Архивная публикация 2011 года: "Коррупция высших достижений"

Власть терпит жестокое поражение в войне с мздоимством. Объявленная президентом кампания обернулась преследованием мелких взяточников, а крупные уходят от ответственности.

Власть терпит жестокое поражение в войне с мздоимством. Объявленная президентом кампания обернулась преследованием мелких взяточников, а крупные уходят от ответственности.

Верховный суд РФ подсчитал, сколько дел о взятках рассмотрели все российские суды в 2010 году и кем были главные фигуранты этих процессов. Оказалось, чаще всего на скамью подсудимых за получение взятки попадали... врачи (25%). Далее идут сотрудники ГИБДД (14%), мелкие государственные и муниципальные служащие (14%), сотрудники МВД (11%). Все они, как правило, были пойманы с поличным на мелкой взятке (от 500 рублей до 10 тыс. рублей). Всего за коррупционные преступления в прошлом году было осуждено 9 тыс. человек, из них за взятки - 1,9 тыс. человек. Однако из-за незначительности сумм большинство приговоренных (63%) отделались условным наказанием. К реальным срокам суды приговорили 25% фигурантов, а к штрафам - около 12%. Цифры эти озадачивают. Ведь, по данным Департамента экономической безопасности (ДЭБ) МВД РФ, средняя сумма взятки только за последние полгода выросла на четверть и по итогам 2010 года составила 61 тыс. рублей (против 23 тыс. рублей годом ранее). Если сотни мелких клерков брали по тысяче, по две, а "средняя температура по больнице" - 61 тыс. рублей, то, значит, кто-то брал гораздо больше. Где они, эти "большие" взяточники? Сколько брали? За что? И какое наказание понесли? Оперативно-розыскное бюро (ОРБ) №3 ДЭБ МВД РФ занимается расследованием коррупционных преступлений с участием представителей исполнительной власти, органов местного самоуправления и выборных органов власти. Основное направление работы ОРБ №3 - должностные преступления в сфере распределения бюджетных средств и, в том числе, получение взяток в крупном размере. Так вот, по тем преступлениям, что расследуют сотрудники бюро, средняя взятка составила в 2010 году почти 6 млн рублей! Это в шесть раз больше, чем в 2009 году. Сколько же крупных взяточников получили по заслугам? По информации Верховного суда (ВС) РФ, за получение взятки на сумму в 1 млн рублей и более были осуждены... 35 человек. Это ли не доказательство полного фиаско антикоррупционной кампании, развернутой властями?

ДЕЛА ОСОБОЙ СЛОЖНОСТИ

В статистике ВС не приведена общая сумма ущерба от раскрытых коррупционных преступлений, но можно грубо прикинуть - получится порядка 4 млрд рублей. "Капля в море!" - считает глава Национального антикоррупционного комитета России Кирилл Кабанов. По его оценкам, "рынок коррупции" в России составляет не менее 30% бюджета России. Большая часть этих денег оседает в карманах коррупционеров в виде многомиллионных откатов в системе госзакупок, выделения различных квот, например, в сфере природопользования. Если говорить о региональных и местных органах власти, то, по данным ОРБ № 3, более половины коррупционных преступлений приходится на операции с землей. Земельное законодательство допускает неоднозначную трактовку ряда положений. При этом главы местных администраций наделены достаточными полномочиями по переводу земель из одной категории в другую и по ее продаже. Однако в отношении крупных взяточников, особенно из органов исполнительной власти, с 1990-х годов приговоры не выносятся, отмечает Кирилл Кабанов.

О причинах такого положения дел представители правоохранительных органов и независимые эксперты говорят по-разному. Так, в ДЭБ объясняют отсутствие приговоров по резонансным коррупционным делам тем, что такие дела очень сложно расследуются. Переговоры коррупционеров необходимо документировать, а затем проводить множество экспертиз. Например, фонологическая экспертиза призвана доказать, что голос на аудиозаписях действительно принадлежит подозреваемому чиновнику. Но он может заявить, что действительно общался с неким бизнесменом, но вовсе не просил у него денег - тот просто превратно его понял. В этом случае необходима лексикологическая и литературоведческая экспертизы, которые также занимают много времени. С 2009 года тянется расследование уголовного дела в отношении заместителя председателя Единой городской аукционной комиссии Москвы Сергея Татинцяна. По словам начальника отдела ОРБ № 3 Константина Вишневецкого, в этом деле громаднейший объем документов. Все их необходимо изучить и показать корыстную заинтересованность чиновника в заключении конкретного контракта. Доказать факт получения мелкой взятки врачом или инспектором ГИБДД гораздо проще.

Серьезной проблемой при расследовании коррупционных дел остается отказ потенциальных заявителей от участия в оперативных и следственных мероприятиях. Часто предприниматели, которые соглашаются сотрудничать со следствием, никак не защищены. Есть много примеров, когда на них оказывалось давление. Например, в отношении руководителя одинцовского отделения Административно-транспортной инспекции было возбуждено дело по обвинению в получении взятки в 160 тыс. рублей за непроведение проверок. После того как одна из фирм помогла выявить факт коррупции, ее тут же начали проверять контролирующие органы, включая ту же транспортную инспекцию. Законодательно защитить заявителя, который решил выступить против коррупционера, сейчас невозможно. В такой ситуации бизнесмену выгоднее дать взятку, чем нести потом более серьезные убытки или вовсе потерять свой бизнес. Следствию помогают лишь в том случае, когда терять уже нечего.

Другая проблема может показаться сугубо технической, но в реальной жизни это еще одна серьезная помеха в борьбе со взяточниками. По закону, те деньги, что переданы подозреваемому в качестве взятки, становятся вещественными доказательствами и хранятся под замком до решения суда. Но с момента задержания до приговора могут пройти месяцы и даже годы. Размер взяток растет, финансирование оперативных мероприятий за ними не поспевает. У правоохранителей просто нет денег, чтобы давать взятки. По тем же причинам и предприниматели отказываются давать деньги на оперативные цели. Обратившись в полицию с жалобой на непосильную мзду, бизнесмен вынужден вывести из оборота достаточно крупные суммы. Часто в случае с большими взятками оперативники вынуждены передавать мздоимцам "куклу". Но, по закону, в этом случае чиновнику вменяется получение только той суммы, которая была передана настоящими деньгами! В таком случае статья меняется с тяжкой на менее тяжкую, и коррупционер может получить условный срок.

Проблема еще и в том, что следователи часто не обладают необходимой квалификацией. По словам одного из экспертов, часть преступлений, в которых коррупционные деньги переводятся через иностранные банки с помощью зарубежных посредников, не расследуются только из-за того, что отечественные следователи просто не знают языков: "Создалась ситуация, при которой коррупцию или сообщения о взятках расследовать не хотят и не умеют. Так, в прошлом году СКР возбудил дело по поводу дачи взяток чиновникам концерном "Даймлер". Но оно зависло в воздухе. На вопрос, почему это дело не расследуется дальше, нам объяснили, что у них просто нет переводчика".

ОТСУТСТВИЕ ВОЛИ

Однако у независимых экспертов несколько иной взгляд на проблему. Они признают наличие законодательных и технических проблем, но не склонны преувеличивать их значение. Главная проблема, по их мнению, - отсутствие политической воли.

"Если дела в суд поступают, вынести приговор против любого коррупционера очень легко. Это значит, что от него власть уже отступилась и отдала на растерзание следственным органам. Приговор таким людям выносится просто. Есть стандартный набор доказательств, и особых проблем в этом нет, - заявил "Профилю" федеральный судья в отставке Сергей Пашин. - Но то, что такие дела в суд, как правило, не попадают, говорит, что борьба с коррупцией носит фиктивный и демонстративный характер. И часто возглавляется теми, кто сам погряз в коррупции". Эксперт считает, что вопрос о качестве и количестве коррупционных дел, скорее, проблема следственных органов и прокуратуры, которые предпочитают заводить дела в отношении "самой безответной категории людей, которые получают вознаграждения от своей бедности и неустроенности". "Деньги, которые перечисляются по безналичному расчету или через посредников отследить сложнее, но все же можно. Для этого есть механизмы привлечения к ответственности и мэров, и депутатов на Западе. Но в оперативных подразделениях этого не делают", - отмечает Сергей Пашин.

Сходной точки зрения придерживается и директор российского отделения Trans-parency International Елена Панфилова. Она лишь добавляет, что дело не только в следствии, но и в судах. Там, по ее мнению, сегодня тоже есть и необъективность, и предвзятость, и, что самое главное, нет четкого понимания, что делать с коррупционерами.

{PAGE}

"Понимания нет у милиционера, увидевшего факт коррупции. Вместо того чтобы регистрировать правонарушение, он начинает звонить начальству. Затем следователь не знает, возбуждать это дело или нет, не знает, как себя вести, и судья. Они все находятся в состоянии улавливания сигналов", - говорит Елена Панфилова. По ее словам, несмотря на объявленную президентом Дмитрием Медведевым борьбу с коррупцией, все принятые меры дают лишь микроэффект.

У главы государства, выступающего то с одной антикоррупционной инициативой, то с другой, нет ни единомышленников, ни соратников, способных проконтролировать исполнение поручений на местах, считает Елена Панфилова. "А в "ручном" режиме каждый раз указывать, кого сажать, кого наказывать, он не может. Должна быть прослойка в обществе, которая признана доводить сигнал до любого из нас, - отмечает эксперт. - Сейчас же политическая воля сверху дает неоднозначный сигнал - до какого предела следователь может дойти, а до какого нет". Елене Панфиловой известны прецеденты, когда следователи располагали информацией в отношении высокопоставленных лиц, совершающих коррупционные сделки, но должны были сидеть и ждать указания - можно или нельзя пойти в своем расследовании дальше. А сверху, по ее словам, тем временем шли противоречивые сигналы, то из одной башни, то из другой, то от разных друзей участников властного тандема.

Кроме того, отмечает Елена Панфилова, очень часто люди, которые вовлечены в коррупцию, имеют друзей на различных уровнях. В результате складывается ситуация, когда друг должен расследовать преступления друга, что заканчивается саботажем дела следователями, прокурорами и судьями.

И, наконец, даже те дела, по которым все же удается вынести приговор, в большинстве случаев никак не отражаются на дальнейшей карьере коррупционеров и даже на их материальном положении. По данным ВС, в России исполняется лишь 35% судебных решений. Сегодня судебные приставы не могут взыскать с осужденных порядка 800 млн рублей.

То же самое происходит и с судебными решениями об отстранении чиновника от должности. "Председатель ВС нам честно признался, что у них нет полномочий отслеживать, что дальше происходит с чиновником, в отношении которого был вынесен обвинительный приговор, - заявил "Профилю" глава комитета Госдумы по безопасности Владимир Васильев. - Был ли этот чиновник переведен на другую работу, был ли он уволен, никто не знает. То есть принцип неотвратимости наказания не работает".

Депутат сомневается, что какой-то положительный эффект в борьбе со взяточничеством даст и недавний президентский закон, вводящий кратные штрафы за мздоимство. Есть риск, что он обернется против тех же врачей и постовых, а чиновники, раздающие госзаказы, будут и дальше богатеть с каждым годом. Можно ли в этой ситуации рассчитывать на успех в борьбе с коррупцией, вопрос, скорее, риторический.

{PAGE}