Архивная публикация 2009 года: "КЛЮЧ К ВЛАСТИ"
После кончины патриарха концерна Bertelsmann Райнхарда Мона власть в Гютерсло перешла к его вдове Лиз. Более проблемное наследство сложно себе представить - у конгломерата большие трудности. Три недели назад в концерне Bertelsmann начался переполох. Вызвала его небольшая газетенка из восточной Вестфалии. Но в Гютерсло, где расположена штаб-квартира транснационального медийного гиганта, Neue Westfaelische слывет важным источником информации.
В этой региональной газете уже с начала октября, когда скончался патриарх Bertelsmann Райнхард Мон, не проходило и дня, чтобы не появилась заметка о нем, его свершениях и наследии. Вызвавшая скандал статья называлась: "Две сильные дамы Бертельсмана". В заметке говорилось, что, скорее всего, власть в семейном клане в обозримом будущем перейдет к Бригитте Мон, которая придет на смену своей матери Лиз.
Предположение это, возможно, и не было совершенно беспочвенным. Его высказывали и другие газеты. Но в нем содержалась двойная бестактность: вдова и наследница Лиз Мон, уже в течение нескольких лет реально державшая в своих руках власть в концерне, была выставлена как регентша, которую могут в любое время отстранить от дел. А сына Кристофа и вовсе не упомянули.
Еще в день похорон вдова поручила своему доверенному лицу Гунтеру Тилену внести ясность в ситуацию. Бывший глава правления сообщил в газете Frankfurter Allgemeine Zeitung детали урегулирования наследственных вопросов. Вдова, которой сейчас 67, остается спикером семьи до исполнения ей 75 лет. Не отменяется, как считали многие, право вето, благодаря которому патриарх, в послевоенные годы превративший фирму в огромный конгломерат, в течение всей жизни мог блокировать любое решение. Право вето перешло к Лиз Мон. А порядок престолонаследия между детьми оставлен открытым.
Это однозначное известие вызвало в империи Bertelsmann легкое раздражение. Не потому, что кто-то еще сомневался в полновластии Лиз как матриарха. Но выбор момента и стиль, в котором единоначалие было продемонстрировано, не понравились сотрудникам и менеджерам, узнавшим о новой ситуации в семейном предприятии из газет.
Зато дошло до них послание: "Король умер! Да здравствует королева!"
Перераспределение власти произошло стремительно, но что будет дальше с концерном, осталось не ясным. Кончина патриарха ударила по концерну в самый неподходящий момент: на Лиз Мон свалился беспрецедентный груз предпринимательских проблем.
Бюджет предприятия, доставшегося ей в наследство, трещит под гнетом долгов, составляющих почти 7 млрд евро. Три года назад семья взяла из кассы фирмы 4,5 млрд евро, чтобы вернуть себе пакет акций собственной компании в 25%. С тех пор даже мелкие инвестиции стало очень сложно осуществлять. А теперь еще и уменьшение количества рекламы на телевидении пожирает прибыли главного источника доходов - телегруппы RTL. Равно как и дочернего издательского дома Gruner und Jahr. А в будущем году предстоит выплатить 800 млн евро кредиторам займа.
Гигант связан по рукам и ногам. На все подразделения концерна распространяется программа экономии, которая должна принести 1 млрд евро. Но этой суммы хватит, только чтобы перевести дух. Один из менеджеров говорит: "Чтобы развиваться, нам недостаточно следовать лозунгу "Так держать!" Пришла пора принимать принципиальное решение о будущей структуре концерна.
Прежде всего кризис показал, насколько Bertelsmann зависим от мирового рынка. Около 60% прибылей, а с ними и дивидендов, получаемых семьей и идущих в контролируемый ею фонд Bertelsmann-Stiftung, зависит от конъюнктуры на рекламном рынке. Восстановится ли рынок рекламных объявлений вообще, и если да, то когда, предсказать невозможно.
Но следует ли расставаться с секторами бизнеса, зависящими от рекламодателей, чтобы вложить деньги в совершенно новые проекты? Такой перевод стрелок затрагивает самоидентификацию фирмы: сколькими средствами массовой информации вообще желает впредь управлять медийный гигант Bertelsmann? Значительную часть доходов уже сегодня дает дочерняя сервисная фирма Arvato, управляющая клиентской программой авиакомпании Lufthansa и расчетами по рекламе у Google.
Уже в июле на встрече с членами наблюдательного совета обсуждались новые стратегические предложения: прежде всего необходимо решить, готов ли концерн продать или обменять какую-то часть акций RTL Group либо ее дочерних фирм. Это позволило бы или RTL вновь войти в фазу роста, или приобрести средства, на которые Bertelsmann смог бы наконец внедриться в образовательный бизнес.
Приходится думать и о том, следует ли удерживать далее в структуре концерна издательский дом Gruner und Jahr, издающий журналы. Ему предстоят трудные годы. Но продать его сложно, в частности из-за запутанности налоговых вопросов.
Но если Bertelsmann откажется от контрольных пакетов в том или ином бизнесе, то в Гютерсло, вероятно, смогут обойтись менее громоздким холдингом, а ему потребуется гораздо меньшее правление. Концерну будет нужна совсем иная структура.
Для семейного клана, и прежде всего для Лиз Мон, хранительницы семейных традиций и предпринимательской культуры компании, эти вопросы могут стать первым крупным испытанием. Нужно найти верное соотношение между структурными реформами и преемственностью. В концерне считают, что сейчас семья призывает, скорее, к осторожности. Лучше двигаться по знакомым дорогам с уме-ренной скоростью, чем расшатывать устои и идти на авантюры. Впрочем, ни заносчивости, ни шаловливости в конгломерате Bertelsmann могут не опасаться: для этого в кассе слишком мало свободных средств. Но иногда стремление не предпринимать ничего может быть опаснее любого поступка.
"Было бы проявлением беспечности, если бы правление не предложило в этой ситуации наблюдательному совету и семье ряда решительных шагов", - заявляет глава правления Хартмут Островски. Не вижу повода, продолжает он, сомневаться в том, что семья доверяет своим менеджерам и примет решения, отвечающие духу предпринимательства.
О том, насколько срочно необходим ответ на принципиальный стратегический вопрос, нет единого мнения даже среди менеджеров концерна. Программа экономии продлится один-два года. Это время, в течение которого можно выжидать, считает Островски: "Семья настроена сохранять преемственность".
Кое-кто из руководителей, однако, за большую динамичность, за то, чтобы после периода выжидания и бережливости система наконец снова пришла в движение. "Время не терпит, а концерн парализован страхом", - сетует один из сотрудников.
Райнхард Мон отслеживал кризис в концерне до своих последних дней, хотя в решении вопросов бизнеса участия давно уже не принимал.
И когда управлял патриарх, концерну доводилось терпеть неудачи. Но книжное издательство, полученное от родителей, Мон после войны в головокружительном темпе превратил в то, что называют теперь Global Player. Экспансия шла столь бурно, что финансирование просто не поспевало. Будучи приверженцем взвешенной политики, Мон и здесь не впал в крайность: "Отказ от риска для предприятия иногда самый большой риск".
Свои деяния Мон фиксировал в книге записей. Когда решение было положительным, он писал: "Да. Р.М.". По размеру инициалов можно было судить о степени его согласия. Восторги предусмотрены не были.
"Его все уважали. Потому, в частности, что он доверял сотрудникам и предоставлял им огромную свободу", - рассказывает Герд Шульте-Хиллен, некогда глава Gruner und Jahr, бывший в течение трех лет председателем наблюдательного совета в Гютерсло. Впрочем, и Шульте-Хиллен ушел со скандалом, назревавшим очень постепенно.
Поначалу Мон был убежден, что для сохранения семейного концерна следовало прежде всего ограничить влияние семьи. Генная лотерея не в каждом поколении дает достаточно талантливых менеджеров. Потому в 1993 году он перевел две трети своей доли в капитале фирмы в фонд Bertelsmann-Stiftung и позднее создал Управляющую компанию Bertelsmann (BVG).
Это главный орган, принимающий решения. У него право голоса по всем вопросам концерна. В нем должны быть представлены семья, менеджмент и одним голосом - трудовой коллектив. Так Мон планировал ограничить прямое влияние семейного клана на важные вопросы. Он сам в 60 лет сложил с себя полномочия председателя правления, а в 70 вышел из наблюдательного совета. Однако он оставил за собой право вето в Управляющей компании BVG, заявив: "А теперь валяйте, поступайте все так, будто бы я умер".
{PAGE}
Но разочарованный излишним тщеславием председателей правления, Мон в 2003 году начал реформу. Он назначил свою супругу Лиз председателем семейного совета в Управляющей компании. Состав этого органа утрясали до тех пор, пока не сложилась теплая компания из шести человек - представителей семьи и доверенных людей. Изменив внутренний устав, в начале 2008 года патриарх дал в руки жене главный ключ к власти: право вето.
"Он восхищался твоей энергией", - сказал Тилен на траурной церемонии, которую напрямую транслировала принадлежащая концерну компания n-tv.
Правда, на фирме многое может и сейчас происходить без Лиз Мон, но против ее воли - ничего.
Она начинала 17-летней сотрудницей общества читателей Bertelsmann Lesering и познакомилась с мужем на корпоративной вечеринке во время игры под названием "Путешествие в Иерусалим". В книге "Любовь открывает сердца" она пишет: "Я была твердо настроена многого добиться в жизни".
Критики считают, что по названию книги можно судить о том, как она принимает решения: руководствуясь эмоциями. Та самая Frankfurter Аllgemeine Zeitung, которая напечатала объявление о порядке наследования, в том же номере язвила: рычаги управления самым влиятельным в Европе медийным конгломератом оказались в руках "неопытной в делах, но честолюбивой вдовы".
Недооценивать Лиз Мон - большая ошибка, за которую уже заплатили своими постами несколько ведущих менеджеров. В частности, Томас Миддельхоф и Шульте-Хиллен, открыто поднявший голос против перехода власти в руки семьи. Тилен заверяет: Лиз Мон обладает всеми необходимыми качествами, чтобы решать стоящие перед ней задачи. У нее есть узкий круг советников, и "решения она принимает только после очень интенсивных консультаций".
Но в числе самых близких советников до последних дней был ее муж. До падения, случившегося во время весеннего отпуска на Майорке, он ежедневно приходил в свой офис в фонде Bertelsmann Stiftung. В час дня он ходил в столовую концерна, а в 9 вечера супруги Мон, и после свадьбы часто жившие врозь, встречались, чтобы обсудить дела в фирме и в семье.
Так все, что в течение дня ей успевали наговорить советники и шептуны, доходило и до ушей патриарха. Один из бывших членов правления полагает, что само его присутствие оказывало "дисциплинирующее воздействие". Одна из проблем концерна в том, что впредь на решения сильнее будет влиять тот, кто последним поговорит с вдовой.
Прошли те времена в Гютерсло, когда глава менеджмента Марк Вёсснер мог сказать: "Если Райнхард Мон - Аллах, то я - Магомет". Число пророков-посланников в последнее время, скорее, возросло.
Помимо Тилена в круг самых влиятельных консультантов входит и Дитер Фогель, долгое время бывший главой наблюдательного совета, а ныне - акционер Управляющей компании. Их связывает "приятельская" антипатия. И это не единственный ров, разделяющий членов руководства концерна. Островски и его главного финансового эксперта Томаса Рабе заставляет сотрудничать только то, что нельзя враждовать, играя в одной команде. Рабе не скрывал, что мечтает о руководящих постах, и тем бросал вызов своему непосредственному начальнику. Сначала он пытался заполучить пост главы правления в телекомпании ProSiebenSat.1, а позже - в семейном концерне Haniel.
Рабе разрешили остаться. Решение это вынужденное: в Гютерсло не хотели потерять своего ведущего специалиста по финансовым операциям в самый разгар кризиса. Этот кризис еще не преодолен.
После кончины патриарха концерна Bertelsmann Райнхарда Мона власть в Гютерсло перешла к его вдове Лиз. Более проблемное наследство сложно себе представить - у конгломерата большие трудности. Три недели назад в концерне Bertelsmann начался переполох. Вызвала его небольшая газетенка из восточной Вестфалии. Но в Гютерсло, где расположена штаб-квартира транснационального медийного гиганта, Neue Westfaelische слывет важным источником информации.
В этой региональной газете уже с начала октября, когда скончался патриарх Bertelsmann Райнхард Мон, не проходило и дня, чтобы не появилась заметка о нем, его свершениях и наследии. Вызвавшая скандал статья называлась: "Две сильные дамы Бертельсмана". В заметке говорилось, что, скорее всего, власть в семейном клане в обозримом будущем перейдет к Бригитте Мон, которая придет на смену своей матери Лиз.
Предположение это, возможно, и не было совершенно беспочвенным. Его высказывали и другие газеты. Но в нем содержалась двойная бестактность: вдова и наследница Лиз Мон, уже в течение нескольких лет реально державшая в своих руках власть в концерне, была выставлена как регентша, которую могут в любое время отстранить от дел. А сына Кристофа и вовсе не упомянули.
Еще в день похорон вдова поручила своему доверенному лицу Гунтеру Тилену внести ясность в ситуацию. Бывший глава правления сообщил в газете Frankfurter Allgemeine Zeitung детали урегулирования наследственных вопросов. Вдова, которой сейчас 67, остается спикером семьи до исполнения ей 75 лет. Не отменяется, как считали многие, право вето, благодаря которому патриарх, в послевоенные годы превративший фирму в огромный конгломерат, в течение всей жизни мог блокировать любое решение. Право вето перешло к Лиз Мон. А порядок престолонаследия между детьми оставлен открытым.
Это однозначное известие вызвало в империи Bertelsmann легкое раздражение. Не потому, что кто-то еще сомневался в полновластии Лиз как матриарха. Но выбор момента и стиль, в котором единоначалие было продемонстрировано, не понравились сотрудникам и менеджерам, узнавшим о новой ситуации в семейном предприятии из газет.
Зато дошло до них послание: "Король умер! Да здравствует королева!"
Перераспределение власти произошло стремительно, но что будет дальше с концерном, осталось не ясным. Кончина патриарха ударила по концерну в самый неподходящий момент: на Лиз Мон свалился беспрецедентный груз предпринимательских проблем.
Бюджет предприятия, доставшегося ей в наследство, трещит под гнетом долгов, составляющих почти 7 млрд евро. Три года назад семья взяла из кассы фирмы 4,5 млрд евро, чтобы вернуть себе пакет акций собственной компании в 25%. С тех пор даже мелкие инвестиции стало очень сложно осуществлять. А теперь еще и уменьшение количества рекламы на телевидении пожирает прибыли главного источника доходов - телегруппы RTL. Равно как и дочернего издательского дома Gruner und Jahr. А в будущем году предстоит выплатить 800 млн евро кредиторам займа.
Гигант связан по рукам и ногам. На все подразделения концерна распространяется программа экономии, которая должна принести 1 млрд евро. Но этой суммы хватит, только чтобы перевести дух. Один из менеджеров говорит: "Чтобы развиваться, нам недостаточно следовать лозунгу "Так держать!" Пришла пора принимать принципиальное решение о будущей структуре концерна.
Прежде всего кризис показал, насколько Bertelsmann зависим от мирового рынка. Около 60% прибылей, а с ними и дивидендов, получаемых семьей и идущих в контролируемый ею фонд Bertelsmann-Stiftung, зависит от конъюнктуры на рекламном рынке. Восстановится ли рынок рекламных объявлений вообще, и если да, то когда, предсказать невозможно.
Но следует ли расставаться с секторами бизнеса, зависящими от рекламодателей, чтобы вложить деньги в совершенно новые проекты? Такой перевод стрелок затрагивает самоидентификацию фирмы: сколькими средствами массовой информации вообще желает впредь управлять медийный гигант Bertelsmann? Значительную часть доходов уже сегодня дает дочерняя сервисная фирма Arvato, управляющая клиентской программой авиакомпании Lufthansa и расчетами по рекламе у Google.
Уже в июле на встрече с членами наблюдательного совета обсуждались новые стратегические предложения: прежде всего необходимо решить, готов ли концерн продать или обменять какую-то часть акций RTL Group либо ее дочерних фирм. Это позволило бы или RTL вновь войти в фазу роста, или приобрести средства, на которые Bertelsmann смог бы наконец внедриться в образовательный бизнес.
Приходится думать и о том, следует ли удерживать далее в структуре концерна издательский дом Gruner und Jahr, издающий журналы. Ему предстоят трудные годы. Но продать его сложно, в частности из-за запутанности налоговых вопросов.
Но если Bertelsmann откажется от контрольных пакетов в том или ином бизнесе, то в Гютерсло, вероятно, смогут обойтись менее громоздким холдингом, а ему потребуется гораздо меньшее правление. Концерну будет нужна совсем иная структура.
Для семейного клана, и прежде всего для Лиз Мон, хранительницы семейных традиций и предпринимательской культуры компании, эти вопросы могут стать первым крупным испытанием. Нужно найти верное соотношение между структурными реформами и преемственностью. В концерне считают, что сейчас семья призывает, скорее, к осторожности. Лучше двигаться по знакомым дорогам с уме-ренной скоростью, чем расшатывать устои и идти на авантюры. Впрочем, ни заносчивости, ни шаловливости в конгломерате Bertelsmann могут не опасаться: для этого в кассе слишком мало свободных средств. Но иногда стремление не предпринимать ничего может быть опаснее любого поступка.
"Было бы проявлением беспечности, если бы правление не предложило в этой ситуации наблюдательному совету и семье ряда решительных шагов", - заявляет глава правления Хартмут Островски. Не вижу повода, продолжает он, сомневаться в том, что семья доверяет своим менеджерам и примет решения, отвечающие духу предпринимательства.
О том, насколько срочно необходим ответ на принципиальный стратегический вопрос, нет единого мнения даже среди менеджеров концерна. Программа экономии продлится один-два года. Это время, в течение которого можно выжидать, считает Островски: "Семья настроена сохранять преемственность".
Кое-кто из руководителей, однако, за большую динамичность, за то, чтобы после периода выжидания и бережливости система наконец снова пришла в движение. "Время не терпит, а концерн парализован страхом", - сетует один из сотрудников.
Райнхард Мон отслеживал кризис в концерне до своих последних дней, хотя в решении вопросов бизнеса участия давно уже не принимал.
И когда управлял патриарх, концерну доводилось терпеть неудачи. Но книжное издательство, полученное от родителей, Мон после войны в головокружительном темпе превратил в то, что называют теперь Global Player. Экспансия шла столь бурно, что финансирование просто не поспевало. Будучи приверженцем взвешенной политики, Мон и здесь не впал в крайность: "Отказ от риска для предприятия иногда самый большой риск".
Свои деяния Мон фиксировал в книге записей. Когда решение было положительным, он писал: "Да. Р.М.". По размеру инициалов можно было судить о степени его согласия. Восторги предусмотрены не были.
"Его все уважали. Потому, в частности, что он доверял сотрудникам и предоставлял им огромную свободу", - рассказывает Герд Шульте-Хиллен, некогда глава Gruner und Jahr, бывший в течение трех лет председателем наблюдательного совета в Гютерсло. Впрочем, и Шульте-Хиллен ушел со скандалом, назревавшим очень постепенно.
Поначалу Мон был убежден, что для сохранения семейного концерна следовало прежде всего ограничить влияние семьи. Генная лотерея не в каждом поколении дает достаточно талантливых менеджеров. Потому в 1993 году он перевел две трети своей доли в капитале фирмы в фонд Bertelsmann-Stiftung и позднее создал Управляющую компанию Bertelsmann (BVG).
Это главный орган, принимающий решения. У него право голоса по всем вопросам концерна. В нем должны быть представлены семья, менеджмент и одним голосом - трудовой коллектив. Так Мон планировал ограничить прямое влияние семейного клана на важные вопросы. Он сам в 60 лет сложил с себя полномочия председателя правления, а в 70 вышел из наблюдательного совета. Однако он оставил за собой право вето в Управляющей компании BVG, заявив: "А теперь валяйте, поступайте все так, будто бы я умер".
{PAGE}
Но разочарованный излишним тщеславием председателей правления, Мон в 2003 году начал реформу. Он назначил свою супругу Лиз председателем семейного совета в Управляющей компании. Состав этого органа утрясали до тех пор, пока не сложилась теплая компания из шести человек - представителей семьи и доверенных людей. Изменив внутренний устав, в начале 2008 года патриарх дал в руки жене главный ключ к власти: право вето.
"Он восхищался твоей энергией", - сказал Тилен на траурной церемонии, которую напрямую транслировала принадлежащая концерну компания n-tv.
Правда, на фирме многое может и сейчас происходить без Лиз Мон, но против ее воли - ничего.
Она начинала 17-летней сотрудницей общества читателей Bertelsmann Lesering и познакомилась с мужем на корпоративной вечеринке во время игры под названием "Путешествие в Иерусалим". В книге "Любовь открывает сердца" она пишет: "Я была твердо настроена многого добиться в жизни".
Критики считают, что по названию книги можно судить о том, как она принимает решения: руководствуясь эмоциями. Та самая Frankfurter Аllgemeine Zeitung, которая напечатала объявление о порядке наследования, в том же номере язвила: рычаги управления самым влиятельным в Европе медийным конгломератом оказались в руках "неопытной в делах, но честолюбивой вдовы".
Недооценивать Лиз Мон - большая ошибка, за которую уже заплатили своими постами несколько ведущих менеджеров. В частности, Томас Миддельхоф и Шульте-Хиллен, открыто поднявший голос против перехода власти в руки семьи. Тилен заверяет: Лиз Мон обладает всеми необходимыми качествами, чтобы решать стоящие перед ней задачи. У нее есть узкий круг советников, и "решения она принимает только после очень интенсивных консультаций".
Но в числе самых близких советников до последних дней был ее муж. До падения, случившегося во время весеннего отпуска на Майорке, он ежедневно приходил в свой офис в фонде Bertelsmann Stiftung. В час дня он ходил в столовую концерна, а в 9 вечера супруги Мон, и после свадьбы часто жившие врозь, встречались, чтобы обсудить дела в фирме и в семье.
Так все, что в течение дня ей успевали наговорить советники и шептуны, доходило и до ушей патриарха. Один из бывших членов правления полагает, что само его присутствие оказывало "дисциплинирующее воздействие". Одна из проблем концерна в том, что впредь на решения сильнее будет влиять тот, кто последним поговорит с вдовой.
Прошли те времена в Гютерсло, когда глава менеджмента Марк Вёсснер мог сказать: "Если Райнхард Мон - Аллах, то я - Магомет". Число пророков-посланников в последнее время, скорее, возросло.
Помимо Тилена в круг самых влиятельных консультантов входит и Дитер Фогель, долгое время бывший главой наблюдательного совета, а ныне - акционер Управляющей компании. Их связывает "приятельская" антипатия. И это не единственный ров, разделяющий членов руководства концерна. Островски и его главного финансового эксперта Томаса Рабе заставляет сотрудничать только то, что нельзя враждовать, играя в одной команде. Рабе не скрывал, что мечтает о руководящих постах, и тем бросал вызов своему непосредственному начальнику. Сначала он пытался заполучить пост главы правления в телекомпании ProSiebenSat.1, а позже - в семейном концерне Haniel.
Рабе разрешили остаться. Решение это вынужденное: в Гютерсло не хотели потерять своего ведущего специалиста по финансовым операциям в самый разгар кризиса. Этот кризис еще не преодолен.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
