- Главная страница
- Архивная запись
- Архивная публикация 2008 года: "ЛИЦОМ К ЛИЦУ С АМЕРИКОЙ: МЕЖДУ НЕКОНФРОНТАЦИЕЙ И КОНВЕРГЕНЦИЕЙ"
13.10.2008 00:00 Еженедельный журнал «Профиль»
Архивная публикация 2008 года: "ЛИЦОМ К ЛИЦУ С АМЕРИКОЙ: МЕЖДУ НЕКОНФРОНТАЦИЕЙ И КОНВЕРГЕНЦИЕЙ"
Сегодня никто не оспаривает тот факт, что мир после завершения холодной войны оказался более сложным, чем ожидалось 15 лет назад. По всем признакам мы находимся на важнейшем этапе трансформации международной системы.
Сегодня никто не оспаривает тот факт, что мир после завершения холодной войны оказался более сложным, чем ожидалось 15 лет назад. По всем признакам мы находимся на важнейшем этапе трансформации международной системы.
Понимание реального мира имеет ключевое значение для внутренней и внешней политики. Но в условиях глобализации международному сообществу крайне необходимо выработать общее видение современной исторической эпохи. Эта задача была сформулирована целым рядом западных политологов, включая Зб. Бжезинского, еще три года назад. Та же задача поставлена в Концепции внешней политики Российской Федерации, которая была утверждена президентом Д.А. Медведевым в июле этого года.
Отсутствие такого общего видения — главный источник всех недоразумений, возникших в последние несколько лет между Россией и Америкой. Чтобы урегулировать наши взаимоотношения, состояние которых вызывает глубокую обеспокоенность не только в Москве и Вашингтоне, но и повсюду в мире, нам прежде всего надо начать друг с другом соответствующие обсуждения. Это должен быть разговор
по существу.
Именно это имел в виду Владимир Путин, когда выступал в Мюнхене в феврале 2007 года. К сожалению, в Америке его предложение о проведении реального обсуждения реальных проблем осталось без ответа. Реакция в Европе была иной. Однако в первую очередь мы хотим говорить с Америкой. Никто не сможет за нас добиться согласия в отношениях между нашими странами.
Тем не менее определенная дискуссия началась на уровне научных кругов и в средствах массовой информации: просто очевидно, что что-то идет не так. Логично, что под подозрение подпадают прежде всего те установки, на основе которых принимались конкретные внешнеполитические решения. Мы следим за этой дискуссией с большим интересом, я бы даже сказал — с просвещенным интересом. Наши британские друзья всегда дают нам полезные подсказки — будь то блестящая изоляция, втягивание в европейские дела или прагматическое сотрудничество. Последнее выражение принадлежит мининдел Великобритании Дэвиду Милибэнду, который употребил его в своем выступлении в Киеве в августе этого года, когда чуть было не призвал к созданию антироссийской коалиции.
Все эти годы мы последовательно выступали как раз за прагматическое партнерство, основанное на продвижении общих интересов, оставляя в стороне все, что отдает прежней идеологией. Мы не уклоняемся от дискуссий по ценностям. Но расхождения между нами по этому поводу не должны тормозить наше сотрудничество по жизненно важным вопросам, которые не терпят отлагательства. Что касается идеологии России в области международных отношений, то ее можно сформулировать с помощью двух фундаментальных позиций — здравый смысл и верховенство международного права.
Кавказский кризис: кристаллизация
Недавний кризис на Кавказе, который был навязан России, Соединенным Штатам, Европе и всему миру беспокойным и безрассудным президентом Грузии, будет иметь множество последствий. Нет сомнений в том, что он окажет проясняющее воздействие на международные отношения, внесет ясность в основополагающие вопросы нашего времени. Можно говорить об их кристаллизации — любимое слово Стендаля и госсекретаря США К. Райс, которая резко критиковала Россию, выступая в Фонде Маршалла в Вашингтоне 18 сентября.
11 сентября 2001 года мир изменился для всех — не только для американцев. Это дало надежду, что единство и солидарность восторжествуют перед лицом глобальных угроз и вызовов. Начало было хорошим, в том числе в отношениях между США и Россией. Мы вместе действовали в Афганистане. Но потом пришли Ирак и односторонние подходы с присущим им высокомерием. Надежды не оправдались. Нам до сих пор непонятно почему.
8 августа 2008 года ситуация в мире изменилась еще раз. Обнажилась суровая реальность: не сработала не только оказавшаяся нежизнеспособной система глобального управления, которое, как утверждают, представлено Западом, но и архитектура европейской безопасности, предположительно НАТО-центричная, и взаимоотношения между Россией и США. Это резкое пробуждение к реальности вскрыло подлинную ситуацию в мире, которая ничего общего не имеет с широко распространенными мифологией, иллюзиями и самообманом.
Этот кризис сам по себе не имеет добавленной стоимости, за исключением того, что он наконец-то привел к прекращению двух «замороженных» конфликтов на Кавказе. Грубая попытка «разморозить»
их с использованием силы в нарушение всех существующих соглашений вынудила Россию действовать самостоятельно, но в рамках международного права, включая право на самооборону в соответствии со статьей 51 Устава ООН. Трудно давшееся нам решение о признании Республики Абхазия и Республики Южная Осетия было принято на серьезных правовых и моральных основаниях.
Никто не может нам сказать, что значит пропорциональное применение силы в данной конкретной ситуации. Мы действовали быстро, эффективно и пропорционально. На территории собственно Грузии ударам подверглось ограниченное количество целей, все из них военные или двойного назначения. Наши сухопутные войска собирали вещественные доказательства и брошенное оружие, уничтожали оставленные грузинской армией боеприпасы и обеспечивали безопасность Южной Осетии и Абхазии. Мы не двинулись на Тбилиси и не стали заниматься сменой режима, на чем мы не специализируемся. Мы действовали в высшей степени умеренно в эмоционально заряженной ситуации. Что тоже неизбежно пробивает себе дорогу в соответствующие общественные дебаты на Западе. Однако доверие подверглось серьезным испытаниям — уйдут годы на то, чтобы преодолеть нанесенный ему ущерб.
Сегодня почему-то стесняются сравнивать нашу наземную операцию в Южной Осетии с действиями США и НАТО в Афганистане, где — в явное злоупотребление мандатом СБ ООН — жертвами воздушных ударов и артиллерийского огня слишком уж часто становится гражданское население, включая детей. Не любят вспоминать и о Сербии в 1999 году, когда внеправовая воздушная операция, длившаяся почти 80 дней, дегенерировала в полномасштабное силовое давление на мирное население и гражданскую инфраструктуру.
Как это слишком часто случалось в истории, России опять пришлось платить за «разбитую посуду». Мы готовы обсуждать с нашими международными партнерами проблемы безопасности, беженцев и другие аспекты ситуации, как об этом договорились президенты Д.А. Медведев и Н. Саркози. В конечном счете это будет сопряжено с гораздо меньшими проблемами и разногласиями, чем это было бы в случае сохранения неурегулированными конфликтов, когда над двумя небольшими народами постоянно нависала угроза агрессии и этнической чистки. Мы, таким образом, избавлены от необходимости держать наши войска на другой стороне Большого Кавказского хребта в состоянии постоянной боевой готовности. Ведь после того, как Саакашвили попытался силой захватить Южную Осетию летом 2004 года, практически все время мы ожидали новой попытки силового решения со стороны Тбилиси.
Проводятся аналогии с выстрелом, прозвучавшим в Сараево летом 1914 года. Я бы согласился с ними, но при том понимании, что Первая мировая война была неизбежной, ведь к ней готовились все ведущие европейские державы, а Германия ее желала. Таким образом, это происшествие было поводом для начала большой войны, а не ее причиной. Для начала новой холодной войны нет объективных причин. И поэтому ничего подобного нам не грозит.
Кавказский кризис: выводы
Итак, что же прояснил кризис на Кавказе?
Действительно, как сказал президент Н. Саркози, «карты были пересданы». Разумеется, он не сделал мир полицентричным в мгновение ока. Однако было предельно убедительно показано, что однополярного мира не существует. Бремя доказательств относительно реализуемости этой идеи на практике лежало на ее авторах. Наглядность происшедшего стала производной обстоятельств. Это было никак не связано с нашими намерениями. Когда нам пришлось реагировать на «крупную военную операцию» Грузии (слова госсекретаря США К. Райс), у нас не было на уме ничего геополитического. Геополитические последствия были одним из естественных побочных продуктов этой ситуации.
Наша реакция — единовременная мера, к которой нас вынудили конкретные обстоятельства. По данным опросов, наши действия поддержали 87 процентов граждан России. Мы не предвидим какой-либо аналогичной ситуации в любом другом месте. Поэтому нет никаких оснований для рассуждений в духе «теории домино». Президент Д.А. Медведев недвусмысленно заявил об этом, выступая перед участниками международного клуба «Валдай» 12 сентября. Все эти разговоры в Восточной Европе, своего рода попытки занять место в очереди за честью оказаться следующим в списке потенциальных мишеней, не что иное, как чистой воды эксплуатация кризиса в неблаговидных политических целях, поскольку на этом можно заработать. Мы подыгрывать этому не будем.
Как представляется, эта авантюра была спланирована в том числе таким образом, чтобы заставить нас встать на путь милитаризации и свернуть модернизацию. Действительно, нам пришлось реагировать на кризис на политическом и военном уровне, но президент Д.А. Медведев и председатель правительства В.В. Путин особо подчеркнули, что не будет никакой смены курса ни во внутренних, ни в международных делах.
Поскольку уже упоминалась Первая мировая война, уместно остановиться на вопросе о диалектике взаимосвязи между принципом территориальной целостности и правом наций на самоопределение. Последнее уже давно стало мантрой американской внешней политики. Так определялась позиция США в отношении послевоенного урегулирования в Европе. Именно поэтому не кажется, что вице-президент Д. Чейни допустил оговорку, упомянув самоопределение в ряду самых благородных идеалов в нашем мире в своем недавнем выступлении на Форуме Амброзетти в Италии. Разумеется, пример с распадающимися империями — самый очевидный. Но существуют мини-империи, на которые должен распространяться тот же самый подход. Если мы должны руководствоваться принципом, а не предубеждениями и политической конъюнктурой, размер не должен иметь значения. Что относится к делу, так это подавление, угроза геноцида, неспособность или нежелание центральных властей вернуть отделившееся меньшинство под свой контроль мирными средствами — путем убеждения, создания атмосферы доверия, формирования правительства, достойного всех граждан и пекущегося об их нуждах.
Мы не согласны с односторонним провозглашением независимости Косово, но в этом случае Запад применил те же самые критерии. Хотя, на наш взгляд, с меньшими на то основаниями и значительно более серьезными последствиями в виде угрозы дестабилизации для других Балканских государств, расчленения Сербии, имеющей демократическое правительство.
И существует важное отличие. Сербия после 1999 года никогда не нарушала условия постконфликтного урегулирования. Саакашвили, со своей стороны, неоднократно игнорировал миротворческие и переговорные форматы, созданные в 1992—1994 годах после завершения войн против Абхазии и Южной Осетии, начатых З. Гамсахурдия и свергшим его Т. Китовани под лозунгом «Грузия для грузин». Россия защищала эти соглашения, основанные на признании территориальной целостности Грузии. Саакашвили нарушил эти соглашения и, следовательно, территориальную целостность своей страны.
Получилось так, что Россия стала первым государством, которое отстаивает такие новые принципы, как безопасность человека и ответственность по защите, причем отстаивает не в нарушение, а на основе международного права. И это была вынужденная мера, а не война по выбору.
Демократия в Грузии — не проблема для России. Но при том понимании, что у власти находятся такие честные и здравомыслящие люди, как ее бывший премьер-министр покойный Зураб Жвания. Демократии не идет на пользу, если поддержку получают люди с авторитарными и гангстерскими инстинктами. Может быть, ими легче управлять. Однако события последних двух месяцев доказывают обратное.
Как представляется, военная помощь не оказалась достаточно эффективным рычагом контроля США за правительством Саакашвили. На деле же она подтолкнула безответственный и непредсказуемый режим на путь авантюр.
Проблема восприятия
Наши западные партнеры отреагировали на кризис исключительно в геополитическом ключе, как если бы не имели значения факты и жертвы грузинской агрессии. По сути, это была откровенная информационная война. Из реакции Запада следовало, что кризис касался каких-то геостратегических, если не экзистенциальных вопросов. Конечно, это не могло остановить нас, поскольку наши цели были куда проще. Прежде всего мы защищали высшую ценность, самое священное право человека — право на жизнь, равно как и право на развитие. Развитие было реальной проблемой для Южной Осетии и Абхазии на протяжении всех 16 последних лет. Эта проблема не поддается решению в отсутствие гарантий безопасности.
Тем не менее кампания в СМИ имела большое значение. Она была грязной, полной передергиваний и откровенных подтасовок. Достаточно сказать, что Си-эн-эн использовал съемку телеканала Russia Today разрушенного Цхинвала, чтобы выдать это за разрушенный Гори. Бельгийская «Суар» совершила ту же подмену с фотографиями. Знаем, что многие руководители московских бюро западных СМИ испытали серьезное разочарование по поводу того, как препарировалась или клалась под сукно их информация.
Подобный подход западных СМИ будет оказывать длительное воздействие на наше представление о Западе, включая дискуссии по «общим ценностям», — фактор, который придется учесть при окончательном анализе кавказского кризиса. Просто будет меньше готовности с нашей стороны толковать сомнения в пользу западных партнеров.
Неспособность правительств многих западных стран и западных СМИ признать наших погибших и нашу боль оказала серьезное влияние на саму Россию, на то, как мы мыслим себя сами. После кавказского кризиса мы видим, что некоторые из наших партнеров, каковы бы ни были мотивы, поддерживали режим, повинный в преступлениях против нас и своего собственного народа. Там не сочли возможным занять сторону правды и справедливости, которые дороги для нас, поскольку составляют само основание нашей системы ценностей, уходящей корнями в христианство.
Жестокое поведение Саакашвили, абсолютное отсутствие у него способности к покаянию негативно скажутся на образе Америки в глазах российского общественного мнения. Наши отношения хотя и могут быть хорошими, но в них уже не будет эмоциональной теплоты. Это грубо опускает нас на землю, делая необходимым взаимное ведение дел на основе жестких интересов и полной взаимности.
В конечном счете всем придется иметь дело с фактами, что уже происходит. Характер обсуждений на слушаниях по Грузии в Конгрессе США 9 сентября доказывает именно это. И по мере того, как скрывавшиеся факты пробивают себе дорогу в западные СМИ, ответственные обозреватели все чаще признают действительную последовательность происшедших событий.
Это подводит нас к более широкому вопросу о том, как вершится внешняя политика США. Его уже поднимают в Америке. Но и Россия имеет право его задать. США являются нашим наиболее важным партнером, независимо от нынешнего состояния наших отношений. Мы должны знать, насколько политическое руководство Америки контролирует проведение внешней политики страны. Если она делается на уровне чиновников Госдепартамента средней руки, которые наделены полномочиями наместников, то мы должны учесть это в своей стратегии. Создается впечатление, что по жизненно важным вопросам принимались посредственные решения. Кто осуществлял анализ? Кто пытался предвидеть все последствия? Такого рода приватизация американской внешней политики на ключевых направлениях позволяет судить о дипломатии, которая абсолютно нетранспарентна, что подрывает само основание нашего сотрудничества.
Еще раз о факторе силы
Когда я безуспешно пытался опубликовать свою статью в журнале «Форин Аффэрс» в прошлом году, мне пришлось столкнуться с довольно настойчивой цензурой, что было настоящим открытием. 40 процентов моего текста было сокращено, но что наиболее важно — были вычищены все ссылки на христианство как общие основы всех ветвей европейской цивилизации.
Верю в то, что христианские ценности сохраняют свое значение, особенно во времена перемен, когда требуются такие качества, как смирение и готовность к жертвам. Они имеют особое значение для Америки, поскольку обречена на провал политика, имеющая целью достижение тотального контроля и абсолютной безопасности. Эти вещи невозможны для людей, поскольку они принадлежат Богу: или под Богом, или вместо Бога. Ф.И. Тютчев, который был не только поэтом и дипломатом, но и глубоким мыслителем, писал в середине XIX века: «Присвоение божественного не является ли его отрицанием?» Пуританские предки американцев отвергали верховенство Рима и принцип непогрешимости Папы. Но как быть с непогрешимостью человека? Не об этом ли свидетельствует претензия на собственную праведность? Вся наша история учила нас смирению.
Обращение к этой проблематике неслучайно и потому, что из дебатов в ходе президентской кампании в США следует, что Америка находится на пороге крупных перемен — они витают в воздухе, они у всех на уме. Все другие ведущие страны, включая Россию и государства Европы, уже вступили в процесс глубоких преобразований. Америка — последняя из ведущих держав, которой предстоит встать на этот путь. Что касается России, перемены были навязаны нам обстоятельствами. США в течение значительного периода времени имели возможность выбирать между тем, чтобы признать необходимость перемен на основе трезвого анализа, и тем, чтобы ждать, когда они нагрянут — уже как суровая необходимость.
Нынешняя ситуация вполне может указывать на то, что в истории США подходит к концу длительный цикл — тот, начало которому было положено Новым курсом Ф.Д. Рузвельта. Что нас в России беспокоит больше всего, так это то, что на протяжении последних 75 лет расходы на оборону были важным элементом экономического развития Америки. Отчасти это объясняет истоки холодной войны. История говорит о том, что в прошлом крупные экономические и финансовые потрясения вели к агрессивной политике на международной арене.
Оборонный сектор во все возрастающей мере фактически служит интересам экономического и технологического развития. Но когда настаивают на укреплении военной мощи, это ведет к пренебрежению и в конечном счете к разрушению факторов «мягкой силы».
Например, вторжение в Ирак негативно сказалось на моральном авторитете США. Как представляется, национальные интересы США и частные интересы американского бизнеса в Ираке находятся в довольно странной диалектической взаимосвязи. Фирмы, которые там делают деньги, не заинтересованы в конечном результате американского предприятия: само присутствие американских войск достаточно для их ограниченных целей. Тот факт, что эта ситуация способствует разрушению международного положения Америки и доверия к ней, их нисколько не беспокоит. Они даже могут иметь счета в евро. Разве это не абсурд?
Брент Скоукрофт недавно писал, что в наше время сила представлена способностью государств к коллективным действиям. В целом отказ от милитаризации создаст равные условия для всех игроков, причем Америка будет сохранять многие конкурентные преимущества, которые являются честными и отражают ее объективные сильные стороны.
Мы не собираемся вести войны за рубежом. Наш военный потенциал достаточен для того, чтобы поддерживать стратегическую стабильность, защищать нашу территорию и граждан и выполнять свои международные обязательства. Наиболее важным преимуществом международного положения России является то, что у нас нет каких-то великих замыслов — имперских или любых других. Мы вполне удовлетворены своим положением. Единственное, что мы хотим в своих внешних связях, — это сотрудничество на основе полного равенства и взаимной выгоды.
К вопросу об изоляции и конфронтации
В глобализирующемся мире изоляция и самоизоляция не являются рациональным выбором. Подлинный прогресс может быть достигнут только посредством совместных усилий и тесного взаимодействия. Именно это предлагает Россия всем своим международным партнерам, и прежде всего Америке.
Ни при каких обстоятельствах мы не дадим вовлечь себя в конфронтацию. Мы просто отойдем в сторону, займем положение стороннего наблюдателя и будем продолжать сотрудничать в многостороннем формате, если наши двусторонние отношения с той или иной страной дойдут до точки замерзания. Нечто подобное происходит в наших отношениях с Великобританией. Но США — это не Великобритания. Можем ли мы себе позволить или, точнее, может ли мир себе позволить дальнейшее отчуждение между нашими странами, которым Алексис де Токвилль предрек великое будущее? Должны ли это быть два отдельных будущих или, может быть, одна общая судьба?
Я глубоко верю в последнее. Россия находится на начальном этапе процесса своего преображения. Общество может быть понято другими лишь в той мере, в которой оно понимает себя. Россия только начинает сознавать фундаментальные основы своего существования. Джордж Кеннан мудро советовал не вмешиваться извне в этот очень деликатный процесс. К сожалению, продолжение политики сдерживания и информационных войн против России составляет именно такое вмешательство, негативно влияя на наши перемены.
Мы безоговорочно приняли социально ориентированную рыночную экономику и широкопредставительную демократию — два главных продукта нашей общей европейской цивилизации. Если взять современное европейское общество и вычесть из него европейское общество рубежа XIX—XX веков, то в итоге получатся именно
эти две фундаментальные характеристики. Чтобы прийти к ним, понадобилось все
XX столетие, включая две мировые войны и холодную войну, фашизм и нацизм, Народные фронты, Рот Фронт, социализм, коммунизм, опыт Советского Союза, западного альянса и восточного блока. Между нами и Европой/Америкой больше нет ничего антагонистичного, лишь различия в подходе к переменам.
Доминик Моиси пишет в последнем номере журнала «Форин Аффэрс»: «Новая Америка, в которой нуждаются сегодня как сами американцы, так и остальной мир, является не чем иным, как старой Америкой, которая была потеряна». Американцам придется перестать «чувствовать себя одинокими в своей мощи». Я бы добавил, что все нуждаются в Америке Ф.Д. Рузвельта и Джона Ф. Кеннеди, Америке, которая не боится перемен, которая в состоянии понять, что ничто не дается навсегда, которая открыта миру и для свободных дебатов.
Дебаты уже начались в ходе кампании по выборам президента США, и может случиться так, что это будет наиболее важным достижением американцев в последние годы. Как и другие партнеры США, Россия всегда готова к совместному «мозговому штурму». Поскольку, как никогда прежде, верно то, что вначале было Слово.
Мы желаем Америке успехов на пути перемен. Мы знаем, что американцам придется принимать собственные решения и нагонять потерянное время. Но в то же время мы не недооцениваем боль и масштабы перемен, с которыми сталкивается Америка. Никто не сомневается в способности американцев кардинально преобразить свою страну, даже если им придется переосмыслить некоторые истины, которые они привыкли считать само собой разумеющимися.
В России всегда восхищались Америкой, даже во времена холодной войны. К сожалению, ситуация хуже сейчас, когда ничто существенное нас не разделяет. Причина, подозреваю, в том, что кому-то в силу соображений идеологического порядка и вследствие предрассудков хотелось бы выставить Россию в качестве символа всего того, что идет не так в Америке. Надо признать, что явление, когда Россию используют в качестве козла отпущения, неотъемлемая часть нашей истории на протяжении последних трех веков. Надеюсь, американский народ не поддастся на эти провокации, в которых используются уже достигнутый Россией скромный прогресс и наша традиция независимости, которой мы дорожим не меньше, чем американцы. Нельзя одновременно иметь и то, и другое: демонизировать партнера и рассчитывать на сотрудничество с ним.
Вызывает глубокое сожаление блокирование США в Совете Безопасности ООН и ОБСЕ шагов, направленных на поддержку имплементации договоренностей, достигнутых президентами Д.А. Медведевым и Н. Саркози 12 августа и 8 сентября. Не меньшее сожаление вызывает резкая риторика американской администрации. Возможно, нам не помешало бы немного молчания и немного равнодушия по отношению друг к другу. Россия никогда не будет заниматься риторической конфронтацией и не позволит вовлечь себя в примитивный американизм. Можно только приветствовать, что госсекретарь К. Райс в своей речи 18 сентября признала сложный характер современного мира, а также такие вещи, как сетевая и многомерная дипломатия и эмансипирующее воздействие на мир завершения холодной войны. Все это составляет основные принципы нашей внешнеполитической философии. Таким образом, мы начинаем говорить на одном языке. Надо надеяться, это заявит о себе на уровне практической политики.
Парадоксально, что Россия сейчас выступает защитницей таких традиционных принципов Америки, как жить и давать жить другим, договариваться, помогать слабым — как мы помогли абхазам и осетинам перед лицом шовинизма и империализма режима Саакашвили. Уверен, это значит, что у России и США куда больше общего, чем пытаются представить в заангажированных СМИ. Надо только вычленить элементы этой общности в реальной жизни и начать создавать на их основе новую структуру наших отношений, которая была бы устойчивой к нашим разногласиям по незначительным вопросам. Необходимо видеть лес за деревьями.
Заслуживает внимания еще один момент, связанный с кампанией в СМИ по кавказскому кризису. Создавалось впечатление, что Запад начал верить в то, что говорилось в целях пропаганды, и когда Россия прекратила свою военную операцию и пришла к разумным соглашениям по урегулированию, многие оказались в растерянности. Должно быть, для них было потрясением видеть, что Россия ведет себя рационально, открыто и честно в очень непростых обстоятельствах. Тогда значит, что у русских более широкие замыслы, включая стремление послать некий сигнал, значение которого выходило бы за рамки нынешнего кризиса. Это называется стать «жертвами собственной пропаганды». Бывший госсекретарь США, Мадлен Олбрайт, писала, что американцы имеют склонность верить собственной риторике.
Почему бы не взять паузу и не поразмышлять, не попытаться судить о ситуации по ее достоинствам, на основе фактов? Что плохого в инициативах Евросоюза и его французского председательства по урегулированию югоосетинского кризиса? Это позволило приподнять международную роль Евросоюза. Это также полезно для формирования европейской политики в области безопасности и обороны. В конце концов европейцы — друзья и союзники Америки. Почему же не доверять их суждениям? К тому же этот кризис предоставил нам очень важный предмет для серьезного прагматического сотрудничества с Евросоюзом. Если мы будем продолжать совместно работать в таком деидеологизированном ключе, многое станет для нас возможным и в других вопросах.
Новый международный порядок
В прошлом всегда, когда рушился очередной имперский порядок, международное сообщество стремилось к согласованию нового свода «правил игры», имея в виду ту или иную систему коллективной безопасности. Ответом на крах империи Наполеона был Венский конгресс. Изобретенная на нем система коллективной безопасности в Европе была разрушена Крымской войной с последующими объединением Германии под властью Пруссии и Первой мировой войной. Запад не смог создать всеобъемлющую систему коллективной безопасности в межвоенный период, когда не были гарантированы границы восточных соседей Германии. Крах Третьего рейха и поражение милитаристской Японии привели к созданию международным сообществом Организации Объединенных Наций, основанной на полицентричном видении мира, что нашло свое отражение в принципе единогласия постоянных членов Совета Безопасности.
Холодная война с ее биполярностью, блоковой дисциплиной и идеологически мотивированным поведением государств отодвинула ООН на задний план, сильно исказив функционирование этой организации. И только сейчас система ООН может работать согласно своему первоначальному предназначению. В то же время 15 последних лет породили свою особую динамику. И хотя «однополярный мир» существовал на уровне мифологии, он в разной степени влиял на международные отношения. Многие страны искренне верили в его реальность, вкладываясь в него политически, морально и в других отношениях. Сейчас стоит задача внести ясность в вопрос о том, что существует единый для всех государств набор правил, что никто не может брать международное право в собственные руки.
Жаль, что наши американские партнеры пытаются заморозить проведение мероприятий в рамках «Группы восьми» в целях оказания давления на нас по кавказским делам. Мы никогда не согласимся с избирательным подходом к многостороннему сотрудничеству. Это будет вести к дальнейшему подрыву доверия между нами и сокращению имеющихся возможностей для содержательного сотрудничества по вопросам, представляющим взаимный интерес. Развитие событий по такому сценарию было бы не нашим выбором.
Если брать позитивные моменты нынешней ситуации, то обращает на себя внимание то, что кавказский кризис предоставил США возможность подтвердить свою приверженность международной законности. Наши отношения могли бы опираться на две прочные опоры — национальные интересы и международное право. Вполне возможно, что это послужило бы началом новой дружбы, избавленной от иллюзий и самообмана. За этим последовало бы все остальное.
Реформа европейской архитектуры
У нас серьезные проблемы с НАТО. Дальнейшее расширение НАТО на восток является проблемой для нас и всей евроатлантической политики, поскольку новые члены привносят с собой в альянс свою отжившую конфронтационную идеологию, что возвращает НАТО в его прежнее состояние. Эти страны просто опоздали вступить в старое НАТО. Многие вещи имеют обыкновение жить собственной жизнью, например проблема противоракетной обороны в Восточной Европе. Соответствующая логика исходит из того, что любая переоценка ситуации означала бы потерю доверия к себе — как писал недавно журнал «Экономист», «оставить тех, кто поддержал эти планы, гнуться под ветром, дующим с востока». Что же тогда важнее — символизм и театральные эффекты или же реальные вопросы и реальные интересы?
Размещение элементов глобальной системы ПРО США в Восточной Европе девальвирует НАТО, поскольку эти страны утверждают, что иначе они не ощущают себя в безопасности под защитой альянса. Как же тогда нам относиться к НАТО?
Европейская архитектура безопасности не сработала в период кризиса. Она не смогла предотвратить его, хотя все европейские государства подписали все соответствующие международные и региональные документы, предусматривающие обязательства по неиспользованию силы и мирному разрешению конфликтов, неделимость нашей общей безопасности. Это дает еще одно основание заново взглянуть на ситуацию в Евроатлантическом регионе, где требуется некий «клей» для того, чтобы Европа продолжала оставаться, как говорила К. Райс, единой, свободной и мирной. Когда я спросил у нее, включает ли эта Европа Россию, К. Райс ответила: «США всегда из этого исходили».
Предложение президента Д.А. Медведева заключить Договор о европейской безопасности могло бы предоставить площадку для запуска процесса совместного обзора европейской системы и поиска путей ее реформирования. БЧльшая часть европейских институтов была создана в период холодной войны. На деле она представляет собой структуру из разнородных организаций, имеющих различный членский состав. Нам нужна всеобъемлющая рамочная структура, которая не наносила бы ущерба любой из существующих в регионе организаций. Одной из ключевых целей могло бы стать укрепление международной законности в нашем регионе на основе четких правил, обеспечивающих универсальное применение норм международного права. Очевидно, что после кавказского кризиса в евроатлантической политике уже не получится вести дела, как если бы ничего не случилось.
Вся Европа пострадала в результате ненужной Крымской войны, которая разрушила систему коллективной безопасности на континенте и в числе прочего «вернула нам полную свободу действий», как писал тогдашний министр иностранных дел России, А.М. Горчаков, в своей знаменитой депеше от 21 августа 1856 года. В конечном счете Западная Европа не смогла восстановить свое равновесие, в том числе на фронтах Первой мировой войны, без участия России. Нам не нужно больше свободы действий, чем предусмотрено международным правом. Но все члены Евроатлантического сообщества должны соблюдать накладываемые им ограничения. Я бы назвал это взаимной сдержанностью.
Мы искренне верим в то, что европейская цивилизация не находится в состоянии упадка. Она может обрести второе дыхание, включая глобальное лидерство, но только посредством совместных усилий России, Евросоюза и США. Законность любой системы глобального управления и любого лидерства определяется эффективностью обеспечиваемого ими противодействия всему спектру вызовов нашего времени. На этой почве, похоже, создаются условия для нового, конвергенционного момента в Евро-Атлантике. Это мнение разделяют бывшие госсекретари США, Г. Киссинджер и Дж. Шульц, которые в своей яркой статье в газете «Интернэшнл Геральд Трибюн» 1 октября писали, что «даже в свете грузинского кризиса основополагающие интересы США, Европы и России сегодня в большей степени совпадают, чем когда бы то ни было в недавней истории». Полностью согласен, такую возможность нельзя упустить.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
Самое читаемое
