Архивная публикация 2004 года: "Из Фрадкова выбивают признание"

Участники общенациональной дискуссии о том, как лучше потратить деньги Стабилизационного фонда, сильно напоминают чукчу из анекдота, который сажал картошку, а на следующий день ее выкапывал, потому что очень кушать хотелось.

Не успела в фонде скопиться несгораемая сумма в 500 млрд. рублей — по масштабам российского ВВП это ничтожно мало, — как у дверей Минфина выстроилась длинная очередь желающих освоить деньги будущих поколений. В предложениях, которыми министерства забрасывали главу Минфина Алексея Кудрина, есть все, кроме здравого смысла. На деньги Стабфонда предлагают покупать электростанции в Средней Азии, строить кольцевую дорогу вокруг страны, финансировать борьбу с паводками.

Страсти вокруг неосвоенных «стабилизационных» денег накаляются. Депутату Государственной думы, бывшему министру финансов Михаилу ЗАДОРНОВУ не очень нравится эта дискуссия, однако он надеется, что она приведет к появлению хоть какой-то экономической политики правительства.

«Профиль»: Какое впечатление у вас, как у человека, непосредственно участвовавшего в работе над законом о Стабилизационном фонде, вызывают сегодняшние яростные споры о том, на что потратить накопления?

Михаил Задорнов: Первый вывод, который можно сделать из характера дискуссии, развернувшейся в правительстве и обществе, — закон о создании фонда мы приняли вовремя. В этом году доходы бюджета окажутся на $15—20 млрд. больше, чем предполагалось. Если бы эти средства не направлялись в Стабфонд, они были бы в значительной степени потрачены. С соответствующими негативными последствиями для экономики — ростом инфляции, колебаниями валютного курса, нарушением устойчивости бюджета. Второе замечание. Те, кто рассуждает о том, куда лучше потратить Стабфонд, забывают, что немедленных решений принять уже невозможно. Бюджет на следующий год спланирован, часть фонда будет потрачена на выплату внешнего долга, часть — на погашение дефицита Пенсионного фонда. Речь может идти только о 2006—2008 годах, следующей трехлетке, которая, по финансовому плану, будет обсуждаться вместе с проектом бюджета на 2006 год. И третье. Дискуссии об использовании Стабилизационного фонда — это, по сути, выбор политики нового кабинета. Не секрет, что новое правительство не имеет собственной экономической программы и члены кабинета придерживаются различных взглядов на пути развития экономики. Возможно, правительство с удовольствием не имело бы такой программы вообще, однако споры о деньгах Стабфонда вынудят его выбрать ту или иную экономическую линию.

«П.»: Но правительство, судя по всему, не стремится делать такой выбор. По инициативе Минфина вопрос о расходовании средств Стабилизационного фонда отложен на год.

М.З.: К сожалению, Минфин и правительство заняли в целом пассивную, оборонительную позицию. Отложив решение вопроса о Стабфонде, остановить дискуссию не удастся, скорее, наоборот. Позиция правительства в этой дискуссии абсолютно проигрышная, оно ничего не предлагает и не объясняет обществу, почему нельзя потратить Стабфонд на поддержку регионов или, например, на повышение зарплат. По сути, Минфин заявляет: мы пока не знаем, что делать с деньгами Стабфонда, а потому давайте поднимем расчетную цену нефти на доллар, найдем таким образом 60 млрд. рублей и направим их на инвестиции в 2006 году. С точки зрения ответа обществу (ведь Стабфонд — это общенациональный проект, там лежат наши общие деньги) такое поведение властей просто несерьезно. Позиция Минфина уязвима еще и потому, что в этом году пока не инвестировано ни доллара из Стабфонда. Только 30 сентября было подписано постановление правительства об инвестировании средств фонда. Вопрос Минфину: как вы распорядились деньгами Стабилизационного фонда? Ответ: целый год держали на счете в Центральном банке. Нигде не разместили, дохода не получили, слава богу, рубль укрепился и потери не столь большие.

«П.»: А может, о расходовании «стабилизационных» денег стоило задуматься год назад, когда обсуждался закон о Стабфонде, и в самом законе прописать, на что можно их тратить?

М.З.: В законе записано, что правительство может, не спрашивая разрешения парламента, тратить деньги Стабилизационного фонда на замещение государственных заимствований. Любое другое решение требует утверждения Госдумой. Даже с учетом того, что сейчас в Думе вряд ли возможна настоящая дискуссия, сам факт обсуждения позволит обществу знать, что происходит с его деньгами, и не даст правительству потратить Стабилизационный фонд, как обычный бюджет.

Надо признать, год назад никто из нас не рассчитывал, что потолок в 500 млрд. рублей будет превышен за год. Сейчас нам придется уточнять закон о Стабфонде. Прежде всего надо установить параметры фонда на долгосрочную перспективу. Подход Минфина — давайте изменим расчетную цену на нефть (то есть цену отсечения, при достижении которой доходы от нефти идут не в бюджет, а в Стабфонд) — сам по себе не очень удачный, он нарушает достигнутые договоренности. Таким же нарушением является и решение потратить средства Стабфонда на покрытие дефицита ПФР — по сути, на непроцентные расходы. Единственная надежда, что это разовое решение и что дефицит пенсионной системы окажется в следующем году существенно меньше. Изменяя закон, надо зафиксировать на несколько лет вперед цену отсечения и несгораемую сумму, используя простые, понятные людям критерии. Например, чтобы при цене нефти в $15 за баррель Cтабфонд покрывал расходы бюджета и гарантировал стабильный валютный курс в течение двух-трех лет. Только после этого можно решать, на что тратить излишки.

«П.»: Какие здесь могут быть варианты?

М.З.: Прежде всего надо понимать, хотя об этом часто забывают участники дискуссии, что Стабилизационный фонд не может стать способом осчастливить народ. Вспомните, как живо во время предвыборной кампании обсуждалась тема природной ренты. Известные экономисты обещали поднять уровень жизни населения с помощью дополнительных налоговых изъятий у нефтяников и газовиков. Расчеты показали, что изъятия у нефтяной и газовой отраслей дадут дополнительно максимум $3—5 млрд. в год, то есть на абстрактный «лицевой счет» каждого гражданина с учетом доставки будет попадать всего от $20 до $30 в год — и это в период высоких цен на нефть! Проделаем аналогичные расчеты в отношении Cтабилизационного фонда, используя благоприятный сценарий динамики нефтяных цен и доходов бюджета. Средняя оценка инвестиционных банков: $35 за баррель нефти Urals в следующем году и $28 за баррель в 2006 году. Возьмем еще два иcточника наполнения Стабфонда, которые учтены не в полном объеме, — заниженные примерно на миллиард в год доходы от приватизации и доходы от претензий налоговиков к ЮКОСу. В этом году при корректировке бюджета учтены дополнительные доходы от ЮКОСа в 69 млрд. рублей, но бюджет 2005 года не предполагает каких-либо поступлений сверх текущих налоговых платежей компании. Это, конечно, нонсенс. От продажи ЮКОСа или в виде налогов правительство получит дополнительно до $10 млрд. Если учесть непредусмотренные доходы от приватизации и от дела ЮКОСа, которые как остатки перетекут в Стабфонд, а также исходить из того, что Минфин будет, как планирует, тратить средства на погашение госдолга и финансирование дефицита ПФР, то к концу 2006 года в Стабилизационном фонде, по моим подсчетам, накопится примерно $55 млрд. Если разделить эти средства на число российских граждан (к тому времени, по оптимистичным оценкам, оно будет составлять 143 млн. человек) и учесть курс 28 рублей за доллар, мы получим 10 800 рублей на человека. Это то, что удастся накопить не за год, а за три года хорошей экономической конъюнктуры. Чтобы осчастливить народ — явно недостаточно.

Сейчас средняя легальная заработная плата в стране — 7000 рублей. С учетом индексации в 2006 году сумма 10 800 рублей будет близка к среднемесячной зарплате. Может ли одна тринадцатая зарплата, полученная раз в три года, изменить ваше экономическое положение и самоощущение? Вывод простой: наша страна пока, к счастью, довольно многочисленная, и простая дележка Стабфонда не способна качественно изменить жизнь людей.

Совершенно другая ситуация в Кувейте, где от рождения каждому гражданину гарантировано за счет нефтяного фонда бесплатное образование и освобождение от уплаты налогов.

В стабилизационном фонде Норвегии, самый близкий для нас пример, за десять лет накопилось порядка $25 млрд. — столько, сколько появится в российском Стабфонде к середине 2005 года. Для Норвегии это существенные средства с учетом размеров ВВП и населения в 4 млн. человек. Если бы власти Норвегии ставили вопрос простого дележа, они могли бы каждому жителю обеспечивать дополнительную квартальную зарплату. Но норвежцы рассматривают свой фонд исключительно как фонд будущих поколений. Фонд до последнего времени накапливался, и средства инвестировались исключительно в активы за рубежом, чтобы обеспечить достойный уровень жизни своим детям и внукам в условиях, когда сократятся доходы бюджета от экспорта нефти.

«П.»: В чем разница между Стабилизационным фондом и фондом будущих поколений?

М.З.: Вопрос в той идеологии, которая закладывается. У нас фонду приписывалась, скорее, техническая задача: стабилизировать обменный курс и бюджет при сверхблагоприятной или неблагоприятной конъюнктуре, сглаживая неровности на дороге, по которой движется экономика. Сейчас, когда базовая сумма практически накоплена, необходимо понять, что это не просто Стабилизационный фонд, а фонд будущих поколений, и страна должна решить, какие задачи ставит перед собой при использовании этих средств. На самом деле здесь не так много вариантов. Про потратить на текущие расходы я уже сказал. Ничего, кроме витка инфляции, это не даст, а инфляция как раз бьет по малообеспеченным категориям населения. Два предложения, которые могут обсуждаться, касаются использования средств фонда на досрочное погашение госдолга и инвестиции в инфраструктурные проекты. Есть и такая позиция: ни на что не тратить и просто сидеть на деньгах.

При выборе оптимального направления следует опираться на два критерия. Во-первых, расходы из Стабфонда должны служить будущим поколениям.

Во-вторых, они не должны создавать проблем в текущей экономической политике, не подстегивать инфляцию и не давить на валютный курс.

Досрочное погашение долга отвечает этим критериям. Не секрет, что правительство начало переговоры с Парижским клубом кредиторов об условиях выплаты долга. Россия должна странам Парижского клуба порядка $40 млрд., это старый советский долг. Ежегодно в качестве процентных платежей и погашения долга мы отдаем $2,5—4 млрд.

Существуют другие общенациональные проекты, позволяющие сэкономить расходы в будущем. В северных территориях страны, в Норильске и Магадане, с советских времен проживают сотни тысяч людей, которые уже не работают. Содержание человека в этих регионах — огромная проблема и большой груз для бюджета. Финансирование из Стабфонда программы переселения и строительства жилья для переселенцев в южных территориях может дать в будущем большую экономию. Но эта экономия должна быть подсчитана. То же самое, когда мы говорим об инвестициях в инфраструктуру, — должен использоваться критерий экономии расходов в будущем: что даст развитие бизнеса в определенной сфере с точки зрения доходов бюджета.

«П.»: Министерства представили свои предложения относительно инфраструктурных проектов, но правительство даже не стало их обнародовать, не то что серьезно обсуждать.

М.З.: Поступающие от ведомств предложения настолько не проработаны и экономически нелепы, что легко отбиваются. В документах ведомств нет ни одного объективного критерия для использования средств Стабфонда, сплошной субъективизм, а значит, коррупция. «Хорошо, мы за инфраструктуру. Ваши проекты на стол, товарищи», — говорит Минфин. И сразу возникает что-то вроде поворота рек, туннеля на Сахалин и высокоскоростной магистрали. Все эти предложения абсолютно дискредитируют идею развития инфраструктуры.

Правительству предстоит проделать колоссальный объем работы, прежде чем появятся реальные проекты. Почему я говорю о выборе экономического курса? Очевидно, что экономическая политика, с которой мы жили последние годы, — жесткий бюджет, отсутствие отраслевых программ — себя изжила. Мы не можем и дальше не менять ситуацию в сферах образования, медицины, инфраструктуры. Государству придется в эти сферы вмешиваться, и Стабилизационный фонд — повод для государства разобраться, что же оно на самом деле хочет сделать.

«П.»: Очень часто высказывается такая точка зрения: наше государство не просто неэффективный инвестор, а ему лучше вообще не давать прикасаться к деньгам, потому что чиновники все равно все разворуют. Как предложил советник президента Андрей Илларионов: построить здание Стабилизационного фонда и написать сверху неоновыми буквами «НЕЛЬЗЯ».

М.З.: Это традиционная либеральная точка зрения. Она подкрепляется российским опытом последнего десятилетия и убеждением, что частник потратит деньги всегда лучше. Сторонники подобной точки зрения говорят: давайте мы еще снизим налоги и дадим бизнесу возможность действовать самостоятельно. Даже идеологически разделяя такой подход, нельзя доводить его до абсурда. Очевидно, что инвестиции в аэропорт города Анадыря или в морской порт в Находке, если это не экспортный груз, окупятся через семь-десять лет. При реальном сроке кредита в России бизнес не заинтересован вкладывать в такие объекты. То же самое касается сферы образования, медицины. Государству придется вкладывать самому, просто ему надо выработать механизмы инвестирования, которые не приводят к разворовыванию денег. Привлечь иностранных инвесторов, провести открытые конкурсы, установить жесткие механизмы контроля, ввести оценку эффективности. Если это сделали итальянцы, французы, то что же мы, русские, самые дурные люди и наиболее неспособные организовать собственное государство? Хочется надеяться, что все-таки это не так.