Архивная публикация 2008 года: "История об обманутых ожиданиях"
Есть у меня один старинный товарищ. Вполне себе кабинетный ученый, классический такой , которого падение редуцированных гласных в древнерусском языке заботит куда больше, чем, скажем, падение казавшейся когда-то незыблемой советской империи.
Именно в древнерусском, а не древнеславянском, кстати.
Потому как само понятие - оно из той же серии приблизительно, что и цитата из какой-то испанской газетенки, где .
То есть нет такого понятия, как .
Есть - .
Кому надо, тот поймет.
А кому не надо, тот пусть и не заморачивается.
Так вот, мой товарищ - спец как раз в древнерусском, в котором, кстати, те самые редуцированные гласные падали совсем не так, как, скажем, в южнославянских языках.
Иначе бы мы вместе с нашими дальними родственниками болгарами так и говорили вместо или вместо .
Именно этими проблемами мой товарищ и озабочен в настоящее время больше всего на свете.
Бывают еще такие, к счастью, товарищи.
Живут, курилки.
И даже, как ни странно, на наше с вами счастье размножаются:
:Так вот, этот самый вышеупомянутый товарищ, зовут которого все, кроме его студентов, попросту Васей, любит иногда ко мне в гости заглянуть. Причем с весьма, как я подозреваю, прозаической целью: выпить хорошей водки с неглупым, как ему кажется, человеком.
Со мной, в смысле.
А еще его моя жена котлетами кормит.
Сидим, значит, мы тут в последний раз, выпиваем потихоньку.
Разговоры разговариваем.
И тут он вдруг, поправив свои смешные древние очки в толстой оправе, как-то не по-доброму удивляется.
- А не знаешь, - спрашивает, - Дим, что это все наши так на Путина окрысились? Вроде ведь он ничего плохого из того, что ожидалось, так и не сделал?
:Тут надо заметить, что мой товарищ, как, собственно, и все русские гуманитарии, политикой и прочей интересуется исключительно в университетских курилках. И то потому, что о бабах там, будучи человеком от природы брезгливым, предпочитает не разговаривать.
А футболом, увы, - не интересуется.
Поэтому объяснять парню, что многих из его с удовольствием на фонарных столбах поразвешивали бы, - занятие, прямо скажем, бесперспективное.
Один из моих друзей, топ-менеджер с хорошим британским коммерческим образованием, отличным знанием российского сырьевого рынка по своей основной специальности и глубокими шрамами на бритой под ноль башке по неистребимой любви к уличным околофутбольным развлечениям, их иначе, чем , и не именует.
Потому как неплохо знает законы рынка.
И догадывается, что большинство птичек на нем бесплатно не кукарекают.
Ну да ладно:
Разливаю водку по стопкам, нацепляю на вилку соленый грибочек, украшаю его сверху густой деревенской сметаной.
Вздрогнули.
Хорошо:
- А чему ты, Вась, - спрашиваю его в ответ, - так, собственно, удивляешься-то?
- Ну-у-у, - тянет, - как это чему? Все ж боялись, что он диктатуру установит. Помнишь, какие разговоры об шли. Что обратно в застой с ним вернемся или еще чего - того хуже...
Я тихо смеюсь.
- Понимаешь, старина, - вздыхаю, затягиваясь, - а ведь это и есть худшее, что он для них мог сделать. Пришел и не то чтобы репрессии не развернул, диктатуру не установил, так даже и на третий срок не остался. Представь, какой удар для людей: в лучшем случае просто признавать, что не правы, в худшем - пересматривать свои десятилетиями складывавшиеся стереотипы или того хуже - убеждения:
- Так что, - догадывается, - это они, по-твоему, ему мстят за обманутые ожидания, думаешь?
Я снова разливаю.
- А что, - хмыкаю, - парням остается делать, с твоей точки зрения? Тут ведь всего два пути, старина. Либо признавать, что ты - именно ты, а не сосед с третьего этажа - врал, пугал и впустую клеветал на человека, либо продолжать врать еще больше. Вдруг кто поверит? Или, на худой конец, про предыдущее вранье потихоньку запамятует. А умение признавать свои ошибки - удел сильных. Да, впрочем, ты и сам это, старик, все прекрасно понимаешь:
- Понимаю, - поправляет очки, - но не принимаю. Ведь любить власть - это нехорошо, Дим, согласен? Это неправильно.
- А кто тебя ее любить-то заставляет? - удивляюсь, наливая по третьей. - Любить надо жену. Или родителей. Друзей, в конце концов. А власть любить, это я с тобой согласен, пошло. Я бы даже сказал, это просто извращение какое-то. Как и - без особых на то оснований - ненавидеть. Надо просто смотреть и думать. Согласен ведь, что это далеко не самое бесполезное занятие?
Выпиваем по третьей и тут же забываем про любую, в том числе и самую что ни на есть либеральную политику.
Потому, что жена ставит на стол пельмени.
Настоящие, домашние, с правильным соотношением разных сортов мяса и теста.
А пельмени - они всегда требуют вдумчивого к себе отношения.
Не то что какая-нибудь, прости господи, политика.
Есть у меня один старинный товарищ. Вполне себе кабинетный ученый, классический такой , которого падение редуцированных гласных в древнерусском языке заботит куда больше, чем, скажем, падение казавшейся когда-то незыблемой советской империи.
Именно в древнерусском, а не древнеславянском, кстати.
Потому как само понятие - оно из той же серии приблизительно, что и цитата из какой-то испанской газетенки, где .
То есть нет такого понятия, как .
Есть - .
Кому надо, тот поймет.
А кому не надо, тот пусть и не заморачивается.
Так вот, мой товарищ - спец как раз в древнерусском, в котором, кстати, те самые редуцированные гласные падали совсем не так, как, скажем, в южнославянских языках.
Иначе бы мы вместе с нашими дальними родственниками болгарами так и говорили вместо или вместо .
Именно этими проблемами мой товарищ и озабочен в настоящее время больше всего на свете.
Бывают еще такие, к счастью, товарищи.
Живут, курилки.
И даже, как ни странно, на наше с вами счастье размножаются:
:Так вот, этот самый вышеупомянутый товарищ, зовут которого все, кроме его студентов, попросту Васей, любит иногда ко мне в гости заглянуть. Причем с весьма, как я подозреваю, прозаической целью: выпить хорошей водки с неглупым, как ему кажется, человеком.
Со мной, в смысле.
А еще его моя жена котлетами кормит.
Сидим, значит, мы тут в последний раз, выпиваем потихоньку.
Разговоры разговариваем.
И тут он вдруг, поправив свои смешные древние очки в толстой оправе, как-то не по-доброму удивляется.
- А не знаешь, - спрашивает, - Дим, что это все наши так на Путина окрысились? Вроде ведь он ничего плохого из того, что ожидалось, так и не сделал?
:Тут надо заметить, что мой товарищ, как, собственно, и все русские гуманитарии, политикой и прочей интересуется исключительно в университетских курилках. И то потому, что о бабах там, будучи человеком от природы брезгливым, предпочитает не разговаривать.
А футболом, увы, - не интересуется.
Поэтому объяснять парню, что многих из его с удовольствием на фонарных столбах поразвешивали бы, - занятие, прямо скажем, бесперспективное.
Один из моих друзей, топ-менеджер с хорошим британским коммерческим образованием, отличным знанием российского сырьевого рынка по своей основной специальности и глубокими шрамами на бритой под ноль башке по неистребимой любви к уличным околофутбольным развлечениям, их иначе, чем , и не именует.
Потому как неплохо знает законы рынка.
И догадывается, что большинство птичек на нем бесплатно не кукарекают.
Ну да ладно:
Разливаю водку по стопкам, нацепляю на вилку соленый грибочек, украшаю его сверху густой деревенской сметаной.
Вздрогнули.
Хорошо:
- А чему ты, Вась, - спрашиваю его в ответ, - так, собственно, удивляешься-то?
- Ну-у-у, - тянет, - как это чему? Все ж боялись, что он диктатуру установит. Помнишь, какие разговоры об шли. Что обратно в застой с ним вернемся или еще чего - того хуже...
Я тихо смеюсь.
- Понимаешь, старина, - вздыхаю, затягиваясь, - а ведь это и есть худшее, что он для них мог сделать. Пришел и не то чтобы репрессии не развернул, диктатуру не установил, так даже и на третий срок не остался. Представь, какой удар для людей: в лучшем случае просто признавать, что не правы, в худшем - пересматривать свои десятилетиями складывавшиеся стереотипы или того хуже - убеждения:
- Так что, - догадывается, - это они, по-твоему, ему мстят за обманутые ожидания, думаешь?
Я снова разливаю.
- А что, - хмыкаю, - парням остается делать, с твоей точки зрения? Тут ведь всего два пути, старина. Либо признавать, что ты - именно ты, а не сосед с третьего этажа - врал, пугал и впустую клеветал на человека, либо продолжать врать еще больше. Вдруг кто поверит? Или, на худой конец, про предыдущее вранье потихоньку запамятует. А умение признавать свои ошибки - удел сильных. Да, впрочем, ты и сам это, старик, все прекрасно понимаешь:
- Понимаю, - поправляет очки, - но не принимаю. Ведь любить власть - это нехорошо, Дим, согласен? Это неправильно.
- А кто тебя ее любить-то заставляет? - удивляюсь, наливая по третьей. - Любить надо жену. Или родителей. Друзей, в конце концов. А власть любить, это я с тобой согласен, пошло. Я бы даже сказал, это просто извращение какое-то. Как и - без особых на то оснований - ненавидеть. Надо просто смотреть и думать. Согласен ведь, что это далеко не самое бесполезное занятие?
Выпиваем по третьей и тут же забываем про любую, в том числе и самую что ни на есть либеральную политику.
Потому, что жена ставит на стол пельмени.
Настоящие, домашние, с правильным соотношением разных сортов мяса и теста.
А пельмени - они всегда требуют вдумчивого к себе отношения.
Не то что какая-нибудь, прости господи, политика.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
