Архивная публикация 2002 года: "Кто на новенького?"
Иногда хочется чего-то такого, непонятно чего. Какого-то такого, чтоб не такое, как всегда, -- причем необязательно, чтобы это было лучше, чем то, что всегда, главное, чтобы оно было не такое, а совершенно другое. Между прочим, это очень мучительно -- такая вот неопределенность, и некоторые даже начинают все время есть, отчего толстеют. А другие начинают действовать, а что из этого получится -- даже вообразить невозможно."Никогда не разговаривай с незнакомцами! -- говорили нам в детстве мамы. -- Знакомиться на улице опасно!" В общем-то мамы, конечно, и в этом случае были правы. Меня в этом смысле так надрессировали, что когда однажды один из соседей по дому встретил меня на улице и позвал к себе в гости посмотреть собачку, я находчиво ему ответила: "Ага, я пойду собачку смотреть -- а вы меня убьете и на кусочки разрежете!"
То есть я его не узнала и проявила бдительность -- впрочем, и лет мне было всего пять. Прогуливавшей меня бабушке было очень стыдно, а сосед страшно веселился. Помню, он специально сбегал домой за собачкой -- показать мне, что он имел самые честные намерения.
Между прочим, мамины наставления насчет ни с кем не разговаривать сейчас стали еще более актуальными, чем во времена моего детства. Откуда-то повылезали толпы сумасшедших маньяков... Впрочем, они здесь совершенно ни при чем.
Дело было так: я и две мои подружки, Ириша и Маша, сидели у меня на кухне и жаловались на жизнь. Суть жалоб была такова: в наше время совершенно невозможно ни с кем познакомиться, потому что негде. Как сказала Маша, сейчас все какое-то безналичное -- она имела в виду, что в наше время уже и ходить-то никуда не надо, все разговоры -- по телефону или вообще через компьютер, деньги платят через банки, в магазин все ездят на машинах, а некоторые продвинутые и вообще не ездят, а все покупают посредством Интернета. Словом, живых посторонних людей никто из нас давно уже не видел.
Тут на днях у Маши сломалась машина, и она пошла в булочную пешком. Судя по ее рассказам, это были незабываемые ощущения -- то есть вы понимаете, что с ней сделала жизнь.
Вы только не подумайте, что мы трое как-то особенно любим людей и прямо жаждем с ними побольше общаться. На самом деле ничего подобного, нам всем гораздо больше нравятся собаки; но у нас была проблема. Вернее, проблема была у Маши, которая недавно развелась и теперь чувствовала себя страшно одинокой.
Мы старались ей помочь. Мы подсовывали ей всяких знакомых мужчин -- но беда в том, что наши знакомые мужчины были знакомы и Маше: что делать, одна компания, хоть и большая. А заводить новый роман со старым знакомым, с которым сто лет как приятельствуешь, -- это, согласитесь, довольно глупо.
Вот так мы сидели и рассуждали о том, где вообще можно познакомиться с совершенно незнакомым человеком.
-- Знаешь, Маш, -- задумчиво сказала Иришка, -- а вот одна моя тетя познакомилась со своим будущим мужем на выставке!
Маша посмотрела на Иришку со страданием: конечно, она одинока, но все-таки ее дела не настолько плохи.
-- Ты еще мне посоветуй на лекцию в общество "Знание" сходить, -- мрачно огрызнулась она.
Мы тяжело задумались.
--Ой, девочки, -- встрепенулась Иришка. -- А вы моего второго мужа помните? Ну, Славочка такой?
Мы помнили.
-- А помните, как я с ним познакомилась? Я же его машиной сбила!
Маша оживилась -- и загрустила снова.
-- Ну да, тебе повезло, ты его сбила совсем чуть-чуть. А вдруг я до смерти кого-нибудь задавлю?
Действительно, Маша водила машину хоть и давно, но как-то странно, настолько странно, что гаишники ее даже не останавливали, они просто не верили, что кто-то действительно может ехать поперек Тверской: они, наверное, думали, что это им кажется. Так что она вполне могла и не рассчитать силы удара, достаточной для привлечения мужского внимания и в то же время не слишком опасной для его здоровья.
И тогда мы придумали: сбивать живых людей Маше не надо. А надо ей просто чуть-чуть стукнуть машину какого-нибудь симпатичного молодого человека, это даже лучше: во-первых, по машине все-таки сразу видно, что из себя представляет ее обладатель, а во-вторых -- слегка врезаться в бампер так, чтобы не было многочисленных человеческих жертв, способна даже Маша. А на тот случай, если ее жертва не захочет в Машу немедленно влюбляться и примется приставать к ней насчет возмещения ущерба, мы придумали машину застраховать. И саму машину Маши, и тот вред, который она способна причинить окружающим, -- кажется, это называется гражданской ответственностью, но на меня это название действует как-то угнетающе, не хочу даже вслух его произносить.
Ну так вот: Маша навела марафет и, вся застрахованная, принялась прочесывать московские дороги в поисках приятного молодого человека на приятной машине.
Между прочим, это довольно редкое сочетание. Во-первых, потому, что у приятных машин, как правило, затемненные стекла -- и совершенно непонятно, кто там, внутри -- может, вообще ужас кромешный. Во-вторых, почему-то в особо приятных машинах часто сидит обладатель совсем неподходящего лица, а симпатичные лица ездят на иномарках двенадцатилетней давности, и врезаться такому в бампер просто негуманно: в жизни на ремонт денег не наберет. Словом, кругом проблемы, и у Маши уже совсем почти опустились руки...
Но тут она наконец увидела то, что ей надо: от стоянки у "Седьмого континента" отьезжал красивый серебряный "мерседес" (непонятно какой, но точно не "шестисотый" -- "шестисотый" Маша по понятным причинам бить не стала бы. Да и вообще такие машины ей совсем не нравятся).
Но тут даже дело не в машине -- "мерседес" всего лишь служил достойной оправой человеку за рулем... Маша все никак не могла его нам описать, только охала и делала руками какие-то непонятные движения, а из всей его внешности лучше всего она запомнила почему-то перчатки. Наверное, потому, что вообще-то для перчаток был еще не сезон -- однако эти несчастные перчатки она описывала в таких подробностях, что даже удивительно, а вот сказать что-то важное типа цвета глаз она оказалась неспособна.
Словом, Маша на своем приличном трехлетнем "форде" подобралась к сияющему "мерседесу" и аккуратно тюкнула его в бампер. Ну, насчет аккуратно -- это я, конечно, преувеличила, бампер "мерсу" она помяла как следует и, разумеется, тут же до смерти перепугалась и оцепенела, перекрыв выезд с парковки не только покалеченному ею автомобилю, но еще и двум-трем соседним.
Красавец-мужчина немедленно выскочил из красавца-автомобиля -- но вместо того, чтобы броситься к Маше и скорее в нее влюбиться или хотя бы сразу же начать ее убивать, он почему-то бросился бежать в сторону КГБ, в смысле ФСБ, и куда-то там подевался, наверное, в переулках скрылся, но где именно, Маша не разглядела, потому что вокруг нее принялись разворачиваться загадочные события.
Какой-то непонятный, обвешанный магазинными пакетами дядька все эти пакеты побросал, насильно вытащил Машу из ее машины и принялся жарко обнимать и за что-то сильно благодарить, выкрикивая при этом несвязные фразы:
--Новая! Только что купил! Даже не застрахована!
Он совершенно определенно имел в виду разбитый Машей "мерседес", но только почему-то ни капельки не переживал, а, наоборот, страшно радовался.
В конце концов он все-таки немножко успокоился и сумел объяснить Маше весь пафос ситуации: на самом деле красивый "мерседес" -- это его "мерседес". И вот, выходя из магазина, он увидел, что его прекрасную, новую, незастрахованную машину самым наглым образом средь бела дня пытается угнать какой-то негодяй. И ведь угнал бы непременно -- но тут героическая Маша так ловко преградила ему дорогу!
Благодарность хозяина "мерседеса", назвавшегося Алексеем, никак не могла уняться: он просто оглушил Машу и увлек ее, полуобморочную, в магазин с целью купить ей какие-нибудь прекрасные духи, потом потащил ее выпить кофе... За кофе они поболтали, успокоившийся Алексей оказался вполне милым, конечно, не таким симпатичным, как тот, который хотел его машину угнать, но, в общем, тоже вполне ничего... Ну, они договорились поужинать и вообще. Возник роман.
И вот их любовь дошла до той стадии, когда можно бы и познакомить человека с друзьями. Мы с Иришкой пошли к Маше в гости -- посмотреть на Алексея. Иришка просто раздулась от гордости: ведь это она придумала, как бы Маше с кем-нибудь познакомиться, и пусть все вышло не совсем так, как планировалось, -- ну и что, ведь в конце концов все сложилось самым превосходным образом.
И вот мы пришли в Маше. И вот она нас проводит в комнату...
-- Заец, а ты-то что здесь делаешь?
То есть вы не поверите: этот Алексей на самом деле -- не какой-нибудь там независимый, посторонний Алексей, а мой первый муж, просто такой давнишний, что Маша с Иришкой его вообще не знали.
Я же говорю, что в наше время совершенно невозможно познакомиться с кем-нибудь новым. Куда ни плюнь -- везде одни и те же люди, которых уже тысячу лет знаешь как облупленных, и я просто не понимаю, что с этим делать. Хотя может ли быть иначе? Ведь все люди, говорят, -- братья. И сестры.
Иногда хочется чего-то такого, непонятно чего. Какого-то такого, чтоб не такое, как всегда, -- причем необязательно, чтобы это было лучше, чем то, что всегда, главное, чтобы оно было не такое, а совершенно другое. Между прочим, это очень мучительно -- такая вот неопределенность, и некоторые даже начинают все время есть, отчего толстеют. А другие начинают действовать, а что из этого получится -- даже вообразить невозможно."Никогда не разговаривай с незнакомцами! -- говорили нам в детстве мамы. -- Знакомиться на улице опасно!" В общем-то мамы, конечно, и в этом случае были правы. Меня в этом смысле так надрессировали, что когда однажды один из соседей по дому встретил меня на улице и позвал к себе в гости посмотреть собачку, я находчиво ему ответила: "Ага, я пойду собачку смотреть -- а вы меня убьете и на кусочки разрежете!"
То есть я его не узнала и проявила бдительность -- впрочем, и лет мне было всего пять. Прогуливавшей меня бабушке было очень стыдно, а сосед страшно веселился. Помню, он специально сбегал домой за собачкой -- показать мне, что он имел самые честные намерения.
Между прочим, мамины наставления насчет ни с кем не разговаривать сейчас стали еще более актуальными, чем во времена моего детства. Откуда-то повылезали толпы сумасшедших маньяков... Впрочем, они здесь совершенно ни при чем.
Дело было так: я и две мои подружки, Ириша и Маша, сидели у меня на кухне и жаловались на жизнь. Суть жалоб была такова: в наше время совершенно невозможно ни с кем познакомиться, потому что негде. Как сказала Маша, сейчас все какое-то безналичное -- она имела в виду, что в наше время уже и ходить-то никуда не надо, все разговоры -- по телефону или вообще через компьютер, деньги платят через банки, в магазин все ездят на машинах, а некоторые продвинутые и вообще не ездят, а все покупают посредством Интернета. Словом, живых посторонних людей никто из нас давно уже не видел.
Тут на днях у Маши сломалась машина, и она пошла в булочную пешком. Судя по ее рассказам, это были незабываемые ощущения -- то есть вы понимаете, что с ней сделала жизнь.
Вы только не подумайте, что мы трое как-то особенно любим людей и прямо жаждем с ними побольше общаться. На самом деле ничего подобного, нам всем гораздо больше нравятся собаки; но у нас была проблема. Вернее, проблема была у Маши, которая недавно развелась и теперь чувствовала себя страшно одинокой.
Мы старались ей помочь. Мы подсовывали ей всяких знакомых мужчин -- но беда в том, что наши знакомые мужчины были знакомы и Маше: что делать, одна компания, хоть и большая. А заводить новый роман со старым знакомым, с которым сто лет как приятельствуешь, -- это, согласитесь, довольно глупо.
Вот так мы сидели и рассуждали о том, где вообще можно познакомиться с совершенно незнакомым человеком.
-- Знаешь, Маш, -- задумчиво сказала Иришка, -- а вот одна моя тетя познакомилась со своим будущим мужем на выставке!
Маша посмотрела на Иришку со страданием: конечно, она одинока, но все-таки ее дела не настолько плохи.
-- Ты еще мне посоветуй на лекцию в общество "Знание" сходить, -- мрачно огрызнулась она.
Мы тяжело задумались.
--Ой, девочки, -- встрепенулась Иришка. -- А вы моего второго мужа помните? Ну, Славочка такой?
Мы помнили.
-- А помните, как я с ним познакомилась? Я же его машиной сбила!
Маша оживилась -- и загрустила снова.
-- Ну да, тебе повезло, ты его сбила совсем чуть-чуть. А вдруг я до смерти кого-нибудь задавлю?
Действительно, Маша водила машину хоть и давно, но как-то странно, настолько странно, что гаишники ее даже не останавливали, они просто не верили, что кто-то действительно может ехать поперек Тверской: они, наверное, думали, что это им кажется. Так что она вполне могла и не рассчитать силы удара, достаточной для привлечения мужского внимания и в то же время не слишком опасной для его здоровья.
И тогда мы придумали: сбивать живых людей Маше не надо. А надо ей просто чуть-чуть стукнуть машину какого-нибудь симпатичного молодого человека, это даже лучше: во-первых, по машине все-таки сразу видно, что из себя представляет ее обладатель, а во-вторых -- слегка врезаться в бампер так, чтобы не было многочисленных человеческих жертв, способна даже Маша. А на тот случай, если ее жертва не захочет в Машу немедленно влюбляться и примется приставать к ней насчет возмещения ущерба, мы придумали машину застраховать. И саму машину Маши, и тот вред, который она способна причинить окружающим, -- кажется, это называется гражданской ответственностью, но на меня это название действует как-то угнетающе, не хочу даже вслух его произносить.
Ну так вот: Маша навела марафет и, вся застрахованная, принялась прочесывать московские дороги в поисках приятного молодого человека на приятной машине.
Между прочим, это довольно редкое сочетание. Во-первых, потому, что у приятных машин, как правило, затемненные стекла -- и совершенно непонятно, кто там, внутри -- может, вообще ужас кромешный. Во-вторых, почему-то в особо приятных машинах часто сидит обладатель совсем неподходящего лица, а симпатичные лица ездят на иномарках двенадцатилетней давности, и врезаться такому в бампер просто негуманно: в жизни на ремонт денег не наберет. Словом, кругом проблемы, и у Маши уже совсем почти опустились руки...
Но тут она наконец увидела то, что ей надо: от стоянки у "Седьмого континента" отьезжал красивый серебряный "мерседес" (непонятно какой, но точно не "шестисотый" -- "шестисотый" Маша по понятным причинам бить не стала бы. Да и вообще такие машины ей совсем не нравятся).
Но тут даже дело не в машине -- "мерседес" всего лишь служил достойной оправой человеку за рулем... Маша все никак не могла его нам описать, только охала и делала руками какие-то непонятные движения, а из всей его внешности лучше всего она запомнила почему-то перчатки. Наверное, потому, что вообще-то для перчаток был еще не сезон -- однако эти несчастные перчатки она описывала в таких подробностях, что даже удивительно, а вот сказать что-то важное типа цвета глаз она оказалась неспособна.
Словом, Маша на своем приличном трехлетнем "форде" подобралась к сияющему "мерседесу" и аккуратно тюкнула его в бампер. Ну, насчет аккуратно -- это я, конечно, преувеличила, бампер "мерсу" она помяла как следует и, разумеется, тут же до смерти перепугалась и оцепенела, перекрыв выезд с парковки не только покалеченному ею автомобилю, но еще и двум-трем соседним.
Красавец-мужчина немедленно выскочил из красавца-автомобиля -- но вместо того, чтобы броситься к Маше и скорее в нее влюбиться или хотя бы сразу же начать ее убивать, он почему-то бросился бежать в сторону КГБ, в смысле ФСБ, и куда-то там подевался, наверное, в переулках скрылся, но где именно, Маша не разглядела, потому что вокруг нее принялись разворачиваться загадочные события.
Какой-то непонятный, обвешанный магазинными пакетами дядька все эти пакеты побросал, насильно вытащил Машу из ее машины и принялся жарко обнимать и за что-то сильно благодарить, выкрикивая при этом несвязные фразы:
--Новая! Только что купил! Даже не застрахована!
Он совершенно определенно имел в виду разбитый Машей "мерседес", но только почему-то ни капельки не переживал, а, наоборот, страшно радовался.
В конце концов он все-таки немножко успокоился и сумел объяснить Маше весь пафос ситуации: на самом деле красивый "мерседес" -- это его "мерседес". И вот, выходя из магазина, он увидел, что его прекрасную, новую, незастрахованную машину самым наглым образом средь бела дня пытается угнать какой-то негодяй. И ведь угнал бы непременно -- но тут героическая Маша так ловко преградила ему дорогу!
Благодарность хозяина "мерседеса", назвавшегося Алексеем, никак не могла уняться: он просто оглушил Машу и увлек ее, полуобморочную, в магазин с целью купить ей какие-нибудь прекрасные духи, потом потащил ее выпить кофе... За кофе они поболтали, успокоившийся Алексей оказался вполне милым, конечно, не таким симпатичным, как тот, который хотел его машину угнать, но, в общем, тоже вполне ничего... Ну, они договорились поужинать и вообще. Возник роман.
И вот их любовь дошла до той стадии, когда можно бы и познакомить человека с друзьями. Мы с Иришкой пошли к Маше в гости -- посмотреть на Алексея. Иришка просто раздулась от гордости: ведь это она придумала, как бы Маше с кем-нибудь познакомиться, и пусть все вышло не совсем так, как планировалось, -- ну и что, ведь в конце концов все сложилось самым превосходным образом.
И вот мы пришли в Маше. И вот она нас проводит в комнату...
-- Заец, а ты-то что здесь делаешь?
То есть вы не поверите: этот Алексей на самом деле -- не какой-нибудь там независимый, посторонний Алексей, а мой первый муж, просто такой давнишний, что Маша с Иришкой его вообще не знали.
Я же говорю, что в наше время совершенно невозможно познакомиться с кем-нибудь новым. Куда ни плюнь -- везде одни и те же люди, которых уже тысячу лет знаешь как облупленных, и я просто не понимаю, что с этим делать. Хотя может ли быть иначе? Ведь все люди, говорят, -- братья. И сестры.
ЛЕНА ЗАЕЦ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
