Архивная публикация 2005 года: "Линия разрыва"
Бытует мнение, будто в России можно хорошо жить разве что в Москве, ну, может быть, еще в Питере и на нефтяном Севере. Население же остальных субъектов РФ, по убеждению москвичей, влачит жалкое существование. Однако эксперты уверены: хорошо устроиться можно практически в любом регионе нашей необъятной родины. Главное — селиться поближе к какому-нибудь крупному промышленному или административному центру, держаться подальше от села и не работать в бюджетных организациях.Подсчитаем — будем жить
Реальный уровень жизни населения России — тайна за семью печатями. Главный и единственный орган, который официально уполномочен отслеживать уровень жизни в регионах, — Федеральная служба государственной статистики, или Росстат. Однако в точности его оценок сомневаются даже государственные мужи. «Я бы дал процентов 60», — оценивает уровень достоверности данных Росстата председатель комитета ГД по делам Федерации и региональной политики Виктор Гришин.
Неспособность официальной статистики сколь-нибудь точно определить базовые показатели уровня жизни в регионах эксперты объясняют несовершенностью методик подсчета. «С 1996 года все вопросы, связанные с доходами, были убраны из обследования, — комментирует директор программ и эксперт по методологии статистики Независимого института социальной политики (НИСП) Лилия Овчинникова. — Считается, что люди все равно не будут честно на них отвечать. А душевой доход сейчас подсчитывается на основании расходов с помощью «метода сбалансировки».
Суть его такова. Сначала высчитывается уровень расходов отдельных домохозяйств в регионе (добровольцы за небольшую мзду ведут письменный учет своих расходов). Затем определяется разница между официальными доходами людей в регионе (пенсиями, белыми зарплатами и т.д.) и реальным товарооборотом. Полученную разницу (в среднем по России она составляет порядка 25%) с помощью специальных формул корректируют, и получают цифру душевого дохода.
«Данный метод нечувствителен к тому, что люди могут зарабатывать в одном регионе, а тратить в другом», — считает Овчинникова. В результате по Москве, где немосквичами тратится огромное количество денег, разница между официальным доходом и товарооборотом достигает почти 50%, а средний душевой доход официально составляет $800 в месяц.
«В целом по стране цифра получается более-менее адекватная, но, данным, скажем, по Москве и некоторым регионам Северного Кавказа лично я не склонна доверять», — комментирует директор региональной программы НИСП Наталья Зубаревич.
Сомнения относительно данных по Северному Кавказу вызваны принципиальным неверием большинства экспертов в то, что там вообще можно что-либо подсчитать. «В Ингушетии, по статистике, на 100 тыс. детей школьного возраста всего 56 тыс. учащихся, — продолжает Зубаревич. — Когда я спросила директора Росстата, а куда они дели остальные 44 тыс., он ответил, что надо подумать».
«Количество населения влияет на размер федеральных трансфертов, — поясняет высокопоставленный собеседник «Профиля» в Минрегионразвития. — Поэтому мы сталкиваемся с приписками. Именно так в Чечне миллион жителей вдруг после войны образовалось. А если мы не можем посчитать людей, то где уж тут подсчитать доходы».
Методика подсчета прожиточного минимума также вызывает у специалистов вопросы. С 1992 по 2000 год в России использовался американский метод расчета — по продуктовой корзине. В 2000 году было принято решение вернуться к советскому методу, когда отслеживаются расходы не только на продукты, но и на услуги и вещи — всего около 500 позиций. «Этот способ был рассчитан на советскую плановую экономику, когда было точно известно, что такая модель туфель по такой цене будет продаваться следующие 10 лет, — считает Овчинникова, — но в условиях рыночной экономики получается слишком большой процент погрешности».
Эксперты предпочитают использовать не отдельные абсолютные показатели Росстата, а их соотношение.
Впрочем, методики, с помощью которых можно более или менее адекватно оценивать уровень жизни населения страны даже в условиях «серых доходов», все же существуют. И независимые эксперты ими активно пользуются. Так, один из выполняющих заказы Минрегионразвития экспертов рассказал «Профилю», что для него основной показатель уровня доходов в регионе — это цена самого дешевого шкалика водки и девочки по вызову из местной газеты объявлений.
«Цены на продукты и услуги по регионам, конечно, разные, — комментирует специалист по региональным политическим процессам кафедры госполитики МГУ Андрей Ахременко. — Но они в любом случае зависят от количества денег у населения. Например, в Новороссийске, где все ориентировано на моряков с их зарплатами, жить очень дорого».
Научный руководитель Центра стратегических исследований Приволжского федерального округа Вячеслав Глазычев в своих исследованиях ориентируется не на стоимость товаров и услуг, а на количество перерегистрируемых частных автомобилей. Согласно полученным в результате таких подсчетов данным, реальные доходы в Поволжье составляют около 12 тыс. рублей. в месяц, что в два раза превышает те 6 тыс. рублей, которые зафиксировал Росстат. «Вообще, у каждого эксперта свои методики, — комментирует Глазычев, — но все они основаны на качественном анализе косвенных данных». Это означает, что ни один из экспертов не располагает полной картиной. Единого госзаказа на исследование уровня жизни в российских регионах пока, по словам исследователей, нет.
Тенденция, однако
Если исходить из официальной статистики, в последние годы ситуация с уровнем жизни в российских регионах меняется к лучшему. В регионах-лидерах (Москва, ХМАО и ЯНАО) в течение нескольких последних лет величина подушного дохода не изменялась и в среднем в 5 раз превышала прожиточный минимум.
А вот в бедных регионах, таких как Псковская область, где еще в 2002 году душевой доход практически равнялся прожиточному минимуму, сегодня этот показатель вырос до 1,5—1,8 (в среднем по России разница составляет 2 раза).
Тем не менее обольщаться не стоит. «Эти улучшения обусловлены не реальным ростом экономики региона, а федеральными трансфертами, в первую очередь повышением пенсий и зарплат бюджетникам», — комментирует Наталья Зубаревич.
Например, в столице Корякского АО — поселке городского типа Палама — из 4 тыс. жителей, по оценке экспертов, бюджетники составляют половину работающего населения. Поэтому можно ожидать, что новое обещанное президентом повышение зарплат врачам и учителям существенно повысит средний душевой доход в Корякском АО, доведя разницу дохода и прожиточного минимума до российской нормы, то есть до 2 раз.
Однако вряд ли это сильно повлияет на уровень жизни жителя любого другого поселка Корякского АО, никак не связанного с бюджетной сферой.
Эксперты термин «средний душевой доход» сравнивают со «средней температурой по больнице». «Разница в уровне благосостояния населения внутри любого региона заметнее, чем разница между регионами, — выражает общее мнение экспертов Вячеслав Глазычев. — В любом регионе есть точки реальной нищеты».
Так, в Иркутской области, которая по уровню жизни находится в верхней части списка российских регионов (по данным Росстата, на середину 2005 года душевой доход здесь превышал прожиточный минимум в 3 раза), на юге области, недалеко от китайской границы, есть городок Зима — родина Евгения Евтушенко. Основной источник доходов земляков поэта — работа на небольших пилорамах, Держат их по большей части китайцы, которые платят русским рабочим копейки. «Я сам видел здоровых мужиков, плакавших от безысходности, — рассказывает Андрей Ахременко. — Там 500 км тайги вперед, 500 км назад, уехать особо некуда, поэтому не в каждом доме есть радио, но в каждом есть бензопила. И они в качестве приработка валят и за гроши сдают кругляк».
Наибольшее количество таких «точек нищеты» в Ингушетии, Усть-Ордынском и Агинском Бурятских АО. Там люди с доходами ниже прожиточного минимума составляют более 70% всего населения. В большинстве субъектов Федерации за чертой бедности находится порядка четверти населения. Меньше всего бедных в самых благополучных регионах — в Москве и нефтедобывающих районах — около 20%. Однако здесь разрыв между доходами самых бедных и самых богатых достигает 50 раз, тогда как в среднем по стране эта разница значительно меньше — порядка 15 раз.
Чем дальше, тем страшнее
Вообще, по наблюдению экспертов, жизнь в России сосредотачивается вокруг центров: торгово-административных (как правило, столицы субъектов), транспортных (например, Новороссийский порт), промышленно-сырьевых (так называемые градообразующие предприятия). Причем градообразующие предприятия могут претендовать на роль регионального центра лишь в том случае, если они «стоят на ногах».
Всего в подобных центрах (в основном это крупные города с населением свыше 250 тыс. человек), по данным Натальи Зубаревич, живут 36% россиян.
Но по мере удаления от крупных городов картина меняется. Прежде всего резко снижается количество наличных денег на руках у населения и начинает доминировать натуральное хозяйство. «Люди тратят деньги лишь на то, что нельзя сделать самим, типа спичек и соли, — рассказывает Андрей Ахременко, — все остальное изготавливается самостоятельно».
В той же Корякии, где, по идее, должен процветать крабовый промысел, купить на рынке крабовое мясо или рыбу практически невозможно. На рынках продаются дешевые китайские вещи. Необходимые продовольственные товары — крупы, спички и соль — раз в сезон завозятся в местные магазины с материка. А рыбу и прочие морепродукты жители заготавливают для личного пользования. Парадоксально, но даже в южных селах, которые в туристический сезон обеспечивают фруктами и овощами российские курортные центры, денег мало.
Такой образ жизни в удаленных деревнях и маленьких городках (меньше 20 тыс. жителей), по экспертным оценкам, ведут 38% россиян. Остальные 26% наших сограждан живут где-то поблизости от крупных городов и в массе своей предпочитают уезжать в центры на заработки, порождая так называемую маятниковую трудовую миграцию.
Однако само по себе проживание в крупном центре не гарантирует приличного существования. Например, если город живет за счет градообразующего предприятия, а ни один из членов семьи на нем не работает (скажем, семья врачей или учителей), то такая семья будет бедной. Особенно на Севере, где цены в среднем в 3—4 раза выше московских.
«Считается, что самые бедные в нашей стране — пенсионеры, но на самом деле у нас очень разнообразная география бедности», — комментирует Наталья Зубаревич.
По ее словам, для Северного Кавказа больше характерна так называемая детско-семейная бедность (то есть наибольшие трудности испытывают многодетные семьи с низкими доходами). В крупных городах хуже всем приходится пенсионерам. В Центральной России и на Севере больше других страдают неполные семьи с детьми. На сельскохозяйственном Юге России, где есть возможность кормиться с приусадебного хозяйства, отсутствие одного из родителей не столь чувствительно.
А в Москве, по статистике, матери-одиночки вообще более успешны, чем женщины, у которых помимо детей есть еще и мужья. Москва сильно выделяется на фоне всей России. Хотя бы потому, что здесь очень много денег. Но это не единственное место, где в России можно хорошо жить. Правда, мест, где жить откровенно плохо, у нас по-прежнему значительно больше.
Сергей Галичев, 38 лет, предприниматель из Костромы Сергей, владелец кондитерского бизнеса в Костроме, живет в особняке площадью 780 кв. м. Коттедж стоит на набережной Волги. Это собственно «семейное гнездо». Всего у него два дома и три квартиры. «Я когда ухожу от очередной жены, — говорит Сергей, — обычно оставляю ей квартиру». «Этот дом, — продолжает он, — я отстраиваю 14 лет. Сколько он стоит, не знаю. Скажем, спортзал обойдется тысяч в 20 долларов, мой кабинет — тысяч в 10... Вчера в ресторане на дне рождения одного банкира собрались все, кто может позволить себе купить пару бутылок Hennessy. Хотя сегодня коньяком достаток уже не измеряют. Уровень обеспеченности определяется тем, сколько ты можешь провести своих кандидатов в областную Думу. Если денег хватит на парламентское большинство, считай, что ты олигарх местного розлива». Вопроса хлеба насущного, проблемы жилья перед Галичевым не стояло никогда. Сколько Галичевы тратят в месяц, глава семьи подсчитать не смог. Тысяч 15 рублей на еду. Но часто обедают в ресторанах. 20 тыс. рублей в месяц Сергей выделяет жене «на шпильки». Плюс у Елены есть свой небольшой бизнес. Раз в год Галичевы выезжают на отдых в Испанию. Укладываются в $1500 на человека. Маша Малиновская, 23 года, телеведущая из Москвы «Естественно, вращаясь в определенном кругу, я не могу выглядеть как студентка из Смоленска. Нужно соответствовать определенному статусу. Но меня совершенно не волнует, из какой коллекции у меня сумка — осенней или весенней. Те более что сейчас в моде винтаж. Недавно видела в салоне очки, такие потертые, за $500. Спрашиваю: что за очки? Оказалось, они 1973 года, и справка есть. Конечно, я покупаю вещи от известных домов мод, но на этом не зацикливаюсь. Есть у меня одна слабость, которая ввергает в дикие траты, — арабские духи Amouage в упаковке из горного хрусталя с инкрустацией из 24-каратного золота за $500. Эта упаковка за такие деньги, не знаю, зачем нужна, а запах мне очень нравится. Приходится разоряться. Я могу себе позволить отдохнуть в 5-звездном отеле на каком-нибудь дорогом курорте. Но и будучи студенткой, я не ездила отдыхать в 2-звездный отель. Я понимаю, почему люди копят весь год деньги, — чтобы отдохнуть как люди. Я — антихозяйка. Я живу в загородном доме, который снимаю. Всеми насущными проблемами занимается моя помощница. Я только продукты покупаю». Ольга Шишкина, 28 лет, домохозяйка из Костромы Живет с мужем-строителем и тремя детьми в аварийном общежитии в комнате площадью 12 кв. м. Старшая дочь, Саша, пошла в интернат, где живет большую часть недели. Дома постоянно находятся только два младших брата и мама. Увидев шариковую ручку и блокнот, четырехгодовалый Даня фактически вырывает их у меня и начинает рисовать. Складывается ощущение, что канцелярские изделия мальчик держит в руках впервые. Карандашей и альбомов в доме не видно. Муж трудится в частной строительно-отделочной фирме. Облицовывает стены кафелем. Получает сдельно: за 1 кв. м — 100 рублей. Максимальный бюджет семьи Шишкиных — 6 тыс. рублей, но, бывает, всего и 1 тыс. рублей принесет, сокрушается Ольга. О расширении жилплощади даже не задумываются. Нынешние доходы семьи позволяют ей лишь худо-бедно существовать. Квартплата составляет 900 рублей. 445 рэ надо отдать в интернат за обучение Саши. Все остальное уходит на еду. Когда в фирме Сергея много заказов, семья может купить фрукты, мясо, рыбу. Обычно же рацион состоит из супов и каш. Мясо и рыба тоже ведь приедаются, заявляет Ольга. Очевидно, гороховый суп и перловка не надоедают никогда. Нина Теплова, 86 лет, пенсионерка из Москвы Нина Дмитриевна до 80 лет работала на стройке. Троих детей вырастила, мужа и двоих сыновей похоронила. Сейчас живет с дочерью-пенсионеркой. «Я всю жизнь питалась картошкой, селедкой и щами, детей на этом вырастила. И хорошо. Нет, балуемся с дочкой — то колбаски кусочек, то конфетки. Бананы покупаем. Денег нормально — можем себе позволить, моя пенсия да дочкина. Плюс она подрабатывает портнихой в ателье. Тысяч десять выходит. Да у меня сейчас больше денег, чем за всю жизнь. Вот недавно тут на рынок ездили покупать мне туфли теплые на осень и зиму. Хорошие купили, за полторы тысячи. Мне обувь хорошая нужна, ноги у меня больные — вишь, с палочкой хожу, — а на огород далеко ездить. Раньше и картошку, и огурцы там выращивала. Но сейчас овощи сажать нет смысла, бомжи все воруют. А я теперь малинку, смородину да цветочки развожу. Толку с них мало, зато красота и отдых. Потом, опять-таки, дело есть всегда. Я пока работала, так здоровая была. А как с работы ушла, так сразу же меня инсульт и разбил. Я поэтому и в квартире только сама убираюсь, чтоб без дела не сидеть. Дочь ведь тоже работает, не столько ради денег, сколько ради занятия. А жить, что раньше было хорошо, что сейчас». |
Бытует мнение, будто в России можно хорошо жить разве что в Москве, ну, может быть, еще в Питере и на нефтяном Севере. Население же остальных субъектов РФ, по убеждению москвичей, влачит жалкое существование. Однако эксперты уверены: хорошо устроиться можно практически в любом регионе нашей необъятной родины. Главное — селиться поближе к какому-нибудь крупному промышленному или административному центру, держаться подальше от села и не работать в бюджетных организациях.Подсчитаем — будем жить
Реальный уровень жизни населения России — тайна за семью печатями. Главный и единственный орган, который официально уполномочен отслеживать уровень жизни в регионах, — Федеральная служба государственной статистики, или Росстат. Однако в точности его оценок сомневаются даже государственные мужи. «Я бы дал процентов 60», — оценивает уровень достоверности данных Росстата председатель комитета ГД по делам Федерации и региональной политики Виктор Гришин.
Неспособность официальной статистики сколь-нибудь точно определить базовые показатели уровня жизни в регионах эксперты объясняют несовершенностью методик подсчета. «С 1996 года все вопросы, связанные с доходами, были убраны из обследования, — комментирует директор программ и эксперт по методологии статистики Независимого института социальной политики (НИСП) Лилия Овчинникова. — Считается, что люди все равно не будут честно на них отвечать. А душевой доход сейчас подсчитывается на основании расходов с помощью «метода сбалансировки».
Суть его такова. Сначала высчитывается уровень расходов отдельных домохозяйств в регионе (добровольцы за небольшую мзду ведут письменный учет своих расходов). Затем определяется разница между официальными доходами людей в регионе (пенсиями, белыми зарплатами и т.д.) и реальным товарооборотом. Полученную разницу (в среднем по России она составляет порядка 25%) с помощью специальных формул корректируют, и получают цифру душевого дохода.
«Данный метод нечувствителен к тому, что люди могут зарабатывать в одном регионе, а тратить в другом», — считает Овчинникова. В результате по Москве, где немосквичами тратится огромное количество денег, разница между официальным доходом и товарооборотом достигает почти 50%, а средний душевой доход официально составляет $800 в месяц.
«В целом по стране цифра получается более-менее адекватная, но, данным, скажем, по Москве и некоторым регионам Северного Кавказа лично я не склонна доверять», — комментирует директор региональной программы НИСП Наталья Зубаревич.
Сомнения относительно данных по Северному Кавказу вызваны принципиальным неверием большинства экспертов в то, что там вообще можно что-либо подсчитать. «В Ингушетии, по статистике, на 100 тыс. детей школьного возраста всего 56 тыс. учащихся, — продолжает Зубаревич. — Когда я спросила директора Росстата, а куда они дели остальные 44 тыс., он ответил, что надо подумать».
«Количество населения влияет на размер федеральных трансфертов, — поясняет высокопоставленный собеседник «Профиля» в Минрегионразвития. — Поэтому мы сталкиваемся с приписками. Именно так в Чечне миллион жителей вдруг после войны образовалось. А если мы не можем посчитать людей, то где уж тут подсчитать доходы».
Методика подсчета прожиточного минимума также вызывает у специалистов вопросы. С 1992 по 2000 год в России использовался американский метод расчета — по продуктовой корзине. В 2000 году было принято решение вернуться к советскому методу, когда отслеживаются расходы не только на продукты, но и на услуги и вещи — всего около 500 позиций. «Этот способ был рассчитан на советскую плановую экономику, когда было точно известно, что такая модель туфель по такой цене будет продаваться следующие 10 лет, — считает Овчинникова, — но в условиях рыночной экономики получается слишком большой процент погрешности».
Эксперты предпочитают использовать не отдельные абсолютные показатели Росстата, а их соотношение.
Впрочем, методики, с помощью которых можно более или менее адекватно оценивать уровень жизни населения страны даже в условиях «серых доходов», все же существуют. И независимые эксперты ими активно пользуются. Так, один из выполняющих заказы Минрегионразвития экспертов рассказал «Профилю», что для него основной показатель уровня доходов в регионе — это цена самого дешевого шкалика водки и девочки по вызову из местной газеты объявлений.
«Цены на продукты и услуги по регионам, конечно, разные, — комментирует специалист по региональным политическим процессам кафедры госполитики МГУ Андрей Ахременко. — Но они в любом случае зависят от количества денег у населения. Например, в Новороссийске, где все ориентировано на моряков с их зарплатами, жить очень дорого».
Научный руководитель Центра стратегических исследований Приволжского федерального округа Вячеслав Глазычев в своих исследованиях ориентируется не на стоимость товаров и услуг, а на количество перерегистрируемых частных автомобилей. Согласно полученным в результате таких подсчетов данным, реальные доходы в Поволжье составляют около 12 тыс. рублей. в месяц, что в два раза превышает те 6 тыс. рублей, которые зафиксировал Росстат. «Вообще, у каждого эксперта свои методики, — комментирует Глазычев, — но все они основаны на качественном анализе косвенных данных». Это означает, что ни один из экспертов не располагает полной картиной. Единого госзаказа на исследование уровня жизни в российских регионах пока, по словам исследователей, нет.
Тенденция, однако
Если исходить из официальной статистики, в последние годы ситуация с уровнем жизни в российских регионах меняется к лучшему. В регионах-лидерах (Москва, ХМАО и ЯНАО) в течение нескольких последних лет величина подушного дохода не изменялась и в среднем в 5 раз превышала прожиточный минимум.
А вот в бедных регионах, таких как Псковская область, где еще в 2002 году душевой доход практически равнялся прожиточному минимуму, сегодня этот показатель вырос до 1,5—1,8 (в среднем по России разница составляет 2 раза).
Тем не менее обольщаться не стоит. «Эти улучшения обусловлены не реальным ростом экономики региона, а федеральными трансфертами, в первую очередь повышением пенсий и зарплат бюджетникам», — комментирует Наталья Зубаревич.
Например, в столице Корякского АО — поселке городского типа Палама — из 4 тыс. жителей, по оценке экспертов, бюджетники составляют половину работающего населения. Поэтому можно ожидать, что новое обещанное президентом повышение зарплат врачам и учителям существенно повысит средний душевой доход в Корякском АО, доведя разницу дохода и прожиточного минимума до российской нормы, то есть до 2 раз.
Однако вряд ли это сильно повлияет на уровень жизни жителя любого другого поселка Корякского АО, никак не связанного с бюджетной сферой.
Эксперты термин «средний душевой доход» сравнивают со «средней температурой по больнице». «Разница в уровне благосостояния населения внутри любого региона заметнее, чем разница между регионами, — выражает общее мнение экспертов Вячеслав Глазычев. — В любом регионе есть точки реальной нищеты».
Так, в Иркутской области, которая по уровню жизни находится в верхней части списка российских регионов (по данным Росстата, на середину 2005 года душевой доход здесь превышал прожиточный минимум в 3 раза), на юге области, недалеко от китайской границы, есть городок Зима — родина Евгения Евтушенко. Основной источник доходов земляков поэта — работа на небольших пилорамах, Держат их по большей части китайцы, которые платят русским рабочим копейки. «Я сам видел здоровых мужиков, плакавших от безысходности, — рассказывает Андрей Ахременко. — Там 500 км тайги вперед, 500 км назад, уехать особо некуда, поэтому не в каждом доме есть радио, но в каждом есть бензопила. И они в качестве приработка валят и за гроши сдают кругляк».
Наибольшее количество таких «точек нищеты» в Ингушетии, Усть-Ордынском и Агинском Бурятских АО. Там люди с доходами ниже прожиточного минимума составляют более 70% всего населения. В большинстве субъектов Федерации за чертой бедности находится порядка четверти населения. Меньше всего бедных в самых благополучных регионах — в Москве и нефтедобывающих районах — около 20%. Однако здесь разрыв между доходами самых бедных и самых богатых достигает 50 раз, тогда как в среднем по стране эта разница значительно меньше — порядка 15 раз.
Чем дальше, тем страшнее
Вообще, по наблюдению экспертов, жизнь в России сосредотачивается вокруг центров: торгово-административных (как правило, столицы субъектов), транспортных (например, Новороссийский порт), промышленно-сырьевых (так называемые градообразующие предприятия). Причем градообразующие предприятия могут претендовать на роль регионального центра лишь в том случае, если они «стоят на ногах».
Всего в подобных центрах (в основном это крупные города с населением свыше 250 тыс. человек), по данным Натальи Зубаревич, живут 36% россиян.
Но по мере удаления от крупных городов картина меняется. Прежде всего резко снижается количество наличных денег на руках у населения и начинает доминировать натуральное хозяйство. «Люди тратят деньги лишь на то, что нельзя сделать самим, типа спичек и соли, — рассказывает Андрей Ахременко, — все остальное изготавливается самостоятельно».
В той же Корякии, где, по идее, должен процветать крабовый промысел, купить на рынке крабовое мясо или рыбу практически невозможно. На рынках продаются дешевые китайские вещи. Необходимые продовольственные товары — крупы, спички и соль — раз в сезон завозятся в местные магазины с материка. А рыбу и прочие морепродукты жители заготавливают для личного пользования. Парадоксально, но даже в южных селах, которые в туристический сезон обеспечивают фруктами и овощами российские курортные центры, денег мало.
Такой образ жизни в удаленных деревнях и маленьких городках (меньше 20 тыс. жителей), по экспертным оценкам, ведут 38% россиян. Остальные 26% наших сограждан живут где-то поблизости от крупных городов и в массе своей предпочитают уезжать в центры на заработки, порождая так называемую маятниковую трудовую миграцию.
Однако само по себе проживание в крупном центре не гарантирует приличного существования. Например, если город живет за счет градообразующего предприятия, а ни один из членов семьи на нем не работает (скажем, семья врачей или учителей), то такая семья будет бедной. Особенно на Севере, где цены в среднем в 3—4 раза выше московских.
«Считается, что самые бедные в нашей стране — пенсионеры, но на самом деле у нас очень разнообразная география бедности», — комментирует Наталья Зубаревич.
По ее словам, для Северного Кавказа больше характерна так называемая детско-семейная бедность (то есть наибольшие трудности испытывают многодетные семьи с низкими доходами). В крупных городах хуже всем приходится пенсионерам. В Центральной России и на Севере больше других страдают неполные семьи с детьми. На сельскохозяйственном Юге России, где есть возможность кормиться с приусадебного хозяйства, отсутствие одного из родителей не столь чувствительно.
А в Москве, по статистике, матери-одиночки вообще более успешны, чем женщины, у которых помимо детей есть еще и мужья. Москва сильно выделяется на фоне всей России. Хотя бы потому, что здесь очень много денег. Но это не единственное место, где в России можно хорошо жить. Правда, мест, где жить откровенно плохо, у нас по-прежнему значительно больше.
Сергей Галичев, 38 лет, предприниматель из Костромы Сергей, владелец кондитерского бизнеса в Костроме, живет в особняке площадью 780 кв. м. Коттедж стоит на набережной Волги. Это собственно «семейное гнездо». Всего у него два дома и три квартиры. «Я когда ухожу от очередной жены, — говорит Сергей, — обычно оставляю ей квартиру». «Этот дом, — продолжает он, — я отстраиваю 14 лет. Сколько он стоит, не знаю. Скажем, спортзал обойдется тысяч в 20 долларов, мой кабинет — тысяч в 10... Вчера в ресторане на дне рождения одного банкира собрались все, кто может позволить себе купить пару бутылок Hennessy. Хотя сегодня коньяком достаток уже не измеряют. Уровень обеспеченности определяется тем, сколько ты можешь провести своих кандидатов в областную Думу. Если денег хватит на парламентское большинство, считай, что ты олигарх местного розлива». Вопроса хлеба насущного, проблемы жилья перед Галичевым не стояло никогда. Сколько Галичевы тратят в месяц, глава семьи подсчитать не смог. Тысяч 15 рублей на еду. Но часто обедают в ресторанах. 20 тыс. рублей в месяц Сергей выделяет жене «на шпильки». Плюс у Елены есть свой небольшой бизнес. Раз в год Галичевы выезжают на отдых в Испанию. Укладываются в $1500 на человека. Маша Малиновская, 23 года, телеведущая из Москвы «Естественно, вращаясь в определенном кругу, я не могу выглядеть как студентка из Смоленска. Нужно соответствовать определенному статусу. Но меня совершенно не волнует, из какой коллекции у меня сумка — осенней или весенней. Те более что сейчас в моде винтаж. Недавно видела в салоне очки, такие потертые, за $500. Спрашиваю: что за очки? Оказалось, они 1973 года, и справка есть. Конечно, я покупаю вещи от известных домов мод, но на этом не зацикливаюсь. Есть у меня одна слабость, которая ввергает в дикие траты, — арабские духи Amouage в упаковке из горного хрусталя с инкрустацией из 24-каратного золота за $500. Эта упаковка за такие деньги, не знаю, зачем нужна, а запах мне очень нравится. Приходится разоряться. Я могу себе позволить отдохнуть в 5-звездном отеле на каком-нибудь дорогом курорте. Но и будучи студенткой, я не ездила отдыхать в 2-звездный отель. Я понимаю, почему люди копят весь год деньги, — чтобы отдохнуть как люди. Я — антихозяйка. Я живу в загородном доме, который снимаю. Всеми насущными проблемами занимается моя помощница. Я только продукты покупаю». Ольга Шишкина, 28 лет, домохозяйка из Костромы Живет с мужем-строителем и тремя детьми в аварийном общежитии в комнате площадью 12 кв. м. Старшая дочь, Саша, пошла в интернат, где живет большую часть недели. Дома постоянно находятся только два младших брата и мама. Увидев шариковую ручку и блокнот, четырехгодовалый Даня фактически вырывает их у меня и начинает рисовать. Складывается ощущение, что канцелярские изделия мальчик держит в руках впервые. Карандашей и альбомов в доме не видно. Муж трудится в частной строительно-отделочной фирме. Облицовывает стены кафелем. Получает сдельно: за 1 кв. м — 100 рублей. Максимальный бюджет семьи Шишкиных — 6 тыс. рублей, но, бывает, всего и 1 тыс. рублей принесет, сокрушается Ольга. О расширении жилплощади даже не задумываются. Нынешние доходы семьи позволяют ей лишь худо-бедно существовать. Квартплата составляет 900 рублей. 445 рэ надо отдать в интернат за обучение Саши. Все остальное уходит на еду. Когда в фирме Сергея много заказов, семья может купить фрукты, мясо, рыбу. Обычно же рацион состоит из супов и каш. Мясо и рыба тоже ведь приедаются, заявляет Ольга. Очевидно, гороховый суп и перловка не надоедают никогда. Нина Теплова, 86 лет, пенсионерка из Москвы Нина Дмитриевна до 80 лет работала на стройке. Троих детей вырастила, мужа и двоих сыновей похоронила. Сейчас живет с дочерью-пенсионеркой. «Я всю жизнь питалась картошкой, селедкой и щами, детей на этом вырастила. И хорошо. Нет, балуемся с дочкой — то колбаски кусочек, то конфетки. Бананы покупаем. Денег нормально — можем себе позволить, моя пенсия да дочкина. Плюс она подрабатывает портнихой в ателье. Тысяч десять выходит. Да у меня сейчас больше денег, чем за всю жизнь. Вот недавно тут на рынок ездили покупать мне туфли теплые на осень и зиму. Хорошие купили, за полторы тысячи. Мне обувь хорошая нужна, ноги у меня больные — вишь, с палочкой хожу, — а на огород далеко ездить. Раньше и картошку, и огурцы там выращивала. Но сейчас овощи сажать нет смысла, бомжи все воруют. А я теперь малинку, смородину да цветочки развожу. Толку с них мало, зато красота и отдых. Потом, опять-таки, дело есть всегда. Я пока работала, так здоровая была. А как с работы ушла, так сразу же меня инсульт и разбил. Я поэтому и в квартире только сама убираюсь, чтоб без дела не сидеть. Дочь ведь тоже работает, не столько ради денег, сколько ради занятия. А жить, что раньше было хорошо, что сейчас». |
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
