Архивная публикация 2010 года: "ЛИМИТ ПРЕТКНОВЕНИЯ"
ЦБ РФ необходимо увеличить лимит по открытой валютной позиции для банков, приведя его в соответствие с реалиями рынка и мировой практикой. В грозном и громоздком арсенале всевоз-можных требований Банка России имеется оружие, скажем так, ус-таревшего образца. Для чего его хранят, трудно сказать, - то ли про запас, то ли напоказ. Это что-то вроде милой сердцу реликвии, напоминающей о том благословенном времени, когда всепроникающее администрирование было главным стержнем и стилем управления экономикой, а многочисленные ограничения приносили чиновникам почет, уважение и ренту. Вот они и цепляются за последние остающиеся в их распоряжении требования, несмотря на их очевидную бесполезность и даже вред.
Одним из таких ограничений остается лимит открытой валютной позиции (ОВП) для кредитных организаций, смысл которого изначально заключался в том, чтобы сохранить финансовую устойчивость банка в случае резкого движения валютного курса. Ныне действующий размер лимита ОВП в 10% от капитала банка по отдельным видам валют и в 20% от совокупной позиции был установлен еще полтора десятка лет назад, так сказать, во время оно.
Но если на той, ранней стадии развития банковской системы, в период гиперинфляции, высокой курсовой волатильности, при наличии реальных рисков дефолта по суверенным обязательствам такого рода ограничения еще были хоть как-то объяснимы, то сегодня они не имеют ничего общего с проблемой контроля над рисками и являются очевидным анахронизмом. Более того, рублевая экспансия на глобальный рынок просто несовместима с сохранением нынешнего размера лимита ОВП. Это фактически блокирует тор-говлю валютой для российских банков и отдает внутренний валютный рынок на откуп крупнейшим иностранным финструктурам, которые не имеют таких ограничений. В итоге существующее правило фактически провоцирует активных операторов рынка на совершение валютных операций вне рамок правового пространства, то есть на торговлю валютой без отражения совершаемых сделок на балансе.
Действующее в настоящий момент ограничение ОВП, если его рассматривать именно как инструмент управления рисками, не сообразуется с установленными ограничениями других типов рисков. Например, норматив риска на одного заемщика равен 25% от капитала, что подразумевает допустимость потери до 25% капитала при банкротстве крупнейшего клиента. Разумеется, оценка качества заемщика требует создания соответствующих резервов, что уменьшает риски возможных потерь. Однако даже если вероятность непогашения кредита равна 50%, то, согласно нормативам ЦБ РФ, такому заемщику можно выдать до 22% от капитала, а это может приводить к потере в среднем 11% капитала банка (при постоянной практике выдачи таких кредитов в полном соответствии с нормативами регулятора). Теперь сравните: норматив ОВП даже при фатально неблагоприятном для банка развитии событий (скажем, внезапном изменении курса на 10%) не позволит потерять ему более 1% от капитала.
Даже в странах с развивающимися рынками ограничения на величину валютной позиции устанавливаются, как правило, выше 25%. В развитых же странах планка еще выше (например, в Австрии - 30% по отдельной валюте и 50% - по совокупной нетто-позиции) либо, как в Великобритании, не применяется вовсе. В России приемлемым и да-же консервативным ограничением на нынешнем этапе мог стать лимит в 25-50% по отдельным валютам и 50-100% по совокупной нетто-позиции, а лучше его и вовсе отменить.
Такая постановка вопроса представляется актуальной в свете заявленных ЦБ планов по переходу от курсового таргетирования к инфляционному, к плавающему курсообразованию и саморегулируемому валютному рынку, не требующему ежедневного присутствия регулятора. Кроме того, увеличение лимита ОВП не только не повысит волатильность валютного рынка, но, напротив, позволит стимулировать участие банков в сглаживании курсовых колебаний при несбалансированности клиентского спроса и предложения. То есть участники валютного рынка действительно могли бы получить реальные рычаги для активных рыночных действий.
ЦБ РФ необходимо увеличить лимит по открытой валютной позиции для банков, приведя его в соответствие с реалиями рынка и мировой практикой. В грозном и громоздком арсенале всевоз-можных требований Банка России имеется оружие, скажем так, ус-таревшего образца. Для чего его хранят, трудно сказать, - то ли про запас, то ли напоказ. Это что-то вроде милой сердцу реликвии, напоминающей о том благословенном времени, когда всепроникающее администрирование было главным стержнем и стилем управления экономикой, а многочисленные ограничения приносили чиновникам почет, уважение и ренту. Вот они и цепляются за последние остающиеся в их распоряжении требования, несмотря на их очевидную бесполезность и даже вред.
Одним из таких ограничений остается лимит открытой валютной позиции (ОВП) для кредитных организаций, смысл которого изначально заключался в том, чтобы сохранить финансовую устойчивость банка в случае резкого движения валютного курса. Ныне действующий размер лимита ОВП в 10% от капитала банка по отдельным видам валют и в 20% от совокупной позиции был установлен еще полтора десятка лет назад, так сказать, во время оно.
Но если на той, ранней стадии развития банковской системы, в период гиперинфляции, высокой курсовой волатильности, при наличии реальных рисков дефолта по суверенным обязательствам такого рода ограничения еще были хоть как-то объяснимы, то сегодня они не имеют ничего общего с проблемой контроля над рисками и являются очевидным анахронизмом. Более того, рублевая экспансия на глобальный рынок просто несовместима с сохранением нынешнего размера лимита ОВП. Это фактически блокирует тор-говлю валютой для российских банков и отдает внутренний валютный рынок на откуп крупнейшим иностранным финструктурам, которые не имеют таких ограничений. В итоге существующее правило фактически провоцирует активных операторов рынка на совершение валютных операций вне рамок правового пространства, то есть на торговлю валютой без отражения совершаемых сделок на балансе.
Действующее в настоящий момент ограничение ОВП, если его рассматривать именно как инструмент управления рисками, не сообразуется с установленными ограничениями других типов рисков. Например, норматив риска на одного заемщика равен 25% от капитала, что подразумевает допустимость потери до 25% капитала при банкротстве крупнейшего клиента. Разумеется, оценка качества заемщика требует создания соответствующих резервов, что уменьшает риски возможных потерь. Однако даже если вероятность непогашения кредита равна 50%, то, согласно нормативам ЦБ РФ, такому заемщику можно выдать до 22% от капитала, а это может приводить к потере в среднем 11% капитала банка (при постоянной практике выдачи таких кредитов в полном соответствии с нормативами регулятора). Теперь сравните: норматив ОВП даже при фатально неблагоприятном для банка развитии событий (скажем, внезапном изменении курса на 10%) не позволит потерять ему более 1% от капитала.
Даже в странах с развивающимися рынками ограничения на величину валютной позиции устанавливаются, как правило, выше 25%. В развитых же странах планка еще выше (например, в Австрии - 30% по отдельной валюте и 50% - по совокупной нетто-позиции) либо, как в Великобритании, не применяется вовсе. В России приемлемым и да-же консервативным ограничением на нынешнем этапе мог стать лимит в 25-50% по отдельным валютам и 50-100% по совокупной нетто-позиции, а лучше его и вовсе отменить.
Такая постановка вопроса представляется актуальной в свете заявленных ЦБ планов по переходу от курсового таргетирования к инфляционному, к плавающему курсообразованию и саморегулируемому валютному рынку, не требующему ежедневного присутствия регулятора. Кроме того, увеличение лимита ОВП не только не повысит волатильность валютного рынка, но, напротив, позволит стимулировать участие банков в сглаживании курсовых колебаний при несбалансированности клиентского спроса и предложения. То есть участники валютного рынка действительно могли бы получить реальные рычаги для активных рыночных действий.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
