Архивная публикация 2005 года: "Лучший друг информационных технологов"

История отношений отечественной IT-индустрии с президентом страны началась никак не позже 28 декабря 1999 года. В тот день Владимир Путин встретился с представителями российского Интернет-сообщества. В те далекие времена на земле свирепствовал Интернет-бум, а Путин был председателем правительства. На встрече тогдашний хозяин нашего Белого дома заявил, говоря об информационных Интернет-проектах: «Мы не будем искать баланса между свободой и регулированием, выбор всегда будет в пользу свободы».Интернет и IT-индустрия — далеко не одно то же, хотя области глубоко пересекающиеся. Один из признаков (следствий?) такого пересечения состоит в высокой степени конструктивности, независимости и адекватности людей, успешно работающих в этих областях. Эти люди абсолютно не склонны ничего принимать на веру, априори критичны по отношению ко всякой вновь поступающей к ним информации и не испытывают принятого на наших просторах подобострастного почтения в общении с властью любого уровня. Так вот, после той встречи с Путиным впечатления участников, которыми они делились с автором этих строк, сводились к следующему: конструктивен, быстро реагирует, вдохновляюще адекватен, либерально настроен и, надо полагать, эффективен.

Позже лично разговаривал почти со всеми представителями отечественного IT-бизнеса, которых 13 апреля 2001 года президент Владимир Путин пригласил в Кремль. История повторилась. Владимир Путин произвел на собеседников впечатление благоприятное — более чем.

Смотрю свои записи, датированные весной 2001-го. Президент группы компаний IBS Анатолий Карачинский говорил, что причина интереса президента к IT-отрасли состоит в желании обеспечить конкурентоспособность страны, «корпорации Россия», среди других стран и что в этом смысле взаимопонимание у Путина и IT-бизнесменов существует объективно. «Предыдущие 10 лет будущим никто не занимался. Прошлым — да, занимались, будущим — нет. Встреча Путина с нами продиктована новой логикой, попыткой думать о будущем, найти точки, где возможен прорыв. Страна раньше гналась за военным величием. 10 лет назад мы потеряли этот рычаг, нам больше никогда не стать великой военной державой. Нам нужно не военное, а экономическое величие. Путин ищет ответа на вопрос, как его достичь. Да, это подъем IT-отрасли напоминает индустриализацию. Это классная совершенно способность — строить новые области знаний».

Директор фирмы «1С» Борис Нуралиев: «Президент был «отлично подготовлен», встреча с ним прошла в атмосфере более спокойной и конструктивной, чем я сам провожу планерки». Позже г-н Нуралиев говорил, что результат эта встреча принесла: в стране активизировалась борьба с пиратами, а это для бизнеса «1С», работающей на массовом рынке, имеет важнейшее значение. Еще рассказывал (как станет ясно из дальнейшего, это существенно): предложение президента ввести налоговые льготы для IT-индустрии встретило возражения ее представителей. «Это двухходовка: сначала государство нам льготы, а потом в этот бизнес придут солнцевские. Так что лучше уж не надо».

«Скептичнее» других оказался, пожалуй, Аркадий Волож («Яндекс»). Ему показалось, что энтузиазм президента стал меньше после того, как выяснилось, что больших денег стране IT-отрасль в обозримом будущем не обеспечит, мал этот рынок по сравнению с нефтяным.

Наконец, третье, самое важное событие в этом ряду произошло 11 января 2005-го. Новосибирск, совещание по вопросу развития российской IT-индустрии. Его результат: в стране будут созданы особые экономические зоны, где разместятся ориентированные на IT-индустрию технопарки. Законопроект об особых экономических зонах, который вяло пишется аж с 2000 года, должен быть готов к 1 марта.

Главный итог Новосибирска: шутки кончились, президент действительно намерен сделать это. Он намерен диверсифицировать российский экспорт, избавить его от сырьевой зависимости. Что означает термин «технопарк» и какими быть технопаркам в России — это вопрос технический. А вот развитие IT-отрасли, напротив, становится задачей политической.

Тем не менее, что такое технопарк, уяснить надо. Вот что говорит президент группы компаний Cognitive Technologies Ольга Ускова: «Технопарк — понятие неопределенное. Существует 5—6 толкований этого понятия. Так что для понимания сути дела имеет смысл потрясти определение. Но в любом случае создание технопарков — это первый инфраструктурный шаг для подъема IT-отрасли. У нас есть технопарк в подмосковной Черноголовке. В свое время, когда мы его создавали, предполагалось участие американского инвестора, но американцы отвалились. Теперь, после того как директор этого технопарка Парваз Берзигияров посидел в Новосибирске на совещании рядом с Путиным, мне позвонили трое потенциальных западных инвесторов (разговор с г-жой Усковой состоялся 14 января. — «Профиль»). Налоговые льготы, между прочим, — это не главное преимущество, центральное значение имеет организация сбыта. От того, что у нас будет миллиард программистов, ВВП не удвоится. Сбыт — вот где нам нужна помощь государства. Протекционистские меры нужны, например. Логистика нашего бизнеса за рубежом — здесь придется начинать с нуля, к сожалению. И повторяю, очень важно подсечь инвестора. Чем больше привлечем американских денег, тем большие мы будем молодцы».

Сам Парваз Берзигияров в ответ на вопрос: «А не опасаетесь ли вы, что налоговые льготы привлекут к вам отнюдь не программистов?» — говорит следующее: «Сохранить в Черноголовке социальную экологию действительно важная задача. Да, можно под видом софтверной компании продавать колготки или, скажем, разливать питьевую воду. Но такую деятельность трудно замаскировать. Что касается прихода «конкретных ребят», то я этого не боюсь совершенно, они не понимают специфики IT-бизнеса в той степени, которая достаточна хотя бы для его имитации. Важнее другое. Особые экономические зоны должны работать не только на внешний рынок, но и на внутренний. Только ли IT-индустрии место в технопарках? Не думаю. Нужны разные технопарки, возможно, универсальные. Весь высокотехнологичный сектор должен получать преференции, а не только IT-бизнес».

Больше двадцати лет зоны не дают

Законопроект, который МЭРТ готовится внести в парламент 1 марта, так трактует понятие «особая экономическая зона (ОЭЗ)»: определенная постановлением правительства Российской Федерации часть государственной и таможенной территории Российской Федерации, на которой действует особый режим ведения предпринимательской деятельности. ОЭЗ не может находиться на территории нескольких субъектов РФ. Для получения статуса «резидента ОЭЗ» (читай: права на налоговые и таможенные преференции) необходимо заключить соглашения о промышленно-производственной или технико-внедренческой деятельности между желающей попасть в ОЭЗ компанией, с одной стороны, и «территориальным органом уполномоченного органа исполнительной власти (федерального агентства)» — с другой. Упомянутый орган исполнительной власти «представляет интересы резидента ОЭЗ (по его заявлению) в отношениях с органами государственной власти и местного самоуправления, российскими и иностранными инвесторами». Федеральное агентство, ведающее разрешениями на попадание в ОЭЗ , предполагается создать в рамках МЭРТа.

Особые зоны не могут существовать дольше 20 лет. «Срок существования не подлежит продлению», написано в законопроекте. Ликвидировать ОЭЗ досрочно можно. Но «только в случае необходимости обеспечения обороноспособности страны», по решению правительства. Формулировка расплывчатая и оттого нехорошая. Написали бы — «только в особый период», то есть в войну, и все было бы ясно.

Зоны будут двух типов: промышленно-производственные, площадью не более 10 кв. км, инвестиции здесь должны составить не менее 10 млн. евро в течение всего срока и не менее 1 млн. евро в первый год, и технико-внедренческие (не более 2 кв. км, объем инвестиций не ограничен).

В ОЭЗ действуют льготы в отношении налогов на прибыль, имущество организаций, земельного налога, единого социального налога (для резидентов технико-внедренческих ОЭЗ), а также вводится режим свободной таможенной зоны.

С момента вступления в силу закона об ОЭЗ существование ранее созданных ОЭЗ прекращается везде, кроме Калининградской и Магаданской областей.

Процедура подготовки законопроекта об ОЭЗ, как ни странно, не предусматривает его согласование с Мининформсвязи. МЭРТ взаимодействует только с Минфином и Минпромэнерго, наследником Минпромнауки.