29 марта 2024
USD 92.26 -0.33 EUR 99.71 -0.56
  1. Главная страница
  2. Архивная запись
  3. Архивная публикация 2000 года: "Княгиня Ольга"

Архивная публикация 2000 года: "Княгиня Ольга"

Даже очень успешные в карьерном плане женщины при упоминании имени Ольги Миримской разводят руками: она случай уникальный. Мало того что при муже -- топ-менеджере ЮКОСа Ольга работает (а могла бы сидеть дома и вышивать крестиком), так при этом не кем-нибудь, а председателем совета директоров крупного объединения -- ОАО "Русский продукт". Вдобавок у нее трое (!) детей. Но, общаясь с г-жой Миримской, понимаешь, что ничего невозможного действительно нет.Людмила Лунина: Просто не знаю, о чем вас вначале расспрашивать -- то ли о детях, то ли о карьере.
Ольга Миримская: Если начинать совсем с нуля... Я родилась в подмосковном городе Жуковском, где живут в основном авиастроители.
Л.Л.: И где проходят авиасалоны...
О.М.: Да, и поэтому сейчас Жуковский знают все. А во времена моего детства это был полузакрытый режимный город. Все мои родные были связаны с авиастроением: дедушка придумал аэродинамическую трубу для истребителей, папа работал на заводе Сухого, мама конструировала приборы для "Урана" -- советского шатла.
Л.Л.: То есть дорога в технический вуз была предопределена...
О.М.: Наоборот, я мечтала стать филологом, учила языки, интересовалась историей искусств. Но в самый последний момент папа чуть ли не cилой заставил меня подать документы в Плехановский, на факультет экономической кибернетики. К экзаменам я не готовилась и, как обычно в таких случаях бывает, легко поступила. А потом -- не бросать же?
Л.Л.: И как -- кибернетику полюбить удалось?
О.М.: Нет. Меня больше вдохновляла атмосфера института, нежели будущая профессия. Но математическое образование развивает системное мышление. И это был большой плюс, что я поняла гораздо позже.
На четвертом курсе я совершенно случайно попала на практику в Институт США и Канады (ИСКАН). В нашей тогдашней жизни, в 1984 году, ИСКАН был оазисом свободы и здравого смысла, и мне там страшно понравилось. Шансы устроиться туда на работу равнялись нулю.
Л.Л.: Нужен был блат...
О.М.: Очень большой. И все-таки после института я подала документы в ИСКАН в аспирантуру. Экзамены сдала лучше всех, на одни пятерки, но ко мне начали придираться, требовать каких-то справок. И я записалась на прием к директору Георгию Арбатову. "У меня нет папы в ЦК,-- сказала я ему.-- Но я же от этого не стала хуже! Я буду институту полезна. И это подтвердят люди, с которыми я работала, когда писала диплом".
Арбатов видел меня первый раз в жизни. Почему он пошел мне навстречу, сказать трудно. Он ответил в том духе, что обременен правилами игры, дневная аспирантура для меня невозможна, но в виде исключения он может предложить вечернюю, что в принципе одно и то же.
У меня на руках был восьмимесячный сын -- и это давало возможность не работать, а только учиться.
Л.Л.: Муж у вас, насколько я понимаю, к тому времени тоже был?
О.М.: Да, мы учились в одной группе и поженились на четвертом курсе. Сегодня мой муж, Алексей Голубович, один из топ-менеджеров ЮКОСа.
Л.Л.: Проблемы молодых семей -- отсутствия денег и квартиры -- вам счастливо удалось избежать?
О.М.: Да нет, мы все эти проблемы счастливо пережили.
В Плехановском не было военной кафедры -- и мужа все время грозили забрать в армию. Мы исправно говорили военкомату, что ждем второго ребенка. А потом решили: почему бы и нет? Тем более что мне очень хотелось девочку. Но в результате все-равно родился мальчик -- и пришлось заводить третьего. Сейчас Илье и Аркадию пятнадцать и тринадцать с половиной. А дочка Наташа в этом году пошла в первый класс.
Л.Л.: Вам кто-нибудь помогал?
О.М.: Мы все делали сами. Когда дети были совсем маленькие, сидели с ними по очереди. В те времена и подгузники, и лишняя банка яблочного пюре добывались в очередях и нервотрепке. Я, конечно, в те времена не хочу вернуться. Но и ощущения кошмара и ужаса у меня не осталось. Мы были молодые, сильные, мы боролись и знали -- за что.
Сначала жили с моей бабушкой, потом полтора года в тринадцатиметровой комнате в коммуналке. Затем переселились на дачу родителей. Там выросли наши дети. Постепенно купили старые "Жигули", мне "восьмерку". Когда я уезжала в Америку, сняли нормальную квартиру в Москве.
Л.Л.: А что вы делали в Америке?
О.М.: Училась. Моя диссертация была посвящена очень актуальной тогда теме -- конверсии. И меня в числе прочих послали изучать американский опыт. Я побывала в самых разных местах -- от конгресса США до авиационного завода Болет в Сиэтле. До сих пор у нас хранятся сумка, кепка и чашка с эмблемой этого завода. Мои дети иногда их рассматривают: "Как же тебя, мамочка, туда занесло?"
Год я провела в Мэрилендском университете, еще год -- в Джорджтаунском. Там как раз открыли МВА-программу: американцы хотели отобрать перспективных молодых людей из постсоветского пространства, научить их своему образу жизни, взгляду на мир.
Л.Л.: И отправить сеять разумное-доброе-вечное?
О.М.: Приблизительно так. Что удивительно, им это удалось: одна моя сокурсница стала министром труда Латвии, еще один молодой человек -- министром финансов Литвы.
Программе придавали большое значение. Кроме теории, у нас была великолепная практика: я работала в Мировом банке, в нескольких крупных европейских компаниях, два месяца прожила в Лондоне. С точки зрения образования, опыта, знакомств это был подарок судьбы.
Л.Л.: А тем временем в Москве...
О.М.: В Москве муж воспитывал сыновей, зарабатывал деньги. В стране ширилось банковское движение. Когда я в 1992 году вернулась, мы с Алексеем недолгое время работали вместе в МЕНАТЕПе: он занимался ценными бумагами, а я -- западными инвесторами.
Но в принципе наши карьеры всегда развивались параллельно, мы никогда не занимались одним делом. Мы разные. Алексей по натуре аналитик. Если бы не перестройка, он стал бы выдающимся ученым. Он отлично может организовать и себя, и окружающих, при этом классный бизнесмен, всегда добивается цели. Я не знаю человека, которого можно сравнить с ним по умению прогнозировать ситуацию.
Л.Л.: А как вы попали на производство?
О.М.: В 1994 году МЕНАТЕП начал покупать промышленные предприятия. Стали искать людей, которые хотят ими управлять. Уметь -- никто не умел. Мы же все занимались финансовым менеджментом! А тут -- производство, макароны, трубы и удобрения.
Я могла выбирать. Муж, посмотрев список, сказал: "Удобрения -- это Мурманск, трубы -- Владивосток, "пищевка" -- Москва. Если ты уедешь, мы будем скучать". Так я пришла в объединение "Колосс" со штатом 4 тысячи человек, абсолютно ничего не понимая в пищевой промышленности.
Первое время я даже не могла объяснить, где я работаю. Раньше -- все понятно, вице-президент банка МЕНАТЕП. А сейчас -- директор "Колосса"? И как разговаривать с бывшим руководством? "Здрасьте, я ваш новый начальник!" Они бы и ответили: "Ну, давай, рули".
Но это очень азартная вещь -- своими руками строить что-то из ничего. Я сразу поняла, что мне неинтересно быть директором макаронной фабрики, мне надо быть главой крупного производства, акции которого высоко котируются на рынке.
Мне повезло с командой. Исполнительным директором стал Андрей Лыч -- человек с огромным опытом. Если я знала, что надо делать, то он знал -- как. 50% нашего успеха -- это мое неуемное желание чего-то добиться и 50% -- его умение строить.
Л.Л.: Ваш авторитет такой непререкаемый? Так придумывать проекты, как вы, не может никто?
О.М.: Пожалуй что да. Сейчас у нас замечательная команда: совершенно гениальный главный бухгалтер, серьезные и ответственные производственники. Конечно, нельзя сказать, что все работники нашего объединения прониклись корпоративным духом -- для этого, наверное, надо проработать вместе лет двадцать. Но команда топ-менеджеров очень сплоченная.
Л.Л.: Может, надо проводить внутренний пиар?
О.М.: Внутренний PR, материальное стимулирование, правильный подбор кадров очень важны. Но компания развивается по своим естественным законам, которые нельзя ускорить кардинально. Это как и политика: для того чтобы она стала другой, должно прийти новое поколение, нельзя из прежних чиновников сделать новых, невозможно 60-летнего человека заставить думать как 30-летнего.
Л.Л.: А какие брэнды "Русского продукта" самые популярные?
О.М.: Из старых -- чай "Бодрость", макароны "Новинка", чипсы "Московские", кисель в брикетиках, растворимый кофе в жестяных банках, из новых -- "Х-корн",
Л.Л.: Говорят, экономический кризис 1998 года пошел на пользу нашей промышленности, особенно пищевой.
О.М.: Кризис никогда никому пользы не приносит. От него выигрывают только биржевые спекулянты. Производство в принципе не может выиграть от падения покупательного спроса. Если до кризиса мы продавали 10 тонн продукта за миллион рублей, то после -- 40 тонн за полмиллиона -- вот что реально произошло. Конечно, мы завоевали большой сегмент рынка, и в перспективе это должно принести дивиденды. Но только в перспективе.
Л.Л.: Ольга, а когда вы успеваете воспитывать детей?
О.М.: Их и не надо как-то особенно воспитывать, у нас нет с ними проблем: они не получают двоек, у них нет вредных привычек. Наверное, в раннем детстве они плакали -- но не так сильно, чтобы раздражать, и болели -- но их всегда можно было вылечить.
Все трое учатся в МЭШ, после школы у них личная жизнь, в которую, если они не просят, мы с мужем не вмешиваемся. Выходные и отпуска проводим вместе. Они занимаются спортом: кто дайвингом, кто теннисом или конкуром. Наш дом полон животных: две собаки, кошка, птичка. Недавно средний сын завел помесь хорька и норки -- хонорика. Очень веселый зверек.
Я своим детям друг. И никогда их собой не обременяю. Мне кажется, дети должны прежде всего уважать своих родителей и гордиться ими. И получать от них нечто содержательное.
Л.Л.: Что вас удивляет в детях больше всего?
О.М.: Роль компьютера в их жизни. Им легче напиcать мне письмо по e-mai, чем позвонить.
Л.Л.: А что они читают?
О.М.: Старшие -- Newsweek,Л.Л.: В 15 и 13 лет?
О.М.: Они же все хотят быть брокерами. В МЭШ есть клуб менеджеров -- Илья его сопредседатель. Он этим очень увлечен. Мечтает заработать миллиард. Его кумир -- Билл Гейтс.
Л.Л.: А вашей работой они интересуются?
О.М.: Дети все знают про ЮКОС и гордятся причастностью мужа к этой фирме. Но компания слишком большая, чтобы как-то примерить ее к масштабам одной отдельно взятой семьи. А вот мое производство идентифицировать легче -- для этого достаточно зайти в магазин и увидеть там, скажем, чай "Бодрость", чипсы или кукурузные палочки. И они мной гордятся. Это можно понять даже по их лицам.
Л.Л.: Вы не испытываете чувства вины, что не можете проводить с ними столько времени, сколько им надо?
О.М.: Я провожу с ними столько времени, сколько им надо. Думаю, это поза, когда женщина говорит: я добилась многого на работе, но это не позволило мне насладиться семьей и домом. Это неправда. Чтобы чего-то добиться, надо быть гармоничным человеком. Нельзя лишать себя одного во имя другого.
Л.Л.: То, что вы женщина, вам в карьере помогает или мешает?
О.М.: Очень помогает. Практически все мои замы -- мужчины. Я давлю на них не только начальственным авторитетом, но и тем, что я слабая, беззащитная, хрупкая, а они вон какие здоровые. Вот им и надо работать, бороться. Я всячески этим пользуюсь, выжимаю из них все соки. Было бы странно, если бы я этого не делала.
На самом деле мужчинам нравится быть в подчинении у женщин -- это совсем не обидно. Когда один мужчина подчиняется другому, между ними невольно возникает конкуренция. С женщиной конкурировать бессмысленно: любой мужчина уверен, что он лучше и умнее ее.
Л.Л.: Ольга, вы столько уже успели, до пенсии еще далеко. А что дальше?
О.М.: Я еще не все сделала для "Русского продукта". Потом, может быть, стану политиком. Политика зиждется на экономике, а экономика -- точная наука. Любые экономические действия ведут к совершенно очевидным политическим последствиям. И это абсолютная иллюзия, что политическими решениями, указами можно заставить кого-то что-то делать в экономике. Но, думаю, новые времена в политике наступят лет через пять.

Даже очень успешные в карьерном плане женщины при упоминании имени Ольги Миримской разводят руками: она случай уникальный. Мало того что при муже -- топ-менеджере ЮКОСа Ольга работает (а могла бы сидеть дома и вышивать крестиком), так при этом не кем-нибудь, а председателем совета директоров крупного объединения -- ОАО "Русский продукт". Вдобавок у нее трое (!) детей. Но, общаясь с г-жой Миримской, понимаешь, что ничего невозможного действительно нет.Людмила Лунина: Просто не знаю, о чем вас вначале расспрашивать -- то ли о детях, то ли о карьере.

Ольга Миримская: Если начинать совсем с нуля... Я родилась в подмосковном городе Жуковском, где живут в основном авиастроители.

Л.Л.: И где проходят авиасалоны...

О.М.: Да, и поэтому сейчас Жуковский знают все. А во времена моего детства это был полузакрытый режимный город. Все мои родные были связаны с авиастроением: дедушка придумал аэродинамическую трубу для истребителей, папа работал на заводе Сухого, мама конструировала приборы для "Урана" -- советского шатла.

Л.Л.: То есть дорога в технический вуз была предопределена...

О.М.: Наоборот, я мечтала стать филологом, учила языки, интересовалась историей искусств. Но в самый последний момент папа чуть ли не cилой заставил меня подать документы в Плехановский, на факультет экономической кибернетики. К экзаменам я не готовилась и, как обычно в таких случаях бывает, легко поступила. А потом -- не бросать же?

Л.Л.: И как -- кибернетику полюбить удалось?

О.М.: Нет. Меня больше вдохновляла атмосфера института, нежели будущая профессия. Но математическое образование развивает системное мышление. И это был большой плюс, что я поняла гораздо позже.

На четвертом курсе я совершенно случайно попала на практику в Институт США и Канады (ИСКАН). В нашей тогдашней жизни, в 1984 году, ИСКАН был оазисом свободы и здравого смысла, и мне там страшно понравилось. Шансы устроиться туда на работу равнялись нулю.

Л.Л.: Нужен был блат...

О.М.: Очень большой. И все-таки после института я подала документы в ИСКАН в аспирантуру. Экзамены сдала лучше всех, на одни пятерки, но ко мне начали придираться, требовать каких-то справок. И я записалась на прием к директору Георгию Арбатову. "У меня нет папы в ЦК,-- сказала я ему.-- Но я же от этого не стала хуже! Я буду институту полезна. И это подтвердят люди, с которыми я работала, когда писала диплом".

Арбатов видел меня первый раз в жизни. Почему он пошел мне навстречу, сказать трудно. Он ответил в том духе, что обременен правилами игры, дневная аспирантура для меня невозможна, но в виде исключения он может предложить вечернюю, что в принципе одно и то же.

У меня на руках был восьмимесячный сын -- и это давало возможность не работать, а только учиться.

Л.Л.: Муж у вас, насколько я понимаю, к тому времени тоже был?

О.М.: Да, мы учились в одной группе и поженились на четвертом курсе. Сегодня мой муж, Алексей Голубович, один из топ-менеджеров ЮКОСа.

Л.Л.: Проблемы молодых семей -- отсутствия денег и квартиры -- вам счастливо удалось избежать?

О.М.: Да нет, мы все эти проблемы счастливо пережили.

В Плехановском не было военной кафедры -- и мужа все время грозили забрать в армию. Мы исправно говорили военкомату, что ждем второго ребенка. А потом решили: почему бы и нет? Тем более что мне очень хотелось девочку. Но в результате все-равно родился мальчик -- и пришлось заводить третьего. Сейчас Илье и Аркадию пятнадцать и тринадцать с половиной. А дочка Наташа в этом году пошла в первый класс.

Л.Л.: Вам кто-нибудь помогал?

О.М.: Мы все делали сами. Когда дети были совсем маленькие, сидели с ними по очереди. В те времена и подгузники, и лишняя банка яблочного пюре добывались в очередях и нервотрепке. Я, конечно, в те времена не хочу вернуться. Но и ощущения кошмара и ужаса у меня не осталось. Мы были молодые, сильные, мы боролись и знали -- за что.

Сначала жили с моей бабушкой, потом полтора года в тринадцатиметровой комнате в коммуналке. Затем переселились на дачу родителей. Там выросли наши дети. Постепенно купили старые "Жигули", мне "восьмерку". Когда я уезжала в Америку, сняли нормальную квартиру в Москве.

Л.Л.: А что вы делали в Америке?

О.М.: Училась. Моя диссертация была посвящена очень актуальной тогда теме -- конверсии. И меня в числе прочих послали изучать американский опыт. Я побывала в самых разных местах -- от конгресса США до авиационного завода Болет в Сиэтле. До сих пор у нас хранятся сумка, кепка и чашка с эмблемой этого завода. Мои дети иногда их рассматривают: "Как же тебя, мамочка, туда занесло?"

Год я провела в Мэрилендском университете, еще год -- в Джорджтаунском. Там как раз открыли МВА-программу: американцы хотели отобрать перспективных молодых людей из постсоветского пространства, научить их своему образу жизни, взгляду на мир.

Л.Л.: И отправить сеять разумное-доброе-вечное?

О.М.: Приблизительно так. Что удивительно, им это удалось: одна моя сокурсница стала министром труда Латвии, еще один молодой человек -- министром финансов Литвы.

Программе придавали большое значение. Кроме теории, у нас была великолепная практика: я работала в Мировом банке, в нескольких крупных европейских компаниях, два месяца прожила в Лондоне. С точки зрения образования, опыта, знакомств это был подарок судьбы.

Л.Л.: А тем временем в Москве...

О.М.: В Москве муж воспитывал сыновей, зарабатывал деньги. В стране ширилось банковское движение. Когда я в 1992 году вернулась, мы с Алексеем недолгое время работали вместе в МЕНАТЕПе: он занимался ценными бумагами, а я -- западными инвесторами.

Но в принципе наши карьеры всегда развивались параллельно, мы никогда не занимались одним делом. Мы разные. Алексей по натуре аналитик. Если бы не перестройка, он стал бы выдающимся ученым. Он отлично может организовать и себя, и окружающих, при этом классный бизнесмен, всегда добивается цели. Я не знаю человека, которого можно сравнить с ним по умению прогнозировать ситуацию.

Л.Л.: А как вы попали на производство?

О.М.: В 1994 году МЕНАТЕП начал покупать промышленные предприятия. Стали искать людей, которые хотят ими управлять. Уметь -- никто не умел. Мы же все занимались финансовым менеджментом! А тут -- производство, макароны, трубы и удобрения.

Я могла выбирать. Муж, посмотрев список, сказал: "Удобрения -- это Мурманск, трубы -- Владивосток, "пищевка" -- Москва. Если ты уедешь, мы будем скучать". Так я пришла в объединение "Колосс" со штатом 4 тысячи человек, абсолютно ничего не понимая в пищевой промышленности.

Первое время я даже не могла объяснить, где я работаю. Раньше -- все понятно, вице-президент банка МЕНАТЕП. А сейчас -- директор "Колосса"? И как разговаривать с бывшим руководством? "Здрасьте, я ваш новый начальник!" Они бы и ответили: "Ну, давай, рули".

Но это очень азартная вещь -- своими руками строить что-то из ничего. Я сразу поняла, что мне неинтересно быть директором макаронной фабрики, мне надо быть главой крупного производства, акции которого высоко котируются на рынке.

Мне повезло с командой. Исполнительным директором стал Андрей Лыч -- человек с огромным опытом. Если я знала, что надо делать, то он знал -- как. 50% нашего успеха -- это мое неуемное желание чего-то добиться и 50% -- его умение строить.

Л.Л.: Ваш авторитет такой непререкаемый? Так придумывать проекты, как вы, не может никто?

О.М.: Пожалуй что да. Сейчас у нас замечательная команда: совершенно гениальный главный бухгалтер, серьезные и ответственные производственники. Конечно, нельзя сказать, что все работники нашего объединения прониклись корпоративным духом -- для этого, наверное, надо проработать вместе лет двадцать. Но команда топ-менеджеров очень сплоченная.

Л.Л.: Может, надо проводить внутренний пиар?

О.М.: Внутренний PR, материальное стимулирование, правильный подбор кадров очень важны. Но компания развивается по своим естественным законам, которые нельзя ускорить кардинально. Это как и политика: для того чтобы она стала другой, должно прийти новое поколение, нельзя из прежних чиновников сделать новых, невозможно 60-летнего человека заставить думать как 30-летнего.

Л.Л.: А какие брэнды "Русского продукта" самые популярные?

О.М.: Из старых -- чай "Бодрость", макароны "Новинка", чипсы "Московские", кисель в брикетиках, растворимый кофе в жестяных банках, из новых -- "Х-корн",

Л.Л.: Говорят, экономический кризис 1998 года пошел на пользу нашей промышленности, особенно пищевой.

О.М.: Кризис никогда никому пользы не приносит. От него выигрывают только биржевые спекулянты. Производство в принципе не может выиграть от падения покупательного спроса. Если до кризиса мы продавали 10 тонн продукта за миллион рублей, то после -- 40 тонн за полмиллиона -- вот что реально произошло. Конечно, мы завоевали большой сегмент рынка, и в перспективе это должно принести дивиденды. Но только в перспективе.

Л.Л.: Ольга, а когда вы успеваете воспитывать детей?

О.М.: Их и не надо как-то особенно воспитывать, у нас нет с ними проблем: они не получают двоек, у них нет вредных привычек. Наверное, в раннем детстве они плакали -- но не так сильно, чтобы раздражать, и болели -- но их всегда можно было вылечить.

Все трое учатся в МЭШ, после школы у них личная жизнь, в которую, если они не просят, мы с мужем не вмешиваемся. Выходные и отпуска проводим вместе. Они занимаются спортом: кто дайвингом, кто теннисом или конкуром. Наш дом полон животных: две собаки, кошка, птичка. Недавно средний сын завел помесь хорька и норки -- хонорика. Очень веселый зверек.

Я своим детям друг. И никогда их собой не обременяю. Мне кажется, дети должны прежде всего уважать своих родителей и гордиться ими. И получать от них нечто содержательное.

Л.Л.: Что вас удивляет в детях больше всего?

О.М.: Роль компьютера в их жизни. Им легче напиcать мне письмо по e-mai, чем позвонить.

Л.Л.: А что они читают?

О.М.: Старшие -- Newsweek,Л.Л.: В 15 и 13 лет?

О.М.: Они же все хотят быть брокерами. В МЭШ есть клуб менеджеров -- Илья его сопредседатель. Он этим очень увлечен. Мечтает заработать миллиард. Его кумир -- Билл Гейтс.

Л.Л.: А вашей работой они интересуются?

О.М.: Дети все знают про ЮКОС и гордятся причастностью мужа к этой фирме. Но компания слишком большая, чтобы как-то примерить ее к масштабам одной отдельно взятой семьи. А вот мое производство идентифицировать легче -- для этого достаточно зайти в магазин и увидеть там, скажем, чай "Бодрость", чипсы или кукурузные палочки. И они мной гордятся. Это можно понять даже по их лицам.

Л.Л.: Вы не испытываете чувства вины, что не можете проводить с ними столько времени, сколько им надо?

О.М.: Я провожу с ними столько времени, сколько им надо. Думаю, это поза, когда женщина говорит: я добилась многого на работе, но это не позволило мне насладиться семьей и домом. Это неправда. Чтобы чего-то добиться, надо быть гармоничным человеком. Нельзя лишать себя одного во имя другого.

Л.Л.: То, что вы женщина, вам в карьере помогает или мешает?

О.М.: Очень помогает. Практически все мои замы -- мужчины. Я давлю на них не только начальственным авторитетом, но и тем, что я слабая, беззащитная, хрупкая, а они вон какие здоровые. Вот им и надо работать, бороться. Я всячески этим пользуюсь, выжимаю из них все соки. Было бы странно, если бы я этого не делала.

На самом деле мужчинам нравится быть в подчинении у женщин -- это совсем не обидно. Когда один мужчина подчиняется другому, между ними невольно возникает конкуренция. С женщиной конкурировать бессмысленно: любой мужчина уверен, что он лучше и умнее ее.

Л.Л.: Ольга, вы столько уже успели, до пенсии еще далеко. А что дальше?

О.М.: Я еще не все сделала для "Русского продукта". Потом, может быть, стану политиком. Политика зиждется на экономике, а экономика -- точная наука. Любые экономические действия ведут к совершенно очевидным политическим последствиям. И это абсолютная иллюзия, что политическими решениями, указами можно заставить кого-то что-то делать в экономике. Но, думаю, новые времена в политике наступят лет через пять.

ЛЮДМИЛА ЛУНИНА

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».

Реклама
Реклама
Реклама