоны» и «ослы» стояли на довольно четких и довольно проработанных идейных позициях. Мало того, первая победа республиканца Линкольна на президентских выборах в 1860 году привела к отмене рабства (чего не происходило при демократах), к Гражданской войне между Севером и Югом, а значит, к коренному перелому истории Штатов и новому скачку в их развитии.
Так что современная двухпартийная устойчивая система там — это результат многолетней притирки двух вполне оппозиционных партий, стоявших на разных идейных платформах. Платформы эти также не появились ниоткуда. Достаточно проанализировать идеологию Республиканской партии США, чтобы обнаружить ее истоки в работах предтечи неоконсерватизма Лео Штрауса, который формировал свой философский базис на классиках — на Сократе, Платоне и Аристотеле, на критике Макиавелли и Хайдеггера.
Из всех наших партий только коммунисты могут похвастаться тем, что их платформу в свое время питали Маркс и Ленин. И только в «Единой России» Сурков серьезно работает над концепцией «суверенной демократии», которая может вылиться в партийную идеологию. Все остальные политики даже не думают об идеологии, которая могла бы стать основой их претензий на оппозиционность. Они давно поверили в тезис, что люди не обращают внимания на борьбу идей. И в результате не понимают, что только идея поможет оппозиции перелезть через высокий семипроцентный барьер.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
