Архивная публикация 2005 года: "Изгнание домой"
Для возвращения на родину праха генерала Белой гвардии Антона Деникина и философа Ивана Ильина помимо символического примирения белых и красных есть еще причина. И веская: истекал срок аренды их мест на кладбищах в США и Швейцарии. Поскольку не удавалось договориться о сроках продления и размерах аренды, похороненных ожидали принудительное выселение и кремация. Примерно по такой же схеме скоро в Россию могут вернуться балерина Анна Павлова, поэт Александр Галич, шахматист Александр Алехин и другие. Когда Алена Галич-Архангельская добралась до кладбища в Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем, на могиле отца она увидела зеленый треугольник. Выведенный мелом, он жирно перечеркивал цитату-эпитафию из Евангелия: «Блаженны изгнанные за правду…» И внушал нехорошие предчувствия. Дочь стерла пугающий знак. Почти сразу к ней подошел служащий и попросил не нарушать заведенных порядков погоста. Еще строже женщину встретили в администрации:
— Это вы скоро год не платите за содержание могилы?
И хотя дочь поэта с задержкой погасила долг, зеленый треугольник на захоронении администрация восстановила.
Нехороший знак
Количество таких треугольников, означающих, что за место плохо платят, в Сен-Женевьев-де-Буа, насчитывающем до 10,5 тыс. русских захоронений, постоянно колеблется в пределах 2,5—3 тыс. Поменьше — до 2 тыс. могил — помечено красными треугольниками. Их еще называют выморочными — подлежащими скорому освобождению, поскольку за места не вносится плата и никто за ними не ухаживает. У входа на кладбище регулярно вывешивают длинные списки тех, кто своей могилы скоро лишится, так как плата за место не вносится и срок аренды заканчивается. В черных списках значатся Дмитрий Мережковский, Александр Галич, Матильда Кшесинская, князь Феликс Юсупов, Петр Струве, первая русская звезда мирового кино Иван Мозжухин, Рябушинские и агент ГПУ Шурик Адлер, власовцы и русские участники французского Сопротивления, «атаман А. Богаевский с казаками» и «фрейлина двора императора Николая II Магдалена Голубицкая». Над ними, всем некрополем, ставшим русским мемориалом в эмиграции, нависла угроза выселения. Неубираемые могилы (их все больше — вымирает царская эмиграция) и арендуемые места доживают последние месяцы и годы.
Как знамение русская община Франции восприняла два урагана 1999 и 2003 годов, обрушившихся на Париж и предместья. Стихия сильно повредила могилу Рудольфа Нуреева, был пополам расколот крест на могиле князя Юсупова — того, что убил Распутина, задела святые для россиян захоронения — Ивана Бунина, Андрея Тарковского, Александра Галича. Погост почти сразу привели в божеский вид, но русские могилы — не все, не сразу и исключительно на пожертвования прихожан. Благодаря им кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа пока сохраняет свое место в истории как последний приют для великих изгнанников.
Жест мецената
Время меняет правила игры. Когда-то, в начале 20-х, дочь американского миллионера Дороти Паджет, окончив Институт благородных девиц русских княжон Веры и Елены Струве, спросила, чем она могла бы им помочь. Дамы попросили открыть приют для бездомных стариков-эмигрантов. Благодарная миллионерша выкупила под дом призрения особняк наполеоновского генерала в Сен-Женевьев-де-Буа, ставший собственностью русской общины Франции. Вот только кладбищенскую землю по французским законам того времени приобретать было нельзя, — только вносить щадящую арендную плату. Возникшее как жест благодарного мецената, самое большое русское кладбище Франции так и живет — на пожертвования. Взносы на содержание могил вносят родные умерших и прихожане местного храма — от 250 евро в год за место. Но финансовый ручеек пересыхает с вымиранием и распылением эмиграции. И если средств на известные миру захоронения пока хватает, то на могилах простых смертных давно появились и множатся зеленые и красные треугольники. Кладбище примерно на треть испещрено ими. Еще до трети захоронений переданы в распоряжение муниципалитета Сен-Женевьев-де-Буа, и в них покоятся местные жители. Так могилы Андрея Тарковского и Виктора Некрасова, бывшие на русской стороне, теперь находятся на французской. Городской муниципалитет регулярно прирезает бесхозные, то есть неоплачиваемые, земельные участки. Ситуация усугубляется и ростом цен за аренду земли.
Еще сложнее ситуация с арендуемыми местами в могилах. Например, места для праха Матильды Кшесинской и Александра Галича были приобретены во временное пользование, и по закону контракт может быть расторгнут в любой момент, «когда в склепе возникнет адресная необходимость». Иными словами, балерина и поэт похоронены в чужой могиле, сданной напрокат до востребования. Если такие места не выкупить, то рано или поздно речь пойдет о перезахоронении праха тысяч соотечественников.
Дикая идея
Еще в середине 90-х годов, когда появилась угроза перезахоронения или кремации многих погребенных на Сен-Женевьев-де-Буа, ее попытался устранить фонд Галича «Отчий дом». Его учредители — бывший министр иностранных дел РФ Андрей Козырев, бизнесмены и политики Константин Боровой и Аркадий Мурашов — настаивали на сохранении могилы Галича и самого русского кладбища Франции в первозданности.
— Но сегодня я не могу выйти на этих людей, — говорит Алена Галич-Архангельская. — Они общаются через помощников. А те, когда слышат мой голос, ссылаются на занятость.
Галич-Архангельская, взвалившая дела фонда на свои плечи, обратилась за помощью в правительства Москвы и Московской области. Ее идея — передать французам в аренду московские или подмосковные земли в обмен на аренду земли кладбища Сен-Женевьев-де-Буа. «Надо обсуждать», — тоже через помощников передал бывший советник мэра Москвы, а ныне губернатор Ивановской области Михаил Мень. Однако вскоре после перезахоронения в Донском монастыре генерала Деникина и философа Ильина появился слух: поскольку на идущих между Москвой и Парижем переговорах по поводу судьбы русского культурного наследия во Франции не удается найти устраивающее обе стороны решение, то как запасной вариант на уровне МИДа и федерального правительства обсуждается идея перезахоронения части эмигрантов в Троице-Сергиевой лавре.
— Дикая идея, — возмущается Алена Галич-Архангельская. — Почему не перенесут прах Сергея Рахманинова из Америки? Он хотя бы об этом просил. Почему обязательно надо трогать то, что является частью отечественной истории? И трогать так, чтобы безвозвратно разрушить?
Жест русского мецената
— Только не делайте из нас монстров, — просит один из авторов превращения знаменитого погоста в историко-культурный мемориал, директор Института диаспоры и интеграции Константин Затулин. — Между президентами Путиным и Шираком достигнута договоренность о сохранении за Сен-Женевьев-де-Буа статуса памятника культурного наследия России. А вот как мы его сохраним — открытый вопрос.
Авторы проекта предлагают три варианта создания мемориала. Первый из них подразумевает приведение кладбища в порядок, что обойдется стране в 2—3 млн. евро. Второй вдобавок к первому включает еще строительство музея русской эмиграции, что увеличивает стоимость проекта до 4—5 млн. евро. И наконец, третий — создание полноценного историко-культурного мемориала с комплексом гостиниц, ресторанов, музеев и храмов для туристов и религиозных паломников. Этот проект оценивается в 18—20 млн. евро. На его осуществление замахнулась мэрия Москвы. Однако, проведя удачные переговоры с муниципалитетом Сен-Женевьев-де-Буа, заинтересованным в инвестициях и превращении городка в туристический центр, мэр Москвы Юрий Лужков столкнулся с юридической коллизией. Статья 122 федерального закона, разграничивающего полномочия между властями центрального и местного уровня, запрещает регионам самостоятельную опеку памятников федерального значения, тем более за границей.
На пересмотр закона, инициированный мэрией Москвы, уйдут годы. Не желая терять время, инициаторы создания мемориала обратились с просьбой о помощи в Фонд Владимира Потанина, к Роману Абрамовичу и в «Газпром». Однако, как и в случае с фондом «Отчий дом», новые русские меценаты повторяют чиновничью схему общения с сирыми и убогими. Они переадресуют просителей к своим помощникам, которые предлагают перезвонить через неделю, месяц, два.
— Я понимаю, что некоторые захоронения, например в Херцог-Нови (Черногория), будут безвозвратно утеряны, — говорит Константин Затулин. — В той же Черногории русское кладбище съедает курортная зона. Придется смириться и с возвращением в Россию некоторых одиночных захоронений из США, Канады, Польши, других стран. Но Сен-Женевьев-де-Буа — это наш исторический шанс снять с души грех за братоубийственную войну ХХ века. Покаяние, если хотите.
Покаяние
Шанс остается гипотетическим, а слухи о перезахоронении великих изгнанников в Троице-Сергиевой лавре обретают конкретные очертания. Так, неудавшаяся эпопея 2000 и 2001 годов по возвращению праха балерины Анны Павловой из крематория «Голдерс грин» в Лондоне может повториться. За ней по-прежнему зарезервирован участок на Новодевичьем кладбище столицы. Но пока Академии русского балета Санкт-Петербурга удалось «отбить» великую землячку: она, родившись в Петербурге, не жила в Москве, а мировую славу обрела, живя в Лондоне. Но перед открытием в будущем году памятника балерине в Москве фонд ее имени собирается повторить попытку перезахоронения праха балерины, возможно, в Троице-Сергиевой лавре.
Нерешенной, несмотря на неоднократные обещания главы ФИДЕ Кирсана Илюмжинова, остается и проблема ухода за могилой первого российского чемпиона мира по шахматам Александра Алехина.
— На прошлой неделе я была в отпуске в Париже и заходила на кладбище Монпарнас, — говорит москвичка Лариса Бондаренко. — После получаса поисков могилы Алехина думала, не найду ее. Когда устала и остановилась, заметила табличку: «Захоронение оформлено и охраняется ФИДЕ». Я случайно не прошла мимо заросшего сухостоем участка земли. Как же стало не по себе, когда поняла, что могила почти сровнялась с землей. Рядом, кстати, ухоженная могила Петлюры. Их двое известных русских в этом модном и самом дорогом некрополе Парижа.
Как удалось выяснить «Профилю», МИД РФ, если не удастся урегулировать проблему безнадзорности могилы Алехина с ФИДЕ, не исключает перезахоронения его праха в России. В русской общине Сен-Женевьев-де-Буа по этому поводу, как и по поводу ожидаемого исторического покаяния Родины перед изгнанниками, появляются самые мрачные анекдоты: «Три старушки из выморочных могил заспорили о том, кому и куда предстоит разъезжаться. «Мой муж был поэтом в России», — говорит одна. «А мой, — говорит другая, — генералом». «А мой…» — начала третья. «Ты же незамужняя! — перебили ее соседки. — А на нашу Родину изгоняют только знаменитостей».
Для возвращения на родину праха генерала Белой гвардии Антона Деникина и философа Ивана Ильина помимо символического примирения белых и красных есть еще причина. И веская: истекал срок аренды их мест на кладбищах в США и Швейцарии. Поскольку не удавалось договориться о сроках продления и размерах аренды, похороненных ожидали принудительное выселение и кремация. Примерно по такой же схеме скоро в Россию могут вернуться балерина Анна Павлова, поэт Александр Галич, шахматист Александр Алехин и другие. Когда Алена Галич-Архангельская добралась до кладбища в Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем, на могиле отца она увидела зеленый треугольник. Выведенный мелом, он жирно перечеркивал цитату-эпитафию из Евангелия: «Блаженны изгнанные за правду…» И внушал нехорошие предчувствия. Дочь стерла пугающий знак. Почти сразу к ней подошел служащий и попросил не нарушать заведенных порядков погоста. Еще строже женщину встретили в администрации:
— Это вы скоро год не платите за содержание могилы?
И хотя дочь поэта с задержкой погасила долг, зеленый треугольник на захоронении администрация восстановила.
Нехороший знак
Количество таких треугольников, означающих, что за место плохо платят, в Сен-Женевьев-де-Буа, насчитывающем до 10,5 тыс. русских захоронений, постоянно колеблется в пределах 2,5—3 тыс. Поменьше — до 2 тыс. могил — помечено красными треугольниками. Их еще называют выморочными — подлежащими скорому освобождению, поскольку за места не вносится плата и никто за ними не ухаживает. У входа на кладбище регулярно вывешивают длинные списки тех, кто своей могилы скоро лишится, так как плата за место не вносится и срок аренды заканчивается. В черных списках значатся Дмитрий Мережковский, Александр Галич, Матильда Кшесинская, князь Феликс Юсупов, Петр Струве, первая русская звезда мирового кино Иван Мозжухин, Рябушинские и агент ГПУ Шурик Адлер, власовцы и русские участники французского Сопротивления, «атаман А. Богаевский с казаками» и «фрейлина двора императора Николая II Магдалена Голубицкая». Над ними, всем некрополем, ставшим русским мемориалом в эмиграции, нависла угроза выселения. Неубираемые могилы (их все больше — вымирает царская эмиграция) и арендуемые места доживают последние месяцы и годы.
Как знамение русская община Франции восприняла два урагана 1999 и 2003 годов, обрушившихся на Париж и предместья. Стихия сильно повредила могилу Рудольфа Нуреева, был пополам расколот крест на могиле князя Юсупова — того, что убил Распутина, задела святые для россиян захоронения — Ивана Бунина, Андрея Тарковского, Александра Галича. Погост почти сразу привели в божеский вид, но русские могилы — не все, не сразу и исключительно на пожертвования прихожан. Благодаря им кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа пока сохраняет свое место в истории как последний приют для великих изгнанников.
Жест мецената
Время меняет правила игры. Когда-то, в начале 20-х, дочь американского миллионера Дороти Паджет, окончив Институт благородных девиц русских княжон Веры и Елены Струве, спросила, чем она могла бы им помочь. Дамы попросили открыть приют для бездомных стариков-эмигрантов. Благодарная миллионерша выкупила под дом призрения особняк наполеоновского генерала в Сен-Женевьев-де-Буа, ставший собственностью русской общины Франции. Вот только кладбищенскую землю по французским законам того времени приобретать было нельзя, — только вносить щадящую арендную плату. Возникшее как жест благодарного мецената, самое большое русское кладбище Франции так и живет — на пожертвования. Взносы на содержание могил вносят родные умерших и прихожане местного храма — от 250 евро в год за место. Но финансовый ручеек пересыхает с вымиранием и распылением эмиграции. И если средств на известные миру захоронения пока хватает, то на могилах простых смертных давно появились и множатся зеленые и красные треугольники. Кладбище примерно на треть испещрено ими. Еще до трети захоронений переданы в распоряжение муниципалитета Сен-Женевьев-де-Буа, и в них покоятся местные жители. Так могилы Андрея Тарковского и Виктора Некрасова, бывшие на русской стороне, теперь находятся на французской. Городской муниципалитет регулярно прирезает бесхозные, то есть неоплачиваемые, земельные участки. Ситуация усугубляется и ростом цен за аренду земли.
Еще сложнее ситуация с арендуемыми местами в могилах. Например, места для праха Матильды Кшесинской и Александра Галича были приобретены во временное пользование, и по закону контракт может быть расторгнут в любой момент, «когда в склепе возникнет адресная необходимость». Иными словами, балерина и поэт похоронены в чужой могиле, сданной напрокат до востребования. Если такие места не выкупить, то рано или поздно речь пойдет о перезахоронении праха тысяч соотечественников.
Дикая идея
Еще в середине 90-х годов, когда появилась угроза перезахоронения или кремации многих погребенных на Сен-Женевьев-де-Буа, ее попытался устранить фонд Галича «Отчий дом». Его учредители — бывший министр иностранных дел РФ Андрей Козырев, бизнесмены и политики Константин Боровой и Аркадий Мурашов — настаивали на сохранении могилы Галича и самого русского кладбища Франции в первозданности.
— Но сегодня я не могу выйти на этих людей, — говорит Алена Галич-Архангельская. — Они общаются через помощников. А те, когда слышат мой голос, ссылаются на занятость.
Галич-Архангельская, взвалившая дела фонда на свои плечи, обратилась за помощью в правительства Москвы и Московской области. Ее идея — передать французам в аренду московские или подмосковные земли в обмен на аренду земли кладбища Сен-Женевьев-де-Буа. «Надо обсуждать», — тоже через помощников передал бывший советник мэра Москвы, а ныне губернатор Ивановской области Михаил Мень. Однако вскоре после перезахоронения в Донском монастыре генерала Деникина и философа Ильина появился слух: поскольку на идущих между Москвой и Парижем переговорах по поводу судьбы русского культурного наследия во Франции не удается найти устраивающее обе стороны решение, то как запасной вариант на уровне МИДа и федерального правительства обсуждается идея перезахоронения части эмигрантов в Троице-Сергиевой лавре.
— Дикая идея, — возмущается Алена Галич-Архангельская. — Почему не перенесут прах Сергея Рахманинова из Америки? Он хотя бы об этом просил. Почему обязательно надо трогать то, что является частью отечественной истории? И трогать так, чтобы безвозвратно разрушить?
Жест русского мецената
— Только не делайте из нас монстров, — просит один из авторов превращения знаменитого погоста в историко-культурный мемориал, директор Института диаспоры и интеграции Константин Затулин. — Между президентами Путиным и Шираком достигнута договоренность о сохранении за Сен-Женевьев-де-Буа статуса памятника культурного наследия России. А вот как мы его сохраним — открытый вопрос.
Авторы проекта предлагают три варианта создания мемориала. Первый из них подразумевает приведение кладбища в порядок, что обойдется стране в 2—3 млн. евро. Второй вдобавок к первому включает еще строительство музея русской эмиграции, что увеличивает стоимость проекта до 4—5 млн. евро. И наконец, третий — создание полноценного историко-культурного мемориала с комплексом гостиниц, ресторанов, музеев и храмов для туристов и религиозных паломников. Этот проект оценивается в 18—20 млн. евро. На его осуществление замахнулась мэрия Москвы. Однако, проведя удачные переговоры с муниципалитетом Сен-Женевьев-де-Буа, заинтересованным в инвестициях и превращении городка в туристический центр, мэр Москвы Юрий Лужков столкнулся с юридической коллизией. Статья 122 федерального закона, разграничивающего полномочия между властями центрального и местного уровня, запрещает регионам самостоятельную опеку памятников федерального значения, тем более за границей.
На пересмотр закона, инициированный мэрией Москвы, уйдут годы. Не желая терять время, инициаторы создания мемориала обратились с просьбой о помощи в Фонд Владимира Потанина, к Роману Абрамовичу и в «Газпром». Однако, как и в случае с фондом «Отчий дом», новые русские меценаты повторяют чиновничью схему общения с сирыми и убогими. Они переадресуют просителей к своим помощникам, которые предлагают перезвонить через неделю, месяц, два.
— Я понимаю, что некоторые захоронения, например в Херцог-Нови (Черногория), будут безвозвратно утеряны, — говорит Константин Затулин. — В той же Черногории русское кладбище съедает курортная зона. Придется смириться и с возвращением в Россию некоторых одиночных захоронений из США, Канады, Польши, других стран. Но Сен-Женевьев-де-Буа — это наш исторический шанс снять с души грех за братоубийственную войну ХХ века. Покаяние, если хотите.
Покаяние
Шанс остается гипотетическим, а слухи о перезахоронении великих изгнанников в Троице-Сергиевой лавре обретают конкретные очертания. Так, неудавшаяся эпопея 2000 и 2001 годов по возвращению праха балерины Анны Павловой из крематория «Голдерс грин» в Лондоне может повториться. За ней по-прежнему зарезервирован участок на Новодевичьем кладбище столицы. Но пока Академии русского балета Санкт-Петербурга удалось «отбить» великую землячку: она, родившись в Петербурге, не жила в Москве, а мировую славу обрела, живя в Лондоне. Но перед открытием в будущем году памятника балерине в Москве фонд ее имени собирается повторить попытку перезахоронения праха балерины, возможно, в Троице-Сергиевой лавре.
Нерешенной, несмотря на неоднократные обещания главы ФИДЕ Кирсана Илюмжинова, остается и проблема ухода за могилой первого российского чемпиона мира по шахматам Александра Алехина.
— На прошлой неделе я была в отпуске в Париже и заходила на кладбище Монпарнас, — говорит москвичка Лариса Бондаренко. — После получаса поисков могилы Алехина думала, не найду ее. Когда устала и остановилась, заметила табличку: «Захоронение оформлено и охраняется ФИДЕ». Я случайно не прошла мимо заросшего сухостоем участка земли. Как же стало не по себе, когда поняла, что могила почти сровнялась с землей. Рядом, кстати, ухоженная могила Петлюры. Их двое известных русских в этом модном и самом дорогом некрополе Парижа.
Как удалось выяснить «Профилю», МИД РФ, если не удастся урегулировать проблему безнадзорности могилы Алехина с ФИДЕ, не исключает перезахоронения его праха в России. В русской общине Сен-Женевьев-де-Буа по этому поводу, как и по поводу ожидаемого исторического покаяния Родины перед изгнанниками, появляются самые мрачные анекдоты: «Три старушки из выморочных могил заспорили о том, кому и куда предстоит разъезжаться. «Мой муж был поэтом в России», — говорит одна. «А мой, — говорит другая, — генералом». «А мой…» — начала третья. «Ты же незамужняя! — перебили ее соседки. — А на нашу Родину изгоняют только знаменитостей».
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
