Архивная публикация 2006 года: "Клятва девочки"
В своей темнице похищенная Наташа Кампуш досконально продумала, как ей вырваться на свободу, и действовала строго по этому сценарию. Сегодня ее окружает целая команда консультантов, которые вводят ее в новую жизнь и превращают в звезду СМИ. У нее был план. Она вынашивала его все эти долгие годы, сидя в тишине глухого подвала, и теперь, оказавшись посреди шумной улицы, точно знала, что нужно делать.
Она сумела убежать от своего похитителя, выбравшись из гаража, преодолев забор и оказавшись на пути к свободе — через восемь с половиной лет заточения. Девушка все продумала. Она знала, в какой полицейский участок звонить, и, когда полиция приехала, сама накрыла голову одеялом, чтобы ее не фотографировали и не наживались потом на этих снимках. Она представляла себе, кто должен ей помогать, была готова к тому, что придется давать интервью, и хотела сделать много хорошего для других людей, например для голодающих в Африке.
И еще она знала, что ее тюремщик Вольфганг Приклопиль скоро умрет.
Когда Наташе Кампуш было десять лет, ее по дороге в школу схватили и затащили в белый грузовик. Похититель восемь с половиной лет продержал ее в темнице два на три метра, откуда ей наконец удалось выбраться. Заточение ее не сломило, а, наоборот, сделало сильной. Девочка поклялась себе, что станет сильнее своего похитителя — это была ее стратегия выживания.
Она ослаблена физически. После долгих лет, проведенных в подвале, она ходит неуклюже, почти как деревянная кукла, рассказывают те, кто видит ее каждый день. У нее белая как мел кожа, похожая на пергамент. Глаза чувствительны к свету настолько, что ей часто приходится надолго их закрывать. Она страдает от сердечной слабости, сразу после освобождения ей понадобилась помощь зубного врача. Когда Наташа выбралась из заточения, она весила как 12-летняя девочка.
Говорят, многие заложники каждый день делают упражнения, чтобы сохранить свое тело. Наташа Кампуш все эти годы тренировала не мышцы, а дух, который, как ни странно, действительно обогнал ее физическое развитие.
Команда специалистов, сопровождающая Наташу, когда она появляется на публике, впервые собралась в конце августа, в первое воскресенье после ее побега. В конференц-зале Венской городской больницы встретились адвокат по делам молодежи Моника Пинтеритс, психиатры Макс Фридрих и Эрнст Бергер, консультант в области СМИ Дитмар Эккер и еще один адвокат. Наташа чувствует себя лучше, чем можно было ожидать, но ей необходимо лечение. И еще ее нужно защищать от любопытства внешнего мира.
Адвокат по делам молодежи Моника Пинтеритс, как и все жители Вены, знала Наташу лишь по фотографии на объявлениях о розыске пропавшей девочки — до тех пор, пока ее не вызвали к беглянке. Моника приехала в участок, где молодая сотрудница полиции разговаривала с Наташей. Адвокат сразу сказала девушке, что ничего от нее не хочет, но будет рядом, если что-то понадобится. С тех пор они провели в беседах много часов, обсуждая как серьезные вещи, о которых Пинтеритс никому не рассказывает, так и банальные — например, певца Робби Уильямса, который нравится Наташе.
Моника предпочла бы на какое-то время вообще отгородить девушку от шумихи, которую вызвала ее история. «Когда я увидела Наташу, мне хотелось сказать ей: «Уезжай, позагорай на солнце хоть немного, приди в себя!» Но эту молодую даму невозможно переубедить». Никто не сможет где-то спрятать девушку против ее воли, она уже пережила нечто подобное и не позволит этому повториться. Как и все те, кто сейчас находится рядом с Наташей, Моника Пинтеритс признается: «Эта девушка произвела на меня сильное впечатление».
Вскоре стало ясно, что Кампуш нуждается не только в защите и лечении. Еще ей, как всякой звезде, нужны менеджеры. И ими стали специалисты, которые входят в число лучших профессионалов Австрии. Это Геральд Ганцгер и Габриэль Лански — эксперты по вопросам возмещения ущерба и правовым проблемам в области СМИ.
У консультанта по СМИ Дитмара Эккера тоже есть план. Он сидит в своем кричаще-желтом кожаном кресле, которое удачно вписывается в дизайн его медийного агентства: высокие потолки, двери из стали и стекла, картины современных художников — все очень шикарно. Дитмар одним из последних примкнул к команде, консультирующей Наташу Кампуш, но сегодня он является ключевой персоной, поскольку на экраны выходит организованное им телевизионное интервью с девушкой, сбежавшей от похитителя.
Эккер носит мелированную бородку и ездит на Porsche. Обычно он консультирует профсоюзы в кризисных ситуациях и занимается работой по осуществлению связей с общественностью Республики Сербия, а несколько лет назад ему удалось добиться заметного роста популярности австрийского министра финансов. Сейчас он бесплатно работает на Наташу.
Эккер — мастер своего дела. Он знает, как функционируют СМИ. Он берет лист бумаги, проводит горизонтальную линию, наносит пять делений — от нуля до четырех. Ноль означает день побега, а четыре — конец четвертой недели после побега. «Как правило, здесь интерес СМИ сходит на нет», — говорит Эккер, основываясь на своем опыте организации предвыборных гонок. Механизмы, по его словам, всегда одни и те же. Внимание людей к любой сенсации растет и угасает одинаково. Между отметками «два» и «три» он рисует круг. Процесс формирования общественного мнения протекает между второй и третьей неделями, это знаковая фаза. В этом промежутке сложится суждение о личности Наташи Кампуш, решится, симпатична ли она людям, нравится ли ее образ, ставят ли они себя на ее место, принимают ли ее. Некоторые ошибки, по мнению консультанта, были допущены в первые дни. Так, газеты писали, что Наташа не любит свою мать Бригитту Сирни, урожденную Кампуш, и не хочет с ней разговаривать, а тем более вместе с ней жить. Людям же нравятся дети, испытывающие привязанность к своим родителям. Но Эккер считает, что еще не поздно все исправить. Поэтому интервью должно было состояться ровно через две недели после освобождения, как раз в период «круга на схеме».
В тот вечер беседу с Наташей показали по телевизору на канале ORF, затем газеты Австрии, Германии и других стран написали об этом статьи и комментарии, выставляя девушку в нужном свете. Эккер знает, что все будет хорошо и пойдет в верном направлении: «Бабульки поплачут, и все ее полюбят». Это и есть законы мыльной оперы, с которыми он имеет дело.
Было достаточно причин, чтобы Наташа показала наконец свое лицо: «Все хотели ее увидеть. Иначе папарацци преследовали бы ее, как леди Диану». Первые, тайно снятые на сотовые телефоны фото уже начали предлагать в Вене за 14 тыс. евро. Этот процесс невозможно было остановить, говорит Эккер. Он не заставлял Наташу Кампуш давать интервью, просто объяснил, что это необходимо, и она согласилась.
Сначала Эккер изучил список вопросов вместе с членами команды, затем прошелся по нему вместе с Наташей. Четыре часа они провели в студии и отрепетировали все интервью, он дал ей советы, как сидеть, куда смотреть и, самое главное, как обойти некоторые вопросы. В любом случае она должна была говорить о себе, своем характере, своих переживаниях и своей силе. На вопросы об ее отношениях с похитителем оптимальный ответ гласил: «У меня не было с ним никаких отношений». На вопрос о матери: «Мы очень близки». Вместе они просмотрели запись пробного интервью. Наташа сказала, что ей понравился процесс, а Эккер чувствовал себя, как выжатый лимон.
Она следовала не всем, но многим советам своего наставника. На экране она казалась то совсем юной, то удивительно зрелой, иногда кокетливой — почти как актриса Роми Шнайдер в молодости, говорили потом в Вене. Порой она болезненно уходила в себя, подыскивая правильные слова, в молчаливой панике, как в том подвале. Но в целом она производила впечатление молодой женщины с большой силой воли, дисциплиной и даром убеждать.
Странно было видеть человека, выросшего без канала MTV, молодежного журнала Bravo, без газеты Kronenzeitung и сериалов. Она говорила на языке культурной программы радиостанции O1, которую ей позволял слушать похититель, а также использовала слова из терминологии своих консультантов-психологов. Например, Наташа сказала, что «заключила с собой договор о том, что ее будущее «я» должно освободить ее из-под власти похитителя». Это звучало странно, но она действительно настроила свое сознание на тот момент, когда у нее появится шанс убежать. «И в один прекрасный день я поклялась, что стану старше, крепче, сильнее, чтобы однажды суметь вырваться на свободу».
Она говорила с Приклопилем о побеге, он даже давал ей советы, но сказал, что тогда покончит с собой. Она знала, как все произойдет. Так оно и случилось. Видимо, она была и смелой, и осторожной. Приклопиль мог убить ее, она была в его власти, он мог просто оставить ее одну в том подвале, и никто бы этого не заметил. Она поняла, что «на воле» о ней забыли. Часто ей было нечего есть. Рассказ о голоде, из-за которого болит тело и затуманивается рассудок, стал наиболее впечатляющей частью интервью. Она то казалась уверенной в себе, то искала глазами своих консультантов, стоявших позади камер.
Эккер оказался прав: интервью имело большой успех, образ дочери, отвернувшейся от своих родителей, был исправлен, Наташа предстала в роли жертвы, которой она на самом деле и являлась. Она потрясла публику. Уже поступили первые предложения о приобретении прав на издание книги и съемку фильма по ее истории. «Пока не из Голливуда, но мы работаем в этом направлении, — говорит Эккер и устало качает головой. — С капиталистической точки зрения эта женщина — настоящая золотая жила, но такие вещи нельзя произносить во всеуслышание».
В день выхода интервью она в сопровождении психиатра съездила в город. Это был последний раз, когда она могла остаться неузнанной. Через несколько часов о Наташе заговорил весь мир. Рейтинг ее интервью составил в Австрии 80%, она появилась на обложках журналов и первых полосах газет.
Теперь она звезда.
Дом в стиле модерн в Первом районе Вены — офис одной из ведущих компаний города — «Лански, Ганцгер и партнеры». 55 сотрудников работают на двух этажах. Доктор Габриэль Лански и доктор Геральд Ганцгер специализируются на возмещении ущерба и правовых вопросах в сфере СМИ. В день, когда Наташа сбежала, Kronenzeitung использовала в статье о ней выражение «сексуальные пытки». С тех пор как Лански и Ганцгер защищают интересы Наташи, на эту фразу наложен запрет. Она не хочет, чтобы обсуждали сексуальные домогательства и ее отношения с преступником. Она требует, чтобы люди уважали интимную сферу ее жизни.
Наступил день после интервью. Лански и Ганцгер беседуют в библиотеке, которая выглядит так, будто там ничего не изменилось с XIX века. Лански признается: «Это один из трех самых важных клиентов в моей практике». Ганцгеру 47 лет, он общается с Наташей на «ты» — честь, которую она оказала не всем своим помощникам. Он навещает девушку каждый день. «Я рад сообщить, что после вчерашнего дня материальное будущее госпожи Кампуш обеспечено». Он заключил договоры с международными СМИ.
Достойно восхищения, говорит Ганцгер, что она не сломалась, сидя в подвале: «То, что сделала Наташа, — одно из самых впечатляющих достижений человеческого духа за последние десятилетия».
Он потрясен своей клиенткой и рад, что теперь все смогли услышать, что у нее на самом деле богатая речь и что письмо, адресованное «дорогой мировой общественности», она действительно написала сама. Вообще, слухи о том, что Наташей манипулируют, он считает самым нелепым обвинением, какое ему доводилось слышать. «Она позвонила мне в субботу в 8.55 и попросила переслать ей закон о СМИ, чтобы проанализировать контракты. Вы можете себе представить!» — говорит он, и в его голосе звучит восхищение. Она сама читает все документы и вносит в них изменения, если ее что-нибудь не устраивает.
Теперь оба адвоката будут добиваться для нее максимального возмещения ущерба. До сих пор самая большая сумма компенсации в Австрии составляла 300 тыс. евро, но разве она соответствует тем страданиям, которые выпали на долю Наташи? Сейчас Лански и Ганцгер улаживают формальности, связанные с созданием Фонда Наташи Кампуш, о котором она объявила в интервью. Посредством этого фонда она намерена помогать голодающим в Африке, а также женщинам и без вести пропавшим в Мексике.
Адвокаты стараются привлечь к этому делу знаменитостей. «Все будет улажено через две-три недели», — говорит Габриэль Лански. Еще находясь в заточении, Наташа решила, что создаст такой фонд, если когда-нибудь выберется на свободу.
Механизм, запущенный историей Наташи Кампуш, функционирует, и, если верить ее консультантам, она полностью контролирует процесс. Должно быть, она представляла себе все это, находясь в подвале, и теперь, когда ей все удалось, хочет быть уверена, что с ней никогда не случится ничего такого, что она не сможет контролировать. Она больше не хочет быть жертвой. Еще в заключении девушка решила: чтобы избавиться от роли жертвы, надо самой помогать другим жертвам.
Профессор Эрнст Бергер, руководитель нейропсихиатрического отделения для детей и подростков в венской клинике Rosenhuegel, впервые увидел Наташу через 24 часа после освобождения. Еще в полицейском участке она произвела на профессора впечатление человека, «до удивления адекватно воспринимающего действительность». Бергер, практикующий уже 30 лет, знает, каким уязвимым может быть будущее, строящееся на таком прошлом.
Создавая свой фонд, Наташа как бы возвращается к тому, что произошло с ней. Психотерапевт считает этот шаг логичным: «Сила воли была единственным механизмом, единственной стратегией выживания, которые она имела в своем распоряжении за прошедшие восемь лет, — говорит Бергер. — Почему она должна забыть лейтмотив, который помог ей выжить? Иначе она позволила бы себе слабость, лишилась бы части той брони, которая, к счастью, покрыла ее психику в заточении».
Весь ее социальный опыт за эти восемь лет — общение с Приклопилем. Она должна была быстро угадывать настроения похитителя, чтобы нейтрализовать их и не пострадать лишний раз. Она должна была оставаться достаточно привлекательной и интересной для него, чтобы тяжелая дверь в подвал отворялась снова и снова. В интервью Наташа рассказывала удивительные вещи: она добилась того, что похититель отмечал с ней дни рождения и другие праздники. Этим она продемонстрировала, что соотношение сил менялось. Восемь лет подряд круглые сутки Наташе приходилось хитрить и рассчитывать, чтобы выжить. А что теперь?
«Ее единственным окном во внешний мир были СМИ, приносившие кусочки реальной жизни в подвал», — говорит Бергер. Ему отводится задача постепенно вернуть Наташу к реальной жизни. Первой попыткой был поход в кафе-мороженое, где она отважилась снять платок и темные очки. В это время начались телевизионные новости, которые открывал сюжет о ее побеге. Девушка испугалась, схватила Бергера за руку и долго не могла успокоиться.
Профессор, представляющий Социальную психологическую службу Вены, должен создать условия, при которых Наташа сможет постепенно включаться в жизнь за пределами Венской городской больницы, где она находится. Опека должна быть гибкой, но он предпочел бы первое время помогать ей 24 часа в сутки.
Команду врачей, работающих с Наташей, возглавляет Макс Х. Фридрих, старейший специалист по детской и подростковой психиатрии. Когда Наташа пропала, к нему сразу обратились за помощью. Он участвовал в поисках, пытался вычислить похитителя, создав его психологический портрет. Сегодня он говорит: «Теперь я знаю: догадаться о том, что собой представляет этот человек, было невозможно».
Доктор Фридрих навещает Наташу дважды в день. Он не связан напрямую с ее лечением: о Наташе заботится психотерапевт. Фридриху тяжело соблюдать дистанцию, ведь он стал девушке кем-то вроде друга-отца или, как он сам шутит, друга-дедушки, учитывая его возраст. Когда Наташу спросили в телеинтервью, кому она сейчас больше всего доверяет, она назвала доктора Фридриха, затем свою семью, а уже потом себя.
Но свидание с семьей было странным, сказала она. Родители плакали, обнимали ее и так сильно прижимали к себе, что она почувствовала себя «немного стесненно из-за этого неожиданного натиска».
Доктор Фридрих присутствовал в студии во время интервью. Он сидел на стуле в тени, Наташа периодически обращалась к нему взглядом, когда затруднялась с ответом. Фридрих улыбался ей.
Родители нападали на него, жаловались репортерам, что их не подпускают к дочери, не разрешают с ней повидаться. В прессе начали муссироваться слухи, что в этой семье есть какая-то темная тайна. Некоторые газеты упоминали о том, что в день похищения мать проводила Наташу в школу пощечиной, что у девочки был энурез, потому что ее иногда бил тогдашний сожитель матери. Вспомнили и о том, что эта молодая женщина, изъясняющаяся на столь изящном языке, родом из простой рабочей семьи, где говорят на диалекте. После этого ее мать отказалась давать интервью. Тем временем она несколько раз встречалась с дочерью. Фридрих утверждает, что никто этому не препятствовал: «Только от Наташи Кампуш зависит, кого она хочет видеть».
Людвиг Кох, отец Наташи, снова сидит на кухне, где его уже сотни раз фотографировали за эти восемь с половиной лет. Лицо сильно покраснело, щеки впали, под глазами мешки от слез. Он примостился за столом, смотрит в пустоту, курит сигарету за сигаретой.
Кох в ярости, в отчаянии, ему кажется, что он должен пойти войной на нынешних консультантов своей дочери. Но у него больше нет сил. Отец убежден, что именно эти люди не пускают его к Наташе. «Я не верю, что она не хочет меня видеть, ей что-то наговорили. Я не сержусь на дочь, это все ее окружение».
Он только что приехал из аэропорта — был в Германии, давал интервью, уже и не помнит, что кому сказал. Там он комментировал интервью Наташи. «Я безгранично рад, — говорит Кох. — Она потрясающе выражает свои мысли».
Звонит телефон. «Это сумасшествие какое-то!» Прошлой ночью Кох спал всего три часа, завтра утром к нему снова приедут телевизионщики. Телефон его консультанта тоже разрывается, он составляет расписание предстоящих радио- и телепередач. «Мне от этого никуда не деться», — говорит Кох. Он хочет вернуть дочь, хочет ее видеть, говорит, что несколько раз разговаривал с Наташей и она была такой, как прежде, когда вся семья жила вместе. Отец утверждает, что много раз пытался связаться с Фридрихом, но тот ему не перезванивал. «Они меня боятся. Честно говоря, Наташа — это большой лакомый кусок».
Kronenzeitung — влиятельная газета. Ее издатель и основатель 85-летний Ханс Диханд признает, что за всю его профессиональную деятельность не сталкивался с таким небывалым случаем, как история Наташи Кампуш: «Это уникальное дело, мировая сенсация. И случилось это именно у нас, в Вене».
Когда мэтр услышал сообщение о Наташе, он был у себя в кабинете. «Я не думал, что она жива». Вместе с журналом News они добились эксклюзивного интервью, за которое, по слухам, выложили 600 тыс. евро — сам Диханд не хочет об этом говорить: «В контракте сказано — строго хранить молчание». Кроме того, Наташа получает собственную квартиру и работу — по крайней мере, некую перспективу. «Да, мне это вдруг пришло в голову, — улыбается Диханд. — Моя газета многие годы отслеживала судьбу Наташи Кампуш. И я подумал, что она могла бы начать карьеру у нас. Курьером или ассистентом редактора. Посмотрим, что она решит».
Он не считает себя благодетелем: «Она близка мне. Это наша работа. И я всегда стараюсь вкладывать в нее хоть немного души».
На кладбище к югу от Вены в прошлую пятницу состоялись похороны. Вольфганг Приклопиль, похититель Наташи Кампуш, бросился под поезд. Наташа посетила своего уже мертвого мучителя в Венском отделении судебной медицины. Она по-своему попрощалась с человеком, который восемь с половиной лет держал ее в подвале своего дома как пленницу.
В своей темнице похищенная Наташа Кампуш досконально продумала, как ей вырваться на свободу, и действовала строго по этому сценарию. Сегодня ее окружает целая команда консультантов, которые вводят ее в новую жизнь и превращают в звезду СМИ. У нее был план. Она вынашивала его все эти долгие годы, сидя в тишине глухого подвала, и теперь, оказавшись посреди шумной улицы, точно знала, что нужно делать.
Она сумела убежать от своего похитителя, выбравшись из гаража, преодолев забор и оказавшись на пути к свободе — через восемь с половиной лет заточения. Девушка все продумала. Она знала, в какой полицейский участок звонить, и, когда полиция приехала, сама накрыла голову одеялом, чтобы ее не фотографировали и не наживались потом на этих снимках. Она представляла себе, кто должен ей помогать, была готова к тому, что придется давать интервью, и хотела сделать много хорошего для других людей, например для голодающих в Африке.
И еще она знала, что ее тюремщик Вольфганг Приклопиль скоро умрет.
Когда Наташе Кампуш было десять лет, ее по дороге в школу схватили и затащили в белый грузовик. Похититель восемь с половиной лет продержал ее в темнице два на три метра, откуда ей наконец удалось выбраться. Заточение ее не сломило, а, наоборот, сделало сильной. Девочка поклялась себе, что станет сильнее своего похитителя — это была ее стратегия выживания.
Она ослаблена физически. После долгих лет, проведенных в подвале, она ходит неуклюже, почти как деревянная кукла, рассказывают те, кто видит ее каждый день. У нее белая как мел кожа, похожая на пергамент. Глаза чувствительны к свету настолько, что ей часто приходится надолго их закрывать. Она страдает от сердечной слабости, сразу после освобождения ей понадобилась помощь зубного врача. Когда Наташа выбралась из заточения, она весила как 12-летняя девочка.
Говорят, многие заложники каждый день делают упражнения, чтобы сохранить свое тело. Наташа Кампуш все эти годы тренировала не мышцы, а дух, который, как ни странно, действительно обогнал ее физическое развитие.
Команда специалистов, сопровождающая Наташу, когда она появляется на публике, впервые собралась в конце августа, в первое воскресенье после ее побега. В конференц-зале Венской городской больницы встретились адвокат по делам молодежи Моника Пинтеритс, психиатры Макс Фридрих и Эрнст Бергер, консультант в области СМИ Дитмар Эккер и еще один адвокат. Наташа чувствует себя лучше, чем можно было ожидать, но ей необходимо лечение. И еще ее нужно защищать от любопытства внешнего мира.
Адвокат по делам молодежи Моника Пинтеритс, как и все жители Вены, знала Наташу лишь по фотографии на объявлениях о розыске пропавшей девочки — до тех пор, пока ее не вызвали к беглянке. Моника приехала в участок, где молодая сотрудница полиции разговаривала с Наташей. Адвокат сразу сказала девушке, что ничего от нее не хочет, но будет рядом, если что-то понадобится. С тех пор они провели в беседах много часов, обсуждая как серьезные вещи, о которых Пинтеритс никому не рассказывает, так и банальные — например, певца Робби Уильямса, который нравится Наташе.
Моника предпочла бы на какое-то время вообще отгородить девушку от шумихи, которую вызвала ее история. «Когда я увидела Наташу, мне хотелось сказать ей: «Уезжай, позагорай на солнце хоть немного, приди в себя!» Но эту молодую даму невозможно переубедить». Никто не сможет где-то спрятать девушку против ее воли, она уже пережила нечто подобное и не позволит этому повториться. Как и все те, кто сейчас находится рядом с Наташей, Моника Пинтеритс признается: «Эта девушка произвела на меня сильное впечатление».
Вскоре стало ясно, что Кампуш нуждается не только в защите и лечении. Еще ей, как всякой звезде, нужны менеджеры. И ими стали специалисты, которые входят в число лучших профессионалов Австрии. Это Геральд Ганцгер и Габриэль Лански — эксперты по вопросам возмещения ущерба и правовым проблемам в области СМИ.
У консультанта по СМИ Дитмара Эккера тоже есть план. Он сидит в своем кричаще-желтом кожаном кресле, которое удачно вписывается в дизайн его медийного агентства: высокие потолки, двери из стали и стекла, картины современных художников — все очень шикарно. Дитмар одним из последних примкнул к команде, консультирующей Наташу Кампуш, но сегодня он является ключевой персоной, поскольку на экраны выходит организованное им телевизионное интервью с девушкой, сбежавшей от похитителя.
Эккер носит мелированную бородку и ездит на Porsche. Обычно он консультирует профсоюзы в кризисных ситуациях и занимается работой по осуществлению связей с общественностью Республики Сербия, а несколько лет назад ему удалось добиться заметного роста популярности австрийского министра финансов. Сейчас он бесплатно работает на Наташу.
Эккер — мастер своего дела. Он знает, как функционируют СМИ. Он берет лист бумаги, проводит горизонтальную линию, наносит пять делений — от нуля до четырех. Ноль означает день побега, а четыре — конец четвертой недели после побега. «Как правило, здесь интерес СМИ сходит на нет», — говорит Эккер, основываясь на своем опыте организации предвыборных гонок. Механизмы, по его словам, всегда одни и те же. Внимание людей к любой сенсации растет и угасает одинаково. Между отметками «два» и «три» он рисует круг. Процесс формирования общественного мнения протекает между второй и третьей неделями, это знаковая фаза. В этом промежутке сложится суждение о личности Наташи Кампуш, решится, симпатична ли она людям, нравится ли ее образ, ставят ли они себя на ее место, принимают ли ее. Некоторые ошибки, по мнению консультанта, были допущены в первые дни. Так, газеты писали, что Наташа не любит свою мать Бригитту Сирни, урожденную Кампуш, и не хочет с ней разговаривать, а тем более вместе с ней жить. Людям же нравятся дети, испытывающие привязанность к своим родителям. Но Эккер считает, что еще не поздно все исправить. Поэтому интервью должно было состояться ровно через две недели после освобождения, как раз в период «круга на схеме».
В тот вечер беседу с Наташей показали по телевизору на канале ORF, затем газеты Австрии, Германии и других стран написали об этом статьи и комментарии, выставляя девушку в нужном свете. Эккер знает, что все будет хорошо и пойдет в верном направлении: «Бабульки поплачут, и все ее полюбят». Это и есть законы мыльной оперы, с которыми он имеет дело.
Было достаточно причин, чтобы Наташа показала наконец свое лицо: «Все хотели ее увидеть. Иначе папарацци преследовали бы ее, как леди Диану». Первые, тайно снятые на сотовые телефоны фото уже начали предлагать в Вене за 14 тыс. евро. Этот процесс невозможно было остановить, говорит Эккер. Он не заставлял Наташу Кампуш давать интервью, просто объяснил, что это необходимо, и она согласилась.
Сначала Эккер изучил список вопросов вместе с членами команды, затем прошелся по нему вместе с Наташей. Четыре часа они провели в студии и отрепетировали все интервью, он дал ей советы, как сидеть, куда смотреть и, самое главное, как обойти некоторые вопросы. В любом случае она должна была говорить о себе, своем характере, своих переживаниях и своей силе. На вопросы об ее отношениях с похитителем оптимальный ответ гласил: «У меня не было с ним никаких отношений». На вопрос о матери: «Мы очень близки». Вместе они просмотрели запись пробного интервью. Наташа сказала, что ей понравился процесс, а Эккер чувствовал себя, как выжатый лимон.
Она следовала не всем, но многим советам своего наставника. На экране она казалась то совсем юной, то удивительно зрелой, иногда кокетливой — почти как актриса Роми Шнайдер в молодости, говорили потом в Вене. Порой она болезненно уходила в себя, подыскивая правильные слова, в молчаливой панике, как в том подвале. Но в целом она производила впечатление молодой женщины с большой силой воли, дисциплиной и даром убеждать.
Странно было видеть человека, выросшего без канала MTV, молодежного журнала Bravo, без газеты Kronenzeitung и сериалов. Она говорила на языке культурной программы радиостанции O1, которую ей позволял слушать похититель, а также использовала слова из терминологии своих консультантов-психологов. Например, Наташа сказала, что «заключила с собой договор о том, что ее будущее «я» должно освободить ее из-под власти похитителя». Это звучало странно, но она действительно настроила свое сознание на тот момент, когда у нее появится шанс убежать. «И в один прекрасный день я поклялась, что стану старше, крепче, сильнее, чтобы однажды суметь вырваться на свободу».
Она говорила с Приклопилем о побеге, он даже давал ей советы, но сказал, что тогда покончит с собой. Она знала, как все произойдет. Так оно и случилось. Видимо, она была и смелой, и осторожной. Приклопиль мог убить ее, она была в его власти, он мог просто оставить ее одну в том подвале, и никто бы этого не заметил. Она поняла, что «на воле» о ней забыли. Часто ей было нечего есть. Рассказ о голоде, из-за которого болит тело и затуманивается рассудок, стал наиболее впечатляющей частью интервью. Она то казалась уверенной в себе, то искала глазами своих консультантов, стоявших позади камер.
Эккер оказался прав: интервью имело большой успех, образ дочери, отвернувшейся от своих родителей, был исправлен, Наташа предстала в роли жертвы, которой она на самом деле и являлась. Она потрясла публику. Уже поступили первые предложения о приобретении прав на издание книги и съемку фильма по ее истории. «Пока не из Голливуда, но мы работаем в этом направлении, — говорит Эккер и устало качает головой. — С капиталистической точки зрения эта женщина — настоящая золотая жила, но такие вещи нельзя произносить во всеуслышание».
В день выхода интервью она в сопровождении психиатра съездила в город. Это был последний раз, когда она могла остаться неузнанной. Через несколько часов о Наташе заговорил весь мир. Рейтинг ее интервью составил в Австрии 80%, она появилась на обложках журналов и первых полосах газет.
Теперь она звезда.
Дом в стиле модерн в Первом районе Вены — офис одной из ведущих компаний города — «Лански, Ганцгер и партнеры». 55 сотрудников работают на двух этажах. Доктор Габриэль Лански и доктор Геральд Ганцгер специализируются на возмещении ущерба и правовых вопросах в сфере СМИ. В день, когда Наташа сбежала, Kronenzeitung использовала в статье о ней выражение «сексуальные пытки». С тех пор как Лански и Ганцгер защищают интересы Наташи, на эту фразу наложен запрет. Она не хочет, чтобы обсуждали сексуальные домогательства и ее отношения с преступником. Она требует, чтобы люди уважали интимную сферу ее жизни.
Наступил день после интервью. Лански и Ганцгер беседуют в библиотеке, которая выглядит так, будто там ничего не изменилось с XIX века. Лански признается: «Это один из трех самых важных клиентов в моей практике». Ганцгеру 47 лет, он общается с Наташей на «ты» — честь, которую она оказала не всем своим помощникам. Он навещает девушку каждый день. «Я рад сообщить, что после вчерашнего дня материальное будущее госпожи Кампуш обеспечено». Он заключил договоры с международными СМИ.
Достойно восхищения, говорит Ганцгер, что она не сломалась, сидя в подвале: «То, что сделала Наташа, — одно из самых впечатляющих достижений человеческого духа за последние десятилетия».
Он потрясен своей клиенткой и рад, что теперь все смогли услышать, что у нее на самом деле богатая речь и что письмо, адресованное «дорогой мировой общественности», она действительно написала сама. Вообще, слухи о том, что Наташей манипулируют, он считает самым нелепым обвинением, какое ему доводилось слышать. «Она позвонила мне в субботу в 8.55 и попросила переслать ей закон о СМИ, чтобы проанализировать контракты. Вы можете себе представить!» — говорит он, и в его голосе звучит восхищение. Она сама читает все документы и вносит в них изменения, если ее что-нибудь не устраивает.
Теперь оба адвоката будут добиваться для нее максимального возмещения ущерба. До сих пор самая большая сумма компенсации в Австрии составляла 300 тыс. евро, но разве она соответствует тем страданиям, которые выпали на долю Наташи? Сейчас Лански и Ганцгер улаживают формальности, связанные с созданием Фонда Наташи Кампуш, о котором она объявила в интервью. Посредством этого фонда она намерена помогать голодающим в Африке, а также женщинам и без вести пропавшим в Мексике.
Адвокаты стараются привлечь к этому делу знаменитостей. «Все будет улажено через две-три недели», — говорит Габриэль Лански. Еще находясь в заточении, Наташа решила, что создаст такой фонд, если когда-нибудь выберется на свободу.
Механизм, запущенный историей Наташи Кампуш, функционирует, и, если верить ее консультантам, она полностью контролирует процесс. Должно быть, она представляла себе все это, находясь в подвале, и теперь, когда ей все удалось, хочет быть уверена, что с ней никогда не случится ничего такого, что она не сможет контролировать. Она больше не хочет быть жертвой. Еще в заключении девушка решила: чтобы избавиться от роли жертвы, надо самой помогать другим жертвам.
Профессор Эрнст Бергер, руководитель нейропсихиатрического отделения для детей и подростков в венской клинике Rosenhuegel, впервые увидел Наташу через 24 часа после освобождения. Еще в полицейском участке она произвела на профессора впечатление человека, «до удивления адекватно воспринимающего действительность». Бергер, практикующий уже 30 лет, знает, каким уязвимым может быть будущее, строящееся на таком прошлом.
Создавая свой фонд, Наташа как бы возвращается к тому, что произошло с ней. Психотерапевт считает этот шаг логичным: «Сила воли была единственным механизмом, единственной стратегией выживания, которые она имела в своем распоряжении за прошедшие восемь лет, — говорит Бергер. — Почему она должна забыть лейтмотив, который помог ей выжить? Иначе она позволила бы себе слабость, лишилась бы части той брони, которая, к счастью, покрыла ее психику в заточении».
Весь ее социальный опыт за эти восемь лет — общение с Приклопилем. Она должна была быстро угадывать настроения похитителя, чтобы нейтрализовать их и не пострадать лишний раз. Она должна была оставаться достаточно привлекательной и интересной для него, чтобы тяжелая дверь в подвал отворялась снова и снова. В интервью Наташа рассказывала удивительные вещи: она добилась того, что похититель отмечал с ней дни рождения и другие праздники. Этим она продемонстрировала, что соотношение сил менялось. Восемь лет подряд круглые сутки Наташе приходилось хитрить и рассчитывать, чтобы выжить. А что теперь?
«Ее единственным окном во внешний мир были СМИ, приносившие кусочки реальной жизни в подвал», — говорит Бергер. Ему отводится задача постепенно вернуть Наташу к реальной жизни. Первой попыткой был поход в кафе-мороженое, где она отважилась снять платок и темные очки. В это время начались телевизионные новости, которые открывал сюжет о ее побеге. Девушка испугалась, схватила Бергера за руку и долго не могла успокоиться.
Профессор, представляющий Социальную психологическую службу Вены, должен создать условия, при которых Наташа сможет постепенно включаться в жизнь за пределами Венской городской больницы, где она находится. Опека должна быть гибкой, но он предпочел бы первое время помогать ей 24 часа в сутки.
Команду врачей, работающих с Наташей, возглавляет Макс Х. Фридрих, старейший специалист по детской и подростковой психиатрии. Когда Наташа пропала, к нему сразу обратились за помощью. Он участвовал в поисках, пытался вычислить похитителя, создав его психологический портрет. Сегодня он говорит: «Теперь я знаю: догадаться о том, что собой представляет этот человек, было невозможно».
Доктор Фридрих навещает Наташу дважды в день. Он не связан напрямую с ее лечением: о Наташе заботится психотерапевт. Фридриху тяжело соблюдать дистанцию, ведь он стал девушке кем-то вроде друга-отца или, как он сам шутит, друга-дедушки, учитывая его возраст. Когда Наташу спросили в телеинтервью, кому она сейчас больше всего доверяет, она назвала доктора Фридриха, затем свою семью, а уже потом себя.
Но свидание с семьей было странным, сказала она. Родители плакали, обнимали ее и так сильно прижимали к себе, что она почувствовала себя «немного стесненно из-за этого неожиданного натиска».
Доктор Фридрих присутствовал в студии во время интервью. Он сидел на стуле в тени, Наташа периодически обращалась к нему взглядом, когда затруднялась с ответом. Фридрих улыбался ей.
Родители нападали на него, жаловались репортерам, что их не подпускают к дочери, не разрешают с ней повидаться. В прессе начали муссироваться слухи, что в этой семье есть какая-то темная тайна. Некоторые газеты упоминали о том, что в день похищения мать проводила Наташу в школу пощечиной, что у девочки был энурез, потому что ее иногда бил тогдашний сожитель матери. Вспомнили и о том, что эта молодая женщина, изъясняющаяся на столь изящном языке, родом из простой рабочей семьи, где говорят на диалекте. После этого ее мать отказалась давать интервью. Тем временем она несколько раз встречалась с дочерью. Фридрих утверждает, что никто этому не препятствовал: «Только от Наташи Кампуш зависит, кого она хочет видеть».
Людвиг Кох, отец Наташи, снова сидит на кухне, где его уже сотни раз фотографировали за эти восемь с половиной лет. Лицо сильно покраснело, щеки впали, под глазами мешки от слез. Он примостился за столом, смотрит в пустоту, курит сигарету за сигаретой.
Кох в ярости, в отчаянии, ему кажется, что он должен пойти войной на нынешних консультантов своей дочери. Но у него больше нет сил. Отец убежден, что именно эти люди не пускают его к Наташе. «Я не верю, что она не хочет меня видеть, ей что-то наговорили. Я не сержусь на дочь, это все ее окружение».
Он только что приехал из аэропорта — был в Германии, давал интервью, уже и не помнит, что кому сказал. Там он комментировал интервью Наташи. «Я безгранично рад, — говорит Кох. — Она потрясающе выражает свои мысли».
Звонит телефон. «Это сумасшествие какое-то!» Прошлой ночью Кох спал всего три часа, завтра утром к нему снова приедут телевизионщики. Телефон его консультанта тоже разрывается, он составляет расписание предстоящих радио- и телепередач. «Мне от этого никуда не деться», — говорит Кох. Он хочет вернуть дочь, хочет ее видеть, говорит, что несколько раз разговаривал с Наташей и она была такой, как прежде, когда вся семья жила вместе. Отец утверждает, что много раз пытался связаться с Фридрихом, но тот ему не перезванивал. «Они меня боятся. Честно говоря, Наташа — это большой лакомый кусок».
Kronenzeitung — влиятельная газета. Ее издатель и основатель 85-летний Ханс Диханд признает, что за всю его профессиональную деятельность не сталкивался с таким небывалым случаем, как история Наташи Кампуш: «Это уникальное дело, мировая сенсация. И случилось это именно у нас, в Вене».
Когда мэтр услышал сообщение о Наташе, он был у себя в кабинете. «Я не думал, что она жива». Вместе с журналом News они добились эксклюзивного интервью, за которое, по слухам, выложили 600 тыс. евро — сам Диханд не хочет об этом говорить: «В контракте сказано — строго хранить молчание». Кроме того, Наташа получает собственную квартиру и работу — по крайней мере, некую перспективу. «Да, мне это вдруг пришло в голову, — улыбается Диханд. — Моя газета многие годы отслеживала судьбу Наташи Кампуш. И я подумал, что она могла бы начать карьеру у нас. Курьером или ассистентом редактора. Посмотрим, что она решит».
Он не считает себя благодетелем: «Она близка мне. Это наша работа. И я всегда стараюсь вкладывать в нее хоть немного души».
На кладбище к югу от Вены в прошлую пятницу состоялись похороны. Вольфганг Приклопиль, похититель Наташи Кампуш, бросился под поезд. Наташа посетила своего уже мертвого мучителя в Венском отделении судебной медицины. Она по-своему попрощалась с человеком, который восемь с половиной лет держал ее в подвале своего дома как пленницу.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
