29 марта 2024
USD 92.26 -0.33 EUR 99.71 -0.56
  1. Главная страница
  2. Архивная запись
  3. Архивная публикация 2001 года: "Любовь, перелом и весна"

Архивная публикация 2001 года: "Любовь, перелом и весна"

В какую зияющую дыру превращает нашу жизнь торопливость! В нее летят встречи с друзьями, непрочитанные книжки, шелест листвы за окном и трель соловья, долгие прогулки по ночной Москве с незнакомыми девушками, нелепые выяснения отношений, мерцание звезды в бархатном ночном небе, поцелуи под дождем. В общем, ряд можно множить примерами из той жизни, когда мы были юны, бедны и связка из двух ключей -- от квартиры и машины -- казалась нам богатствами Семирамиды.И все-таки, и все-таки... Как объяснить тот факт, что все судьбоносные события происходят с нами, когда нам случается притормозить?
Сережа Пшеничный появился в моей жизни в майке с надписью: "Спокойная жизнь без насекомых". Надпись украшала широкую Сережину спину. На богатырской же груди был нарисован комар-мутант с каким-то неприлично длинным хоботом. У меня дома завис компьютер, и привести его в чувство мог только профессионал, каковым Сережа и являлся. Часа через полтора компьютер сдался и стал вести себя прилично, а мы с Сережей сели на затененной жалюзями кухне попить холодного пивка. Москва плавилась от жары, и разговор наш вяло перетекал с темы на тему. Каждые десять минут раздавалась трель мобильного телефона. "Да, пока занят",-- говорил Сережа. "Прямо-таки разрывают на части",-- сказал я после третьего звонка.
Пшеничный улыбнулся:
-- Хочешь, расскажу историю?
Естественно, я сказал, что хочу.
-- В общем, пошел я однажды по вызову. Компьютер чинить. Звоню. Дверь открывает зефирное создание. Глаза голубые на поллица. Кудри золотые на полспины. Халатик в прозрачных оборках -- на пол бедра. Колени розовые. Носик точеный. В общем, как в том анекдоте: Барби заказывали? Только в этом случае заказывали меня, то есть мастера для компьютера. Главное, неполадка пустяковая. Я минут за пятнадцать все починил, сижу отверткой репу чешу -- чем бы Барби еще развлечь. Уж очень она мне понравилась. Хоть бы, думаю, чаю предложила выпить. Уж я бы ее тогда разговорил. А она за спиной стоит, наблюдает. Делать нечего, выключаю компьютер. "Можете пользоваться",-- говорю. "Ой, спасибо,-- расцвела она как шиповничек,-- как у вас все быстро получается! Вот что значит настоящий мастер. А вы только по компьютерам специалист? Вы извините, что я спрашиваю. Но у меня кнопка на пульте от телевизора залипает. Может, поможете? Вы не беспокойтесь, я заплачу". А мне только того и надо. Но пульт-то, понимаешь, не синхрофазотрон. Пять минут -- и все готово. Заодно батарейку ей в пульте поменял, у меня с собой была. А она сидит в кресле, большом таком, ножкой розовой качает и все приговаривает: как здорово, когда мужчина с руками. "Нет,-- говорю,-- еще лучше, когда с деньгами". Она так задумалась и отвечает: "Не всегда". Я ей пульт отдаю: "Можете пользоваться". "Ой, спасибо. Может чайку?"
А я только этого и жду. Сели на кухне -- каждая чашечка чистотой сияет, на окошке жасмин цветет. Она чай заваривает, а я смотрю: у нее кран течет. Ну раз такие дела, говорю, давайте я вам кран, что ли, починю. Она аж зарделась вся. "Ой, да что вы,-- говорит,-- я уж измучилась со слесарями, они все мне объясняют, что он не чинится". Ну с краном, я тебе скажу, пришлось повозиться. Воду отключил, развинтил все. Но баба, вижу, хозяйственная. Все у нее аккуратно. Даже в этом шкафу, где трубы и всякая хозяйственная дребедень. В общем, чай остыл на фиг, зато краны я ей все в порядок привел. Смотрю, слив в ванной засорен. Давайте, говорю, и слив сделаю. "Ой,-- отвечает,-- неудобно все-таки. У вас, наверное, заказов других море". "А уж очень вы мне понравились",-- уже прямо в глаза леплю я ей. А она мило так опять покраснела и молчит".
В общем, засел Сережа Пшеничный в ванной, рубашку снял: уж больно жарко. Что происходит в квартире ему, естественно, не слышно. Сообразить, что время семь часов вечера, он не успел: во-первых, потому что уж очень был увлечен налаживанием быта Барби, а во-вторых, потому что просто не успел. Ибо в тот самый момент, когда Пшеничный был готов произнести сакраментальную фразу: "Можете пользоваться", дверь в ванную комнату распахнулась. Весь дверной проем занимал массивный мужчина с довольно приятной внешностью, искаженной, впрочем, вполне понятной яростью.
-- Маша, а это еще что за рояль в кустах? -- спросил он Барби, виновато выглядывавшую у него из-под локтя.
-- А это мастер по компьютерам,-- честно сказала Маша-Барби.
-- Дуся, ты хоть понимаешь, что ты говоришь? -- поинтересовался мужчина.-- Если он мастер по компьютерам, то что он делает в полуголом виде в нашей ванной?
-- Чинит сток,-- прошептала Маша-Дуся-Барби.
-- Мастер по компьютерам чинит сток...-- задумчиво уточнил мужчина.
Пшеничного за грудки извлекли из ванной, и он -- вместо гонорара за свои труды -- получил качественный синяк под левый глаз. После чего и был спущен с лестницы.
Домой Сережа доехал нормально, несмотря на головокружение.
-- А мне что обидно? -- рассказывал он.-- А мне все обидно.
Обидно было, что начавшееся знакомство было так нехудожественно прервано. Конечно, Сережа предполагал, что эта чудная женщина не шагает по жизни в гордом одиночестве. Но такой развязки он не ждал. Денег опять-таки он тоже не получил. Даже за починенный компьютер. К вечеру голова у Пшеничного раскалывалась, и вызванный доктор диагностировал тяжелейшее сотрясение мозга и перелом ребра.
"Живи, идиот, и помни,-- говорил себе Пшеничный, когда санитары укладывали его в карету скорой помощи- -- Мешать женщин и работу -- это то же самое, что сливать в одну кружку водку и пиво".
На второй день его пребывания в больнице дверь в палату открылась, и Сергей с удивлением увидел зефирное личико с голубыми глазами.
-- Маша? -- удивился и обрадовался он одновременно.-- Вы одни?
Маша весело кивнула и втащила в палату огромный баул, как оказалось через пару минут, забитый продуктами.
-- Вы извините, что я не смогла другу все внятно объяснить... Да вы кушайте, кушайте...-- Ее прозрачный пальчики стремительно намазывали маслом и икрой распиленный вдоль батон.-- Я даже расплатиться с вами не успела.
Но тут Серега неожиданно услышал как бы со стороны свой низкий и мгновенно осипший голос:
-- Я вас умоляю, никаких денег!
-- Но почему? -- наседала Маша.
-- Потому,-- доступно объяснил ей Сережа.
На следующий день она привезла Пшеничному видеомагнитофон и кучу кассет. Серега чувствовал себя на седьмом небе, пока сосед по палате внятно не объяснил ему, что Сергей имеет право подать в суд на друга этой самой Маши -- и сладкой парочке мало не покажется. Вот она и щебечет. Беду отводит.
Не отвела. Через неделю, когда Маша полушутя кормила Сережу с ложечки домашним паштетом, на пороге палаты нарисовалась знакомая фигура.
-- Ага-а-а,-- сказала фигура,-- починяем, так сказать, примус...
После чего история со спусканием с лестницы повторилась один к одному. Только на сей раз Пшеничный был выброшен с больничной койки в коридор под ноги лечащему врачу. Сережу аккуратно вернули туда, откуда его изъяла карающая длань ревности, Отелло сдали прибывшей милиции. Надо сказать, несмотря на телесные повреждения и второе сломанное ребро, Пшеничный чувствовал себя отлично -- поскольку рыдающая Маша не поехала в отделение милиции за Отелло, а осталась с ним. Новый поворот избавлял его от мучительных рефлексий и неуверенности в себе.
Однако, когда на следующий день знакомый силуэт опять возник в палате, Сережа инстинктивно вжался в койку, а Маша заблажила, как вдова у сгоревшего дома.
-- Маша, выйди,-- приказал Отелло,-- не бойся, я ему ничего не сделаю. Я уже пообещал врачу.
Маша попятилась к двери.
-- В общем, давай так,-- вполне миролюбиво сказал Отелло.-- Я тебя беру к себе на работу за хорошие деньги со служебной машиной и все такое, плачу тебе сумму, которую ты назовешь сам, за членовредительство и моральный ущерб. Но больше чтобы я тебя около нее не видел...
-- Ну во всяком случае, пока я в больнице, это она около меня, а не я около нее. Ну а что будет потом, я тебе гарантировать не могу.
Отелло наклонил голову и заплакал:
-- Я ее люблю.
-- Я тоже,-- вполне сочувственно сказал Сергей.
После чего он испытал прелести полета в третий раз. Вечером он очнулся в реанимации. У его постели сидела хрупкая женщина в белом халате.
-- Маша,-- только и успел сказать Пшеничный, впадая в забытье.
-- Ну и что? -- спросил я, поняв, что история закончена.-- К чему ты все это рассказал?
-- К тому, что Машка теперь, когда я иду на работу, звонит каждые десять минут. Интересуется, чем занимаюсь. Не чиню ли кому краны.-- Тут раздался очередной телефонный звонок. "Да я все закончил, через полчасика буду дома,-- ласково объяснил Пшеничный мобильнику. И нежно, с завистью к самому себе добавил: Ревнивая"...

В какую зияющую дыру превращает нашу жизнь торопливость! В нее летят встречи с друзьями, непрочитанные книжки, шелест листвы за окном и трель соловья, долгие прогулки по ночной Москве с незнакомыми девушками, нелепые выяснения отношений, мерцание звезды в бархатном ночном небе, поцелуи под дождем. В общем, ряд можно множить примерами из той жизни, когда мы были юны, бедны и связка из двух ключей -- от квартиры и машины -- казалась нам богатствами Семирамиды.И все-таки, и все-таки... Как объяснить тот факт, что все судьбоносные события происходят с нами, когда нам случается притормозить?

Сережа Пшеничный появился в моей жизни в майке с надписью: "Спокойная жизнь без насекомых". Надпись украшала широкую Сережину спину. На богатырской же груди был нарисован комар-мутант с каким-то неприлично длинным хоботом. У меня дома завис компьютер, и привести его в чувство мог только профессионал, каковым Сережа и являлся. Часа через полтора компьютер сдался и стал вести себя прилично, а мы с Сережей сели на затененной жалюзями кухне попить холодного пивка. Москва плавилась от жары, и разговор наш вяло перетекал с темы на тему. Каждые десять минут раздавалась трель мобильного телефона. "Да, пока занят",-- говорил Сережа. "Прямо-таки разрывают на части",-- сказал я после третьего звонка.

Пшеничный улыбнулся:

-- Хочешь, расскажу историю?

Естественно, я сказал, что хочу.

-- В общем, пошел я однажды по вызову. Компьютер чинить. Звоню. Дверь открывает зефирное создание. Глаза голубые на поллица. Кудри золотые на полспины. Халатик в прозрачных оборках -- на пол бедра. Колени розовые. Носик точеный. В общем, как в том анекдоте: Барби заказывали? Только в этом случае заказывали меня, то есть мастера для компьютера. Главное, неполадка пустяковая. Я минут за пятнадцать все починил, сижу отверткой репу чешу -- чем бы Барби еще развлечь. Уж очень она мне понравилась. Хоть бы, думаю, чаю предложила выпить. Уж я бы ее тогда разговорил. А она за спиной стоит, наблюдает. Делать нечего, выключаю компьютер. "Можете пользоваться",-- говорю. "Ой, спасибо,-- расцвела она как шиповничек,-- как у вас все быстро получается! Вот что значит настоящий мастер. А вы только по компьютерам специалист? Вы извините, что я спрашиваю. Но у меня кнопка на пульте от телевизора залипает. Может, поможете? Вы не беспокойтесь, я заплачу". А мне только того и надо. Но пульт-то, понимаешь, не синхрофазотрон. Пять минут -- и все готово. Заодно батарейку ей в пульте поменял, у меня с собой была. А она сидит в кресле, большом таком, ножкой розовой качает и все приговаривает: как здорово, когда мужчина с руками. "Нет,-- говорю,-- еще лучше, когда с деньгами". Она так задумалась и отвечает: "Не всегда". Я ей пульт отдаю: "Можете пользоваться". "Ой, спасибо. Может чайку?"

А я только этого и жду. Сели на кухне -- каждая чашечка чистотой сияет, на окошке жасмин цветет. Она чай заваривает, а я смотрю: у нее кран течет. Ну раз такие дела, говорю, давайте я вам кран, что ли, починю. Она аж зарделась вся. "Ой, да что вы,-- говорит,-- я уж измучилась со слесарями, они все мне объясняют, что он не чинится". Ну с краном, я тебе скажу, пришлось повозиться. Воду отключил, развинтил все. Но баба, вижу, хозяйственная. Все у нее аккуратно. Даже в этом шкафу, где трубы и всякая хозяйственная дребедень. В общем, чай остыл на фиг, зато краны я ей все в порядок привел. Смотрю, слив в ванной засорен. Давайте, говорю, и слив сделаю. "Ой,-- отвечает,-- неудобно все-таки. У вас, наверное, заказов других море". "А уж очень вы мне понравились",-- уже прямо в глаза леплю я ей. А она мило так опять покраснела и молчит".

В общем, засел Сережа Пшеничный в ванной, рубашку снял: уж больно жарко. Что происходит в квартире ему, естественно, не слышно. Сообразить, что время семь часов вечера, он не успел: во-первых, потому что уж очень был увлечен налаживанием быта Барби, а во-вторых, потому что просто не успел. Ибо в тот самый момент, когда Пшеничный был готов произнести сакраментальную фразу: "Можете пользоваться", дверь в ванную комнату распахнулась. Весь дверной проем занимал массивный мужчина с довольно приятной внешностью, искаженной, впрочем, вполне понятной яростью.

-- Маша, а это еще что за рояль в кустах? -- спросил он Барби, виновато выглядывавшую у него из-под локтя.

-- А это мастер по компьютерам,-- честно сказала Маша-Барби.

-- Дуся, ты хоть понимаешь, что ты говоришь? -- поинтересовался мужчина.-- Если он мастер по компьютерам, то что он делает в полуголом виде в нашей ванной?

-- Чинит сток,-- прошептала Маша-Дуся-Барби.

-- Мастер по компьютерам чинит сток...-- задумчиво уточнил мужчина.

Пшеничного за грудки извлекли из ванной, и он -- вместо гонорара за свои труды -- получил качественный синяк под левый глаз. После чего и был спущен с лестницы.

Домой Сережа доехал нормально, несмотря на головокружение.

-- А мне что обидно? -- рассказывал он.-- А мне все обидно.

Обидно было, что начавшееся знакомство было так нехудожественно прервано. Конечно, Сережа предполагал, что эта чудная женщина не шагает по жизни в гордом одиночестве. Но такой развязки он не ждал. Денег опять-таки он тоже не получил. Даже за починенный компьютер. К вечеру голова у Пшеничного раскалывалась, и вызванный доктор диагностировал тяжелейшее сотрясение мозга и перелом ребра.

"Живи, идиот, и помни,-- говорил себе Пшеничный, когда санитары укладывали его в карету скорой помощи- -- Мешать женщин и работу -- это то же самое, что сливать в одну кружку водку и пиво".

На второй день его пребывания в больнице дверь в палату открылась, и Сергей с удивлением увидел зефирное личико с голубыми глазами.

-- Маша? -- удивился и обрадовался он одновременно.-- Вы одни?

Маша весело кивнула и втащила в палату огромный баул, как оказалось через пару минут, забитый продуктами.

-- Вы извините, что я не смогла другу все внятно объяснить... Да вы кушайте, кушайте...-- Ее прозрачный пальчики стремительно намазывали маслом и икрой распиленный вдоль батон.-- Я даже расплатиться с вами не успела.

Но тут Серега неожиданно услышал как бы со стороны свой низкий и мгновенно осипший голос:

-- Я вас умоляю, никаких денег!

-- Но почему? -- наседала Маша.

-- Потому,-- доступно объяснил ей Сережа.

На следующий день она привезла Пшеничному видеомагнитофон и кучу кассет. Серега чувствовал себя на седьмом небе, пока сосед по палате внятно не объяснил ему, что Сергей имеет право подать в суд на друга этой самой Маши -- и сладкой парочке мало не покажется. Вот она и щебечет. Беду отводит.

Не отвела. Через неделю, когда Маша полушутя кормила Сережу с ложечки домашним паштетом, на пороге палаты нарисовалась знакомая фигура.

-- Ага-а-а,-- сказала фигура,-- починяем, так сказать, примус...

После чего история со спусканием с лестницы повторилась один к одному. Только на сей раз Пшеничный был выброшен с больничной койки в коридор под ноги лечащему врачу. Сережу аккуратно вернули туда, откуда его изъяла карающая длань ревности, Отелло сдали прибывшей милиции. Надо сказать, несмотря на телесные повреждения и второе сломанное ребро, Пшеничный чувствовал себя отлично -- поскольку рыдающая Маша не поехала в отделение милиции за Отелло, а осталась с ним. Новый поворот избавлял его от мучительных рефлексий и неуверенности в себе.

Однако, когда на следующий день знакомый силуэт опять возник в палате, Сережа инстинктивно вжался в койку, а Маша заблажила, как вдова у сгоревшего дома.

-- Маша, выйди,-- приказал Отелло,-- не бойся, я ему ничего не сделаю. Я уже пообещал врачу.

Маша попятилась к двери.

-- В общем, давай так,-- вполне миролюбиво сказал Отелло.-- Я тебя беру к себе на работу за хорошие деньги со служебной машиной и все такое, плачу тебе сумму, которую ты назовешь сам, за членовредительство и моральный ущерб. Но больше чтобы я тебя около нее не видел...

-- Ну во всяком случае, пока я в больнице, это она около меня, а не я около нее. Ну а что будет потом, я тебе гарантировать не могу.

Отелло наклонил голову и заплакал:

-- Я ее люблю.

-- Я тоже,-- вполне сочувственно сказал Сергей.

После чего он испытал прелести полета в третий раз. Вечером он очнулся в реанимации. У его постели сидела хрупкая женщина в белом халате.

-- Маша,-- только и успел сказать Пшеничный, впадая в забытье.

-- Ну и что? -- спросил я, поняв, что история закончена.-- К чему ты все это рассказал?

-- К тому, что Машка теперь, когда я иду на работу, звонит каждые десять минут. Интересуется, чем занимаюсь. Не чиню ли кому краны.-- Тут раздался очередной телефонный звонок. "Да я все закончил, через полчасика буду дома,-- ласково объяснил Пшеничный мобильнику. И нежно, с завистью к самому себе добавил: Ревнивая"...

ИВАН ШТРАУХ

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».

Реклама
Реклама
Реклама