28 марта 2024
USD 92.59 +0.02 EUR 100.27 -0.14
  1. Главная страница
  2. Архивная запись
  3. Архивная публикация 2008 года: "Культ врачей и симулянтов"

Архивная публикация 2008 года: "Культ врачей и симулянтов"

В мире всего три медицинских центра, где объявили войну врачебным ошибкам. Лондонский (Великобритания), бостонский (США) и тель-авивский (Израиль) медицинские симуляционные центры (MSR) борются с медицинским браком методом экстрима — провоцируют докторов на максимум ошибок. Всего на сутки израильский MSR «Шиба» согласился принять стажером спецкора «Профиля». Утреннее дежурство начинается с национального у израильтян вида спорта — чая, кофе и много-много еды. Нежного кус-куса (его еще называют ближневосточной фасолью), фаршированной сыром и овощами морской рыбы дэнис и круассанов в шоколаде и корице на шведском столе столько, что не хватает ни зрения, ни рук.
«Не включайся в наше соревнование «кто кого переест», — видя мое изумление, предупреждает клинический координатор Тина Шолков, — а то в дверной проем не пройдешь».
Но руки сами тянутся к теплой бело-золотистой корочке дэниса: удается ощутить вкус сладкого перца и еще чего-то — чего, не успеваю разобрать.
«Внимание! — влетает в координаторскую взмыленный от напряжения Аарон Мунц, хирург медицинского симуляционного центра при госпитале «Шиба». — У нас четыре жертвы ДТП».
Еда встает поперек горла. Не давая никому опомниться, главный дежурный строчит распоряжения как из пулемета.
«Ты, — командует Мунц, показывая пальцем на Евгения Каца, хирурга, выпускника Среднеазиатского мединститута, — в операционную. Есть пять минут понять, женщине надо ампутировать или пришивать ногу».
«Быстро в приемную. — Мунц глазами переключается на студента-ординатора Боаза Хаима. — Девчонка в ступоре. Выведи».
«Ты, — указывает глазами на меня, — со мной».

В мире всего три медицинских центра, где объявили войну врачебным ошибкам. Лондонский (Великобритания), бостонский (США) и тель-авивский (Израиль) медицинские симуляционные центры (MSR) борются с медицинским браком методом экстрима — провоцируют докторов на максимум ошибок. Всего на сутки израильский MSR «Шиба» согласился принять стажером спецкора «Профиля». Утреннее дежурство начинается с национального у израильтян вида спорта — чая, кофе и много-много еды. Нежного кус-куса (его еще называют ближневосточной фасолью), фаршированной сыром и овощами морской рыбы дэнис и круассанов в шоколаде и корице на шведском столе столько, что не хватает ни зрения, ни рук.
«Не включайся в наше соревнование «кто кого переест», — видя мое изумление, предупреждает клинический координатор Тина Шолков, — а то в дверной проем не пройдешь».
Но руки сами тянутся к теплой бело-золотистой корочке дэниса: удается ощутить вкус сладкого перца и еще чего-то — чего, не успеваю разобрать.
«Внимание! — влетает в координаторскую взмыленный от напряжения Аарон Мунц, хирург медицинского симуляционного центра при госпитале «Шиба». — У нас четыре жертвы ДТП».
Еда встает поперек горла. Не давая никому опомниться, главный дежурный строчит распоряжения как из пулемета.
«Ты, — командует Мунц, показывая пальцем на Евгения Каца, хирурга, выпускника Среднеазиатского мединститута, — в операционную. Есть пять минут понять, женщине надо ампутировать или пришивать ногу».
«Быстро в приемную. — Мунц глазами переключается на студента-ординатора Боаза Хаима. — Девчонка в ступоре. Выведи».
«Ты, — указывает глазами на меня, — со мной».

Комната экстрима

Доктор не идет, а летит по узким коридорам. Страх опозориться сжимает сердце, и одна мысль бьет в виски: «Только бы он помнил о том, что я — журналист. Только бы…» Мунц резко останавливается.
«За дверью потерпевший, — измеряет он меня тяжелым взглядом. — После перевязки. Тебе надо сообщить ему, что в катастрофе не выжила его жена».
Едва соображаю, что к чему, как за мной захлопывается дверь. В пустой бело-синей палате на койке сидит мужчина с перевязанной головой. Повязка сочится кровью. Когда он поднимает глаза, меня пронизывают жар и холод разом. В карих, затянутых слезами, как стеклом, глазах столько пустоты, что я до мурашек по коже чувствую: в моих руках жизнь вот этого человека.
«Что с ними?» — на хорошем русском, тихо и без выражения спрашивает он. И от русской речи, без акцента, мне становится совсем невмоготу. Из головы разом вылетают инструкции о том, что в первые секунды надо распознать, к какому типу относится пострадавший — депрессивному, адаптивному или агрессивному. И действовать четко по инструкции. Но сочувствие пресекает дорогу к логике. Возвращаюсь к ней, как могу.
«Девочка отделалась легким шоком, — говорю уже так, как учили: покороче и тихо, чтобы не травмировать потерпевшего, — с ней работают психологи. Женщины в операционной».
«Не ври, — в мое ухо, к нему прикреплен невидимый микрофон, орет главный дежурный, — все договаривай». И тут впервые в жизни понимаю: да ни за какие коврижки не стану гонцом печальной вести! «Садисты», — проносится мысль в адрес тех, к кому вчера сам напрашивался, но гоню ее.
«Терпите, — выдавливаю из себя больному, — вам надо ждать». Сажусь к нему на кровать с одной мыслью: хорошо, что послушал в свое время родителей и не пошел в медицинский. Но поток моего сознания прерывает голос из динамика: «Тренинг окончен. Фельдшером испытание провалено».
Фельдшер — это я.

Врачи и ошибки

В палату входит энергичная Орли Рубин, директор по маркетингу симуляционного центра при медицинском госпитале «Шиба». «Больной» снимает повязку, непринужденно улыбаясь, протягивает руку: «Илья Димантов, актер театра «Гешер». «Коллеги, — прерывает наше знакомство Рубин, — прошу в комнату «разбора полетов». По ходу она мне бросает: «А он тебя переиграл. Первым понял, куда давить, и вызвал сочувствие. В общем, доктором ты бы стал, но хирургу такое качество, как сочувствие в экстремальной ситуации, блокирует мозг и мешает работе. Но не огорчайся, всему можно научиться. Мы и не таких железными делаем».
Рубин, работающая в МSR с момента его основания — с 2001 года, — знает, что говорит: симуляционный центр был задуман как реакция на возросшее в Израиле и в мире количество врачебных ошибок. Долгое время считалось, что подстраховка от них — жесткая конкуренция во врачебной среде. Она и культивируется в Израиле, где врачей больше всего на душу населения. Однако в середине 90-х выяснилось, что количество медицинского брака растет пропорционально числу персонала. Так, по данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), если в 2000 году в США на 1 млн врачей приходилось 83 тыс. врачебных ошибок с летальным исходом, то в 2005-м на 1 млн 240 тыс. врачей — 100 тыс. случаев со смертельным исходом. В Израиле, по данным ВОЗ, из-за медицинских ошибок в среднем в год погибают до 7—9 тыс. человек, в странах ЕС — до 20 тыс. Кстати, Россия — одна из многих стран мира, где нет ни статистики врачебных ошибок, ни государственного органа, контролирующего промахи, некомпетентность и халатность врачей. И в ситуации, когда врачам сходит с рук некомпетентность или халатность, начинается самосуд. В Москве в начале 2008 года суд отказал истцу Игорю Брежо в принятии к рассмотрению его иска к врачу-гинекологу Андрею Липману. Брежо обвинял врача в гибели своей новорожденной дочери и после отказа суда «заказал» гинеколога киллеру. На счастье врача, в «киллеры» нанялся сотрудник милиции, и теперь уже убитого горем отца самого отдали под суд. Однако решение суда над Брежо стало сигналом и всей отечественной медицине, и несовершенству закона: присяжные Мосгорсуда семью голосами против пяти оправдали Брежо, и он вышел на свободу.
«Мы некоторое время тоже не реагировали на ошибки, — говорит Амитай Зив, директор симуляционного центра при медицинском госпитале «Шиба», — и подошли к той стадии, когда ложная корпоративность врачей начала перерождаться в опасное явление, похожее на медицинскую мафию, когда любую ошибку можно объяснить «объективными обстоятельствами» или состоянием больного, «несовместимым с жизнью». Врачами, к сожалению, не рождаются, всем людям свойственно ошибаться. Правда, в медицине ценой ошибки может стать человеческая жизнь. Поэтому основная идея нашего центра заключается в том, чтобы как будущие, так и практикующие медики делали ошибки в искусственно создаваемой среде».

Клоуны в медицине

Амитай Зив, бывший летчик, за основу борьбы с наиболее типичными медицинскими ошибками взял технологию симуляционного тренинга, используемого при подготовке летчиков ВВС Израиля. Это когда в лабораторных условиях пилоту организуют «маленькую катастрофу» и повторяют это упражнение до тех пор, пока он не научится своими действиями опережать развитие ситуации на доли секунд и, таким образом, спасать себя и экипаж. Так и в MSR. Врачи тренируются на сверхсовременных управляемых манекенах. Каждый из них обходится центру от $250 тыс., и каждый манекен, скорее, полуробот. Не все, но многие из них, как живые, могут имитировать различные симптомы и клинические состояния — судороги, сердечные приступы, рвоту, артериальное и венозное давление и проявлять человеческие слабости — страх, боль и даже плакать. Чтобы совсем приблизить к жизни медицинские экспериментальные тренинги, Амитай Зив придумал включать в эксперимент вместе с манекенами-роботами профессиональных актеров и клоунов. Причем врач, пока не столкнется нос к носу с пациентом, всегда остается в неведении относительно того, с кем будет иметь дело — с манекеном, управляемым роботом, нанятым актером или клоуном.
«Стресс, в который мы вгоняем врача-стажера, — говорит клинический координатор Тина Шолков, — это нормальные для него условия работы. Именно на это состояние приходится до 85% врачебных ошибок. Поэтому мы решили, что, раз экстремальных ситуаций избежать нельзя, надо учиться в них работать». Исходя из этого непреложного для врачей правила, симуляционный центр условно разделен на три части. Первый — комната экстрима. В ней моделируются самые распространенные врачебные ситуации — сердечный приступ, ДТП, онкологический криз и теракт (чаще — на рынке или в городе, реже — в армии). Второй — коммуникационный центр, где разбирают все ошибки стажеров. Третий — хирургический центр, куда допускают тех, кто прошел минимум по три раза два первых испытания.

«Разбор полетов»

Пока мы идем в коммуникационный центр, Илья Димантов спрашивает: «Разве тебя не предупредили, что я актер?» «Предупредили, — отвечаю. — Просто когда увидел, как в операционную везли женщину в крови, а потом тебя, подумал: «Вдруг все правда?» «Это они могут», — как-то нехорошо улыбается Димантов. Он говорит, что войти в образ на тренинге в госпитале ему сложнее, чем на репетиции в театре: в театре помогают, создают атмосферу, а в госпитале требуют демонстрации обилия типажей, в основном капризных сердечников, родственников-психопатов, а то и просто драчунов. И тут я понимаю, что вжиться в образ пострадавшего в ДТП и «развести» на сочувствие начинающего «фельдшера» актеру подсказала Орли Рубин, клинический психиатр по образованию, накануне «считавшая» модель поведения испытуемого «фельдшера», как музыкант партитуру — по нотам. «Это еще что, — не то подтверждает мою догадку, не то иронизирует Илья. — Нам-то каково? Попробуй сыграть убедительный диагноз ОРВИ или банальной простуды». «Это как?» — удивляюсь. «Так и я говорю, — заводится Димантов, — в Израиле, если ты попадаешь в больницу, тебя хоть с того света вытащат, но если у тебя простуда или
ОРВИ, оскорбятся. Симулянты — это не уровень израильской медицины. Слишком просто. Вот и попробуй, покажи простуду так, чтобы тебе поверили. Сразу говорят: «Не то». Актер признается, что контрактом с MSR дорожит, он составляет до половины его семейных доходов. И если его не зовут неделю, а то и другую, он начинает нервничать примерно так, как если бы в театре ему не давали ролей. Его коллегу, например, перестали звать после того, как самого террориста он со скрипом, но сыграл, а имитировать «настоящий» взрыв отказался.
Пока Димантов тихо рассказывал о непростой доле актера, оберегающего врачей от медицинских ошибок, в комнате «разбора полетов» собрались все — врачи, звуко- и видеооператоры, психологи. Комната устроена по принципу цирковой арены. Она круглая, а вокруг нее за непроницаемым для испытуемых, но прозрачным для экспериментаторов стеклом-экраном находится несколько комнат — операционные, палаты психологической реабилитации, репетиционная комната, снабженная динамиками и экранами, транслирующими, например, подробности ДТП, а также палата покоя.
«Вот смотрите, — показывает на окно-экран Орли Рубин, — хирург Евгений Кац принял решение об ампутации ноги у пострадавшей в аварии. Пострадавшая, конечно, манекен. Потом, когда закончится операция, мы будем оспаривать правильность принятого решения, а он его обосновывать. Хотя я знаю, что он предпринял единственно верный шаг, он все равно должен доказать консилиуму его правомерность. Не докажет — не подтвердим полученный им в России диплом хирурга».
Через тонированный экран четко видно, а в динамики слышно, как в операционной манекен, «пострадавший в аварии», иногда исходит бурыми пятнами крови и дергается, как живой, издавая редкие стоны. Но все это уже не касается актера Димантова. Он с аппетитом налегает на круассаны в шоколаде и горячий кофе. «Хочешь?» — приглашает он к угощению. Молча отрицательно качаю головой: от съеденного утром не то что подташнивает, но просто не до еды. «А зря, — смеется актер, — здоровый медицинский цинизм помогает быстрее лечить. В том числе от стрессов».
Тем временем операция за стеклом продолжается больше часа. Ее записывают на видео, а потом покажут стажеру и экзаменаторам.

Сказочники и чиновники

За другим стеклом студент-ординатор Боаз Хаим после некоторого колебания принимает решение сделать манекену — девочке, пострадавшей в аварии, — успокоительный укол. И она засыпает. Все наблюдатели сходятся во мнении, что тактика выбрана верная. И в следующий раз можно усложнить задачу. Что его ждет, еще не знает никто, но, пожалуй, почти все врачи-стажеры опасаются лечить детей, страдающих онкологией, или детей, пострадавших в терактах. Их и не лечат в симуляционном центре, но именно в нем придумали приглашать клоунов к детям накануне операций или химиотерапии.
«Сначала родители были против, — вспоминает Дов Ривкин, клоун цирка в Тель-Авиве, — мне даже судом грозили. Но когда одна такая мамаша пришла к своему малышу, а он, без ноги, впервые заулыбался и как мог прошептал: «Мама, мама, у меня сказочник был!», тогда она сама попросила, чтобы я приходил еще».
Тучный, с взъерошенной шевелюрой, которая в принципе не расчесываемая, Ривкин совсем не смешной. Наоборот, какой-то вялый и даже чуть солидный. Он говорит, что ничего особенного и не делал в палате того мальчика. Просто нарядился Карлсоном и подарил ему воздушные шарики.
«Не смотрите, что я такой унылый, — говорит он, — в палате я Карлсоном летаю, и улыбка у меня до ушей». И он улыбается. И правда, до ушей. Да так, что строгая Орли Рубин заражается его улыбчивостью и вспоминает, как к ним в центр приезжали врачи и чиновники из российского Минздравсоцразвития.
«Долго ходили, всему удивлялись, — рассказывает она, — но когда узнали, во сколько нам обходится каждый манекен, я поняла, что они еще долго к нам не приедут. Хотя у нас стажировку проходили врачи из Казахстана, Бразилии, Германии, Румынии, всего порядка 17 стран. Еще несколько стран ЕС намерены строить подобные симуляционные центры у себя, поскольку наш доказывает эффективность в борьбе с врачебными ошибками. После MSR врач или раскрепощается, или понимает, что ему надо менять профессию».
Тем временем прошедший тренинг хирург Евгений Кац выходит из операционной. Уставший, он идет мыть руки. Потом, как ни в чем не бывало, садится к столу и принимается за кусок рыбы впечатляющих размеров.

Госпиталь «Шиба»

Медицинский центр имени Хаима Шиба (профессор, основатель центра) основан в 1948 году, через несколько недель после создания Государства Израиль, на базе госпиталя №5 британской армии. Сегодня он состоит из 120 отделений и клиник, насчитывающих около 1000 врачей и более 5800 сотрудников младшего медицинского персонала.
Медицинский симуляционный центр (MSR) при госпитале «Шиба» основан в 2001 году. За семь лет в нем прошли стажировку 36 тыс. врачей из 17 стран мира. Каждый год в центре проходят профессиональный тренинг 7 тыс. специалистов по 60 основным программам. С 2006 года в MSR начали стажироваться студенты медицинских вузов. Недельный тренинг в центре стал для них обязательным, а месячная и более стажировка для ординаторов — стандартная норма для подтверждения диплома.

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».

Реклама
Реклама
Реклама