29 марта 2024
USD 92.26 -0.33 EUR 99.71 -0.56
  1. Главная страница
  2. Архивная запись
  3. Архивная публикация 2002 года: "Лицо контрреволюции"

Архивная публикация 2002 года: "Лицо контрреволюции"

Впрочем, возможно, для Турции, да и для всего исламского мира, это не самый худший исход.Партия справедливости и развития, которую в Турции еще называют Ак (Белой) партией, выиграла парламентские выборы 3 ноября, буквально разгромив всех своих соперников. Исламисты набрали почти 35% голосов, что дало им 363 места в парламенте из 550. Белая партия получила возможность сформировать однопартийное правительство и совсем немного недотянула до квалифицированного большинства, которое позволяет вносить изменения в Конституцию.
Сильнейший и сейчас уже единственный конкурент "белых", Республиканская народная партия, отстает от них почти на 15%. Все остальные не сумели преодолеть 10-процентный барьер, необходимый для прохождения в парламент.
Со времени последнего военного переворота в Турции, то есть в течение двух десятков лет, ни одна из партий не набирала большинства, позволяющего сформировать однопартийное правительство. Да и раньше это было большой редкостью. Коалиционные кабинеты, разваливающиеся как карточные домики при появлении первых же трудностей, -- старая и запущенная болезнь турецкой демократии.
Тем более значимо, что столь убедительную победу в Турции одержали аутсайдеры. Партия справедливости и развития была создана менее чем за полтора года до выборов -- в августе 2001 года. Сам Реджеп Тайип Эрдоган стал известен общественности около восьми лет назад, когда он внезапно одержал победу на выборах мэра Стамбула. По мировым меркам он как политик молод -- ему всего 48 лет. А для страны, где традиционно правят патриархи (последний турецкий премьер ушел в отставку в 77-летнем возрасте), -- тем более.
Наконец, Партия справедливости и развития пользуется заслуженной репутацией исламистской. Реджеп Тайип Эрдоган в 1998 году успел даже побывать за решеткой по обвинению в разжигании религиозной вражды. На одном из митингов своих сторонников он декламировал стихи весьма воинственного содержания: мечети -- наши казармы и тому подобное. Между тем только подозрения в симпатиях к исламу еще сравнительно недавно могли поставить крест на карьере любого политика в Турции. В течение последних восьмидесяти лет в этой стране вытравляли "религиозный дурман" с упорством, которое по достоинству оценил бы и сам Владимир Ильич Ленин.
Поэтому и трудно удержаться от соблазна вкладывать в название партии -- Белая -- неизвестное туркам, но понятное нам значение. Белая -- в смысле контрреволюционная, победа которой подводит итог турецкой светской революции, продолжавшейся в стране на протяжении практически всего XX века.
Долой халифат

Внимательные наблюдатели замечают в Турции, помимо античных развалин и моря, одну любопытную особенность. Она -- в разительном различии облика женщин, выступающих по телевидению, и женщин, проходящих по улице. Первые одеты настолько же вольно, насколько вторые одеты строго, то есть так, как того требуют исламские каноны.
Это может показаться загадочным, если не знать, кому в Турции принадлежит телевидение. А принадлежит оно представителям светской бизнес-элиты, чьи деды когда-то заработали первый миллион при прямой поддержке и покровительстве турецких революционных властей, жестоко боровшихся с пережитками исламской бытовой культуры. Внуки хорошо помнят дедовский завет и до сих пор -- с некоторым перегибом, как и полагается настоящим революционерам, -- пропагандируют западные культурные стандарты. Невзирая на то, что большинству населения стандарты эти явно не близки.
Турецкая революция, закончившаяся свержением султана и ликвидацией халифата, в свое время началась с главной опоры государства -- армии. Это было парадоксально, но вместе с тем закономерно. Ведь армия была единственным институтом турецкого общества, по-настоящему открытым перед Западом. Постоянные военные поражения (в частности, Турция проиграла 7 из 8 войн с Россией) заставили руководство страны, несмотря на весь его консерватизм, привлечь к подготовке войск западно-европейских инструкторов. Турецкие офицеры получали образование в Европе, а армия Османской империи реформировалась на основе западных образцов.
Заимствовать технические достижения, не заимствуя породившие их философские идеи, как известно, невозможно. И уже в начале прошлого века турецкое офицерство почти поголовно исповедовало новые -- республиканские и светские -- ценности взамен старых -- имперских и исламских.
Очередного разгрома, который Турции нанесли страны Антанты во время Первой мировой войны, турецкие военные не выдержали. Мустафа Кемаль, боевой офицер, заслуживший на фронте звание генерала и титул паши, возглавил движение против унизительных для Турции статей мирного договора, которое скоро переросло в антисултанскую революцию.
Выпроводив с советской помощью английские и греческие оккупационные войска с собственно турецких территорий бывшей Османской империи, Кемаль объявил султана низложенным и провозгласил республику. Цель революции была проста: заимствовать передовые, то есть западно-европейские, формы общественного и политического устройства для того, чтобы преодолеть отставание Турции и укрепить ее положение в мире.
Главным препятствием для такого заимствования, а значит, и врагом революции объявлялся ислам. Поэтому полгода спустя после провозглашения республики соратники Кемаля приняли закон о ликвидации халифата.
Дело в том, что турецкий султан был не просто главой государства. Он также считался духовным главой всех мусульман -- халифом, имя которого провозглашалось в пятничной молитве во всех мечетях мира, в том числе и в России.
В ночь с 3 на 4 марта 1923 года последний султан и халиф Абдулмеджит со всеми родственниками навсегда покинул территорию Турции. Кемалисты между тем продолжали борьбу с исламом. Вскоре была принята конституция, закрепляющая светский характер государства, приняты гражданский и уголовный кодексы, заменившие шариатское право. По новым законам женщины наделялись всеми гражданскими правами. Революционные власти создали специальное управление по делам религии, фактически превратив муфтиев в его чиновников.
Самый верный тарикат, по словам кемалистов, -- путь к цивилизации. Арабское слово "тарикат" было заимствовано из терминологии исламского мистицизма, где оно обозначало путь духовного совершенствования, ведущий к соединению верующего с Аллахом.
Дошло и до того, что туркам запретили носить традиционные головные уборы -- папахи и фески. При этом сам Мустафа Кемаль и его сторонники демонстративно одевались по-европейски. Позже в Турции были введены фамилии на западный манер, причем по решению парламента Кемалю была дана фамилия Ататюрк -- "отец турок".
Отказ от ислама создал идеологический вакуум, который требовал заполнения. Новой официальной религией Турции стал национализм. По конституции все население страны объявлялось турками, причем понятие национального меньшинства не признавалось. Так, курды стали официально именоваться горными турками, было запрещено использование и изучение их языка, что и породило в Турции курдскую проблему, ранее ей неизвестную.
Экспроприация собственности у представителей национальных меньшинств и передача ее предпринимателям-туркам, лояльным революционным властям, довершили государственное строительство. В итоге в Турции была выращена довольно специфическая национальная бизнес-элита, до сих пор теснейшим образом связанная с верхушкой армии и полностью разделяющая все принципы кемализма.
Разумеется, речи не могло идти о том, чтобы допустить к власти политиков, проявляющих симпатии к исламу. В Турции до 1991 года действовал закон, подразумевающий уголовное преследование за создание общественных или политических организаций, ставящих перед собой задачи восстановления позиций религии в жизни страны. А если политики, склонные к исламским ценностям, и приходили к власти, их деятельность сразу же пресекала армия, сворачивающая демократические порядки и устанавливающая диктатуру.
Мэр старой столицы

Мустафа Кемаль Ататюрк не зря перенес столицу в Анкару. Реформами, переломившими весь строй жизни Турции, невозможно было руководить из Стамбула. Город, построенный еще в античности на стыке Европы и Азии, на пути из Черного моря в Средиземное, мог быть столицей империи, претендующей на мировой масштаб, но никак не турецкого национального государства. Как ни парадоксально, но для того, чтобы сделать Турцию европейской страной, ее столицу пришлось отодвинуть подальше от Европы.
Между тем Реджеп Тайип Эрдоган, политик, чей успех на выборах ставит под сомнение важнейшие устои кемалистской революции, родом именно из Стамбула. В этом можно усмотреть своеобразный символ, однако нельзя исключать и нечто большее.
Лидер Белой партии мало известен за пределами Турции и как политик, и как личность. Едва ли об этих его сторонах можно судить по биографии, сведения о которой пока довольно скудны. Известно лишь, что Эрдоган происходит из небогатой семьи, в юности мечтал о духовной карьере, но затем предпочел путь политика и вступил в исламистскую Партию благоденствия. Вообще, поскольку подавляющее большинство турецких политических деятелей выходят из числа партийных функционеров, их биографии яркостью не отличаются.
Возможно, больше о Реджепе Эрдогане может сказать Стамбул, город, в котором он вырос и сделал первые шаги в большой политике. Во всяком случае, дух многих его поступков вполне соотносим с духом Стамбула.
Старая столица Турции, в отличие от провинциальной Анкары, -- это прежде всего столица мировая. Подобно Иерусалиму, Парижу или Нью-Йорку. На протяжении всей своей истории Стамбул был морским многонациональным городом, в котором пересекались потоки товаров и идей с Запада, Востока, Севера и Юга.
В городе соседствуют ночные клубы и мечети, вполне европейские по своему характеру кварталы, принимающие туристов со всего мира, и районы, населенные правоверными мусульманами. Несмотря на то, что для жителей Стамбула, как и для большинства населения Турции, ислам имеет огромное значение, ни о каких проявлениях религиозного экстремизма в этом городе до сих пор не слышно. Конечно, это отчасти объясняется важным значением туризма для стамбульской экономики, однако стоит вспомнить, что радикалов в Египте или Индонезии подобные соображения не останавливают.
Наконец, Стамбул -- это город, в котором все напоминает о прошлом Османской империи. В том числе и многочисленные султанские дворцы, ряд которых выполняет функции официальных зданий стамбульской мэрии.
Конечно, сложно оценить позиции турецких исламистов из Партии справедливости и развития по их нынешним заявлениям о приверженности демократии и намерениям вступить в Евросоюз. Эти заявления можно объяснить тем, что вплоть до недавнего времени было не ясно, как отнесутся к их победе турецкие военные, а также правительства стран Евросоюза и администрация Соединенных Штатов.
Однако уже сейчас с уверенностью можно сказать, что у политика из Стамбула, даже если он исламист, не может быть ничего общего с каким-нибудь муллой из Кандагара. Это, кстати, подтверждается и политикой Реджепа Эрдогана на посту мэра. Он действительно пытался проводить исламскую линию. Так, была запрещена продажа спиртного в ресторанах и кафе, однако только в тех, которые принадлежат непосредственно городу. Иными словами, мэр воплощал свои убеждения только в рамках собственных полномочий, что, следует признать, вполне демократично.
Конечно, история с декламацией воинственных исламистских стихов отнюдь не укрепляет репутацию Реджепа Эрдогана как демократа. Но, с другой стороны, на фоне деятельности настоящих исламских радикалов подобные вещи выглядят невинной шалостью.
Похоже, в отношении Эрдогана можно с уверенностью высказать только одно подозрение. А именно -- в чрезмерном благоговении перед великим прошлым Османской империи. Будучи уже мэром Стамбула, он неоднократно выражал удовлетворение по поводу того, что в связи с важными политическими событиями последнего десятилетия (подразумевался распад Советского Союза) возглавлявшийся им город вновь стал приобретать исторически присущую ему роль в регионе. Причем говорилось это в султанском дворце, что наводит на совсем уж неприятные мысли.
Не худший исход

Столь впечатляющую победу турецкие исламисты одерживают впервые. Однако готовилась она уже давно. Основатель первой происламской политической партии в Турции Неджметтин Эрбакан начиная с 70-х годов прошлого века участвовал в формировании нескольких коалиционных правительств, а в 1996 году в течение короткого срока возглавлял одно из них.
Успехи политиков, придерживающихся происламской ориентации, объясняются тем, что большинство турецкого населения Турции кемалистских преобразований не приняло. Несмотря на многолетнюю антирелигиозную пропаганду, ислам остается в Турции явлением живым и массовым. При этом в последние годы характерная для всего исламского мира тенденция подъема экстремистских течений затронула и эту страну.
Очевидно, что, несмотря на все могущество турецких военных, они не в силах противостоять этой тенденции. Одно дело устраивать военные перевороты в случае заметного успеха легальных политиков, заявляющих о своих симпатиях к исламу, а совсем другое -- бороться с террористическими организациями вроде Хамас или Хезболла. Возможно, поэтому турецкие военные и не противятся приходу к власти Белой партии. Умеренные исламисты, способные лишить общественной поддержки радикалов, представляют собой лучшее политическое оружие в борьбе с ними.
У Партии справедливости и развития будет много возможностей, если она сумеет удержаться у власти. Во-первых, она может преодолеть многолетний раскол между светской элитой и глубоко религиозным населением Турции и завершить, таким образом, кемалистскую революцию. Если ее лидер сумеет выполнить свои обещания относительно вступления в Евросоюз, он тем самым продемонстрирует блестящий пример выстраивания доверительных отношений между Западом и миром ислама.
Что же касается России, то вряд ли наши отношения с Турцией после прихода к власти в ней умеренных исламистов существенно изменятся в худшую сторону. Конечно, в этой стране всегда найдутся желающие оказать поддержку чеченским террористам, но вряд ли после недавних событий в Москве новое правительство станет гласно или негласно поощрять это.
Вообще, исламисты будут действовать очень аккуратно, в особенности на первых порах. Ведь победа ставит их самих в достаточно сложное положение: нужно одновременно демонстрировать своим сторонникам выполнение программы, при этом не ссориться с военными и не навлекать на себя обвинений в радикализме со стороны мирового сообщества.

Впрочем, возможно, для Турции, да и для всего исламского мира, это не самый худший исход.Партия справедливости и развития, которую в Турции еще называют Ак (Белой) партией, выиграла парламентские выборы 3 ноября, буквально разгромив всех своих соперников. Исламисты набрали почти 35% голосов, что дало им 363 места в парламенте из 550. Белая партия получила возможность сформировать однопартийное правительство и совсем немного недотянула до квалифицированного большинства, которое позволяет вносить изменения в Конституцию.

Сильнейший и сейчас уже единственный конкурент "белых", Республиканская народная партия, отстает от них почти на 15%. Все остальные не сумели преодолеть 10-процентный барьер, необходимый для прохождения в парламент.

Со времени последнего военного переворота в Турции, то есть в течение двух десятков лет, ни одна из партий не набирала большинства, позволяющего сформировать однопартийное правительство. Да и раньше это было большой редкостью. Коалиционные кабинеты, разваливающиеся как карточные домики при появлении первых же трудностей, -- старая и запущенная болезнь турецкой демократии.

Тем более значимо, что столь убедительную победу в Турции одержали аутсайдеры. Партия справедливости и развития была создана менее чем за полтора года до выборов -- в августе 2001 года. Сам Реджеп Тайип Эрдоган стал известен общественности около восьми лет назад, когда он внезапно одержал победу на выборах мэра Стамбула. По мировым меркам он как политик молод -- ему всего 48 лет. А для страны, где традиционно правят патриархи (последний турецкий премьер ушел в отставку в 77-летнем возрасте), -- тем более.

Наконец, Партия справедливости и развития пользуется заслуженной репутацией исламистской. Реджеп Тайип Эрдоган в 1998 году успел даже побывать за решеткой по обвинению в разжигании религиозной вражды. На одном из митингов своих сторонников он декламировал стихи весьма воинственного содержания: мечети -- наши казармы и тому подобное. Между тем только подозрения в симпатиях к исламу еще сравнительно недавно могли поставить крест на карьере любого политика в Турции. В течение последних восьмидесяти лет в этой стране вытравляли "религиозный дурман" с упорством, которое по достоинству оценил бы и сам Владимир Ильич Ленин.

Поэтому и трудно удержаться от соблазна вкладывать в название партии -- Белая -- неизвестное туркам, но понятное нам значение. Белая -- в смысле контрреволюционная, победа которой подводит итог турецкой светской революции, продолжавшейся в стране на протяжении практически всего XX века.

Долой халифат


Внимательные наблюдатели замечают в Турции, помимо античных развалин и моря, одну любопытную особенность. Она -- в разительном различии облика женщин, выступающих по телевидению, и женщин, проходящих по улице. Первые одеты настолько же вольно, насколько вторые одеты строго, то есть так, как того требуют исламские каноны.

Это может показаться загадочным, если не знать, кому в Турции принадлежит телевидение. А принадлежит оно представителям светской бизнес-элиты, чьи деды когда-то заработали первый миллион при прямой поддержке и покровительстве турецких революционных властей, жестоко боровшихся с пережитками исламской бытовой культуры. Внуки хорошо помнят дедовский завет и до сих пор -- с некоторым перегибом, как и полагается настоящим революционерам, -- пропагандируют западные культурные стандарты. Невзирая на то, что большинству населения стандарты эти явно не близки.

Турецкая революция, закончившаяся свержением султана и ликвидацией халифата, в свое время началась с главной опоры государства -- армии. Это было парадоксально, но вместе с тем закономерно. Ведь армия была единственным институтом турецкого общества, по-настоящему открытым перед Западом. Постоянные военные поражения (в частности, Турция проиграла 7 из 8 войн с Россией) заставили руководство страны, несмотря на весь его консерватизм, привлечь к подготовке войск западно-европейских инструкторов. Турецкие офицеры получали образование в Европе, а армия Османской империи реформировалась на основе западных образцов.

Заимствовать технические достижения, не заимствуя породившие их философские идеи, как известно, невозможно. И уже в начале прошлого века турецкое офицерство почти поголовно исповедовало новые -- республиканские и светские -- ценности взамен старых -- имперских и исламских.

Очередного разгрома, который Турции нанесли страны Антанты во время Первой мировой войны, турецкие военные не выдержали. Мустафа Кемаль, боевой офицер, заслуживший на фронте звание генерала и титул паши, возглавил движение против унизительных для Турции статей мирного договора, которое скоро переросло в антисултанскую революцию.

Выпроводив с советской помощью английские и греческие оккупационные войска с собственно турецких территорий бывшей Османской империи, Кемаль объявил султана низложенным и провозгласил республику. Цель революции была проста: заимствовать передовые, то есть западно-европейские, формы общественного и политического устройства для того, чтобы преодолеть отставание Турции и укрепить ее положение в мире.

Главным препятствием для такого заимствования, а значит, и врагом революции объявлялся ислам. Поэтому полгода спустя после провозглашения республики соратники Кемаля приняли закон о ликвидации халифата.

Дело в том, что турецкий султан был не просто главой государства. Он также считался духовным главой всех мусульман -- халифом, имя которого провозглашалось в пятничной молитве во всех мечетях мира, в том числе и в России.

В ночь с 3 на 4 марта 1923 года последний султан и халиф Абдулмеджит со всеми родственниками навсегда покинул территорию Турции. Кемалисты между тем продолжали борьбу с исламом. Вскоре была принята конституция, закрепляющая светский характер государства, приняты гражданский и уголовный кодексы, заменившие шариатское право. По новым законам женщины наделялись всеми гражданскими правами. Революционные власти создали специальное управление по делам религии, фактически превратив муфтиев в его чиновников.

Самый верный тарикат, по словам кемалистов, -- путь к цивилизации. Арабское слово "тарикат" было заимствовано из терминологии исламского мистицизма, где оно обозначало путь духовного совершенствования, ведущий к соединению верующего с Аллахом.

Дошло и до того, что туркам запретили носить традиционные головные уборы -- папахи и фески. При этом сам Мустафа Кемаль и его сторонники демонстративно одевались по-европейски. Позже в Турции были введены фамилии на западный манер, причем по решению парламента Кемалю была дана фамилия Ататюрк -- "отец турок".

Отказ от ислама создал идеологический вакуум, который требовал заполнения. Новой официальной религией Турции стал национализм. По конституции все население страны объявлялось турками, причем понятие национального меньшинства не признавалось. Так, курды стали официально именоваться горными турками, было запрещено использование и изучение их языка, что и породило в Турции курдскую проблему, ранее ей неизвестную.

Экспроприация собственности у представителей национальных меньшинств и передача ее предпринимателям-туркам, лояльным революционным властям, довершили государственное строительство. В итоге в Турции была выращена довольно специфическая национальная бизнес-элита, до сих пор теснейшим образом связанная с верхушкой армии и полностью разделяющая все принципы кемализма.

Разумеется, речи не могло идти о том, чтобы допустить к власти политиков, проявляющих симпатии к исламу. В Турции до 1991 года действовал закон, подразумевающий уголовное преследование за создание общественных или политических организаций, ставящих перед собой задачи восстановления позиций религии в жизни страны. А если политики, склонные к исламским ценностям, и приходили к власти, их деятельность сразу же пресекала армия, сворачивающая демократические порядки и устанавливающая диктатуру.

Мэр старой столицы


Мустафа Кемаль Ататюрк не зря перенес столицу в Анкару. Реформами, переломившими весь строй жизни Турции, невозможно было руководить из Стамбула. Город, построенный еще в античности на стыке Европы и Азии, на пути из Черного моря в Средиземное, мог быть столицей империи, претендующей на мировой масштаб, но никак не турецкого национального государства. Как ни парадоксально, но для того, чтобы сделать Турцию европейской страной, ее столицу пришлось отодвинуть подальше от Европы.

Между тем Реджеп Тайип Эрдоган, политик, чей успех на выборах ставит под сомнение важнейшие устои кемалистской революции, родом именно из Стамбула. В этом можно усмотреть своеобразный символ, однако нельзя исключать и нечто большее.

Лидер Белой партии мало известен за пределами Турции и как политик, и как личность. Едва ли об этих его сторонах можно судить по биографии, сведения о которой пока довольно скудны. Известно лишь, что Эрдоган происходит из небогатой семьи, в юности мечтал о духовной карьере, но затем предпочел путь политика и вступил в исламистскую Партию благоденствия. Вообще, поскольку подавляющее большинство турецких политических деятелей выходят из числа партийных функционеров, их биографии яркостью не отличаются.

Возможно, больше о Реджепе Эрдогане может сказать Стамбул, город, в котором он вырос и сделал первые шаги в большой политике. Во всяком случае, дух многих его поступков вполне соотносим с духом Стамбула.

Старая столица Турции, в отличие от провинциальной Анкары, -- это прежде всего столица мировая. Подобно Иерусалиму, Парижу или Нью-Йорку. На протяжении всей своей истории Стамбул был морским многонациональным городом, в котором пересекались потоки товаров и идей с Запада, Востока, Севера и Юга.

В городе соседствуют ночные клубы и мечети, вполне европейские по своему характеру кварталы, принимающие туристов со всего мира, и районы, населенные правоверными мусульманами. Несмотря на то, что для жителей Стамбула, как и для большинства населения Турции, ислам имеет огромное значение, ни о каких проявлениях религиозного экстремизма в этом городе до сих пор не слышно. Конечно, это отчасти объясняется важным значением туризма для стамбульской экономики, однако стоит вспомнить, что радикалов в Египте или Индонезии подобные соображения не останавливают.

Наконец, Стамбул -- это город, в котором все напоминает о прошлом Османской империи. В том числе и многочисленные султанские дворцы, ряд которых выполняет функции официальных зданий стамбульской мэрии.

Конечно, сложно оценить позиции турецких исламистов из Партии справедливости и развития по их нынешним заявлениям о приверженности демократии и намерениям вступить в Евросоюз. Эти заявления можно объяснить тем, что вплоть до недавнего времени было не ясно, как отнесутся к их победе турецкие военные, а также правительства стран Евросоюза и администрация Соединенных Штатов.

Однако уже сейчас с уверенностью можно сказать, что у политика из Стамбула, даже если он исламист, не может быть ничего общего с каким-нибудь муллой из Кандагара. Это, кстати, подтверждается и политикой Реджепа Эрдогана на посту мэра. Он действительно пытался проводить исламскую линию. Так, была запрещена продажа спиртного в ресторанах и кафе, однако только в тех, которые принадлежат непосредственно городу. Иными словами, мэр воплощал свои убеждения только в рамках собственных полномочий, что, следует признать, вполне демократично.

Конечно, история с декламацией воинственных исламистских стихов отнюдь не укрепляет репутацию Реджепа Эрдогана как демократа. Но, с другой стороны, на фоне деятельности настоящих исламских радикалов подобные вещи выглядят невинной шалостью.

Похоже, в отношении Эрдогана можно с уверенностью высказать только одно подозрение. А именно -- в чрезмерном благоговении перед великим прошлым Османской империи. Будучи уже мэром Стамбула, он неоднократно выражал удовлетворение по поводу того, что в связи с важными политическими событиями последнего десятилетия (подразумевался распад Советского Союза) возглавлявшийся им город вновь стал приобретать исторически присущую ему роль в регионе. Причем говорилось это в султанском дворце, что наводит на совсем уж неприятные мысли.

Не худший исход


Столь впечатляющую победу турецкие исламисты одерживают впервые. Однако готовилась она уже давно. Основатель первой происламской политической партии в Турции Неджметтин Эрбакан начиная с 70-х годов прошлого века участвовал в формировании нескольких коалиционных правительств, а в 1996 году в течение короткого срока возглавлял одно из них.

Успехи политиков, придерживающихся происламской ориентации, объясняются тем, что большинство турецкого населения Турции кемалистских преобразований не приняло. Несмотря на многолетнюю антирелигиозную пропаганду, ислам остается в Турции явлением живым и массовым. При этом в последние годы характерная для всего исламского мира тенденция подъема экстремистских течений затронула и эту страну.

Очевидно, что, несмотря на все могущество турецких военных, они не в силах противостоять этой тенденции. Одно дело устраивать военные перевороты в случае заметного успеха легальных политиков, заявляющих о своих симпатиях к исламу, а совсем другое -- бороться с террористическими организациями вроде Хамас или Хезболла. Возможно, поэтому турецкие военные и не противятся приходу к власти Белой партии. Умеренные исламисты, способные лишить общественной поддержки радикалов, представляют собой лучшее политическое оружие в борьбе с ними.

У Партии справедливости и развития будет много возможностей, если она сумеет удержаться у власти. Во-первых, она может преодолеть многолетний раскол между светской элитой и глубоко религиозным населением Турции и завершить, таким образом, кемалистскую революцию. Если ее лидер сумеет выполнить свои обещания относительно вступления в Евросоюз, он тем самым продемонстрирует блестящий пример выстраивания доверительных отношений между Западом и миром ислама.

Что же касается России, то вряд ли наши отношения с Турцией после прихода к власти в ней умеренных исламистов существенно изменятся в худшую сторону. Конечно, в этой стране всегда найдутся желающие оказать поддержку чеченским террористам, но вряд ли после недавних событий в Москве новое правительство станет гласно или негласно поощрять это.

Вообще, исламисты будут действовать очень аккуратно, в особенности на первых порах. Ведь победа ставит их самих в достаточно сложное положение: нужно одновременно демонстрировать своим сторонникам выполнение программы, при этом не ссориться с военными и не навлекать на себя обвинений в радикализме со стороны мирового сообщества.

ЮРИЙ ЗВОНАРЕВ

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».

Реклама
Реклама
Реклама